Открывая глаза

— Готов? — Думаю, да. Джим в волнении облизывает губы, старается бесшумно выдохнуть, ещё не в полной видимо мере осознавая, что Клэр смотрит на него. Взглядом стервятника. — Клэр… — совсем негромко зовёт её доктор, выводя из транса и напоминая о себе. — Да, знаю, я, — раздражённо обрубает Клэр, передёргивая плечами и невольно прикусывает нижнюю губу в попытках немного унять бушующую кровь. — Дай только полюбуюсь немного… — Тут не на что любоваться… — робко начинает было Джим, пытаясь свести колени вместе, однако последовательница его обрывает: — Ой, да, заткнись ты, Док… Он послушно закрывает рот, всё же ещё раз нервно облизнув губы, но противиться её воле больше не решается. Клэр готова на всё — без шуток, действительно на всё — чтобы видеть такого Джима. Руки связаны за спиной между собой и крепко привязаны к стулу, как и лодыжки. Жилет расстёгнут, рубашка распахнута, открывая взгляду доступ к подтянутому телу и белоснежной холёной коже. Это Джек коренастый и грузный, с медвежьими объятьями и мускулами, рельефно перекатывающимися под бронзовой кожей, а брат его — тростниковая ветвь, поцелованная солнцем. Старший Файрвуд высокий, будто к небу всегда тянулся, стройный — жилистый, худощавый, что вроде бы должно его менее мужественным делать, да только нет — он изящный, интеллигентный и обаятельный, а уж когда тонкие длинные пальцы, с аккуратными подстриженными ногтевыми пластинами перебирают медикаменты или инструменты... Это не грубая сила, но всё ещё сила. Особенная, заманчивая... Обещающая намёком нечто великолепное. Клэр однажды в гостиной сидела с доктором на диване, и он приподнялся дабы потянуться за каким-то только его заинтересовавшим учебником: её тогда обдало слабым запахом лекарств и глубокого томного мужского парфюма. Клэр может поклясться, что посмотрела случайно, но, когда увидела — уже не могла отвести взгляд: бледные длинные пальцы постепенно сжали обивку дивана, утопляя красный материал, кости под кожей двинулись, на тыльной стороне ладони проступили вены. И это, не считая того момента, когда он начинает говорить — каждый раз как в первый, когда крупное адамово яблоко ходит вниз-вверх вдоль гортани. Клэр не может на его сильно-выпирающий кадык не смотреть — её вообще с первого дня их знакомства не отпускает дурная абсурдная мысль: а что если... потереться об него? Каково это будет если Джим начнёт им двигать вдоль промежности? Что она ощутит, когда заострённый кончик адамова яблока соприкоснётся жёстко ли, нежно ли с её клитором?.. Вроде и смешно, и... слишком возбуждающе: мужчины же свои члены девушкам между грудями суют? Так с чего бы это считать глупым? Но Клэр мысль отбрасывает, причём с размаху, как матёрый бейсболист мяч, потому что шея Джима в принципе очень притягательная часть его тела. Бледная кожа напрашивается на россыпь меток и укусов, на влажные поцелуи и прикосновения. Возможно он даже бы разрешил ей как-нибудь наложить на его горло жадные пальчики? Косые мышцы живота красиво напрягаются, едва заметные рёбра под гладкой без единого изъяна кожей вздымаются остовом разбитого корабля. Джим шустро облизывает губу, возможно не догадываясь насколько пошло выглядел его жест; из-за повязки на глазах он не способен её видеть. Клэр опускает глаза ниже — и в низу живота у неё дрожат, воспаменяясь в огне страсти несчастные бабочки. Брюки, облегающие его стройные длинные ноги, недвусмысленно топорщатся в районе паха. "Простая физиология, но как же…" мысли в голове Клэр обрывает судорожный тихий вдох. Джим хмурится, незаметно чуть поводит плечами, видимо силясь сбавить натяжение стиснувших запястья верёвок. Клэр про себя едко ухмыляется. Этого не будет. Узлы она вяжет хорошо. Затягивает — ещё лучше. Она подходит к нему бесшумно, но доктор всё равно вздрагивает. Когда он не видит, он становится беспомощным как котёнок — Клэр неожиданно умиляет эта мысль, пока она наблюдает за ним, беспокойно поворачивающим голову из стороны в сторону, в попытках обнаружить… а что обнаружить? Чего хочет Джим Файрвуд на самом деле? Наткнуться на её дыхание? На прикосновение? На воплощение нетерпеливой страсти или же чувственной долгой нежности? Клэр решает побыть щедрой, но отдавать слишком много она сегодня не намерена: конец недели вышел тяжёлым и загруженным на испытания — в основном, на испытания её терпения. Руки в тонких медицинских перчатках ласково касаются скул Джима: тот вздрагивает равно как от внезапности прикосновения, так и от прохлады натянувшегося на кончиках пальцев латекса. Клэр с удовольствием очерчивает его щёки, подбородок: Джим закусывает губу, судорожно вдохнув, когда её пальцы ныряют за ушные раковины, убирая отросшие каштановые пряди от лица, ладони, улегшиеся на щёки, быстро нагреваются сквозь тонкий материал. Клэр скалится — благо, Док не видит насколько много дьявольщины в её улыбке — тонкие пальцы, сжимаются у корней его волос, оттягивая, заставляя запрокинуть голову. Она встаёт ровно между его раздвинутых ног, чтобы упереться коленом в стул, в опасной близости от промежности: она буквально может ощутить как сильнее натягивается джинсовая ткань от того, как она решила притиснуться, позволяя эрекции упираться в её колено. Джим повторно давится воздухом и стремительно пунцовеет, зачастив с вздохами и "ахами": Клэр хищно оглядывая доктора из-под ресниц, склоняется к нему, дабы оставить поцелуй на раскрытых влажных губах, но в последний миг злорадно ухмыльнувшись передумывает. Файрвуд-старший, кажется, понимает это не сразу: поймав призрак его горячего выдоха, он выпрямившись, — насколько это в возможно в его связанном положении, — тянется ей навстречу... и встречает усилившуюся хватку на прядях, что уже жёстко и болезненно, заставляют смириться. Клэр с восторгом наблюдает за тем, как на лице вечно-спокойного Джима проступают поочерёдно отчётливо-яркие, прекрасно читающиеся эмоции: отпечаток волнения и предвкушения, смывается растерянностью мига непонимания, а после лицо его кривится разом от разочарования и болезненности её хватки. — Клэр... — почти умоляя тянет он. — Сохраняй молчание, Джим, — бескомпромиссно обрывает его Клэр. — Сегодня я не желаю болтовни. Джим удивительно покладисто замолкает, старается дышать через нос. Получается у него, впрочем, отвратно: потому что Клэр в тот миг, заставляет его запрокинуть голову оставив одну руку в непослушных разметавшихся прядях, пальцы другой руки, нырнув под ткань рубашки, скользят по чуть влажноватой обжигающе горячей груди. Клэр впивается в кожу на шее кусачим поцелуем, не позволяя отстраниться, продолжает клеймить нежную кожу жадными укусами, будто она — вампир, впавший в неистовый голод. Между ног у неё становится влажно от следующего уже полноценного стона несопротивляющегося Джима: доктор позволяет пробовать шёлк его кожи, покрывается мурашками, сбивчиво силится уловить запах её распущенных волос. Клэр находит его сосок, зажимая отвердевшую кнопочку меж пальцев и игриво покручивает, в итоге — оттягивая. Файрвуд-старший повторно стонет, его приоткрывшийся рот тут же оказывается перекрыт её губами. Клэр смотрит исподлобья, опуская вторую руку за отворот рубашки дока. Видеокамера под потолком таращится на них двоих, запертых в гостиной её усилиями, осуждающе помигивая красным глазком. Клэр усмехается, давая Джиму небольшую передышку на вдох, после чего вновь глубоко целует его, посасывая чужой язык: она буквально пьёт его, с отчаянием, как жаждущий напиться... Доктор продолжает только хрипло дышать, изредка постанывая, когда чужое колено издевательски медленно с минимальным давлением прижимается к его промежности, где всё уже неприлично туго и даже чуть больно. Словно прочитав его мысли Клэр на мгновения отрывается от него, напоследок лизнув нижнюю едва ли не прокушенную губу. — Ладно, хватит, — низким звенящим от возбуждения голосом говорит она, опуская обе руки ему на плечи и почти переставая его терзать. — Ты был достаточно хорошим мальчиком. Куда ты пихнул то силиконовое кольцо? При упоминании игрушки, Джим крупно вздрагивает. — Клэр... — почти стонет он. Чернота повязки вспыхивает алыми искрами очередной волны возбуждения. — Где. Кольцо. Док, а? — Клэр угрожающе вцепляется ему в волосы, почти зарычав. — Отвечай на вопрос, Джим. И Файрвуд-старший всё-таки собирается с силами и едва слышно цедит: — Аптечка... Левый боковой карман, снизу. Руки в медицинских перчатках тут же покидают его плечи, прерывистое дыхание больше не щекочет лицо, а отсутствие горячего тела, вклинивавшегося меж его бёдер, вызывает разочарованный полустон. Совсем рядом раздаётся глухое звяк, шорох и усмешка, когда он её слышит, Джим может поклясться — у него темнеет перед глазами. А ведь стоило только думать головой, верно? Ничего сложного. Правила просты: пока ты всматриваешься в непроницаемую океанскую гладь, то, что в ней всматривается в тебя. Пока ты тонешь в темноте, темнота медленно, но верно просачивается в тебя. Когда тебя сковывают, а ты ищешь свободу, происходит одно из трёх: тебя вытащит кто-то, ты спасёшься сам, либо... что ж шансы были малы. Клэр внезапно, как и раньше, опускает руку на ремень, щёлкая бляшкой: Джим не противится и даже чуть приподнимается, чтоб ей было удобно. На вставший член, извлечённый из джинс и белья надевается, плотное резиновое кольцо, туго перекрывающее кровообращение. Джим тут же стонет разом от нежных пальчиков Клэр, от тугости силиконового ограничителя, и от ощущения того, как горячая в высшей степени желанная женщина, оседлав его бёдра, позволяет ему погрузиться в неё. Приноровившись к его размеру и почертыхавшись на эту тему, Клэр всё же принимается плавно двигаться вверх-вниз, постепенно разгоняясь и укорачивая амплитуду действий. Вцепившись в его шею, она начинает негромко шипеть и стонать, резво и жёстко соприкасаясь с ним губами, зубами, телами. И в какой-то миг Джим всё-таки не выдерживает. — Клэр. — тихо стонет он, дёрнув связанные отёкшие руки и толкнувшись навстречу ей, в желании излиться. — Заткнись. — рычит между грубыми фрикциями она, запрокинув голову. — А-ах, Клэр! — спустя полминуты снова заводит "свою шарманку" Джим, но тут Клэр уже добавляет ещё более жёстко: — Джим, я сказала: "Закрой рот". Джим взмолившись, едва осознавая о чём, как обезумевший бормочет: — Клэр, пожалуйста! Мне нужно... И тут Клэр срывается: схватив его за волосы и сдёрнув с него повязку, она резво заставляет проморгаться от обилия света и посмотреть на неё. Большие слезящиеся глаза Джима, в которых вкруг большой чёрной дыры-зрачки вертятся и взрываются карамельные вселенные с их личными галактиками, звёздами и туманностями. — Господи-боже-блять! — прикрикивает она на доктора. — Я сказала тебе закрыть свой грёбаный рот, Джим, или, клянусь, я придумаю из чего сделать кляп и вставлю его тебе по самые гланды! Джим всхлипывает, сожмурившись и закусив губу, когда ощущает, как хватка пальцев в волосах усиливается, а на вновь подставленную шею падают мучительно-сладкие, пьянящие обещанием дикой свободы укусы. Клэр буквально съесть его готова, однако целует-целует-целует... На ниточку от звонка — на ниточку от её терпения, от его края, а край её терпения — бритвенное лезвие, способное вспороть темноту мыслей и вывести к свободе. Клэр частит, выписывая восьмёрки бёдрами и опирается на его худую каменно-твёрдую грудь: взгляд её постепенно мутнеет с каждым ответным движением его жилистых крепких ног. Джим сильнее упирается ступнями в пол гостиной, который в мороке страсти кажется ватным, позволяет навалиться телу партнёрши на него, быть ближе, плотнее, жарче... Взгляд Клэр становится слишком-слишком тёмным: одной рукой она снова вцепляется в его волосы на затылке, губами алчно прижимается к его губам, слизывая всё же проступившую кровь, вторая же её рука скользит вниз к месту слияния их тел. Джим ловит её в моменте — сквозь туманную пелену он слышит как она сбившись с ритма, резко захлёбывается вдохом, изгибается как припадочная, а после с силой обрушивается на него в череде мелких подводящих её ко второму боле крупному оргазму фрикций. Джим замечает зажмуренные глаза, сведённые в сладостной истоме брови к переносице, распахнутый рот. Менее чем через три секунды Клэр, опустив голову, возвращает взгляд к его лицу: целует скоро, однако глубоко, пока снимает кольцо и тут же вновь опускается на него с тихим вскриком. Джиму оказывается нужно совсем немного до финиша, прежде чем долгожданная свобода в смеси оглушительной лёгкости и удивительной эйфорией... Когда он открывает глаза, Клэр уже отвязывает его от стула, будучи в одежде, и силится привести его одежду в порядок. Доктор лучезарно-спокойно улыбается, чуть хрипловатым голосом, намекающим о том, чем они здесь занимались, говорит, что это пустяки и ей следует привести в порядок себя. — Ты в порядке? Джим смотрит в её взволнованные глаза: Клэр хмурится с беспокойством оглядывая как его лицо, так и тело. Взгляд замирает на шее, и Джим обещает себе непременно надеть вечером шарф и говорить всем жителям Дома как важно не болеть в столь коварное на сквозняки и холод время года. И, улыбаясь, он честно признаётся Клэр: — Спасибо, мне стало свободнее дышать. Последовательница, кратко кивнув, покидает гостиную. До следующей их встречи.