Я боюсь, что потерял тебя..

— Шаст...— Арсений подходит ближе, и, положив руки на чужие плечи, пытается привлечь внимание Шатена. — Мм?.. — Антон, даже не подняв взгляда, продолжает что-то увлечённо печатать. — Шаст… — уже в несколько раз тише делает ещё одну попытку брюнет, чувствуя, как начинают подрагивать руки. — Ну Арс, что? — голос становится раздраженным, и Арсений только больше пугается. — Нет, ничего, — он разворачивается и уходит в спальню, видимо, ему придётся самому справиться со своими эмоциями, которые душат его все больше и больше. Забавно, они встречаются уже довольно давно, а такие ситуации случаются довольно часто. Парень буквально чувствует, как его изнутри сжирает необоснованная паника, которая тисками сжимает горло, а из глаз вот-вот польются слезы от беспомощности. Попов делает глубокий вдох и выдох в надежде, что это пройдёт само и ему станет наконец чуточку легче, но его ожидания ни капельки не оправдываются. Справиться с накатившими эмоциями он просто не в силах. В голове крутятся десятки несвязанных мыслей. Ему безумно хочется, чтобы сейчас его обняли родные руки и погладили по голове, успокаивая тихим шёпотом. Неужели это так сложно, или, может это парень хочет слишком много. Но ему до сих пор так чертовски не хватает простых человеческих касаний. Арсений притягивает колени к себе, и слезы всё-таки начинают градом литься из глаз, а плечи дрожать крупной дрожью. Уже через несколько секунд ему становится трудно дышать из-за соплей, которые он до этого упорно игнорировал. И, с учётом общей паники, он начинает задыхаться, чувствуя рвотный рефлекс, до боли проводит ногтями по ногам и рукам, пытаясь придти в себя. Красные полосы сильно контрастируют на бледной коже, и выглядят как-то неправильно. Так не должно быть, он должен сейчас сидеть рядом с Антоном и смеяться с его глупых шуток, а не реветь в соседней комнате, задыхаясь от паники. Когда он слышит в коридоре приближающиеся шаги, на секунду в груди загорается надежда, вот сейчас Шаст зайдёт в комнату, и все будет хорошо, он поможет, с ним будет не страшно, только вот слышится звук закрывшейся двери в ванну. И парень теряет всякую надежду на спасение, погружаясь куда-то глубоко внутрь. В ушах стоит гул, а горло скребет от хрипов, какое же он убожество. Как можно быть таким жалким и беспомощным. Когда руки опускаются на его плечи, он резко дёргается, вжимаясь со всей силы в изголовье кровати, ошалелыми глазами уставившись на зеленоглазое чудо. Шаст смотрит на него потерянным взволнованными глазами, которые переводятся с его лица на руки и обратно. — Сюш, — тихий голос слышится где-то в далеко, будто из-под толщи воды. — солнце. — это ласковое прозвище возвращает его на землю, и глаза наполняются новой порцией слез. — Шшш, иди сюда, — чувствуя приближающуюся бурю, шатен подтягивает безвольное тело, впечатывая его в себя, оплетая всеми руками, чувствуя, как в шею утыкается мокрый нос, а футболку сжимают в кулачки. — солнце, ну чего же ты...— он продолжает медленно успокаивающе поглаживать парня по спине, слушая, как у него под ухом надрывается брюнет. И его сердце разрывается на куски, не заметил, допустил что бы важному ему человеку было плохо. Опять. Арсений же, потихоньку успокоившись в родных руках, затопил жуткий стыд, поэтому тот был не в силах поднять свое заплаканное и опухшее лицо. Параллельно с этим Антон продолжает массировать его голову и обнимать теперь уже просто за талию, невесомо поглаживая большим пальцем бока. — Арс? Посмотри на меня? — Неуверенный голос врезается в его сознание, возвращая в суровую реальность, и тот сильнее вжимается в теплое тело, — Шшш, все хорошо. Тише, ты же знаешь, что даже не смотря на опухшую мордочку, ты все равно очень красивый, и у тебя, наверное, очаровательно покраснел твой нос-кнопка. — Шаст тепло улыбается говоря это все тому почти в самое ухо, — Позволишь мне поцеловать тебя в него? Приглушенно слышно чужое фыркание и тихое: — У меня сопли текут. — Я дам платочек, ну? — спустя несколько секунд комок на его груди начинает шевелиться и всё-таки являет свое лицо свету. Ресницы слиплись от слез и кожа неприятно стянулась. Хочется умыться. Арсений хлюпает носом и сверлит взглядом свои руки. Тем временем Шаст достает из тумбочки салфетки и протягивает их своему парню. Арсений все-таки уходит смыть всю соль со своего графского лица, задерживаясь там непозволительно долго, как кажется Антону. Попов тем временем тихо ненавидит себя в ванной за то, что опять расплакался ни с того ни с сего, за то, что опять привлёк чужое внимание и доставляет проблемы. У него в голове роятся сотни мыслей, начиная от: "как хочется сдохнуть", заканчивая: "может он просто себе это придумал и он на самом деле притворяется" . Только перед кем? Перед Антоном? Или перед самим собой. Кого он хотел обмануть своей истерикой, все же было хорошо. Почему все опять идёт через жопу? Брюнет с трудом соскребает себя с таких же бледных, как он, стен, за исключением глаз и носа. И направляется в спальню. Антон сидит, оперевшись на изголовье кровати, и теребит свои кольца, хмуря брови. Как только Арсений полностью входит в комнату, тот поднимает взгляд, немного расслабляясь в плечах, и протягивает к Попову руки. Тот, поколебавшись несколько мгновений, заползает на колени к шатену, утыкаясь носом куда-то в шею, как нашкодивший котёнок. Горячие большие руки оплетают его со всех сторон, и брюнет чувствует себя совсем маленьким, в этом импровизированном гнезде. Внутри сердце бьётся быстро-быстро от такой желанной близости. И он сильнее прижимается к шатену, будто не веря своему счастью. Наверное, если сейчас произойдёт конец света, тот даже не шелохнется. Арсений потирается холодным носом о тонкую шею, заставляя ту покрыться мурашками. Если бы он мог, он бы, наверное, замурчал как трактор. — Арсюш, — Попов вздрагивает от неожиданного голоса над ухом, он, кажется, успел задремать, — Прости меня, пожалуйста, — Арсений хочет уже как обычно прервать парня, но его сильнее прижимают к себе, заставляя пискнуть. — Я знаю, как тебя важно моё внимание и хочу, чтобы ты понимал, что иногда я могу даже не замечать, что делаю тебе больно, — брюнет затаил дыхание и начал внимательно слушать, — Я тебе никогда не говорил, но мне сложно понимать чувства других людей, я частенько в детстве говорил иногда очень неприятные вещи, искренне не понимая, почему со мной не хотят дружить, — он тяжело вздыхает и продолжает, — Я обещаю тебе, что постараюсь внимательнее относиться к твоему состоянию, но солнце… Если ты понимаешь, что я толстокожий индюк, то ты можешь в любой момент просто ткнуть в меня чем-то. — он по-доброму усмехается, — И я надеюсь это будет не нож. — Звучит тупо и максимально не смешно в их ситуации, но Арсений расслабляется окончательно. Переместив свою пятую точку на кровать, он укладывается головой на грудь шатену и легонько улыбается. — Спасибо, — он чувствует, как Антон сползает вниз и укрывает их большим воздушным одеялом, прижимая к себе. — Больше всего на свете я боюсь сделать тебе больно, и не успеть… — Антон не договаривает, что не успеть, это слово повисает в воздухе, и в нем же и растворяется.