Нужно больше

      Истошный крик неприятно резал острый слух. Новая слой крови окропил руки Ратсэ, возвращая липкое тепло. Люди в углу тряслись от страха и боялись издать малейший звук. Юношеское лицо не отражало никаких эмоций, кроме презрения и странного нетерпения. Перешагнув через труп мужчины, героично решившего защитить жену, детей и других людей, загнавших себя в ловушку замкнутого пространства, парень направился к толпе. Следующими в очереди на тот свет стали какие-то влюблённые, старики и мужчина среднего возраста. Мать попыталась загородить своих детей, но это лишь на пару секунд отсрочило неизбежное. Подросток попытался сбежать, однако напоролся на стилет в левой руке. Кровь тонким слоем покрыла верхнюю лестничную площадку со стороны третьей квартиры и парень начал неспешно спускаться.       Алые капли медленно стекали с полуторного меча, оставляя за собой примечательную дорожку, помимо следов от ботинок. Где-то внизу послышались тихие, но торопливые шаги. Пропустил одного... Оставалось лишь надеяться, что человек успел надышаться перед смертью.       Бесшумно пробежав пару этажей, нашлась пропущенная цель — девушка лет двадцати, одежда которой спереди была покрыта приличным слоем пыли. Куда она смогла так спрятаться, вызвало лёгкий интерес, но не более. Испуганный взгляд, режущее движение руки с клинком, и тело, которое при весенней температуре быстро начнёт коченеть в пролёте с открытым окном, упало, в то время как голова прокатилась ещё примерно метр до полной остановки. Юноша продолжил спускаться.       На улице было невероятно тихо. Никаких машин на дорогах и снующих по тротуарам прохожих. На детской площадке во дворе все люди были тихи и неподвижны, иногда даже в неестественных позах. Из нового района на окраине города открывался вид на бескрайнее недавно засеянное поле и сосновый бор, переходящий в беспорядочный дикий лес, из которого доносилось пение птиц.       Парень шёл прогулочным шагом в направлении центра. Более чем полумиллионный город был тих, но всё ещё жив, хоть и весь в крови. Мигали светофоры и вывески магазинов, в некоторых окнах горел свет, а порой и звучала музыка. Идилию пустоши разбавлял запах гари из различных кафе и пиццерий, что наверняка скоро загорится.       Удивительно, как быстро множатся и развиваются люди, если за ними не приглядывать.       Кровь на руках засыхала и трескалась от любого движения. Это было неприятно, но напоминало, зачем он здесь. Каждый труп по пути напоминал об этой фразе из разговора с Тсорэлом: "Знаешь, Ваенх ведь трудоголик и заметит аномальное увеличение смертности начиная от пятисот человек, да и то в виду загруженности не сможет прийти раньше. Я же, так сказать, не хочу мелочиться и посмотрю, что происходит, если, скажем, умрёт пятьсот тысяч человек за день или два. Уверен, там будет на что посмотреть". До нужной цифры оставалась не то, что сотня, а всего лишь чуть более десяти человек. Благо, что этот город на континенте, который после взрыва Источника оставили даже Великие Лунны, и Ваенх ему не помешает.       От мысли, что они скоро встретятся, губы невольно растянулись в еле заметной улыбке, а взгляд тёмно-синих глаз потеплел, не смотря на холодное дуновение ветра.       Ратсэ был влюблён в дядю, с тех пор, как познакомился с ним, а именно с пятнадцати лет. Мягкие руки, тёплая улыбка, фиолетовые глаза, не способные на ложь и бесконечная обходительность. Именно таким он был постоянно, после разрешения мучавших его проблем. Стоило ему появиться, как самые жестокие споры решались его предложениями компромиссов или простенькой шуткой об абсурдности неоднозначной темы. Вокруг него распространялось эфемерное тепло и чувство защищённости.       Тсорэл всегда помогал, на сколько бы тяжёлой не была проблема. Успокаивал, даже когда никто не видел стеклянеющих глаз. Любое его движение было настолько уверенным, что ты не мог не поверить в свои собственные силы, когда тебе протягивают руку, чтобы помочь идти дальше через трудности жизни. Невозможно не верить тому, кто в несколько десятков раз старше тебя и добился в этой жизни всего, что хотел от неё получить.       Юноша пробовал проявлять свою влюблённость, подкидывал намёки, которые, однако, разбивались о разницу в возрасте. С ним можно было в любое время взяться за руки, подсесть как угодно ближе, лечь на диван и читать книгу вместе с ним, обнять, идя по коридору, поцеловать в висок, почти касаясь уха, или в щёку. И такой односторонней любви даже было достаточно.       Только есть одно "Но".       Но этого было достаточно до тех пор, пока Ратсэ был юным. Желания росли вместе с годами, тем временем как старший позволял всё меньше, оставив только возможность прикасаться как таковую. Тогда-то юноша и научился менять свой возраст. Пятнадцатилетнее тело смогло вернуть невинную близость, но не обошлось и без минусов. В прошлое вернулась не только внешность, но и отношения, как к ничего не понимающему ребёнку, которому как раз из-за этого и позволяют всё. Провокационная игра.       Ответная любовь, вот что нужно было для ньерира. Если бы не это, то он был бы рад остаться вечным подростком. Не любовь родственная, не любовь между старшим и младшим, за которым нужно приглядывать, а любовь на равных, как если бы они были просто одногодками.       Сейчас Ратсэ шёл в своём настоящем теле и выискивал последних выживших дураков, так как все поумнее бросили всё и уехали за горизонт, точнее за очередной поворот лабиринта. И такие нашлись. Группа примерно из двадцити-пятнадцати человек, мало ли кого не видно, уверенно шла вперёд через дорогу и даже не сильно оглядывалась. Огромная ошибка с их стороны.       Люди скрылись за углом здания и юноша в одно мгновение пробежал пол улицы, ранее разделявшей их. Людская неторопливость была почти что лицемерной, за что двое сзади поплатились жизнями, пронзённые клинками. Группа обернулась на звук падающих тел и половина подняла пистолеты, начав по нему стрелять, при этом даже не пытаясь куда-то отойти, настолько они были уверены в преимуществе огнестрела над холодным оружием. Они были бы правы, если бы ньерир не умел ставить кинетический щит, останавливающий пули на подлёте. Ещё двое упали, один пронзённый, другой без головы.       Безоружные малодушно хотели сбежать, но юноша на ускорении оббежал стрелявших и в два размашистых движения шесть стоячих человек стали двенадцатью лежачими половинками, разделёнными в районе пояса, а один успел напороться на стилет.       Из пятнадцати остались только четверо. Как раз достаточно, чтобы передать послание.       Истратив все патроны, люди стояли в ступоре и оглядывались на умерших. Стоило отдать им должное, никто из живых не спешил показать содержимое желудка на асфальте.       Первый упал с буквой "Я" и перерезанным горлом.       На втором было слово "люблю" и пронзённое сердце.       Третий разлёгся двумя симметричными половинками. "Тебя" было на одной из них, а запятая на другой.       На четвёртом твёрдая рука не весть откуда взявшимся ножом глубоко, разрезая не только кожу и мышцы, но и кости, вывела имя "Тсорэл".       За спиной всколыхнулась энергия и Ратсэ обернулся.       — Привет, что делаешь? — обезоруживающая улыбка почти заставила ньерира вернуться в тело подростка, но ему нужно больше, чем просто забота, поэтому, отпустив оружие летать в воздухе, приблизился к дяде. Точнее, к его очередному двойнику. — Ты в курсе, что ведёшь себя подозрительно?       — Привет, в курсе, — старший находился между стеной и племянником, почти зажатый в ловушку, от чего глаза как будто начали подсвечиваться интересом. Этот был самым похожим на оригинал, даже реагировал похоже, но настоящий бы ещё и усмехнулся.       — Тогда как ты это всё объяснишь? Мне ещё отчёт в Истории прописывать, — никакого отчёта разумеется не будет, боги смерти не прописывать людей, ведь их слишком много. День набирал обороты и зрачки фиолетофых глаз расширились от терпкого запаха нагревающейся крови.       — Напиши, что это был ритуал для призыва, — Ратсэ левой рукой толкнул мужчину в грудину, от чего тот врезался спиной в стену. Азарт молнией прошёлся по радужке.       — Странные слова для призыва, да ещё и демона с таким именем не существует, — ньерир не понял, про кого говорил двойник. Очередное слово из утерянных записей первой Истории. Мужчину прижимали кровавой ладонью к стене, пачкая белую рубашку. Будь у него сердце, оно бы колотилось в такт мерцания зрачков. — Извините, мистер, не могли бы Вы позвать мальчика по имени Ратсэ дэс Лораке? — не хилый такой намёк на то, что подобное, если и позволено, то только невинной ничего не понимающей версии.       — Извините, но есть только мужчина Ратсэ дэс Лораке. И он хотел бы поговорить, — юноша взял подбородок между указательным и большим пальцами, оставляя на безупречно бледной коже красновато-бурую шелуху. Зафиксировав зрительный контакт, ньерир чуть наклонился, оставив между губами до безобразия маленькое расстояние. Послание оригиналу должно быть более, чем понятным. Старший лишь хмыкнул, положил руки на талию и подался навстречу, беря инициативу на себя, так же как и ответственность разорвать поцелуй.       — Всё настолько серьёзно? — ответом стало малчание, покрасневшие щёки и голод в синих омутах. Покачав головой своим мыслям, Тсорэл 2.0 обнял племянника и прошептал на ухо: "Я пока немного задержусь, а ты возвращайся. Нам будет, что обсудить дома".       Юноша кивнул и будто растворился в воздухе. Риитарир поглазел в пустоту перед собой и направился к трупам.       —Я знаю, что ты не мёртвый и не понимаешь мой язык, но всё же скажу. Было довольно много смертей для одного дня, да и у меня сегодня хорошее настроение, так что позволяю тебе жить. Саёнара, остров с людишками.       Он стёрся слоями вместе с дуновением ветра, а "труп" с его именем зашевелился.