Сказ о Трёх Царствах и Великом Змее

1235 год Навь Алтин Сарай Под высокими сводами мраморной ханской купальни клубился пар, благоухающий жасмином, амброй и пачули. Четыре высокие стройные служанки в белоснежных батистовых платьях носили в серебряных ведерках горячее козье молоко, постепенно наполняя им квадратный выложенный розовым мрамором бассейн. Ещё две рабыни готовили молодого принца к купанию: сняли широкий расшитый серебром кушак, богатый пурпурный халат, мягкие сафьяновые тапочки с усыпанным бриллиантами мысом, шальвары из нежнейшей органзы и тонкую батистовую сорочку. Ханский сын оставшийся лишь в серебряной диадеме на белом высоком лбу, протянул руки служанкам и, поддерживаемый ими, ступил по ступенькам в бассейн, размеренно и важно погружаясь в молочную ванну. Третья служанка подхватила длинные угольно чёрные волосы принца и ловко скрутила их в узел на затылке точно в момент, когда молоко достигло плеч наследника. Принц блаженно выдохнул погрузившись в горячее молоко полностью, откинул голову на бортик бассейна , блаженно прикрыл глаза. Две рабыни присели подле него и принялись натирать тело ханского сына люффами и омывать молоком. Четыре других стали каждая на углу бассейна , готовые исполнить любую прихоть наследника. - Ах вот вы где, вашвеличство, а я вас бегаю ищу, а вы тут - красоту наводите - вваливаясь в купальню, запричитал высокий крепко сложенный блондин, играя бровями. Наследник лениво приоткрыл глаза, рабыни продолжали работать, не обращая внимания на нарушителя покоя. - Пошёл прочь, простолюдинам не место в королевской купальне. - Так я ж не просто так, я с новостями. Ах, мой принц , вы все в короне , а ведь серебро вам совсем не к лицу, - блондин сделал нарочито скорбное выражение. Принц недовольно поджал губы, маленькие уши, открытые державшими волосы от лица нераскрывшимися розовыми бутонами диадемы, заалели. - Золото , да пошлют боги хану Баатару долгих лет жизни, мне ещё не скоро носить. Блондин многозначительно промолчал. - Иди прочь, - повторил принц. Служанки принялись натирать его розовым маслом. Голодные серые глаза жадно осматривали каждый кусочек нетронутой солнцем кожи. - Придёшь в голубую гостиную после вечерней молитвы. Блондин, довольно оскалившись и нарочито глубоко поклонившись, не отрывая голодного взгляда от наследника, удалился. Молодой принц невидяще смотрел в окно купальни. Он был взволнован. Вадим шёл по узким мраморным коридорам Алтин Сарая, освещенного сотней факелов. Дворец великих ханов Нави никогда не знал тьмы, в любое время суток был освещён сотней факелов, свечей и лампадок. Каждый здесь боялся своей тени и сотни свечей не пожалел лишь бы избавиться от гнетущего страха тьмы. Любой, но не Вадим. Он шёл уверенно, не оглядываясь , не путаясь в бесчисленных поворотах, не скрываясь. Лицо его было напряжено и сосредоточено, трехцветные, меняющие цвет, как калейдоскоп глаза опасно прищурены. Наконец Вадим достиг своей цели. Высокие темнокожие стражники в чалмах напряглись, но тут же отошли, признав его, и открыли перед Вадимом тяжелые резные двери в голубую гостиную. Его высочество принц Алтан из дома Вия, наследник престола Нави, уже ожидал его , все ещё одетый к ужину в обильно расшитый серебром негнущийся халат и пил чай из маленькой фарфоровой пиалы. Все шесть служанок стояли за низким бархатным диванчиком принца. Алтан особым жестом велел рабыням убраться. Вадим хищно проследил за грациозным движение белой руки. Ему доставляло удовольствие наблюдать за молодым наследником, всегда разодетым в шелка и парчу, залитым серебром и усыпанным бриллиантами. По традициям Нави только хан мог носить золотую диадему и украшения, прочая знать носила серебро, даже ханский наследник. Серебро было Алтану не к лицу, с его фарфоровой кожей, иссиня чёрными локонами до поясницы и красными глазами, всегда горящими и бурлящими, как кровь в жилах. Принц, гордый и капризный, не подпускал к себе никого, ходил в сопровождении шести прекрасных безмолвных рабынь, отобранных наследником лично, обученных повиноваться малейшему движению аристократичной руки или соболиной брови. Вадима восхищали его властность, его утончённость, избалованность, его гордыня, его шаманский талант, тщательно скрываемый от хана Баатара. - Ну? - нетерпеливо, прошипел Алтан, как только служанки скрылись за дверями. - Сегодня ночью. - А ты? - Там справятся и без меня, - усмехнулся Вадим. - Ты дашь мне увидеть?.. - Его высочеству не хватает его трав? Алтан недовольно поджал красные уста. Вадим издевался над принцем намеренно. Трав не хватало и больше не могло хватать, как раньше, до того как принц познал дракона и его силу, разрушающую барьеры между прошлым, настоящим и будущим. Но признать это… Алтан не мог. Под пристальным взглядом разноцветных глаз , тонкая рука потянулась к поясу халата и ослабила его, обнажив тонкую прозрачную сорочку, а за ней и красиво очерченные мышцы перекатывающиеся под бледной кожей. Вадим никогда не отказывал, не мог не пользоваться принцем, не мог не поклоняться ему, как и Алтан не мог не использовать дракона. Каждую их близость наследник ощущал сквозь туман, сквозь шторм , сквозь песчаную бурю, пелена застилала глаза, он тонул и задыхался и все его естество сосредотачивалось на горячих руках и крепком теле, на обжигающих прикосновениях. Иногда ему чудилось , что его ласкает три пары губ, что его касается не человек, не смертный, а что-то непостижимое и неземное, а затем - катарсис - величайшее просветление, недостижимое с помощью человеческих трав. Целая минута абсолютной четкости. Мрачная богатая комната, увешанная коврами , а на полу, во тьме - седовласый длинноволосый мужчина, и тонкой струйкой из него вытекает жизнь. Льётся самая драгоценная жидкость в трёх царствах - королевская кровь. 1235 год Правь Сверресборг С тренировочной площадки княжеской дружины открывался захватывающий дух вид на туманные горы, покрытые зеленью, и снежные вершины. Лучшие воины князя Олега из дома Сварога бились на мечах, стреляли из лука, сражались врукопашную, не обращая внимания на великолепный вид. Молодой князь тренировался среди своих дружинников, высокий и широкоплечий, он не носил короны, не касался своих княжеских регалий, кроме кольца с фамильной печатью на пальце, но разве может эта прямая спина, этот спокойный властный взгляд принадлежать кому-либо кроме князя? Правь славилась своими воинами, вышколенными и закаленными горным воздухом, и князь Прави испокон веков стоял во главе своего войска. Дружина князя тренировалась с рассвета, прерывалась на общий плов, который двое крепких слуг выносили в огромном казане прямо на тренировочную площадку, ели с одного казана простыми ложками, затем тренировались до заката, а после являлись пред светлые очи князя на пир , в богатых платьях и свежих ссадинах. За длинным столом собиралась дружина и советники, князь, сменивший простую рубаху на аксамитовый кафтан, восседал во главе стола. По левую руку князя сидела воевода Елена Васильевна, высокая и крепкая, не снимавшая кольчуги даже за княжеским столом, с толстой русой косой , свернутой в узел на затылке. Место по правую руку князя Олега пустовало. Гости громко переговаривались и смеялись, слуги сновали по залу с блюдами , но к яствам никто не притрагивался. Резные золотые двери распахнулись и в зал вплыл высокий молодой человек в бархатном кафтане, туго подпоясанный, в соболях, гордо задрав узкий подбородок, прошагал под пристальными взглядами притихших гостей и уселся подле князя, тряхнув рыжими локонами и зазвенев тяжелыми серьгами. Князь тепло ему улыбнулся и добродушно махнул рукой, зазвенели серебряные кубки, заработали две дюжины вилок. - Опять как девка вырядился, - пробурчала воевода. Рыжий оскалился. - Полно, Елена Васильевна, разве не краше я любой девки? - Тьфу на тебя, Лис, стыд один. Князь Олег не влезал в привычную перебранку, глаза Лиса сегодня горели необыкновенно ярко и улыбался он слишком уж сыто, а значит ворона на хвосте принесла важные вести . Дружина не одобряла увлечения князя Прави рыжим чужаком, но повинуясь беспрекословно своему властелину к Лису относилась с уважением и подобострастием. Они видели лишь бессмысленную для престола связь и не знали, какое бесценное оружие получил Олег за свои объятия и золотые побрякушки. Сеть шпионов Лиса охватывала три царства, его вороны собирали информацию о каждом вельможе, служанке и мальчике на побегушках, не гнушались ничем, коллекционировали нижайшие подробности, нанизывая на ниточку истины человеческие желания и пороки. Пир был в разгаре, когда Лис, тряхнув локонами, поднялся и, велев подать десерт себе в покои, выплыл из залы. Князь проводил его тяжёлым темным взглядом, не ускользнувшим от воеводы. - Где это видано, чтобы муж не брал в руки меча, а рядился в бабьи тряпки! Сам великий князь Прави воюет и ест из общего котла , а его кормят ягодами заморскими слуги! - Одно его слово стоит десятерых воинов. - Ты слеп, князь. Тебя ослепили белые руки и красные уста, - шипела, раскрасневшись, Елена Васильевна. - Молчать, - спокойный и властный, князь перевёл тяжелый взгляд на воеводу. - Каждый дружинник князя достоин звания главного воеводы и каждый из них готов занять твоё место. Елена Васильевна опустила взгляд на стол, загорелое закаленное ветрами лицо покраснело. Намёк ей был ясен. Князь Олег покинул пир, напоследок благосклонно подняв полный до краев кубок медовухи за свою дружину и кивнув советникам. Он вышел из залы и сопровождаемый стражей прошёл по длинному коридору в другое крыло, открыл тяжелую резную дверь, оставив стражу охранять вход, спустился про крутым ступеням к ещё одной двери, снял с шеи ключ с волчьей головой - символом дома Сварога - и скрылся в княжеской сокровищнице. К страже князь вернулся с деревянной коробочкой в руках, разукрашенной васильками и камелиями, и направился в княжеское крыло. Отпустив стражу, князь Олег ступил в просторную светлую палату, устланную разноцветными коврами из Нави, заставленную цветами в высоких напольных вазах. В глубине напротив большой кровати со скользкими кроваво-красными шелковыми простынями стояло полотно и в загорелом крепком теле любовно написанном на красном фоне князь Олег с удовольствием узнал своё собственное. Князь вышел на просторный балкон, с лучшим видом в каменных палатах Сверресборга на гордые молчаливые горы с тяжёлыми снежными шапками вершин и бескрайнее розово-серое закатное небо. На оббитой бархатом тахте раскинулся Лис в своих соболях. Молодой лучник с едва пробившимся пушком над верхней губой отчаянно краснея кормил его клубникой, аккуратно придерживая ягоду за зелёный хвостик. Князь кивком велел ему выйти, сел в ногах Лиса, нежно погладил выступающую косточку, пощекотал голую пятку и прикрыл отороченной мехом полой халата босые ноги. Лис хитро улыбнулся, голубые глаза внимательно осматривали деревянную шкатулку. - Говори же, что ты узнал, золотой мой, - князь продолжал поглаживать закрытые ноги, ночи в горах были холодные. - Ах, как бы я посмел скрыть что либо от великого князя Прави, - Лис развёл руками. - Мне нечего вам предложить. Князь Олег усмехнулся понятливо и потянулся руками к шкатулке, открыл и Лис увидел, что она до краев полна розовыми жемчужинами - голубые глаза удивленно распахнулись, бледные ланиты порозовели от удовольствия. - Этими жемчужинами швеи украсят твой новый плащ для верховой езды. - За вашу щедрость, мой господин, я отплачу вам, - Лис благоговейно рассматривал каждую жемчужину в лучах закатного солнца. - - Нынче ночью правитель Нави, великий хан Баатар умрет, а на рассвете наследник рода, принц Алтан из дома Вия взойдёт на престол. - Ушёл лев, а пришёл его львёнок, - задумчиво проговорил князь, глядя на последние лучи красного солнца. Белые руки в перстнях, вдоволь наигравшись драгоценным подарком, обвили широкие плечи, расстегнули златые застежки кафтана, рыжие локоны коснулись оголенной кожи. - Идём, мой повелитель, я должен окончить твой портрет. 1235 год Явь Царское село - «Я, хан Алтан из дома Вия, наследник престола великого царства Нави, властелин золотых пустынь и бескрайних темных земель, сим посланием гарантирую соблюдение границ с царством Яви и торговых соглашений, заключённых почившим ханом Баатаром с государем…» - Довольно, Игорь, я понял, - царь Пётр первый, наследник дома Хорса, светлейший государь Яви задумчиво потёр узкий гладко выбритый подбородок, поднял чёрный бездонный взгляд на командира царской гвардии. - В прошлом году у хана Баатара едва серебрились виски, а сейчас он мирно скончался в своей постели. Государь не ждал ответа и командир гвардии, высокий темноволосый рыцарь в золотых доспехах, промолчал. Скромно сидящий за узкой конторкой у окна писарь подал голос: - Что изволите ответить, государь? - Ответь, что мы также гарантируем неприкосновенность границ и отправьте с послом подарки молодому хану. Ступай. Царь снял с мизинца крупный золотой перстень с печатью и оставил на поданной писарем бумаге золотое солнце - символ дома Хорса. Писарь низко поклонился и, не разгибаясь, спиной удалился из кабинета. Государь откинулся на резном высоком кресле и устало потёр виски, что-то его мучило, не давало спать, тяжелый дух как перед грозой витал над тремя царствами. - Подойди, цесаревич Игорь. - Петь, - с укором протянул командир, но подошёл, гремя доспехами, заметая пол белым плащом. - Опять вырядился в своё железо, ни обнять тебя ни погладить, - царь Пётр недовольно скривил чувственные бледные губы. - - Мой долг перед государством - защищать царя, - пробормотал Игорь , снял перчатку, нежно погладил Петра по щеке, очертил большим пальцем губы. Царь перехватил его руку и притянул к себе для поцелуя. - Твой долг перед богами - любить своего супруга. - Тайного супруга, - пробормотал цесаревич в приоткрытые царские уста. - Лишь по твоей воле мы это скрываем, по твоей прихоти. - Желание сохранить преданность гвардии командиру - не прихоть. Цесаревич Игорь отстранился, надел перчатки и стал вновь командиром царской гвардии. - - Посол из Прави ожидает со вчерашнего дня, изволите принять? Царь Пётр сделал движение рукой - зови. «А все таки недоброе что-то нависло над тремя царствами» - подумал он. - «Предчувствие меня ещё не подводило». И в ту же ночь, когда государь почивал в объятьях цесаревича, впервые содрогнулась земля. Великий Змей Юша пробудился.