Из глубины

В пещере было темно. Удушливый жар пробирался в самое сердце тела, заставлял пот скапливаться на лбу и над верхней губой, ладони потели тоже – больше не от жара, а от засевшей внутри тревоги. Ощущение опасности вуалью висело в воздухе. Инстинкт самосохранения требовал убраться отсюда подальше, в то время как инстинкт, толкающий на продолжение рода, песней звал вперёд. Чимин мог сгинуть здесь, под землёй. Или же он мог получить столько удовольствия, сколько могла дать лишь королева – столько, что не жаль было расстаться с жизнью в экстазе соития. Поэтому он и был здесь, не так ли? Пробирался глубже, оглядывал влажные стены, испещрённые символами. Освещение было тусклым, будто намеренно недостаточным, рождало густые тени, вившиеся по углам. Однако света было достаточно, чтобы углядеть переплетающиеся магические руны на спрессованных временем стенах каменного коридора. Сколько он шёл так, осторожно продвигался вперёд, за каждым поворотом ожидая увидеть то, за чем явился? Чимин потерял счёт времени. Пещера была глубже, чем он предполагал, она давила на него весом неизмеримых прожитых веков. Тело вспотело сильнее, становилось трудно дышать – древняя, пропитавшая каменные стены магия силилась вытеснить вторженца, посмевшего забраться так глубоко. Чимин никогда ранее не бывал в пещерах королев, но понимал теперь рассказы тех немногих, кому удалось отсюда выбраться. Каждый шаг давался с трудом, дыхание участилось, мышцы сводило напряжением, в голове, в самых костях гудела незнакомая магия. Однако Чимина гнала вперёд мысль о том, что пещера не должна была глубоко уходить в земные недра, а значит он был близок к цели. Такие, как он, обычно жили на воздухе, рядом с водой, но не на глубине, и в гулких пещерах его роду было некомфортно – всем, кроме королев. Те специально спускались во тьму в определённое время года, зажигали путь магическим светом и принимались ждать. Инстинкт пригонял к ним тех, в ком они нуждались, и тогда королевы решали, кто будет достоин ухватить удачу за хвост. У Чимина, как и у тех, что приходили сюда до него, был шанс, один-единственный шанс получить всё, о чём он только мог мечтать, и он намеревался сделать всё, чтобы мечта обратилась явью. В противном случае его ждала неминуемая смерть. Всё глубже забирался он под звук собственного дыхания и своих тихих шагов, под жёлтым свечением плавающих вокруг зачарованных шаров. Он был так далеко, что до него не доносилось ни звука из того мира, который он оставил позади. Вокруг была только вязкая тишина, и уже когда Чимин думал, что его безмолвное путешествие в полутьме никогда не закончится, он прошёл крутой поворот направо, и проход начал резко расширяться. Чимин ускорил шаг: он был совсем близко, видел впереди арку, выходящую в большой, отдающий эхом грот. Когда он наконец вышел из хода, которому следовал, ступив под землю, с губ его сорвался поражённый вздох. Грот был намного больше, чем он ожидал, верхняя его часть терялась в тенях, стены были освещены лучше, хотя полумрак не рассеивался полностью. Подсвеченная влага на стенах грота отражала магические руны, настолько сложные, что их назначение невозможно было разобрать, а в центре стоял грубо выделанный гранитный трон, уходящий в пещерный пол. На нём восседала та, к кому сразу прикипел взгляд и внимание Чимина – та, ради кого он прошёл весь этот путь и кому должен будет вверить право распоряжаться собственной жизнью. Чимин выдохнул и зашагал ближе. Он едва улавливал звук своих неровных шагов и сбитого дыхания, слишком сосредоточенный на той, кто в свою очередь не обращала на Чимина никакого внимания. Королева. Она сидела, расслабленно облокотившись на трон, и игралась с чем-то, что было скрыто от взора Чимина. Её поза выражала леность и праздную скуку, тёмные слегка вьющиеся волосы спадали на опущенное лицо, почти полностью скрывая его из виду, а тело любовно обнимала масса двигающихся щупалец. Их было гораздо больше, чем у Чимина, они были толще, сильнее и даже в неровном тусклом свете отдавали каким-то своим, уникальным и притягательным иссиня-чёрным отливом. Из-под двигающихся щупалец были видны руки до предплечий, одна из которых была занята невидимым Чимину предметом, а другая свободно свисала с подлокотника – широкая ладонь и длинные пальцы, которые так и хотелось трепетно вылизать, показать, каким послушным Чимин мог быть. Но не сейчас, позже – если его сочтут достойным. Он приближался осторожно, с явным благоговением и тщательно скрытым, впивающимся во внутренности страхом. Он знал, что мог остаться в этом гроте навсегда. Он шагнул ближе, и королева подняла голову, полоснула его взглядом бездонных чёрных глаз. Чимина окатило осознанием собственной смертности. Оказалось, что королева держала в руке тонкую белую кость, с которой игралась и которую при приближении Чимина небрежно отбросила в сторону. Чимин не дрогнул, не глянул даже на расчертившую полутьму жемчужным отсверком косточку. Вместо этого он продолжал безотрывно глядеть в чужие глаза. Чимин без слов заявлял, что считает себя достойным испытания, данного королевой. Первое, что он сделал, приблизившись, – это без слов опустился на колени перед той, кто должна была решить его судьбу. Чимин чувствовал, как вокруг него, завиваясь, струится древняя магия, тычется ему то в беззащитно оголённую шею, то в мягкость открытого живота, словно проверяя на прочность. Чимин не сдвинулся с места, а магия, удовольствовавшись найденным, отступила. Тогда только Чимин поднял голову и, стоя на коленях перед внушительным каменным троном, сказал: – Приветствую, королева. Приветствие прозвучало спокойно и размеренно. Чимин этим фактом гордился, учитывая, что сердце у него стремилось вырваться из груди, а непоколебимый нечитаемый взгляд королевы по ощущениям ещё чуть-чуть – и прожёг бы в нём настоящую дыру. – М-м, – протянула королева так, словно в этот самый момент смаковала вкус и запах Чимина. Словно уже успела опробовать его и ей понравилось съеденное. Чимин с трудом удержался от дрожи, когда она открыла рот, являя ряд ровных острых зубов, тускло блеснувших в магическом свете грота. – Какая смелая птичка. Такая крохотная, забралась так глубоко под землю. И за чем же мы явились? Она не сказала этого прямо, но Чимин понял по тону: королева была голодна. Наученный правилам, Чимин не торопясь поднялся на ноги. Королева заговорила первой и задала вопрос – Чимину нужно было ответить. Ему нельзя было лгать, но и стелиться перед ней не стоило, иначе королева прошлась бы прямо по его подобострастно распростёртой фигуре, наступила бы ему на горло, а её щупальца сняли бы всё мясо с его костей наживую. Чимин знал опасность как излишней лести, так и открытой лжи, а потому ответил со сдержанной уверенностью: – Я здесь со вполне определённой целью, королева. Цель Чимина виделась ему ясной и чёткой благодаря инстинкту, однако, хоть он и пришёл сюда, о королевах он не знал почти ничего. Да и никто не знал. Королевы восставали из глубин и приходили в их мир, чтобы со сменой сезонов бесследно исчезнуть вновь. В племени Чимина ходили слухи, что королевы были предшествующим их собственному видом, существами, что живут тысячелетиями, древними, своевольными и кровожадными. Считалось, что они – то, чем вид Чимина был за многие века до выхода на поверхность. Несмотря на такие разговоры, никто не мог представить себе даже мысли о том, чтобы отречься от них. Королевы воплощали собой жизнь – и смерть. Королевы были их несменяемыми богами, а Чимин, спустившийся сюда ради призрачного шанса, являлся свидетельством их поклонения. Королева перед ним повела рукой, и щупальца последовали за ней мерцающим глубоким синим завораживающим переплетением. – Называй меня Чонгук. Щупальца Чимина были не настолько длинными и большими, чтобы переплетаться так естественно и роскошно, но это было неудивительно: мало кто смог бы сравниться с королевами по числу, красоте и силе щупалец. Возможно это была одна из причин их ни с чем не сравнимого притяжения. – Чонгук, – повторил Чимин послушно, и Чонгук кивнул, очевидно довольный. Мужское имя, отметил про себя Чимин. В следующий миг Чонгук поднялся со своего места, и мантия щупалец расступилась, открывая Чимину вид на молочно-белую кожу. Королева – Чонгук – был таким невероятно красивым со своими густыми блестящими волосами, тёмными до черноты глазами, капризной линией губ и внушительным телом, где человеческая кожа была прелестно оттенена и подчёркнута вьющимся иссиня-чёрным богатством щупалец. Когда Чонгук шагнул к нему, Чимин не дрогнул, продолжил стоять с прямой спиной и поднятым подбородком. Он зашёл так далеко и не собирался сдаваться сейчас, не собирался сдаваться в принципе. Чонгук усмехнулся, глядя на него хитро поблёскивающими глазами, будто улавливал его мысли. – Ну, давай посмотрим на тебя, Чимин. Чонгук выговорил его имя по слогам, будто название любимого блюда, красиво завёрнутого и презентованного ему на блюдечке. Чимин даже не моргнул, не удивился ничуть тому, что его имя было Чонгуку известно. Он остался на месте, позволяя Чонгуку себя обойти – тот кидал на Чимина придирчивые взгляды, проходясь по фигуре, останавливаясь на щупальцах. Чонгук издал задумчивый звук, оглядывая стремящиеся показать всю свою красоту щупальца. Те уже начали двигаться и мягко переливаться цветами в попытке привлечь внимание будущего партнёра. Это был брачный ритуал их вида, и Чимин не мог их контролировать – его тело чувствовало близость, чувствовало открывшуюся возможность. Кончики пальцев начало покалывать от предвкушения. В этот момент Чонгук зашёл ему за спину, продолжая кружить, словно акула вокруг своей добычи. Чимин подавил инстинкт самосохранения, твердящий обернуться, не демонстрировать хищнику неприкрытую спину. У него было ощущение, что если он двинет хоть пальцем, Чонгук бросится на него, вонзит зубы в беззащитную шею, прокусит пульсирующие жизнью артерии. Чимин в любом случае не смог бы от королевы защититься, но если он будет сохранять хладнокровие, это повысит его шансы на выживание. В конце концов он пришёл сюда не для того, чтобы стать добычей, а значит должен вести себя соответствующе. Наконец, удовольствовавшись увиденным, Чонгук завершил свой осмотр и вновь уселся на трон. Он устроился поудобнее, привольно раскинул щупальца, а потом улыбнулся и поманил Чимина к себе. Чонгук выглядел как своевольный бог, которому Чимин обязательно предложит своё поклонение, но ещё – как одна из тех огромных хищных рыбин, что водились на большой глубине. Королева являлась ими обоими, и её зову, так же как зову богов и глубин, невозможно было противостоять. Чимин шагнул ближе, ведомый указующим движением руки, и опустился перед раскинувшимся на троне Чонгуком на колени. Тот шире раздвинул ноги, являя Чимину белую, подсвеченную синеватой пучиной щупалец кожу. Чимин продолжал глядеть ему в глаза в ожидании разрешения или приказа, хотя очень хотелось окинуть взглядом представленное ему изумительное тело. – Покажи, каким послушным ты можешь быть, – заурчала королева, сверкая глубокими безднами глаз. Щупальца медленными, несущими опасность кольцами переплетались вокруг неё, тянулись к Чимину и его горлу, явно не прочь были удушить в своих объятиях. – Поработай языком. Наконец получив дозволение, Чимин перевёл взгляд ниже и облизнулся. Узкая щель вагины – то место, где кожа Чонгука становилась темнее, наливалась кровью, раскрывалась для будущего потомства. Он почувствовал, как запульсировали желанием его собственные переплетшиеся щупальца. Они наверняка продолжали менять цвет и призывно стелиться перед королевой, но Чимин был слишком отвлечён, чтобы обращать на это внимание. Если Чонгук им удовлетворится, Чимину будет дозволено коснуться не только языком. Он начал наклоняться к широко раздвинутым ногам, к призывно раздавшимся в стороны складкам, и тут одно из щупалец Чонгука молниеносным выпадом ухватило его за горло. Момент неконтролируемой паники прошил его существо, щупальца взметнулись – и тут же опали, Чимин с усилием заставил себя расслабиться, втянул воздух через пережатое горло и метнул на Чонгука твёрдый взгляд. Руки у него дрожали, сердце готовилось выпрыгнуть из груди, но он не мог позволить себе показать слабость. Королева не стала бы носить потомство от никчёмной особи. Они с ней уже вступили в своеобразный танец, и один неверный шаг означал смерть. Пару мгновений стояла тишина, Чимин продолжал впиваться в Чонгука взглядом. Затем королева удовлетворённо хмыкнула, и щупальце ослабило тиски, прошлось лаской по шее, по щеке. Оно было нежное, гладкое и слегка прохладное. Чимин выдохнул, подаваясь под влажное касание, прикрыл глаза, его до кончиков пальцев пробила дрожь удовольствия напополам с остатками адреналина. – Неужели ты думал, что я позволю тебе коснуться так просто? Чимин поднял потяжелевшие веки и моргнул, глядя на Чонгука. Тот говорил со снисходительной мягкостью, словно объяснял что-то бестолковому мальку или животному, которое не в силах было его понять. Его взгляд свысока и этот тон зажгли в Чимине огоньки удовольствия, член начал наливаться кровью. – Я предлагал тебе только щупальца, медузка, неужели не понял? Остальное… – Тут рука Чонгука стекла ему между ног, прошлась по вагине с влажным скользким звуком. Он раскрыл складки сильнее у Чимина перед лицом, помассировал клитор и с придыханием закончил: – Остальное надо заслужить. Тут щупальце Чонгука, лежавшее у Чимина на щеке, без предупреждения дёрнулось и втолкнулось в его приоткрытый расслабленный рот. Оно сразу сунулось ему в горло, Чимин подавился, но не укусил. Он никогда бы не укусил. Вместо этого он прикрыл глаза, плотнее обхватил отдающее солоноватой водой и нежностью бархатистой икры щупальце и послушно принялся сосать. Чонгук застонал, высоко и несдержанно. Этот звук прокатился по хребту Чимина, втравился в его щупальца, окутал головку вставшего члена. Чимин застонал в ответ, посылая по щупальцу вибрации, попытался расслабить горло, впустить Чонгука в себя. Да, он хотел Чонгука в себе, хотел, чтобы тот проник в каждый уголок его тела и сделал своим, чтобы потом Чимин сделал то же. Щупальце у него во рту начало совершать поступательные движения и постепенно теплеть, а Чимин прижался к гладкости языком, оставляя свою слюну, которая вскоре начала хлюпать и потихоньку выталкиваться из уголков рта. Чонгук издал щебечущий стон и на очередном движении толкнул щупальце глубже. Чимин чуть не подавился, но затем расслабился, задержал дыхание и позволил. Щупальце протолкнулось глубже в горло, раздвинуло гладкие стенки, потом сунулось ещё дальше – Чимин позволял, запрокинув голову для лучшего доступа и зажмурившись до выступивших слёз. Он ощутил, как едва двигается щупальце глубоко в нём, словно гладит, и уже когда он думал, что начнёт задыхаться вокруг толстой гладкой длины, Чонгук резко вытянул щупальце из его пищевода. Чимин закашлялся, хватая ртом воздух, но быстро пришёл в себя и поднял голову, сморгнул слёзы, чтобы поймать королеву взглядом. – Медузка на что-то да годна, хм? – протянул Чонгук и оскалился, вновь являя острые зубы. В полумраке пещеры они казались особенно угрожающими. Он снова потянулся щупальцем, уже другим, более плотным и тёмным. Чимин прикрыл глаза, раскрыл припухшие губы в мягкое «о», но щупальце приобняло его за затылок и вдруг дёрнуло вперёд. Чимин вскрикнул от неожиданности и распахнул глаза, зарываясь носом в чужую промежность. Его руки инстинктивно взлетели на раскрытые бёдра Чонгука, и он услышал недовольное цоканье. – Никто не разрешал тебе трогать. Чимин дёрнулся, мгновенно убирая руки с пышущей жаром кожи чужих бёдер. Вместо этого он сцепил руки за спиной, согнув их и обхватив собственные локти, и только после этого поднял взгляд. Он был так близко, что это действие чуть не уткнуло его подбородком в вагину Чонгука. Королева окинула его оценивающим взглядом, прищурила чёрные глаза. Несмотря на их черноту и недостаточность освещения, Чимин точно знал, что зрачки у Чонгука были мягкой полоской, шли изогнутой волной, как у всех представителей его вида. – Разрешаю сделать мне приятно. Постарайся, детка, – велел Чонгук, приобнял его щупальцем и вновь уткнул лицом в собственную промежность. Чимин поспешно и жаждуще раскрыл рот, накрыл им истекающую смазкой раскрытую вагину. Чонгук высоко застонал, а Чимин принялся вылизывать и голодно посасывать, желая ощутить наконец привкус чужой смазки, заполнить ею рот. Чонгук содрогнулся под ним, гладкие мышцы влагалища рефлекторно сократились и выпустили очередную порцию смазки прямо ему на язык. Чимин застонал Чонгуку в вагину и вновь принялся лизать. Чужие прохладные, гладкие щупальца оплели его, пульсируя в такт с движениями языка, заскользили по его собственным, и у Чимина едва не закатились глаза от их вкуса. Его щупальца соприкасались с чужими и благодаря находящимся в них рецепторам Чимин ощущал себя так, словно всё богатство щупалец Чонгука уместили ему в рот. Он мог кончить от этого, особенно когда пара щупалец пробралась к его соскам, а ещё одно любопытно тронуло головку члена, смазывая с него налившуюся у щёлки каплю смазки. Но нет, кончать было рано, Чимин это понимал, и его тело понимало тоже, осознавало, что семя должно быть выпущено только в горячую глубину чужого тела. Так что, плавая на грани, Чимин не переступал её, выдерживал накатывающие волны, контролировал себя как мог. Боги глубин, как же Чонгук был неотразим, как чертовски сексуален, а главное – молод, силён и фертилен. Его невероятное тело и щупальца манили пуще свежей амброзии. Чонгук стонал, потираясь о него щупальцами, а Чимин продолжал вылизывать. У него выходило слегка неловко, нескоординированно, потому что руки до сих пор были сцеплены, щупальца заняты танцем, а удовольствие вспышками загоралось под сомкнутыми веками. Несмотря на неудобство, Чимин охотно зарывался лицом в чужую промежность, пытался даже потереться о вагину в попытке оставить на себе несмываемую метку королевы. Наконец, когда стоны Чонгука перешли в короткие пощёлкивания и гортанный стрёкот, перемежаемый вскриками удовольствия, тот вцепился рукой Чимину в волосы и оттащил от себя. Чимин поднял взгляд. Грудь Чонгука резко вздымалась и опускалась, глаза покрылись поволокой, красивый рот приоткрылся, а щупальца беспрестанно двигались, переплетались, ползли по полу и вздымались вокруг них переливчатой волной. – Великолепный, – выдохнул Чимин и жадно оглядел идеальное тело, облизал мокрые губы. Чонгук выдохнул, масса его щупалец дрогнула чёрным океаном, вздыбилась перед ним. Чимин подумал, что сейчас его затопит с головой, удушит в своих объятьях чернота похлеще той, что царит на самой глубине – и тут королева дёрнула его выше, притянула к себе, обвила щупальцами намертво. У Чимина перехватило дыхание. Он оказался так близко, заглянул прямо в чужие глаза, увидел там отражение дикой, непокорной, сумасшедшей бездны. – Хочешь оплодотворить меня, детка? – Слова почти растворялись за клацаньем, щёлканьем и трелями, исходящими из самого естества королевы. Чонгук наклонился прямо к лицу Чимина и горячо выдохнул: – Хочешь загнать в меня свой член? Хочешь, чтобы твоя сперма нашла себе тёплое удобное местечко, хочешь, чтобы я понёс от тебя и раздулся от наших общих яиц? Этого ты хочешь? – Да, – дрожащим от желания голосом подтвердил Чимин. Чонгук издал свистящее шипение, губы его растянулись, обнажили острые как лезвия, несущие погибель клыки. – А не боишься? – нежно спросил он, сжимая Чимина своими щупальцами. Одно из них лежало у него на горле, кончиком упираясь в трепещущую под кожей артерию. – Боюсь, – признал Чимин, – но это не имеет значения. Я пришёл сюда, к тебе, королева. Чонгук. И я предлагаю тебе себя. Капкан щупалец вокруг него сжался невыносимо. Чонгук откинул голову и застонал. Кажется, слова Чимина доставили ему больше удовольствия, чем все его ласки. – Как же я люблю – ах! – люблю, как вы боитесь – и всё равно приходите. Не можете не приходить. Даже если я буду съедать каждого, снимать магию с ваших костей, всё равно снаружи выстроится очередь из желающих опробовать меня. Неужели это того стоит? Чонгук кинул на Чимина очередной взгляд, невинно вскидывая брови, а затем потёрся о его член влажными складками своей вагины. Смазка захлюпала, удовольствие всплеском прострелило тело, затрепетало и запульсировало в щупальцах, Чимин застонал, но стон больше вышел похожим на крик. – Да! Да, да, пожалуйста, да! – выпалил Чимин как молитву. Он молился своему океанскому божеству, собиравшемуся утопить его в удовольствии или задушить в кольце желанных щупалец. – Дать тебе то, что ты хочешь? Или убить тебя? – вкрадчиво рассуждал Чонгук, сопровождая свои слова клацающим стрёкотом. Чимин разлепил глаза, осознал, что по щекам текут слёзы, а всё тело трясёт от удовольствия. Он готов был сказать что угодно, отдать что угодно – только бы попасть внутрь невозможно желанного тела. – Пожалуйста, – заскулил он, разрушенный удовольствием, разрушенный Чонгуком. – Пожалуйста, я отдаю себя, сделай – можешь делать всё, пожалуйста, я хочу принять от тебя всё! Чонгук издал глубокий и оглушительный, сотрясший стены пещеры рык, щупальца его взметнулись неистовым валом, сомкнулись, свились в сокрушительную волну – а затем он позволил Чимину войти в своё пульсирующее жаром влагалище. Чимин не застонал даже – он издал полный пробирающего наслаждения, вторящий рыку Чонгука вскрик и немедленно начал двигаться. Чонгук продолжил клацать и рычать, они были так близко, его приоткрытый рот был у самой шеи Чимина, но тот и не думал закрываться. Наоборот, он сильнее раскрыл Чонгуку свою шею в приглашении. Чимин принадлежал Чонгуку, и тот мог сожрать его, мог отнять его жизнь или подарить её ему, пронести до самого берега прибоем омывающего экстаза. Их щупальца двигались единым целым, вздымались и опускались переплетающейся массой, волнами накатывали на их совокупляющиеся тела, и то, как Чимин двигался внутри Чонгука – это затмевало всё, что он ощущал ранее. Он окончательно упал, потерялся, покорился этому, сдался на волю королеве. – Кончай в меня, детка, – приказали ему. Чимин задрожал в ответ, издал ещё один вскрик, тонкий и умоляющий – и затрепетал в экстазе оргазма. Его щупальца извивались, бешено сплетались и тёрлись о щупальца Чонгука, бесконечно нуждающиеся в стимуляции. Чонгук стонал тоже и тесно, почти болезненно сокращался вокруг выплёскивающегося внутрь него члена. Его зубы прошлись по шее Чимина, на мгновенье сомкнулись, а потом разжались, оставив слабый покалывающий след. Чимин, полностью раскрывшийся, обнаживший свою суть, благодарно вздохнул. Его божество даровало ему жизнь. Вскоре Чимин наполнил влагалище Чонгука до конца и с дрожащим довольным звуком расслабился на нём. Вагина продолжала периодически сокращаться, стягиваясь вокруг него, и это было так восхитительно приятно, что хотелось остаться в дотлевающем жаре чужого тела ещё чуть-чуть. Чимин думал, что мог бы затвердеть снова, прямо в полном его собственной спермы влагалище, но тут королева отстранила его от себя, и Чимин подчинился. Член выскользнул из пленительного тела с громким влажным звуком, а Чимин поднялся на нетвёрдых ногах, щупальцами помогая себе сохранять равновесие. – Ах, детка, давно у меня не было такого хорошего секса, – сообщил Чонгук, лениво потягиваясь на каменном троне. Щупальца последовали его движению, после чего какие-то скрутились рядом, а какие-то легли ему на плечи, заскользили вдоль предплечий. – Давно не было секса вообще, если быть честным, но ты сумел заинтересовать. Любишь пощекотать нервы, да? – Ты что, съел всех предыдущих претендентов? – не удержался Чимин от мучившего его вопроса. Взгляд сам собой упал на лежащую неподалёку тонкую косточку. Чонгук фыркнул. – Съел? Помилуй, детка, уж насколько у меня хороший аппетит, но даже в меня столько бы не влезло. Да и не всё мясо вкусное, ты должен понимать. – Взгляд его сделался задумчивым, он постучал ногтями по каменному подлокотнику. Чимин вдруг осознал, что ногти у Чонгука были очень острыми и при желании запросто могли вспороть плоть. – Самая нежная часть – всегда самая труднодоступная. Хотя мне нравятся мозги и печень, м-м… – Тут он глянул на Чимина заинтересованным взглядом. – Если будем продолжать эту тему, я проголодаюсь. – Тогда давай закроем её прямо сейчас, – быстро сказал Чимин. Брови Чонгука недоверчиво свелись к переносице, и Чимин уже было подумал, что разозлил древнее создание и что вот тут-то ему придёт конец, но Чонгук совсем неожиданно начал… смеяться? Чимин моргнул, с трудом осознавая происходящее, а Чонгук продолжил смеяться, громко и несдержанно, высоко и так невинно, что совершенно не вязалось с выглядывающими из его рта смертоносными зубами. Только когда Чонгук прекратил, Чимин осознал, что пялился на него, как заворожённый. Он помотал головой, силясь стряхнуть наваждение, но это не помогло. – А не смеялся я ещё дольше, чем не трахался, – сказал Чонгук. – Ты забавный. – Если я такой забавный, то и есть меня не стоит, правда же? – задал Чимин насущный вопрос. Чонгук вновь начал хихикать. Он был очень милым, когда не пытался задушить Чимина до смерти. – Я не в настроении тебя есть, маленькая медузка, не переживай. – Эта маленькая медузка, к сведению, только что тебя трахала, – буркнул Чимин, слегка уязвлённый, на что Чонгук хмыкнул. – Ох, детка, ты ошибся. Это я трахал тебя, а никак не наоборот. И Чимин… Он не мог с этим не согласиться. Чонгук разлёгся на своём троне, удовлетворённый, пахнущий сексом и морской водой, отпустил щупальца, протянувшиеся сетью сплетений, расслабился за иссиня-чёрной мантией совершенной красоты. Он прикрыл глаза, будто бы устало, но на самом деле с искренней леностью и невероятной грацией. То, как плелись его щупальца, белая кожа без единого изъяна, плавающая под поверхностью совершенного тела сила и мощь – Чимин не мог отвести от него глаз. – Твоё дело сделано, – вновь разнёсся по пещере голос Чонгука, отдался от высоких сводов, вернулся к Чимину эхом. – Пора обратно на поверхность, в спокойные светлые воды. Послание, крывшееся за словами, было очевидным: уходи, пока тебе это позволяют. Чимин почтительно отступил, но не удержал себя от вопроса: – Я ещё увижу тебя? Тяжёлые веки дрогнули, королева глянула на него бесконечно древними безднами глаз. – Возможно. Откинувшийся на неподатливую твёрдость трона, Чонгук погладил себя по животу, словно уже предвкушал, как тот раздуется от их потомства, каким тяжёлым и полным станет совсем скоро. Королева издала глубокий грудной стрёкот. – Сейчас я хочу отдохнуть, маленькая медузка. Чимин склонил голову, выражая почтение, а затем в сгустившемся вокруг них мареве чужой магии начал продвигаться к дальнему концу грота и ведущему наружу каменному коридору. Он подумал о том, куда вёл второй коридор – тот, что лежал за спиной Чонгука. Он подумал о глубоких пещерах, заполненных кристальной водой, где плавали бесцветные безглазые существа, которым не нужен был мир за пределами тишины и темноты. Прежде чем Чимин достиг окончания грота и начал свой путь на поверхность, он услышал за спиной нежное, воркующее и свистящее: – Возвращайся, Чимин. И он, несомненно, ещё вернётся.