His own way

Добраться до района Юнги, не то чтобы сразу до дома, Джин без чужой помощи никогда бы не смог: адрес, который указал Юнги в одном из сообщений, находился в лучшем районе города, и Джин… Ладно, он был очень благодарен Юнги за то, что он встретил его около общежития, чтобы сразу телепортировать в собственный дом. Знакомое чувство переноса, тепло чужой руки, которая продолжала касаться его… Джин все ещё не мог поверить, что в самом деле радуется вниманию альфы. Он ведь… Всегда, сколько себя помнил, не видел ни в ком ничего особенного: только пару раз замечал блеск Хосока, но и то, по-дружески, не видя в младшем альфе ничего, что могло бы завлечь и самого Джина. С Юнги дело обстояло наоборот, по-другому: Джину сперва было, разумеется, любопытно узнать, какой на самом деле этот человек, казавшийся чрезмерно ленивым, безразличным даже к бедам других. Потом любопытство переросло в спокойное безразличие, затем в нечто, похожее на дружескую симпатию после всех этих лекций, во время которых Джин старался не смеяться так уж сильно, читая написанное Юнги на уже помятом местами тетрадном листе. Ох, неужели эта дружба, в которую Джин всё-таки поверил, смогла стать чем-то большим за такой короткий промежуток времени?.. — О, перед тем, как мы войдём внутрь: сколько дней назад ты общался с Хосоком? Возможно, защита примет тебя за угрозу, если на тебе остались частицы чужой все ещё недействительной магии, — они стояли у больших кованых ворот, через которые, впрочем, все равно ничего нельзя было увидеть: видимо, семья Мин не скупилась на защиту не только Академии, но и собственного дома. — Хм? Ну, может, дня четыре? — только сказав эти слова, Джин почувствовал стыд: чёрт, со всеми этими занятиями и недолгим избеганием Юнги после их «не-свидания» в течении нескольких дней он совершенно забыл о лучшем друге… Хотя не то чтобы это только вина Джина! Сколько бы он четыре дня назад ни ждал, сколько бы ни стучался — Хосока в палате либо не было, либо же он совершенно не хотел с ним говорить, что было попросту невозможно! Они никогда сильно не ссорились, поддерживая друг друга в самые трудные моменты: даже когда Хосок вроде как «бросил» своего друга, решив уехать в Академию, Джин принял это! Да, они могли поссориться из-за пустяка, как это было в первый день учебы, но постоянно они шли на уступки, и таким образом их размолвки не длились дольше двух дней! Хотя и та ссора, после которой Хосок не отвечал ни на звонки, ни на сообщения, была довольно забавной, если не сказать по-другому. Да, Джин вспылил в тот день, сказав что-то о том, что у Хосока и без него проблем хватает и что он должен сосредоточиться на них, а не на жалком омеге, который сможет прожить и в одиночку. Что ж, Джин продержался лишь пару часов перед тем, как начать названивать лучшему другу, который ушел после этих слов с потухшим взглядом и шепотом «что ж, это твой выбор». Но все закончилось благополучно: Хосок, эти пару дней готовившийся к зачётам, включил телефон через некоторое время, увидел все эти сообщения Джина, который просил прощения, слёзно умоляя не бросать его, и… Ха, да, они помирились. Но это было тогда, пару лет назад, когда каждый из них сдавал экзамены, чтобы спокойно выпуститься из школы, у обоих нервы были напряжены до предела. Что же могло произойти сейчас, раз Хосок не отвечает ему ни на одно сообщение до сих пор? Даже Чонгук и Тэхен лишь молча разводили руками: у них тоже не было ни одной свободной минутки для того, чтобы вламываться в палату медицинского отсека, лишь бы проверить, а там ли Хосок. В том, что он жив, не сомневался никто, просто… Было у Джина какое-то чувство, что Хосок влез туда, куда никто не просил, и, что самое страшное, влез глубоко, так, что уже не отделаешься… Хотя ему очень повезло лишиться магии на какой-то жалкий месяц, половина которого уже прошла: если бы он был чуть глупее, Джин уверен, Хосока ждало бы наказание гораздо, гораздо хуже. Но об этом не было смысла размышлять, когда его руку все ещё сжимал представитель семьи Мин, мягко поглаживая бледные костяшки большим пальцем, посылая тепло, необходимое Джину в этот морозный осенний день. — Если повезет, то мы сразу сможем проскользнуть в библиотеку. Сестры сейчас должны будить детей, а братья работать на дому, — то, что говорил Юнги, было мило, потому как он выучил расписание такой большой семьи наизусть, но вот одно слово, которое уловил Джин, бесконечно смущало… — Погоди, что значит «проскользнуть»?! Разве не ты говорил, что я им всем понравлюсь? — Джин посчитал это высказывание несмешной шуткой, потому как… Ну какой в самом деле резон скрываться от своей семьи?! — Не пойми неправильно, я уверен, что ты понравишься всем, просто… Если мы попадется на глаза одной из моих сестер, то никакой проект подготовить не получится. А страдать из-за какого-то зачёта я точно не собираюсь! — с этими словами Юнги, поправив свою черную толстовку без каких-либо украшений (Джин все равно был уверен, что она стоит целое состояние), потянул Джина прямо к воротам… Которые что-то не спешили открываться, заметив приближение самого выдающегося представителя семьи Мин за последние несколько десятков лет… Джин что-то не совсем умно промямлил, стараясь затормозить. Однако Юнги, как, наверное, и все в его семье, такой упертый и верящий в свою непогрешимость, ни на шаг не замедлился! Когда до ворот, стремительно приближающихся, таких черных и твердых, наверняка болезненно тяжёлых и все равно красивых, осталось не более метра, Джин от страха закрыл глаза, отдаваясь во власть умелых, теплых рук Юнги… Чтобы просто остановиться спустя пару минут? Так и не почувствовав никакой боли от столкновения с железными! коваными! наверняка магически защищёнными! прямо-таки выглядищими так, будто одно только прикосновение принесет мучительную смерть, воротами! — Бля, прости, я походу забыл предупредить о ещё одном портале, — голос Юнги доносился откуда-то очень близко, и Джин не успел толком распахнуть от шока глаза, как почувствовал аккуратное, мимолётное прикосновение чего-то мягкого к своей щеке. Он отскочил, прижав пальцы к коже, на которой все ещё чувствовалось лёгкое, приятное тепло. — Трусливый котенок, — Юнги никак не прокомментировал поцелуй, и Джин решил, что ему показалось это нежное прикосновение… — Что же будет во время нашего первого настоящего поцелуя? — Ты! Что ты такое говоришь?! — Джин никогда не признался бы, что покраснел и в самом деле представил… — Ладно, ладно, прости, — однако в этом хитром голосе не было слышно ни капли раскаяния. — Но давай лучше в самом деле поторопимся: идти всего ничего, но я не хочу терять ни единой секундочки наедине с тобой. На этот раз, видимо, не рискуя получить пощечину, Юнги не стал брать его за руку. Мстительная омега внутри Джина недовольно заворчала и пообещала себе и Джину отплатить ему позже. Джин, не зная, почему, тоже довольно мелочно кивнул, пусть и не был согласен со своей сущностью. Ну, может, самую малость? Поместье Юнги выглядело роскошно, что было совсем вот неудивительно. Но в этом доме чувствовался уют, было видно, что каждая комната не просто холодное помещение без какой-либо цели. Как объяснил Юнги, в этом доме сейчас жили некоторые его братья и сестры, а ещё тетя с дядей, которые, будучи самыми старшими во втором поколении Минов, помогали новоиспеченным мамам ухаживать за детьми. Правда, на данный момент в доме были заняты лишь половина комнат: те, что использовались гостями, по понятным причинам были закрыты, а самым шумным Минам на время было запрещено появляться в доме, где живут дети. — Погоди, шумные Мины? Ты что, шутишь? Чтобы вы, да шумные?! Ты ведь вообще не такой! — даже заметив хитрый взгляд Юнги, брошенный через плечо, Джин не почувствовал ничего, кроме громкого стука своего сердца. — Ну, мы постоянно находимся в центре внимания. И некоторым из нас, поверь, это доставляет удовольствие. Если я не такой, это не значит, что моя семья такая же, верно? — Джин не нашел, что ответить на такое железное утверждение. И не успел Джин как следует оглядеться, рассматривая знакомый по разным манхвам интерьер… Как они уже заходили в тяжёлые деревянные двери, которые вели, скорее всего, в библиотеку, потому что иначе это не имело никакого смысла. Но зайдя внутрь и увидев книги, даже не так: книги, Джин почувствовал, как у него ёкнуло сердце. Он всегда был слаб перед книгами, дома у него целый шкаф, заполненный любимыми томами разных жанров и авторов, а в общежитие он смог провезти пару-тройку самых любимых из них. Так что уж говорить, стоило перед его взором предстать целой библиотеке, которая была намного больше, чем та, которую он видел даже в Академии? — О мой бог, я хочу тут жить, — Джин сам не заметил, как подошёл к первой полке самого первого шкафа, разглядывая корешки, которые ну вот совсем не выглядели старыми или потрепанными временем. Юнги очутился сзади почти сразу, с улыбкой смотря на него и не делая ни единой попытки остановить. Видимо, ему нравилось, что Джин так относился к книгам, поражаясь каждой новой детали. Однако заметив мерцание где-то спереди, показавшееся знакомым, Джин отступил, врезавшись во что-то твердое, но такое тёплое, что сомнений не возникло. Джин, не раздумывая, отскочил, поправил сумку на плече, и отошёл от Юнги. Хотя как отошёл? Разумеется, ему не дали отойти дальше, чем на два шага, приблизившись снова, тем самым заставляя идти вперёд в попытках вроде как сохранить свою гордость и независимость, но все равно повинуясь каждому быстрому шагу альфы. Ха, вот бы Джин из прошлого узнал, что сейчас его сердце будет заходиться в ровном, но таком странно горячем ритме из-за близости какого-то альфы! Хотя… Не какого-то ведь, да? Мин Юнги был самым что ни на есть лучшим альфой, которого Джин когда-либо видел. Именно поэтому он улыбнулся, сам того не замечая, но его улыбка померкла, когда он всё-таки приблизился к синему, похожему на то, что он видел в лабиринте, мерцанию достаточно, чтобы… — Что это?! — он всё-таки прижался к груди Юнги, не замечая, как у того замерло дыхание. — Это Дмитрий, единственный и неповторимый хранитель ценных знаний семьи Мин, — объяснил Юнги, наверное, даже не глядя на… По сути ничего страшного Джин не увидел: да, призрак, склонивший голову и выглядящий очень уж мертвым, стоя так ровно, будто проглотил шест, бледный и с пятнами крови на одежде… От него и исходило голубоватое, мутное свечение, которое не давало усомниться: этот призрак был призван очень сильным магом, и если кто-то попытается что-то украсть из библиотеки или же повредить хотя бы полочку? Что ж, этого придурка ждёт незавидная судьба, если он столкнется с призванным некромантом призраком в боевой форме! — Что ж, а теперь давай начнем наш тернистый путь к звёздам и истории моей семьи, — начал Юнги, беря Джина за руку и в итоге сажая его за один из длинных столов, которых Джин не заметил раньше. Они были скрыты в подобии книжного лабиринта, но Джин против не был. У него даже мелькнула мысль, что Юнги специально привел его сюда, чтобы семья Мин точно не смогла найти их. Хотя не то чтобы Джин был сильно против познакомиться с другими Минами, ему было крайне любопытно, как ведут себя остальные члены семьи, не являющиеся Юнги. Но и эти вопросы и желания потерялись в тихом ворохе бумаг, когда Юнги достал, казалось бы, чисто случайно, первую книгу. Он несколько секунд листал ее, а потом, видимо, не найдя того, что хотел, судя по нахмуренным бровям, крикнул, обращаясь явно не к Джину: — Дмитрий! Хронология и подробный перечень событий становления семьи Мин, — Юнги щёлкнул пальцами, и… — Он ш-шевелится! — разумеется, это было довольно очевидно, раз услугами духа нужно было пользоваться довольно часто, будучи не частым гостем библиотеки, но Джин все равно удивился. Он ведь никогда прежде не видел, как ведут себя призраки, особенно поднятые кем-то вроде одного из Минов! Ох, это должно было быть так интересно!.. Однако Джин ошибся в своем незнании, что было довольно понятно, раз уж он никогда подобного не видел. Дмитрий просто открыл глаза, моргнул осоловело, видимо, привыкая к своему недо-живому бытию и кивнул, а после этого растворился во все ещё голубом свечении, распавшись на сотни маленьких огоньков… Каждый из которых полетел в сторону разных полок, видимо, сканируя каждую книгу на наличие нужной информации. Джин так и не посмел убрать свою сумку на пол, потому как если она потеряется в этом месте? Джин никогда ведь не найдет ее! Как показывает практика, Джин все же не зря прислушался к интуиции, потому как ровно через тридцать секунд (Юнги куда-то делся, а потому и развлекать себя эти полминуты пришлось таким вот способом!) стол, до этого девственно чистый без единой пылинки или же скола, оказался заполнен… И нет, не сладостями, как неделю назад на их свидании в кафе, а книгами! Их было так много, что каждый сантиметр стола, длиной метра в три, если не больше, был заполнен! Не оставляя ни единого свободного места! Так мало того, что книги занимали все пространство, так ещё и лежали в несколько слоев, кучей стопок вызывая у Джина приступ паники. Но не могло же все быть настолько плохо? И где носит этого Юнги, когда он так нужен?! Не найдя одного не в меру наглого, но такого ленивого, несносного и просто-напросто Мина Юнги, Джин растерянно оглядел все это великолепие, которое, судя по отсутствию голубого свечения, было перенесено Дмитрием и покинуто им же… Неужели Джин будет разбирать все это один?! Без помощи?! Юнги точно получит у него, как только объявится! Никаких больше свиданий! Никаких касаний! И больше никогда Джин!.. Кипя праведным гневом, Джин взял в руки первую попавшуюся книгу в кожаном красном переплете, напоминающем об аттестатах и трудовых книжках. Правда, именно о семье Мин там почти ничего сказано не было, максимум набралась бы строчка, а вот семье Пак была отведена целая глава! Не придумав ничего лучше, чем занять себя чтением вроде как ненужной книги, которую он мог бы просто отложить, чтобы не тратить время, Джин углубился в текст. Великая Семерка испокон веков мудро правила в Корее: каждый глава семьи и его спутник жизни выбирался предыдущими главами, а Совет созывали очень редко, лишь в исключительных случаях. Джин задумчиво прикусил губу: Семёрка? Но разве сейчас великих семей не пять?.. Власть Закона над Силой — таков был девиз всех семей. Но однажды семья Пак переступила Закон, предавшись разрушительным мыслям о том, что Семерка поклялась искоренить в своей душе. Паки жаждали Силы, которая была могущественнее Закона, но они были слишком жадны для того, чтобы узреть полную картину: да, им удалось обманом уничтожить одну из семей, обвинив в этом другую, но их подлость в конечном итоге была раскрыта. Семья Пак настолько желала власти и могущества, что ради достижения своей цели: становление Первой семьёй среди Пяти, они переступили черту. Но даже с учётом обмана, с использованием запрещённой магии забвения им не удалось добиться успеха. Ведь все единогласно на Совете, собранном впервые за долгие триста лет, решили дать шанс воссиять самой слабой семье по фамилии Мин, моей семье. Теперь же Паки могут глотать пыль из-под колес самых влиятельных и могущественных, ведь даже пусть их заговор и раскрыли совсем недавно, ярость Пятерки, как называется ныне сбор великих семей, не утихает до сих пор. И все, не одаренные магией, верят в непогрешимость Пятерки, не зная истину, скрытую за блёстками и великой магией! Да, Паки имели право присутствовать на Советах, которые собираются все чаще и чаще с каждым годом, но право голоса им не решались давать. Запрет длился уже пятьдесят лет, до момента, когда в прошлый год Белого Металлического Тигра его решили снять по решению Совета, собравшегося в очередной раз для решения вопроса о прорыве в Болгарии… Дальше шли непонятные цифры и рассказ о прорыве, что не давало повода усомниться: автор книги был прямым участником событий. И тут Джин понял, что его смущало на протяжении всего чтения: разве не была эта книга написана от руки, пусть и очень разборчивым и понятным почерком, а не напечатана на машинке? Будто предугадав его вопрос, в воздухе совсем рядом со столом воздух померк на секунду, чтобы затем загореться голубым сиянием: часть души Дмитрия, похожая сейчас на небольшую, милую бабочку, моргнула и произнесла глубоким, поставленным голосом: — Этот дневник принадлежал бывшему главе семьи, ныне покойному, — крылья бабочки затрепетали, а затем рассыпались на голубой свет. — Вау, да в семье Юнги одни лишь уникумы, — не то чтобы эта информация была уж очень неожиданной, но… Не каждый боевой маг допускался до того, чтобы войти в прорыв. Они должны были пройти через кучу проверок, ужасные тренировки и медицинские осмотры, чтобы быть допущенным до отбора! И вроде Джин потянулся за следующей книгой, аккуратно отложив дневник предка Юнги в сторону… Но тут до него дошла простая истина: то есть Юнги просто свалил?! Оставил его тут одного, да? Бездельник! Бездарь!.. Лентяй… Джин огляделся по сторонам в поисках… Чего-то, но ничего не увидев, он вроде даже приуныл… А потом его взгляд зацепился за вазу и стоящие в ней цветы разных оттенков, и Джин вспомнил интерьер того, другого поместья, которое не вызывало абсолютно никаких эмоций. — Сразу видно, что тут живут хорошие люди! За цветочками ухаживают, наверняка маги земли постарались, а там… — Джин лишь махнул рукой и поспешил к родной водичке, которая должна была помнить, куда делся Юнги, и поделиться этим знанием с ним! И в самом деле: стоило Джину лишь коснуться знакомой холодной поверхности, перед его глазами сразу же вспыхнула знакомая синяя нить, ведущая в сторону вроде как выхода из библиотеки. Не теряя лишней секунды, Джин побежал вперёд, так и не вспомнив, что Юнги велел ему оставаться на месте… Но когда это Джин слушал каких-то там альф, слепо следуя каждому приказу? Вот и Джин что-то припомнить не мог! Нить привела его в просторную гостиную, из которой можно было попасть в три разных направления. Правда, сейчас здесь никого не было, и Джин почти засомневался, стоит ли идти дальше… Но голос Юнги, прозвучавший за одной из них и крикнувший что-то вроде «хочешь ещё?!», заставил его всё-таки подойти ближе к одной из дверей и прислушаться, приоткрывая створку. То, что увидел Джин, заглянув внутрь… Удивило: Юнги сидел, скрестив ноги, и держал на руках огонек, который быстро-быстро менял формы с одной на другую, рассыпался искрами и танцевал на чужой ладони. А за всем этим наблюдал маленький мальчик, которому было не больше пяти лет. Он зачарованно наблюдал за огнем Юнги, выдавая охи и ахи. Джин умиленно смотрел, как мальчик хлопал в ладоши, стоило Юнги, совершенно не запыхавшись, сотворить из огненного жара бабочку и пустить ее в полет по всей комнате. Мальчик погнался за ней, не замечая ничего вокруг. И тут у Джина возникла мысль: разве таким молодым магам можно показывать чужую магию? Джин всегда думал, что магически одаренные дети впадают в ярость, плачут и кричат, стоит им увидеть, как другой маг использует свои силы! — Йонг-и у нас неодаренный, так что неудивительно, что он так радуется фокусам Юнги, — Джин подпрыгнул от неожиданности, когда позади него раздался усталый, тихий голос. Он обернулся и увидел человека, как-то отдаленно напоминающего Юнги, с такими же черными глазами и растрепанными волосами. Под глазами у него залегли круги, а в руке незнакомец держал огромную, на поллитра точно кружку с черной горячей жидкостью. Наверное, это был кофе, судя по запаху, и незнакомец передвигался и функционировал наверняка только благодаря нему. — Что? Магически неодаренный? — Джин, конечно, знал, что по статистике количество обычных людей становится все больше и больше, но чтобы и в семье одной из Пятёрки, да и не из обычной, а величайшей семьи? Чтобы в семье, которая славится своим чистокровным происхождением, начали рождаться магически неодаренные дети? В этом не было ничего страшного для Джина, но наверняка многие завистники просто сожрали бы Минов, уничтожили их за эту якобы неполноценность и слабость. Но то, что никто из семьи Мин не прятал, похоже, свои слабости, а заботился о ребенке без каких-либо проявлений магии? О, разве не было это самым ярким показателем, что семья Мин была совершенно не такой, как о ней говорили другие? Да, они могли быть жестоки к своим врагам, но к семье они относились лучше всех. Они защищали, хотя могли ругать и бить, и поднимали с колен тех, кто уже было сдался. Они были поддержкой и щитом друг для друга! — И, пожалуйста, хватит подглядывать. Всегда знал, что возлюбленный этого оболтуса будет таким же ненормальныым, как и он сам, — незнакомец подвинул Джина, не касаясь, и омега с удивлением проследил за толстыми стеблями, которые мягко, но настойчиво отодвинули его с пути. Джин проследил взглядом за тем, как незнакомец вошёл в комнату, как ребенок отвлекся от огненной бабочки, которая забралась на верхнюю книжную полку, оставшись неподвижно сидеть на корешке книги, и с радостным криком подбежал к стеблям, которые лишь замерли, чтобы не навредить маленькому мальчику. Юнги перевел взгляд на дверной проем… Поднял бровь в немом вопросе. Джин смутился, конечно, но ведь это именно Юнги был тем, кто бросил его один на один со знаниями, о которых Джин ну вот не просил! — И почему я выбрал именно это направление?! — простонал все ещё безымянный парень, может, ровесник Юнги, усаживаясь за стол и начиная копаться в каких-то документах. — И почему куратор дал эту тему для курсовой именно мне?! За что… Он отпил глоток из чашки, не обращая внимания, как стекла его модных очков в дорогущей оправе застилает пелена от горячего пара… — Ты сам выбрал Россию в качестве страны для стажировки, так что не ной, — Юнги не сделал ни единой попытки успокоить своего то ли брата, то ли дядю, хотя, возможно, именно таким образом семья Мин и успокаивала друг друга. — Да знаю я! Ты вот только не лезь, мама уже столько раз это повторила, что я устал слушать эти нотации… — Да, тётя Лиён и не такое может, — Юнги усмехнулся, подхватывая чуть не упавшего ребенка, слишком уж заигравшегося с растениями. — А что за курсовая? — Джин заинтересованно подошёл ближе к столику, который тоже, как и в библиотеке, был завален разного рода бумагами. Только вот в гостиной это были не книги, а черновики, видимо, неудавшегося введения, основной части и заключения. Да уж, видимо, учиться в России в самом деле было тяжело: если так на первом курсе (если незнакомец, конечно же, был первокурсником) издеваются над учениками, то что же там делают на более старших курсах? — Это не Высшая школа Волшебства, это издевательство какое-то, — выдохнул, видимо, двоюродный брат Юнги, прикусывая с силой карандаш. Йонг-и в это время продолжал весело смеяться, по-детски невинно хлопая в ладоши, растопырив пальцы, бегая от толстых стеблей до огненных бабочек, продолжающих летать повсюду. Видимо, ему повезло чуть больше, чем остальным детям, раз уж он мог вдоволь наслаждаться творениями своих дядь, не чувствуя при этом ничего, кроме радости. Кузен Юнги, так и не представившись, просто протянул Джину пару бумаг, скреплённых вместе скрепкой. На титульном листе было написано: «Запрещённое проклятие накопления силы. Причины и последствия». А затем шло вполне внятное введение, в котором, как говорилось все на том же титульнике, Мин Куан вполне внятно и правильно подводил к основной части. А вот уже там, в части, где был описан сам ритуал… Джин почувствовал, что бумаги грозят выскользнуть из пальцев. Разве весь этот ритуал с использованием вещи жертвы, с которой нужно было встретиться не ранее, чем за день до самого ритуала, применяя гипноз высшей степени… После чего жертву ждёт участь чуть ли не сгореть заживо, выпуская из своего тела всю магию по капле, пока стихия не насытится… Оставляя в эпицентре стихийного бедствия жертву, которая будет медленно и мучительно, судя по информации в курсовой, умирать? Разве не напоминало это… — Ю-юнги… Разве описание этого ритуала не похоже на взрывы стихий? — Что? — Юнги выхватил несчастные листы несчастного Куана, который застонал от обреченности, понимая, что всю эту информацию ему придется переписывать с нуля. — Блять. Неужели кто-то пытался навредить семье Мин? Выставить их виновниками, в Академии которых происходят все эти странности, где калечат учеников столько лет, и ничего не меняется? — Тут сказано, что для этого ритуала необходимо двенадцать жертв, каждый разного знака зодиака, в равном количестве каждой стихии, чтобы завершить зодиакальный круг… — Юнги с силой прикусил губу, когда понял, что этой информации недостаточно, чтобы в самом деле доказать что-либо. — Итак… Нам в самом деле нужно соваться в тот туалет? — Джин сказал наобум, вроде в шутку, но все ещё понимая, что шутить в этой ситуации нельзя. Но Юнги все равно улыбнулся на его абсурдное предложение: — Нет, но дополнительной информации все равно нужно больше, — Юнги кивнул себе, и его глаза загорелись знакомым огнем, который видел Джин в чужих глазах перед тем, как Юнги бросился в комнату босса. — И мы сможем найти ее только в секретном архиве Академии. После этих слов Куан, сделавший было глоток кофе, выплюнул все на белый ковер, вызвав очередной счастливый смех маленького Йонг-и и раздраженный вздох Юнги. — Наверное, добавлять, что ключ от него хранится в кабинете Чимин-щи, не стоит, — Куан застонал после этих слов, закрывая лицо руками, видимо, не веря в своего брата от слова совсем. — Ты самоубийца или просто идиот? Украсть что-то из кабинета Чимин-щи?! Лучшего навигатора Кореи?! Да ты спятил! Ректор запрещает даже тебе, любимому внуку, соваться в запретную зону, и явно не просто так! — Куан, твой племянник сейчас расшибет себе голову, если ты не поспешишь, — Юнги говорил абсолютно не эмоционально. — Он и твой племянник! — однако Куан все равно бодро вскочил со своего места, оказываясь у довольно бесстрашного для пятилетки Йонга за рекордные две секунды, подхватывая его перед тем, как он «полетел», подобно птицам, с высокого поднявшегося из-за гнева владельца стебля. — Думаю, мы договорились: ты не рассказываешь родителям и вообще никому из Минов о нашей маленькой задумке. — Ой, ладно, ладно, клянусь. Только ты это, успокой свою омегу, он же сейчас плакать начнет, — с этими словами Куан зевнул, подхватив племянника на руки, и вышел из комнаты. Джин услышал детский весёлый смех где-то вдалеке перед тем, как буквально рухнуть на диван. — Нам придется сделать что? — Джин всхлипнул, понимая, что его обещание не влипнуть во всякие неприятности абсолютно невыполнимо. — Ну не переживай ты так, ладно? Ты будешь со мной… — Это и пугает! — Джин истерично взвизгнул, но быстро постарался успокоиться. — Ладно, хорошо. Что нам нужно будет сделать? — План можем обсудить чуть позже, а теперь, думаю, тебе пора, — Юнги галантно открыл портал, но перед этим протянул Джину какие-то бумаги. — На самом деле я искал в комнате старшего брата доклад, оказывается, он в самом деле тоже уже писал на эту тему, так что зачёт у нас в кармане. Джин растерянно принял материалы, которые ему протянул Юнги, и посмотрел на портал, чувствуя, как спокойствие Юнги передается и ему. В самом деле, получается, ничего страшного не произошло, верно? Ну да, возможно, у них в Академии орудует какой-то отбитый маньяк, подражающий кому-то жуткому, но в этом не было ничего страшного, верно?.. Но когда Джин, почему-то расстроенный всей этой ситуацией и пониманием, что ему в самом деле пора уходить, уже прошел к яркому пылающему красным огню, Юнги остановил его, схватив за руку. Джин обернулся и открыл было рот, чтобы попросить оставить его в покое… Поцелуй, который обрушился на его губы, поразил, как лавина поражает неудачливых лыжников во время зимнего отдыха, завлек, как пение сирен и русалок завлекает моряков и пиратов на дно морское, даже вздохнуть не дал… Оторвавшись от мягких губ, прикусив нижнюю напоследок, Юнги прошептал еле слышно: — Когда Чимин будет не в Академии, мы проберемся в его кабинет. И я обещаю, что поцелую тебя так снова, — после этих слов взметнулось красное пламя. Джин открыл глаза уже около своей комнаты, красный и ждущий того дня, когда Юнги поцелует его ещё раз, с нетерпением. (Его омега счастливо замурчала, наконец найдя то, что ей было нужно).