***
Кацуки, конечно, было немного грустно, что его фактически заперли в общежитии на целую неделю, да и ещё во время каникул, но пререкаться с учителем Айзавой — идея явно нехорошая, потому что нет доказательств, что он сможет отпустить парня обратно без всяких повреждений. В этом весь Сотриголова. Так что сейчас оставалось лишь следовать дурацким правилам, установленным классным руководителем, иначе штраф, бан и удар точно обеспечены. Но мозг так елозит тот факт, что сегодня были вызваны стажёры для выполнения миссии, а Бакуго из-за своих эмоций не может покинуть стены академии, и поэтому только и остаётся, что кусать локти. Повезло, что сегодня последний день учёбы — пятница. Всё, каникулы, которые Кацуки придётся просидеть в одном общежитии, что не очень радует. Ладно. На улице достаточно тепло, хоть и дует неприятный прохладный ветер, что вообще не радует жителей планеты. Осень, как никак. Парень фыркает, идя из академии в сторону нужных домиков, когда видит перед собой множество котов. Господи, ну и откуда они здесь? Просто по воле случая прискакали от нехуй делать? Да-да, конечно. Судьба, видимо. Бакуго делает несколько взрывов в сторону, отпугивая зверьков, на что они быстро убегают, недовольно мяукая в ответ. — И откуда тут развелось столько животины, фу, — ворчит блондин, продолжая свой путь. Всё-таки делать больше нечего. Сейчас придёт в общежитие и наконец-то спокойно поспит, а то в рабочие дни это сделать что-то никак не получается, оно и понятно. Будет хоть какой-то плюс от наказа сидеть в академии. Ага, хренушки вы поспите, уважаемый Бакуго Кацуки. У судьбы свои планы. Зайдя в здание, Бакуго застывает. У него немеет язык, а глаза предательски открываются шире, когда он видит это. Сидит Тодороки, а на его коленках лежит зелёное мохнатое чудо. Вот те на, это что за подгон? Но, Боги, это не конец. Рядом стоит учитель Айзава, держа в руках пару котят, а вокруг ног так и вьются ещё коты! Блондин подходит ближе, потому что интерес распирает, так ещё его и окликает Шото, на что Кацуки злобно образует складки на лбу, не хотя идя к дивану. — Двумордый, что происходит? — непонимающе спрашивает парень, окинув всех животных недовольным взглядом. — Бакуго, очень кстати. Присядь, — цедит учитель, обходя диван за спиной. — Для тебя есть задание. Кацуки невольно садится на диван под пристальными глазами наставника, что не смеют убираться ни на секунду, и негромко цокает, говоря: «Что на сей раз?» — В общем, — начинает гетерохром, почёсывая кота за ухом, — на сегодняшнем задании нам попался очень интересный злодей, который не убивает людей и героев, а лишь превращает их в котов на неопределённый срок. То есть такие случаи уже имелись, и каждый раз у разных людей эффект держался по-своему, чаще всего приблизительно неделю. И, чёрт возьми, — Шото смотрит на Бакуго, а тот всем своим видом показывает, что не сможет выдержать ещё хотя бы одной минуты этой растянутой истории, потому что нервы уже конкретно закипают. Ну, не привыкать, — когда мы с Мидорией прибыли на место назначения, герои уже были превращены в котов. — Подожди, — прерывает неожиданно даже для себя Кацуки, облокотившись локтями о свои ноги, — то есть вы хотите сказать, что все эти коты — это герои? — Да, именно так. Около злодея свободно гуляли все эти герои, так что мы даже сначала ничего не поняли. Осмотрели всех животных и только потом пришли к выводу, что за причуда у злодея. Но было поздно. Тот мужчина подкрался сзади меня и хотел атаковать, но Мидория быстро отреагировал и оттолкнул меня, а сам принял удар. В итоге… вот, — Тодороки кивком указывает на кота, что лежит у него на коленях, тыча тому в нос, — это Мидория, обращённый в кота. — Вау, почему-то я не удивлён, — усмехается Кацуки, опрокидываясь на спинку дивана. — Хорошо, понял всё, но причём тут я? У меня наступили долгожданные каникулы, с какого хрена вы меня тут задерживаете? — За языком следи, щенок, — ругает Айзава, шлёпая рукой о затылок Бакуго, на что тот грозно шипит. — Твоё задание — следить за Мидорией, пока он не превратится в человека, ясно? Да так, чтобы ни одна волосинка не упала с его тела. Считай это бонусом к наказанию за ту драку. Если взорвёшь кота — отвечать будешь за это сам, я уже покрывать не буду, понял? — Да понял я, понял. Но схуяли Деку-то? Кацуки снова получил подзатыльник от учителя. Хорошо, идём дальше. — Потому что ты лучше других должен знать, как следить за ним. Вы же, как никак, друзья детства. — Ага, ещё скажите, что Зубная Фея существует, — скептически отзывается блондин, потирая отбитое учителем место на затылке. — Если взорвёшь Мидорию — сам ею станешь. Гарантирую, — на это Бакуго лишь грозно посмотрел в ответ на учителя, когда тот шагнул в сторону. — Удачи тебе не разрушить здание, а мне ещё надо этих недо-про-героев отдать кому-нибудь. Не сдохните, — кидает напоследок Шота, пытаясь уместить в руках всех четырёх котов, чтобы те не свалились, а следом уходит, оставляя за собой море вопросов. Бакуго думает. Реально думает. Он всё ещё не понимает, с какой стати должен следить за глупым задротом целую неделю, пока он прибывает в форме кота. Ну так, блин, его проблема, что попал под действие причуды, Кацуки-то тут причём? И всё-таки возразить нельзя, иначе Айзава снова придумает что-то сногшибательное, что переплюнет даже это задание. Кажется, спокойных выходных ему точно не видать. Можно, конечно, сбагрить кому-нибудь этого кота… — Эй, слушай, — отзывается блондин, поворачиваясь в сторону, — а ты никак не можешь приглядеть за ним? — тот показал глазами на зелёного кота. — За Мидорией? А, извини, но нет, даже если я и чувствую большую вину за случившееся. Нужно ещё присмотреть, чтобы папаша случайно дом не сжёг, а то кто знает его. Да и я домой еду, за двумя глядеть — не вариант, — отвечает мелодично Шото, подзывая рыжего большого кота, что остался совсем один. — Айзава-сенсей тебе сказал смотреть за Мидорией, так что теперь это твоя обязанность. Надеюсь, что он не пострадает, — погладив животное в последний раз, Тодороки аккуратно отдаёт его в руки Бакуго, беря себе следом отца. — Не пинай, не обзывай, не взрывай. Хорошо? — Я, по-твоему, вообще не умею думать? — А вдруг? — усмехается Шото, делая шаг в сторону лестницы. — В общем, удачи тебе, а мне уже пора, — с этими словами парень покинул гостиную. Так и остался сидеть Кацуки на мягком диване с котом по имени Деку на коленях. Может, это шанс, чтобы отплатить беззащитному задроту за всё то, что он сделал… Но Бакуго об этом что-то даже думать не хочется. Какой смысл в состязаниях, если силы участников не равны? Да и вряд ли сейчас Мидория вообще понимает человеческую речь. Ведёт себя, как самый настоящий кот. Никаких признаков на прошлую жизнь человеком. И всё-таки… Было что-то такое притягательное в Изуку, что в образе кота. Что-то красивое, изящное, будто парня вернули в прошлое, где он снова стал ребёнком, у которого есть кот. Единственный кот, что когда-либо был у Кацуки. Бакуго не любит животных ещё очень давно, считая, что они приносят лишь боль и страдания, потому что живут себе спокойно на шее у хозяина, а потом резко берут и помирают ни с того ни с сего. Был опыт. Когда ещё в далёком детстве мальчик увидел на дороге маленького котёнка — не смог оторвать взгляд. Хоть и жило животное на улице, вид был очень славным и милым, под стать Кацуки, так что тот решил взять кота к себе домой. Ну, особой нужды в этом не было, но внутри парня зародилось новое необъяснимое чувство сберечь что-то важное, а потому кот жил в доме семьи Бакуго на протяжении нескольких лет. Кацуки души в нём не чаял. Постоянно купал его, чесал до румянца на щеках, спал вместе с животным, потому что так теплее — верил он, игрался, ведь это кот, с ним так и надо поступать. И казалось, что всё прекрасно, просто чудесно. Слишком идеально. Так и было до того момента, пока животное не сбила машина. Кацуки до сих пор помнит, как вышел из дома с голыми ногами, в то время, как шёл сильный дождь; как бежал к дороге, шлёпая пятками о холодные лужи, как смотрел на угасающее тело трехцветного любимца, как не верил, что тот умирает. Он помнит, что безумно сильно кричал и рыдал от того, что его любимый кот умер, что сейчас он лежит на мокром асфальте и не дышит. Не мог признать потерю. Бакуго тогда не осознавал, что очень привязался, не знал, что такое одержимость. С того момента парень решил больше не заводить домашних животных. Больно надо потом оплакивать их — таких бесполезных и глупых зверьков… Но, Боги, как же сейчас хорошо, что Кацуки сказали следить за Деку в виде кота! Он вне себя от радости, она так и хлынет из него. Ага, конечно. Но что ж, увы, ничего не сделать, придётся забрать к себе этого глупого задрота и ухаживать, пока не превратится в себя. А с тем, что рассказал Тодороки, быть котом он может ещё неделю с хвостом. Много, очень. Считай, все каникулы будут вместе с животным, ну уж спасибо. Бакуго хватает Изуку на руки, поудобнее пристроив, и шагает наверх в свою комнату. А, точно, у него же нет никаких специальных предметов для котов. Например, тот же самый лоток. Сука. Кацуки недовольно цокает, понимая этот факт, но всё равно идёт, авось как-нибудь, да найдёт что-нибудь нужное. Идти, в целом, недолго. Мгновение, и они уже у двери. Парень думает, может, просто отнести Деку в его комнату, чтобы сам там тихонько сидел, а блондин в то время займётся своими делами? Крутой, конечно, план, но это будет немного… сурово. И когда Бакуго стал таким мягким? «Ладно уж, пусть живёт» — думает Кацуки, переступая порог своего жилища. Ну, тут всё, как и всегда. — Итак, впускаю тебя в комнату только потому, что мне жаль тебя оставлять одного в пустом здании, и пока ты на моей территории — будешь выполнять мои условия, ясно? — цедит блондин, ближе наклоняясь к коту. Тот поднял голову, будто слушая, смотря в ответ своими изумрудными глазками. Красивые, вроде. — Ничего не метить, по углам не шастать, вещи не сбрасывать, понял? А теперь гуляй, — отметив все свои требования, Кацуки поставил Изуку на пол, на что тот самовольно пошёл прямо на кровать, не стесняясь на неё прыгнуть и помяться. Недолго думая, он решает прилечь, свернувшись калачиком. Бакуго хмурится, не понимая такую дерзость, но быстро успокаивается, потому что… Ну, блин, потому что это кот. Неважно, что по имени Деку. — Ладно, спи. Согласился всё-таки.***
День близится к концу. На улице уже достаточно потемнело, солнце не греет землю, укатившись за горизонт, и лишь слабая луна озаряет улицы. В общежитии практически никого: Бакуго, что наказан сидеть тут ещё неделю; Мидория, что превратился в кота; Джиро, что решила съездить к родителям попозже, и Тодороки, что никак не может собрать свои вещи. Тот ещё капуша, даже с отцом в виде кота на руках. Между этажами тихо. В комнате, в целом, тоже. Подумав, что раз появилась возможность побыть в пустом общежитии почти одному, не стоит её упускать, Кацуки несколько часов провалялся на кровати, уйдя в мир Морфея. Да, гениальная была идея — пойти спать. Спать на постели вместе с котом и одноклассником по совместительству. Самое то. Но блондина, кажется, вообще ничего не смущало. Он как спал, так и спит. Изуку лишь изредка вертится вокруг себя, поминая бока, когда те застывают, и тихонько посапывает, лёжа рядом с хозяином этого места. Всё-таки коты спят большую часть своей жизни. В дверь негромко стучат, и поэтому Кацуки приходится раскрыть глаза, проклиная нежданного посетителя данной комнаты. Думая: идти или нет, он склоняется к версии, что всё же стоит пойти проверить — а вдруг Айзава? — и вяло тянется с кровати, недовольно мыча. Неприятно, когда отрывают от глубокого сна. Бакуго открывает дверь и ругается, видя перед собой бодрого Шото с багажом у дверей. — Извини, ты спал? — беспокойно спросил гетерохром, наклонив голову в бок. — Хотел проведать Мидорию перед отбытием. — А, господи, больно великая честь для Деку, что ты решил зайти проведать его, — цокает Кацуки, не хотя отодвигаясь в сторону. — Ладно, черт с тобой, прощайся и сваливай побыстрее. А я в душ, — найдя в близь лежащее полотенце практически на ощупь, парень вышел из комнаты, хлопнув дверью, отчего Изуку вздрогнул. Тодороки осторожно включает свет и видит мило лежащего на помятой постели Мидорию, что согнулся в клубочек. Аж душа радуется, видя такое счастье. Точный кот, даже не отличить от настоящего. Хотя, физические он точно кот. Шото проходит дальше в комнату, аккуратно садясь на кровать, не задев животное. Парень даже умиляется и невольно улыбается, гладя Деку по мягкой шёрстке, отчего тот громко мурлычет. И хоть Тодороки чувствует себя очень виноватым перед Изуку, сейчас главное просто убедиться, что он в порядке, а следом оставить всё на Бакуго. Надеется, что он не взорвёт кота. Ну, он же не такой тиран, как-никак. Посиделки с котом Деку, конечно, приятное время, но нельзя и забывать про кота в виде отца, что смирено ждёт Шото, сидя у входа в комнату. Точно, а он и не помнит уже. Парень напоследок гладит зверька, непременно тыкнув того в нос, и уходит, говоря, что завтра позвонит, чтобы узнать про дела. Ну, пусть звонит, чего болтать-то. Когда Тодороки уже покинул границы общежития, Изуку тянется на кровати, разминая конечности. И всё-таки спать целый день — идея так себе, хоть он и кот. Он точно об этом пожалеет, сто процентов. Но сейчас париться смысла нет. Видя то, как в двери появляется горячий Кацуки, только что вышедший из душа, с оставшимися каплями на волосах и теле, Мидорию бросает в жар, и он начинает активно мурлыкать, вывернувшись на спину. Животные инстинкты. Бакуго недоверчиво косится на кота, сбрасывая ненужное полотенце куда подальше, и медленно начинает подходить ближе к кровати, садясь на корточки. У Изуку закрыты глаза, но он понимает, что сейчас его гладят. Просто гладят. И не али кто, а сам Бакуго Кацуки. Сам же парень реагирует на это уж как-то слишком спокойно. Первый начал гладить без всяких там условий и споров, сам молчит, как воды в рот набрал, и теперь опять потирается носом о гладкую зелёную шерстку зверька, взяв его на руки. — Кот, как кот, — утверждает Кацуки, шагая прочь из комнаты. Куда они идут — Изуку понятия не имел. И даже боялся представить, потому что, ну, это Бакуго, что от него ожидать? Сейчас как взорвёт в коридоре, поджарит, как уголёк, и выкинет в окно, а может, отнесёт в его, Деку, комнату. Одноклассник слишком непредсказуемый. Поэтому приходится смирно лежать на тёплых сильных руках, никак не намекая, что он всё понимает. А тем временем Бакуго уже дошёл до назначенного места. Кухня, вау. И ничего, что уже почти ночь. Вообще как-то фиолетово. Кацуки сажает кота на один из стульев у общего стола, а сам идёт к плите, гремя дверцами от шкафчиков, ища что-то нужное для готовки. Ну и шумный же. Мидория вздрагивает от таких звуков и ложится клубком, чтобы не упасть со своего места. А Бакуго, похоже, вообще всё равно. Он шуршит пакетами из-под какой-то крупы, жарит что-то действительно приятно пахнущее на плите и довольно напевает песню, что услышал сегодня утром из телефона — это Изуку заметил, когда проходил мимо него перед заданием. Кажется, сейчас ему хорошо. И это прекрасно, потому что здание общежития останется целым ещё хотя бы на день! Можно выдохнуть. И пока Кацуки упорно трудился над готовкой ужина, Мидория тихонько спал на своём стульчике, спрятав носик в изгиб лапки. Ути, ну и прелесть! Даже Бакуго стало любопытно, чем занимается кот, поэтому он взглянул буквально одним глазком и замер, когда увидел это чудо. Уж каким бы грозным и злым парень не казался с виду, в душе он по-прежнему может проявить сострадание и умиление с животных, хоть и не особо любит их. А кому котики не понравятся? Разумно. Кацуки на такие мысли лишь хмыкает, разворачиваясь обратно к еде. Кажется, всё готово. Выкладывает рис с овощами себе на тарелку, ставя её на стол, а в мисочку поменьше вываливает отдельно приготовленное блюдо для Изуку, оставив её внизу, около ног. И даже странно, что Бакуго умеет проводить время без оров и драк с другими. Сейчас тут тихо, так умиротворенно, что для счастья другого и не надо. Лишь слышен хруст еды Мидории и негромкие стуки ложки о стенки тарелки. Всё идёт своим чередом.***
Лучи солнца давно не видны, в помещении до сих пор сохраняется умиротворенная тишина воздуха, свет не включён, да и зачем он? Сейчас на это уже как-то, если честно, плевать. В комнате не спеша тикают настенные часы, отбивая свой ритм плавно и точно в такт. Из окна доносится далёкое щебетание птиц, что никак не уймутся даже под покровом ночи. И Бакуго хочется верить, что ему это снится, что это не в за правду, что всё, что происходит сейчас — лишь плод его воображения, не больше. Потому что это Кацуки — он не признается себе в том, что сейчас ему особенно хочется гладить мягкую шёрстку одноклассника, превращённого в кота, и нелепо, совершенно бестактно прижать его пухленькой тельце к себе поближе. И он это делает. Блондин не стесняется, хватает кота, усаживая на руки, и несёт на кровать, не давая и шанса на свободу. Его не тревожит крайне неестественное ему поведение, всё равно, что скажут другие, да и где все? Сейчас в комнате, да и практически во всём общежитии, они одни, только вдвоём, не считая одноклассницы на другом этаже. Кацуки укладывает зверька у себя на груди, нежно поглаживая по всей длине, томно дыша. — Деку… — мелодично говорит Бакуго, когда кот отзывается на имя. — Скажи, коты ведь умеют лечить, правда? — и это совершенно непонятно, так случайно для него, потому что, блин, Кацуки, что на тебя нашло? Он и сам не знает. Не знает, почему вообще сейчас хочет невозможного. — Подлечи мою душу, пожалуйста, — молвит он, и Изуку понимает, что его дорогой друг детства хочет выговориться. Кот мурлычит, довольно вытягивается и подставляет шейку для большей удобности. Мидория в сознании и он знает, что сейчас следует сделать вид полного непонимания, давая возможность Кач-чану просто разговориться. Он знает эти чувства, знает, как тяжело себе признавать их смысл. Знает не понаслышке. И потому сейчас никак не упрекает блондина за такие новости, а лишь ожидает, когда тот созреет начать. А Бакуго и сам не знает, что это такое. Что же случилось, от чего в сердце вспыхнул целый пожар неясных чувств? Что внутри родилось, когда он впервые взял на руки Изуку? Нет, даже не так. Что он почувствовал, когда впервые решил поиздеваться над ним? Как, мать вашу, это произошло? Кацуки от таких мыслей в бешенстве; на его висках выступили крупные вены, между бровями образовались привычные складки, а глаза будто наполнились ядом. Ядом, которым Мидория был бы не прочь отравиться. И в голове у Кач-чана каша, и он не знает, куда выплеснуть эти эмоции. Он не знает, что с ними делать, как их проявить, и главное: как их понять? Он просто запутался. — Знаешь, я ведь не специально издевался над тобой, — но даже не смотря на грядущий гнев, Бакуго сумел сдержать неторопливый тон, произнеся эти слова с неким чувством вины или же обиды за свои поступки. Изуку слышит его — слышит и боится, лишь бы не спугнуть, как мелкую бродячую собачку, которая лишний раз не желает даже приблизится к человеку ни на шаг. Боится, потому что не хочет знать, что на уме у друга. Хотя, был ли он вообще другом? — С самого детства мы были вместе. Наши жизненные пути снова и снова пересекались друг с другом, и порой я даже стал задумываться, что это судьба, — Кацуки нежно поглаживает шёрстку кота, успокаиваясь и сосредотачиваясь на своих мыслях. — В детском саду, когда ты не получил причуду, мне даже стало в какой-то степени обидно, потому что теперь даже и речи не было о том, чтобы мы стояли на равных. Ты беспричудный, как теперь сравнивать наши силы? Это меня в тот момент взбесило, что отныне у нас разный маршрут, теперь нам нельзя идти вместе, — парень делает выдержанную паузу, размышляя над следующими словами. Думает, как бы сказать это попроще. — И когда ты всё равно, даже не смотря на наши разные взгляды, плёлся всюду за мной следом, мне становилось страшно. Страшно, что однажды ты просто растворишься в моей тени. Останешься никем и исчезнешь. Изуку не доверяет своим ушам, когда понимает, к чему клонит Бакуго. Он даже не догадывался о таких чувствах, и что Кач-чан, оказывается, всегда переживал. Это ему несвойственно, и это, наверное, лишь сон? Мидория уже не понимает, а потому просто ждёт продолжения истории, когда Кацуки вновь решится начать. — Так совпало, что в младшую и среднюю школу мы пошли вместе. Опять. Вновь мы, сука, в одном классе. И этот факт давил, просто, чёрт возьми, давил на меня, потому что я был связан с человеком, который без причуды. И если бы про эту связь как-то узнали другие, то был бы пиздец и тебе, и мне. И… Господи, это так паршиво, — Кацуки прикрывает веки ладонью, скидывая голову к верху, будто скрывая подпирающие эмоции. — Я издевался, потому что думал о будущем. Потому что, блять, современные дети слишком жестоки. Всех «особенных» они просто травят и оскорбляют. Травят и тех, кто защищает слабых. Поэтому… Мне пришлось встать на сторону агрессоров. Деку не верит этим словам, потому что Бакуго, Боже, реально сильный, неужели для него было проблемой пригрозить пару-тройке одноклассников, чтобы те помалкивали и не трогали его и Мидорию? Изуку борется изо всех сил, чтобы не сказать: «Почему ты просто не воспользовался своей силой? Почему решил сбежать?», но держится, ведь коты не умеют говорить. Не умеют. Не знают, как. И от этого признания действительно неприятно на душе, чёрт дери… — Но, Боже, это так некрасиво. Только со временем я понял, что совершил слишком большую ошибку. За то, что я делал, мне нет прощения. Даже если я сейчас тысячу раз извинюсь, ты простишь? — Кацуки взял кота под лапки и приблизил к себе, смотря тому прямо в глазки-пуговки. — Нет, потому что, блять, я бы и сам не простил. Да и смысл прощать того, кто всю жизнь оскорблял тебя. Глупо же. «Глупо, но я бы простил» — думает Изуку и смягчается, потому что просто не умеет обижаться, подолгу злиться, агрессировать… Не научили его такому. Поэтому он просто слушает Кач-чана, вытягивая шейку и касаясь своим розовеньким маленьким носиком о нос друга, будто соглашаясь и успокаиваясь. — Прости, глупый Деку, прости. И у Мидории весь мир замирает. Замирает и он сам, и рука, что до сих пор гладила его, и кажется, будто даже воздух перестал смещаться. Изуку не верит. Не верит, что Бакуго просто взял и извинился. Не верит, нет… Кацуки слишком горд для этого, так почему же? И с какого чёрта он не говорил всего этого, когда Деку был ещё человеком? Что, гордость мешала, да? Изуку запутался окончательно. — Всё равно ты не вспомнишь этого. Ты же кот. А коты нужны просто для того, чтобы их любили. Наверное, — неуверенно отрезает Кацуки, не веря самому себе. Так просто решился и извинился? Да, да, да, конечно. Бакуго ещё с давних пор откладывал этот разговор на потом, потому что просто не мог начать. Характер тот ещё вредный, поэтому всё стало слишком сложно. Да и говорить в лицо трудно. Всё-таки Кацуки поддерживает образ всемогущего, самого сильного парня, так что такие сопли ему не по нраву. Но когда ещё выпадет шанс, чтобы признаться? «Прости» — такое лёгкое слово, но на деле так сложно сказать. Но он смог. Сказал. Сделал. И сейчас, лёжа с котом в обнимку, Бакуго невольно стал задумываться, что, вообще-то, так проводить время очень даже приятно. На следующий день, когда солнце, казалось, только вышло из-за туч, средь монотонную тишину прорвался бесячий звук разрывающегося телефоного звонка. и Кацуки готов самолично наложить порчу на того человека, что смеет его отрывать от прекрасного сладкого сна. Не решаясь встать, парень решил проигнорировать, потому что больно надо ему брать трубку. Но нет, абонент был слишком настойчивым! Позвонил раз, два… И Бакуго просто орёт: «Какой хуй решил мне мешать спать?!», а потом видит на экране надпись «Половинчатый Полудурок» и точно хуеет. — Съебись, — быстро отвечает блондин, всё-таки ответив на звонок. — Что? Бакуго, я лишь хотел спросить про Мидорию. Как он? — немного непонимающий такую реакцию Шото неспеша спрашивает что-то, что Кацуки сумел еле-еле различить. — Жив, этого достаточно. — А то вдруг ты его выгнал в коридор, выкинул в окно, отравил едой или вообще взорвал… А может, и уб!.. — но не успевает Тодороки договорить, как слышит: — Ой, да иди нахуй. И множества гудков.***
Несколько оставшихся дней прошли достаточно быстро. И не то, что бы Кацуки это как-то надоело, но каждый вечер, проведённый вместе с Деку, надолго отпечатался в его памяти. Бакуго не хотел признавать, что ему понравилось. Эти каникулы, казалось бы, должны были пройти слишком скучно и нудно, потому что, ну-ёпт-твою-Кацуки-же-наказали, но всё-таки это было хорошее время. По вечерам, на удивление, Кач-чан разрешал Деку залезать на него, и даже больше — он сам гладил кота, разговаривая с ним по душам. Он искренне верит, что Изуку ничего не вспомнит, что всё то, что происходило между ними, в том числе и его признание с извинением, растворится средь прохладного вечернего воздуха. Эти дни по истине были увлекательными, ни на что не похожими на остальные. Кацуки наконец-то разобрался в своих чувствах. Понял, что глупил, признал, что поступал неверно, осознал, что больше не хочет издеваться. Ну, только над Деку, конечно. Не заслужил парень этого, чего уж тогда за просто так лупасить? Именно так Бакуго себя и успокаивал. Хотелось бы, чтобы Изуку навсегда оставался котом, потому что молчаливый пушистый собеседник — очень крутой на деле. Но всё в мире имеет свойство когда-нибудь заканчиваться. По идее, осталось ещё несколько дней до того, как Мидория обратно превратится в человеческое обличие, так что Кацуки как-то даже не парился насчёт того, чтобы прогонять кота в его комнату, дабы его обязанности «завершились». Да и не хотелось выгонять. Уже даже в привычку вошло кое-что делать каждый день: просыпаться и видеть Деку, кушать и смотреть на Деку, спать в обнимку с Деку, гладить лишь Деку. Ну сказка. И от этого избавляться… Не хочется. Солнце едва встало из-за горизонта, еле освещая городские улицы. В комнату через небольшую щель залезает ещё тусклый, но такой ядовитый луч, деля комнату пополам. Время около шести утра, поэтому вокруг стоит гробовая тишина. Кацуки морщится, когда на его нос падает свет из окна, вытягиваясь в разные стороны, а Изуку боится даже вдохнуть. Даже он не думал, что превратится в человека так скоро. Открыл глаза — и уже не кот. Магия. Но, Боже, как принять тот факт, что он сейчас лежит в кровати Кач-чана в виде человека?! В обычное время он заглядывал сюда раз в полгода, наверное, а тут голый лежит и спит прямо на постели. У Мидории мозг плавится от таких заявлений! Но стоит только раз повернуть голову в сторону, увидеть тихо лежачего Кацуки и то, как он мило спит, страхи и сомнения напрочь улетают на второй план, потому что, ну ёпт твою мать, перед глазами сейчас находится сам Бог Динамит, что может быть прекраснее? Изуку ещё не раз думал о тех словах, что сказал Бакуго в его адрес, о извинениях и раскаяние. Да что уж говорить, он до сих пор не верил в это. Просто не может поверить. Вот если Кач-чан скажет ему такое в лицо, то он обещает подумать: верить или нет. А пока можно просто наслаждаться моментом. Сейчас слишком рано, так что идти в свою комнату и искать одежду… Ну-у, слишком муторно, да и вдруг он кого-то встретит и разбудит? О нет, нет, не надо такого счастья. Можно же сделать легче — просто позаимствовать одежду у Кацуки, всё равно тот спать будет ещё пару часов. Так что Мидория смело выбирается из-под напирающей руки друга и лезет в шкаф, ища вещи своего размера. Ассортимент, конечно, «огромен». Кажется, Изуку знает, что подарит Бакуго на день рождения. Новые вещи, потому что в его гардеробе одно старьё, да и выбора почти нет! Как он вообще так живёт? Деку негодует по этому поводу, но вовремя сдерживается, чтобы не начать свой типичный бубнёж. Всё-таки получать по лбу с утра пораньше — идея так себе. Поэтому, взяв более-менее подходящие по размеру вещи, Мидория прыгает обратно в постель, будто и вовсе не уходил. Интересно, какая будет реакция у Кацуки, когда он проснётся и увидит рядом с собой Деку? Можно делать ставки, что заорёт и вышвырнет его нахуй отсюда! Либо не поймёт и ляжет спать дальше. Ну, всё может быть. Изуку оказался не прав. Увидев одноклассника рядом с собой, Кацуки не заорал, не заснул, не прибил никого. Совсем нет. И это, пожалуй, странно. Открыв глаза, блондин недовольно потянулся, морщась от наступающих лучей солнца, и ахуел, завидев у себя нечто иное, ежели кот. Нет, это точно не кот. Бакуго ошарашенно смотрит на этот зеленоволосый субъект и не верит, что всё взаправду. Деку действительно превратился в человека. Не хотя признавать очевидное, парень опускает руку на тело спящего Мидории, ощущая пальцами его плоть, утверждая, что да, это он. Боже, и как до такого только дошло! Кацуки отдёргивает ладонь, пытаясь всё переварить. Нет, ну, по факту-то было ещё несколько дней, почему Изуку превратился раньше? Он слышит, как тот дышит, как мирно спит, и Бакуго вновь вздрагивает, когда ощущает рядом с собой шевеление. — Кач-чан? — тихонько спрашивает Мидория, недоумённо смотря на блондина, приподнимаясь на лопатки. — Деку, Боже, что ты тут делаешь? — отскакивая к стене, морщится Кацуки. — Ну… сплю, а что, не видно? — брюнет смотрит с непониманием, будто в этом действии действительно ничего такого нет. Ну, вообще-то они целую неделю жили вместе, спали и ели тоже вместе, с чего бы сейчас всё стало запретным? — Я вижу, не тупой. Почему ты превратился? — Думаешь, я знаю? Сам был в шоке, — качает головой Изуку, окончательно сев. Немного подумав, юноша повернулся к ближайшей тумбочке и с интересом посмотрел на часы. — Сейчас только восемь утра, разве ты не хочешь ещё спать, Кач-чан? Непривычно для тебя. — Откуда тебе знать, сколько часов мне требуется для сна? — Бакуго недовольно хмыкает, чуть выпрямляясь. — Если превратился уже, то дуй обратно к себе в комнату, чего сидишь тут? — Сплю. Ну, спал, ты так и не понял? — Деку, ты еблан? — Нет, дурак здесь ты, потому что не понимаешь очевидного. Мы целую неделю спали вместе, неужели теперь прогоняешь? С Кацуки сошло семь потов. Что. — Ты… помнишь всё? — Эм… — кажется, он проговорился. — Ну-у, частично, а что? — теперь уже занервничал Изуку. Чёрт, и кто его только за язык тянул? — Да так… Ничего, — Бакуго вновь падает на подушку, закрывая ладонями лицо. Он реально молится, чтобы Деку ничего не вспомнил. О том, что он наговорил в порыве эмоций — думал лишь потом, через время, когда уже стало поздно. И то, что Деку мог всё запомнить, он не учёл. — М-м… Ну, тогда сладких снов, — Мидория заваливается спать дальше, притянув одеяло ещё ближе. — Подожди, ты сейчас серьёзно просто будешь спать? — А чего такого? Я не выспался. — Ты был котом, и всё то время, что я тебя видел, ты спал, разве мало? — А-а, вот как. Что ж, ты хочешь, чтобы я ушёл? — вопросительно смотрит на Кацуки своими изумрудными глазками, и блондину не хватает сил отказать. — Ладно, если хочешь — можешь остаться, мне всё равно, — тихо ругается Бакуго, отворачиваясь к стенке. Изуку победоносно ухмыляется, незаметно поддвигаясь чуть ближе к… другу? Ну, он искренне верит, что да. Что их отношения улучшатся. Конечно, если верить, что Бакуго переступит через себя и свою гордость, то всё должно получиться. В этом Мидория не сомневается. Подползая чуть ближе, брюнет аккуратными движениями касается спины одноклассника, проводя ладонью по лопаткам, спускаясь всё ниже и ниже. Чуть щипает за бок, зовя за собой, чтобы тот повернулся. Бакуго уныло, не хотя поворачивается, видя, как ярко сейчас горят глаза у Деку. Такие красивые, блестящие глазки изумрудного цвета. Кацуки наконец-то смог их рассмотреть. — Чего тебе, Деку? — цедит блондин, смотря за спину. — Ну-у… — тянет Изуку, отводя взгляд в сторону. — Может, сделаем вид, что я всё ещё кот? Знаешь, засыпать без тебя уже как-то непривычно, — ухмыляется парень, грустно вздыхая. — Что? Бакуго вообще не вдупляет, что происходит, потому что, во-первых, утро, а утром до него хрен достучишься; во-вторых, нахуя Мидория говорит своими загадками и намёками, ходя вокруг да около? Кацуки же реально не понимает. Но когда Изуку подкрадывается плотнее к спине, медленно касаясь руки, парень осознаёт. Неспеша переворачивается на другой бок, открыв себя для полной атаки. И Мидория времени не теряет. Быстро обхватывает Кач-чана руками, кладя голову ему на грудь, как и в те дни, когда был ещё котом. Почти ничего не поменялось, да? — Спасибо, — тихонько шепчет Изуку, прижимаясь к телу ещё плотнее. — Ладно… — завершает Кацуки, заключая Деку в объятья. И он тает в них, как пломбир под июльским солнцем, и он хочет большего, но чего — неясно. Но даже просто лежать в обнимку, слыша его сердцебиение, приятно. До мурашек приятно. И Бакуго даже задумался: Боже, и когда я только успел привыкнуть к его кошачьему уюту?