My stupid girl.

Cause you can run But you can't hide I'm gonna make you mine

У её мамочки противная улыбка. У Венди же глупая и наивная. Крошка Венди маленькая девочка. Она одевается в красивое красное платье и надевает красную шапочку, которая прикрывает её тёмные и мягкие волосы. Ей не идёт этот цвет, он лишь подчеркивает её недостатки. У мамочки грязный фартук, испорченные зубы. Она складывает в корзину пирожки, от которых пахнет тухлятиной. Венди раскачивается на стульчике, улыбается, пытаясь подавить рвотный рефлекс. Мамочка обнимает её, называет своей деткой, говорит, что она самая лучшая и послушная девочка. Сейчас у Венди улыбка как у матери. Самая лучшая и послушная девочка собирает ромашки, чтобы сплести венок. Ее милый голосок орёт противной гиеной в ушах: «закрой глаза, малыш, молча раздвинь ноги и думай о прекрасной погоде» — и послушная девочка поднимает свою красную юбочку перед симпатичным и скромным мальчиком. Стэнли, сын охотника, неплохой парень, но всё равно каждый раз отводит взгляд, стесняется, а Венди слишком самостоятельная, чтобы ловкими пальчиками расстегнуть ширинку и сесть на член. Маминым девочкам так себя вести нельзя, но Венди влюблена. Эрик Теодор Картман даже человеком себя назвать не может. У него клыкастая пасть, думает исключительно головкой и, возможно, получает всё, что хочет. Плевать, что у него постоянно текут слюни из-за чувства голода, тупит иногда, ведёт себя как конченый ребенок, но разве он виноват, что его постоянно провоцируют? Разве он виноват, что у крошки Венди слишком неподходящее платье для погоды. И инстинкт самосохранения у девушки, возможно, отсутствует. Она слышит шаги, снег за спиной слишком громко хрустит. Венди не глупая девочка, она читает много книжек, потом бежит рассказывать про очередную историю своему возлюбленному, залезая к нему под стол и расстегивая его ширинку. Венди не глупая девочка, она знает, что с незнакомцами разговаривать нельзя, но она всё равно, как тупица, останавливается, когда видит впереди мужчину, которого раньше никогда не встречала. И у Эрика улыбка куда приятней, чем у её мамочки. Венди хороша, чертовски хороша. Картман пялится, да всё не в глаза. Он молчит, не видит смысла хотя бы ради приличия начать разговор, ведь все женщины — тупые суки. Наивные, характерные, мерзкие. Помани их пальчиком, на котором дорогое кольцо, и вот она уже прыгает тебе на шею. И он это и делает. Венди открывает рот, сжимая корзину, Картман подносит палец к губам, намекая, что если не хочешь сказать чего-то умного, то держи язык за зубами. А она не собирается блистать умом, это факт. Становится действительно страшно, когда Картман направляется к ней. Венди хорошая девочка, она много читает. Мамочка, наверное, расстроится, если дочь задержится у бабушки. Венди бежит по лесу, оставляя на снегу следы от своих красных ботинок. Обувь не подходящая для погоды, видимо, нарядилась для кого-то ещё. И Эрику даже немного грустно. Потому что она уже чья-то. С дефектом. Её тело уже трогали чужие руки, пачкали, целовали. Ты такая противная, крошка Венди. Картман смотрит, как чужая фигура скрывается за деревьями, и смеётся звонкой гиеной на весь лес, пока у Венди бегают мурашки по всему телу. Картман насильник, маньяк, каннибал. Такие люди находятся везде, каждый второй с удовольствием бы изуродовал твою чистую и невинную душу. Крошка Венди хорошая девочка, но она спровоцировала. Сама виновата, поэтому не будет дурой рядом со своей личной убийцей. Венди прячется за деревом, пытается восстановить дыхание, думает, как дойти до дома бабушки и спрятаться там, хочет, чтобы пришёл Стэн со своим ружьём, которым он, блять, так пользоваться и не научился. Но никто не придет. Милая, тебе некуда бежать. Венди показывается из своего укрытия и её впечатывают в дерево. Картман вплетает свои грязные, пальцы в темные волосы и даже мягко массирует кожу, пока по её лицу на белый снег капает кровь. Прости, детка, он не виноват. Это всё инстинкты. Венди извинения его не слышит, орёт бешеной свиньёй, пока Эрик задирает её яркую красную юбку, затыкая ей рот ее же трусами. Мамины девочки слушаются старших, ведь они умнее, у них полно опыта, дети ещё маленькие, с ними можно делать всё, что хочется, они же ещё такие глупые. Картман открывает клыкастую пасть и со всей дурью прокусывает ей плечо. Девичий крик слышен, даже когда её во второй раз бьют об дерево. Эрик готов прямо сейчас вырвать ей руки и ноги — они мешают. Но вместо этого только ломает. Никакой принц не придет на помощь, все радостно отмечают какой-то очередной праздник, пока твоё сломанное тело трахают в лесу. Надо было слушаться маму и одеться по погоде, а теперь хрипи с тканью, которая впитала в себя кровь и слезы, во рту, ведь дышать с рукой на шее действительно сложно. Извращенцы окружают тебя со всех сторон, они ждут тебя за углом, чтобы испачкать в грязи. Венди уже ничего не чувствует, а у Картмана недостаток человечины в организме. Тебе пиздецки страшно, а ему....нормально. Так и должно быть. — не надо быть такой дурой. Сидела бы лучше дома, — Картман гладит её по глупой головушке, думает, сколько времени он потратит, пока сожрёт её полностью. А Венди больше ничего не слышит. Венди больше ничего не чувствует.