Never forget

Сколько их было, этих кораблей — неудавшихся круизов с одним и тем же экипажем, теми же пассажирами, теми же мелкими страстями, теми же разочарованиями и неизменной перезагрузкой в конце. Поначалу Дэниэл считал их, но когда отправленных в архив кораблей стало больше двадцати — бросил.   — Мы встречались раньше? — Мора Франклин нахмурилась, вглядываясь в его лицо. Дэниэл замер, схватившись за ручку двери, а после — медленно повернулся к соседке по каютам. Под ребрами вспыхнул огонек надежды, когда его взгляд скользнул по выбившимся рыжим прядям, по сосредоточенной складке на лбу — и тут же погас.   Они проходили это десятки раз. Слишком много, чтобы надеяться на то, что она узнает и тем более — поверит в его слова.   — Нет, не думаю, — хрипло выдавил Дэниэл и торопливо толкнул плечом дверь, чтобы завалиться в свою каюту, подпереть холодное дерево спиной и провести подрагивающей ладонью по лицу.   Когда у тебя в запасе — бесконечная жизнь и бесконечное число попыток сделать всё правильно, кажется, что к потерям научишься относиться философски. Привыкнешь к тому, что обезумевшая толпа мятежников выбрасывает восьмилетнего сына за борт. Привыкнешь выносить подозрительный взгляд любимой женщины, отказывающейся вспоминать тебя. Привыкнешь видеть, как она умирает у тебя на руках.   Но Дэниэл не привык. С каждой новой перезагрузкой его било под дых так же, как в первую. Он знал, что все умершие воскреснут через восемь дней — без единого воспоминания о случившемся; он же продолжит помнить, и холодное лезвие страха за Мору и отчаяния, что он не может ее спасти, будет с каждым разом входить всё глубже и вспарывать легкие.   — Кто ты?! — голос Моры сорвался на крик.   — Мора, прошу, доверься мне, — Дэниэл поднял раскрытые ладони, готовый рухнуть перед ней на колени, лишь бы она поверила его словам хотя бы на этот раз. — Ты должна меня вспомнить. Мы женаты двенадцать лет. Мальчик в твоей каюте — наш сын. Его зовут Эллиот.   Пистолет в ее руках задрожал так, что кажется: вот-вот выпадет. Однако продолжал смотреть ему в грудь.   — Ты врешь мне, — Мора тщетно пыталась сдержать рыдания. — Ты работаешь на моего отца! Это всё его придумки! У меня нет ни мужа, ни сына! Не смей подходить ко мне!   Снова не сумел. Снова — смотреть, как она отказывается вспоминать и уходит прочь, бежать за ней следом, пытаться вытащить из холодной воды, захлестывающей борт, или закрыть собой от пуль мятежников, или расталкивать металлические обломки.   — Мы встречались раньше? — спросит у него мисс Франклин, когда они столкнутся в плавно покачивающемся коридоре.   — Н-нет, — с трудом выдавит Дэниэл.   Эллиот с каждым разом становился всё угрюмее и молчаливее; отец каждый раз обещал ему, что на этот раз она точно вспомнит. Она вспомнит и проснется. Каждый раз — она не вспоминала, и каждый раз Дэниэл пытался найти новый подход и новую уязвимость в системе.   У Дэниэла есть восемь дней, чтобы убедить Мору: вокруг нее симуляция. Восемь дней на то, чтобы заставить ее вспомнить, что произошло в реальности. Восемь дней на то, чтобы она проснулась, сумела их с Эллиотом отпустить и дать им упокоиться.   Но Мора выбирает не помнить. Мора выбирает вечную иллюзию жизни, даже если эта жизнь обернется вечной болью. Дэниэл выбирает продолжать отчаянно пытаться ее разбудить, даже если это будет означать его собственную смерть.