Побудь в моей шкуре

Утром Юнги едва собирает себя по кускам, чтобы поднять задницу с постели и пойти отматерить в очередной раз Тэхена, который, он уверен, стоит с той стороны двери и настойчиво жмёт на звонок. Какого же его удивление, когда на небольшом экране он видит не друга Чимина, а его мать. Был бы он собой, даже открывать бы не стал, но знает, что Чимин так в жизни не сделает, как бы не хотел общаться с собственными родителями. Поэтому, тяжело вздохнув, поворачивает ключ в замке и всё же открывает. — Доброе утро, мама. — пропускает он женщину в квартиру и трет заспанные глаза. — Уже обед, вообще-то. — недовольно бурчит старшая омега и скидывает с ног туфли, а Юнги плетётся в сторону кухни за дозой кофе. — Я смотрю, ты забыл о моём визите, да? А ведь мы с отцом предупреждали тебя! — Прости, мам, я и правда забыл. — недовольно отзывается Мин. Как же он ненавидит эту женщину и её альфу, что уже который год терроризируют их маленькую, разваливающуюся на глазах, семью. Альфа помнит каждую слезинку на лице Чимина после их прихода и каждый такой раз он хочет разорвать обоих в клочья, лишь бы его омега больше не плакал, но сделать этого не может, потому что Чимин всё равно любит их и благодарен за свою жизнь, за образование и то, чему обучили его родители. И всё же каждый их визит сопровождается рыданиями в подушку. — Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не пил кофе на пустой желудок?! — тут же возмущается госпожа Пак. — Стакан воды, потом лёгкий салат, и уже после кофе с молоком. Ты ведь танцор. Ты обязан следить за собой и своим питанием, а это что? — щипает она сына за бок. — Ты потолстел! Да ещё и сутулишься. Держи спину ровно! — Да, мама. Я помню. — сука, как же он это ненавидит, но кофе всё же отставляет в сторону и расправляет плечи, принимаясь рубить овощной салат. — Куда ты так крупно режешь?! — вновь сокрушается омега и грубо отталкивает его в сторону, берясь за готовку. — Как у вас дела с Юнги? — С чего такой интерес? Насколько я помню, вы с отцом ненавидите его. — выгибает бровь Мин, незаметно от тёщи отпивая кофе. — Мы его не ненавидим, но и не одобряем твоего выбора. Всё же живешь с ним ты. Мне интересно, как поживает мой единственный сын, который вспоминает родную мать и отца только раз в месяц! — недовольно бурчит, не отвлекаясь от готовки. — Могли бы просто позвонить. Необязательно ехать из Пусана сюда. — Да что ты? — оборачивается омега, исподлобья смотря на сына. — Сам ты не приезжаешь, а на видео-звонки не отвечаешь, ссылаясь на занятость. И вообще, я приехала для того, чтобы серьёзно с тобой поговорить. — Я даже не удивлён. Для другого ты и не навещаешь меня. — Закрой рот! — шипит Пак. — Ты как со мной разговариваешь?! Юнги вообще разбаловал тебя, я смотрю! — Так о чем ты хотела поговорить? — пропускает грубость мимо ушей, внутренне закипая. И снова — не был бы он сейчас Чимином, ответил бы, как обычно и делает в таких ситуациях. — Сынок... — вдруг ласково тянет она и ставит на стол тарелку салата. — О нет, даже не начинай. Нет. Мы с Юнги разводимся. Это окончательное решение и ты его не изменишь. — Да ради всего святого. Но всё же подумай хорошо. Тебе уже 34 года, Юнги 44! Вам пора завести малыша. Хватит страдать ерундой. Вы уже не в том возрасте, чтобы жить только для себя. — Что?! — от неожиданности Мин аж давится и заходится в приступе кашля. Вот чего-чего, а такого он точно не ожидал! — Да. — кивает омега. — Юнги отвратительный альфа для тебя, но как отец, я уверена, он будет замечательный. Ваш сын ни в чем не будет нуждаться. К тому же, вам нужен наследник фирмы, который не оставит тебя с голой задницей после развода. — Ах вот оно что. — ухмыляется альфа. — Тебе нужен не внук, а деньги от Юнги. — Да за кого ты меня принимаешь?! — вновь злится женщина. — Чимин-и, сынок, я хочу, чтобы ты поимел хоть что-то с этого брака, а не просто уехал обратно в Пусан, возвращаясь на наши с отцом шеи. — Что ты имеешь в виду? С чего ты взяла, что я вернусь туда? — Это же понятно. После развода Юнги выбросит тебя и тебе некуда идти. — Я не поеду в Пусан. Не волнуйся, Юнги оставляет мне квартиру. — А на что ты будешь её содержать? Твои танцульки не приносят нужного дохода. Юнги поджимает губы, понимая, что госпожа права. Чимин зарабатывает этими танцами, но для хорошей жизни их недостаточно. Конечно, у него есть счёт в банке, куда альфа каждый месяц кидает крупную сумму и супруг их не трогает, но опять же, с размахом, что тратит деньги Пак, их хватит не больше, чем на полгода, а после развода всё это прекратится. И осознание этого заставляет в очередной раз пожалеть, что он так быстро и без раздумий подписал документы на развод и теперь они ждут суда, чтобы разделить имущество и разойтись, как в море корабли. За этими думами проходит весь день, подгоняемый ещё и претензиями, что он не так моет посуду, не так вытирает пыль, не так одевается, не так готовит, не так разглаживает вещи, не так держит спину и даже на тренировке он танцует не так, как нужно, хотя женщина, он знает, ни разу в жизни не занималась даже спортом. *** — Отец? — широко раскрывает глаза Чимин, наблюдая за альфой, что без стука вошёл в кабинет и уселся в кресло, стоящее напротив его стола. — Ну здравствуй, зятек. — хмыкает мужчина, презрительно осматривая Юнги и кабинет в целом. — Я думал, вы встретите нас. Я ведь предупреждал Чимина, а этот оборванец вновь забыл о нас. Да и ты не лучше. — кривит губы. — Да, я... То есть, он... Он ничего мне не сказал. Простите. — тушуется омега. Больше разговоров с матерью он ненавидит общаться с отцом. За всю свою жизнь мужчина ни разу не одарил его хотя бы ласковым взглядом, а о словах и вообще не стоит говорить. Этого никогда не было в его жизни. Он всегда должен быть примерным сыном, который обязан хорошо учиться, затем работать и помогать родителям во всём. От него этого ждали и за малейший промах родители ругали его на всём, на чем свет стоит. Чимин помнит, как был счастлив, когда Юнги просто приехал за ним и забрал в Сеул с вещами, когда старшие не одобрили их отношений и забрали его обратно в Пусан. Они даже на их свадьбу не явились, но со временем всё же свыклись, что Чимин уже не маленький омежка и сам в состоянии принимать решения, однако брак не одобряют до сих пор и ненавидят Юнги. — Что ты нюни распустил? — рычит старший альфа. — Ты мужчина или сопля малолетняя? Возьми себя в руки! Мало того, что мой сын попал под твоё влияние и теперь не слушает, что мы ему говорим, так ещё и ты это всё на самотёк пускаешь. Долго он ещё будет заниматься той ерундой, о которой говорит каждый раз?! Займись им! — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — на глаза наворачиваются слезы, ведь Пак понимает, о чем говорит отец, но абсолютно не готов вновь выслушивать это. Отец никогда не одобрял его выбор танцев, которыми он горел ещё со школы, но был вынужден идти на экономический. Это давление убивает его каждый день, каждую минуту, проведённую рядом с родителями. — Вам нужен наследник. — прямо, словно в душу, смотрит господин Пак, заставляя сына покрыться мурашками. — Он бросит заниматься всякой дрянью, а ты вырастишь альфу и позже передашь ему своё дело. Не майся дурью как Чимин с этим разводом. Раз поставил метку и женился, то живите вместе до конца. — Ты ведь ненавидишь меня. — Ты прав. — кивает альфа. — Ненавижу. Но Чимин тебя любит. А я хочу, чтобы мой ребёнок был хоть чуть-чуть счастлив. И если для этого счастья вам необходим ребёнок, вы его сделаете. Даю тебе месяц, иначе я подниму такие связи, о которых даже ты не догадываешься и вся твоя фирма рассыпется, как карточный домик. — ставит точку в разговоре Пак и выходит из кабинета, хлопнув дверью, а Чимин понимает, что плачет. *** Чимин не хочет домой. Там Юнги, который сразу же заметит красные глаза, опухшее лицо и трясущиеся руки. Не хочет, но упрямо едет. Странно, но в этот раз он даже не посмел отпустить водителя, прекрасно понимая, что в таком состоянии не способен вести автомобиль. Запланированные на сегодня встречи и переговоры он жёстко и без объяснения причин отменил. Все его мысли сейчас не в офисе и даже не в думах о предстоящем разводе. Он там, в кабинете, когда резко вошёл отец, всегда ломающий его жизнь своими приказами и недовольными взглядами. Но всё же он с ним в чём-то согласен. Пак уже множество раз думал о том, чтобы завести ребёнка. Возможно, с его появлением их семейная жизнь стала бы чуточку лучше. А если нет, то у него был бы малыш, которому омега непременно подарил бы всю свою нерастраченную любовь и нежность, и никогда бы не поступал с ним так, как его родители — ни к чему не принуждал, не давил, не заставлял и ждал только самого лучшего результата. Он бы поддерживал, давал наводящие советы и просто был бы верной опорой, а не запирал, как птичку в клетке. Закрыв за спиной дверь, он тут же оказывается в объятиях, от которых уже порядком отвык. Пусть его обнимают собственные руки, но в них чувствуется всё то же тепло, которое муж дарил ему в подобные моменты. И Чимин не выдерживает наплыва этих воспоминаний, срываясь на громкий плач и зарываясь лицом в шею, поближе к ароматной жилке. — Тише, Мин-и, успокойся. Всё хорошо. — шепчет Юнги, прижимая трясущегося мужа к себе. — Отец приходил. — заикаясь и шмыгая носом, говорит Пак. Так разбито, что у альфы у самого слезы наворачиваются на глазах. Если госпожа может постараться говорить более мягко и давит своими намёками, то вот её муж говорит всё прямо и чётко, не давая и слова вставить. Для него всегда всё должно быть так, как хочет именно он. И спустя столько лет эта привычка не изменилась, разбивая собственного сына на мелкие осколки, словно он — хрустальная ваза, о которой потом никто не позаботится. Позаботится. Юнги позаботится. Всегда заботится. Сейчас, протягивая стакан с водой и успокоительным, он заботится об омеге, как делает это уже последние десять лет. В такие моменты все их ссоры отходят на задний план, они кажутся такими пустяковыми и бредовыми, что в пору бы засмеяться, но случай не тот. Их проблемы имеют место быть, но никто из них не пойдёт на контакт первый, убеждённый лишь в своей правоте. — Твоя мама хочет, чтобы мы завели ребёнка. — аккуратно говорит Мин, стараясь не вызвать новую истерику. — Мне тоненько сегодня об этом намекнули. — А вот мне сказали прямо. — хрипит Чимин и с благодарностью принимает бокал с водой. — Нам нужен наследник, чтобы ты потом передал ему свою фирму. Иначе отец сделает всё, чтобы твоя компания потерпела крах. — Может... — мнётся альфа. — Это не такая уж и плохая идея? — Была бы не плохой, не будь у нас подписаны документы на развод! — шипит Пак. — И что мне, от резинового члена прикажешь жёлтых уточек родить и потом в ванной с ними плескаться? — Чимин... — серьёзно смотрит на него Юнги. Может гордиться собой. Истерика после визита родителей сошла на нет, а вот истерика по поводу их отношений уже зажгла свой фитиль, ещё пара слов и всё взлетит на воздух. — Что? Что Чимин? Разве я не прав? Да когда ты со мной течку проводил последний раз? Не помнишь? Вот и я не помню! Всё решено, мы разводимся, Юнги, какие дети? Ты замужем не за мной, а за своей работой! Вот и будешь дальше кайфовать, а я не буду тебе мешать. — Прекрати. Не говори того, о чем пожалеешь позже. — Я жалею, что влюбился в тебя тогда, одиннадцать лет назад, и до сих пор продолжаю любить, а тебе это нахуй всё не упало! — кричит омега, разбивая стакан об пол и уже собирается уйти в комнату, но его ловят за руку и разворачивают. — И я до сих пор люблю тебя, истеричка моя. — шепчет альфа и накрывает пухлые губы поцелуем.