Её якорь

Лидия никогда не верила в судьбу. Она отнюдь не считала всё то, что произошло с ней, злосчастными происками судьбы: сначала тот укус Питера на зимнем балу, затем обретение дара банши, потом смерть Элиссон, заточение в доме Эха и конечно же, любовь. Та самая, настоящая, ради которой было не жалко сойти с ума. Ради которой Лидия просыпалась от кошмаров каждую ночь, целуя Стайлза в губы, пока он не проснется и не прижмет её к своей груди, унимая все страхи и печали. — Снова приснился кошмар? — Его футболка наверняка уже намокла от её слез, но Лидия всегда лишь качает головой в ответ, пряча лицо в изгибе его шеи. Тепло тела Стайлза, его горячие губы способны прогнать прочь любое видение, даже те навязчивые, которые кажутся предчувствием, и Мартин поневоле сдается. Она позволяет ему утешить себя, позволяет чужим губам и пальцам трепетно стирать со своего лица соленые слезы, а самой себе пересчитать родинки на любимом лице в свете луны, льющейся в их спальню из приоткрытого окна. — Я люблю тебя, Стилински. — Тихо шепчет она, пока рука Стайлза гладит её волосы так ласково, что Лидия делает глубокий вдох, лишь бы не закричать. Иногда ей кажется, что она любит его так сильно, что вот-вот сойдет с ума от своих бесконечных страхов за него. Он целует её в висок, прижимая к себе: — И я тебя, Лидс. И я тебя… Почему-то именно это воспоминание сейчас проносится в голове Лидии, когда Харрис наставляет на голову Джексона свой пистолет. Она медленно считает про себя до десяти, стараясь унять крик, рвущийся прямиком с одеревеневших связок. Сердце колотится уже буквально в горле, когда бывший учитель химии толкает её вперед к порталу. — Как же много в тебе всего того, что любит Ногицунэ! — злорадствует Харрис. — Боль, гнев, страх, отчаяние…. Ты боишься потерять Джексона так же, как могла бы потерять своего ненаглядного Стайлза? Боишься, что никого не сможешь уберечь? — Да бога ради, заткнись уже, Харрис! — пытается возразить Уиттмор, но тут же крайне невежливо получает удар по простреленному колену. — Ах да, наша маленькая банши больше не может кричать. Разучилась? Или однажды закричала так громко, что у Стилински полилась кровь из ушей? Лидия зажмуривает глаза, лишь бы не слышать, не видеть того, что происходит рядом. Недоумение на лице Джексона, торжество в глазах полумертвого учителя химии, который воскрес неизвестно каким образом. Вдох-выдох, вдох-выдох. Так учила её Мередит, пока та была жива, так Лидия сдерживала свою боль, чтобы не покалечить тех, кто рядом. Но в последнее время все мысли о Стайлзе, все воспоминания, все её крики по ночам и их последняя ссора, когда она едва ли не порезала ему лицо осколками стекла — всё это и хорошее, и плохое хочет упорно сорваться с ее губ диким и безудержным воплем. И у Лидии больше нет сил сопротивляться. У нее больше не осталось её якоря. — Что случилось со Стайлзом? Почему твое сердце так нужно Ногицунэ, Лидия? И не смей мне врать, иначе твой дружочек-канима станет мёртвым канимой! Она поднимает заплаканные глаза на Джексона. Он-то уж точно не заслужил этого, хотя ей уже давно пора было выпустить свою боль наружу. — Я… — Потому что моя жена — банши, гребанный ты мудила! Мартин кажется, что она ослышалась. Она не верит своим глазам и ушам, возможно, это ещё одна иллюзия тёмного лиса, но сейчас прямо навстречу ей шёл собственный муж, целый и невредимый. Заросшая щетина на лице, тёмные мешки под глазами, любимые карие глаза прищурены и источают такую ярость, что Лидия поневоле делает шаг назад, в то время как агент ФБР с пистолетом наперерез стремительно приближается вперед. — А вот и герой дня пожаловал! Хочешь лично посмотреть, как Ногицунэ вырвет твоей жене сердце? — Пошёл ты, ублюдок! — в гневе выпаливает Стайлз, стреляя Харису серебряными пулями прямо по ногам. Лидия вскрикивает, когда тот падает на одно колено, а Джексон в мгновение ока вонзает шипящему Харрису нож прямо в шею, круговым надрезом повторяя контур ожога на его шее. Зрачки в глазах Уиттмора вертикально суживаются, напоминая о своей истинной природе, пока Стайлз с недоверием обходит каниму и его жертву стороной, наконец, приближаясь к своей жене. — Ты не ранена? — Он опускает пистолет вниз, осторожно осматривая Лидию со всех сторон. — Нет, — шепчет она, испуганно охватывая его лицо дрожащими руками. — Ты пришел!.. Ты… Я же просила тебя уехать, как можно дальше от меня, чтобы той аварии никогда не было, чтобы ты… — Тс-с-с! — Стайлз прикладывает палец к её обветренным губам. — А я сказал, что никогда не оставлю тебя и всегда буду рядом, когда ты будешь кричать, помнишь? Мартин дышит испуганно и затравленно, словно вот-вот сорвется в паническую атаку, но Стайлз не дает ей этого сделать, крепко прижимая к себе и, наконец, целуя жену в губы. Та дрожит словно в лихорадке, но они уже оба не слышат недовольного ворчания Джексона, буквально утопая друг в друге. — Мне так тебя не хватало, не хватало! — Её поцелуи полны исступления, тоски и нерастраченной нежности, которую Стайлз охотно принимает в ответ, с тихим стоном зарываясь лицом в рыжие волосы. — Больше не позволю тебе запугать меня как в прошлый раз. — Он улыбается, обнимая её за талию. Лидс тихо выдыхает где-то в районе его виска, оставляя там невесомый, едва заметный поцелуй. — А я больше никогда не отпущу свой якорь. — отвечает ему банши, переплетая их пальцы вместе. Его грубая ладонь бережно обхватывает ее маленькие пальцы, осторожно сжимая в руке. Так, словно они никогда не расставались.