Измена

***

Нельзя, но так удушающе воздуха мало рядом с ним. Он печатает что-то на клавиатуре, пока Артём рядом лежит. На диване, в не своей квартире. За стенкой мирно посапывает прекрасная девушка, заботливая, милая, внимательная. Его девушка. Душит. Сильно душит. Но Артём лишь беспомощно утыкается лицом в игрушечного крокодила, скрывая эмоции. И мыча, спрашивает неразборчиво, когда Юра пойдёт спать. — Устал? Хочешь, чтобы я ушёл? — Нет, нет наоборот, просто, — материться про себя. Зачем вообще остался на ночь? Ах точно — мосты. Теперь вопрос зачем вообще приехал. Вздыхая, садится, кладет голову на плечо чужое. Вдыхает запах, понимает зачем. — Просто что? — как-то странно вопрошает. Прикрывает ноутбук. Что-то во взгляде меняется, но Артём делает вид, что не замечает. — Опять не выспишься ведь, — не это хотел сказать, не это сделать. Но иначе просто нельзя.

***

Артём не понял как, но согласился затянуться этой любимой, злосчастной дрянью Юры. Никогда не хотел впускать в свою жизнь ещё одну аддикцию, но так, показалось, станет лучше. Неон перед глазами поплыл в первые десять минут. Дышать легче, а думать сложнее, гораздо. Сложнее только анализировать. И контролировать себя. Он запредельно долго не в силах был оторвать расслабленный взгляд, что, пускай и в расфокусе, рассматривал черты Юриного лица. Они казались сейчас такими красивыми и такими же доступными. Артём невольно поддавался вперёд. Ладонь, с ненавистной надписью, предательски сжалась у ворота. Слишком быстро — Артём не успел среагировать. Просто резко почувствовал, пропитанный виски, вкус языка в своём рту и руки, быстро переместившие его на свои бёдра. Причмокивая, растворяется в губах и забывается, захлёбывается от чужих чувств не- и своих до боли трезвых. — Я дома! Быстро, также быстро обратно бросили, Юра подскочил, дабы, отряхнувшись, подбежать в прихожую, и с вальяжным поцелуем руки, поприветствовать свою даму сердца. А Артёму вдруг стало больно слышать их любезности. А когда же эйфория от наркотика пройдёт — станет ещё больнее. Что он делает?

***

— Тём? — М? — отодвигает наушник, всматривается в эмоции на лице напротив. — На счёт того, что произошло на прошлой неделе… — Ты о чём? — пробует в дурака сыграть. Надеется избежать этого разговора. Потому что внутри трескается всё, от мыслей предугаданных. — Мы же тогда много выпили и я не… — Помнишь. Ты помнишь и понимаешь о чём я, Артём, — как понял? По глазам бегающим или сердцебиение, в миг усиленное, услышал? Да какая разница уже, всё равно проиграл ему. Опять. — Мы можем…? — Сделать вид, что ничего не было? — пухлые губы дрогнули на последних словах. Артем улыбнулся. Будто бы легче стало — наконец-то решить всё для себя. — Повторить, — Артём впивается взглядом, — и продолжить, м? — Юра серьёзен, понимает. Это даже не вопрос — решительное утверждение, на которое в глазах ответ находит, и уверенно тянет замеревшего Артёма на себя. Он почти с кресла на колёсиках падает. Падает в чужие цепкие руки телом, а душой поднимается на семидесятые небеса. Новые ощущения вытесняет былое мучительное беспокойство. Сейчас он и его сознание принадлежат Юре. Целиком.

***

— Сам рассказал? В панике, Артём дрожащими руками не попадает по телефону. Пытается не утонуть в тревоге, что так и тянет лапы. Медленно дышащий голос в ухе делает только хуже. Из раза в раз перечитывает все посты и кричащие сообщения Юры. Не знает, как помочь. — Узнала. Сука. Артём думает: он сам виноват. Ей больно из-за него. Нельзя было изначально. Нужно было держать себя в руках, не поддаваться. Себе… Ему. Это однажды бы закончилось так. Он должен был понимать. — Злиться на меня? — На меня. Так паршиво. Артёму не кажутся эти слова безразличными. Он всю чужую боль чувствует, на себя берёт. — Приехать? Конечно он едет. Едет с вином, игнорируя даже тот факт, что голос в трубке у Юры уже далеко не трезв. Встречают его, на удивление не в поникшем горе, в воодушевлении. Юра будто празднует, улыбается. Артём видит всё это и кажется ему, что правда теперь всё лучше. Всё хорошо у них будет. Будто подтверждая это, Юра невесомо целует в висок. Артём расслабляется. Рука, сжимающая талию, уже не так ярко отсвечивает парной татуировкой.

***

Всё это длится недолго. Его больше не радует возможность быть с Юрой всегда и всецело. Как хотелось, и до сих пор, на подкорке, хочется. Всё потому что этой возможности больше и нет. Она простила измену, и теперь Юра изо всех сил держит слово. Старается. Так же сильно, как Артём старается не застонать в, итак достаточно звукоизолированной комнатушке на студии, где они репетировали, куда она тоже пришла, точнее должна была прийти с минуты на минуту. Всё потому что Артём, кажется, не переживёт второй раз. Но всё равно, осознавая риски, идёт на это. Не может не идти. Его шея, в очередной раз, горит огнём куда сильнее щёк, но он, поправив водолазку, даже находит в себе силы выдавить приветствие. Научился играть по чужим правилам. Но не научился игнорировать тошноту, скручивающую живот; каждый свободный день по часу втыкая в потолок, чувствуя вязкую беспомощность. Надо было это как-то прекращать. Он знал, но не мог бороться с собой. К счастью, выход нашёлся сам. Да, это было жестоко. Даже глупо. Он знал. Но это было необходимо ему, да и влюбленной в него девушке, получить пускай и не очень искреннее, согласие, было приятно. Теперь он не был так одинок наедине со своей болью. По идее.

***

— Ты встречаешься с Полиной? — внезапный голос позади, пробрал до дрожи. На ответ дано было малое. Не мог придумать, как соврать. — К-как ты узнал? — не поворачиваясь, смотрел на довольное лицо Юры в отражении. От собственного стало противно. Онемевшие пальцы бросили нещадные попытки застегнуть пуговицы на рубашке. Через минуту послышался смех, на который Артём, всё-таки не выдержав, обернулся. — Да расслабься, просто спросил утвердиться. — В смысле? Ты не..? — Злюсь? Ха! С чего бы? — Артём замялся и всё-таки вернулся к зеркалу, дабы собраться с духом ещё раз всё прояснить в голове, и прикрыв веки, выдохнуть. Однако, рука на талии и шершавый голос у затылка заставили только резко вдохнуть. — Ммм… Наоборот. Ты так похож на меня теперь. Это пиздец возбуждает. — Похож? — Ещё как. Ты встречаешься с ней, а трахаю тебя я, — от грязности фразы пробило дрожью. От собственной грязности ударило в голову. Омерзительно. — Теперь ты понимаешь меня, Артём? Не понимает. Не хочет. Не признается. Он сегодня вообще собирался точку поставить. Рассказать про Полину, объясниться в беспокойных чувствах и, наконец покончить со всем этим. Но было и есть множество «но». И Артёма они достали. — Не понимаю. Ты не прав, — опускает руки, поворачиваясь. — Я бы никогда не поступил так с человеком, которого люблю, — голос дрожит. — А ты любишь Иру. — Так и ты, — Юра сложил руки на груди, демонстрируя непоколебимую уверенность. — Нет. — Что «нет»? Выхода у Артёма больше нет. Это не то,что планировал, но то, что хотелось. Потому что Артём — искренность, Артём не может ему врать. — А меня? — Юра изменился в лице, Артём вновь в дурака. В панического, а не парного. — Что? — Меня любишь?! Отвечай! — Артём оцепенел. Чувствовал, как отображается на лице, как в глазах проноситься всё. Чувствовал точку невозврата яснее точки в собственной кардиограмме. Молчал, не мог говорить, а Юра не мог ждать — хватает за плечо, пытается смотреть в глаза. Сердце падает. — Отъебись! — вырывается. Его к стене бросают, ему больно. Он думает, что испортил всё. Хочет исчезнуть, но не осталось сил даже на сопротивление. Лишь шепчет, смотря в пол. — Пожалуйста, отпусти, Юр. А ещё лучше — уйди. Юра, с явной недосказанностью, отстраняется. Всё понимает, всё понял. Медленно отступает назад, к двери. Артёму страшно от того, что все заканчивается так. Он боялся этого с первых коконов в животе. Не выдерживает, бросается к нему — в последний раз утонуть в глазах, в губах, отвечающих на поцелуй. Ему хочется остаться там, оставить себе память о них, подобно родимому пятну. Но он забывает их с тихим хлопком двери. Будто бы и не было никогда. Только фантазии, никакой реальности между ними. Холод бьёт в мокрый затылок. От желания выбежать, догнать, вернуть и согреться в Юре, слёзы всё-таки набегают на глаза. Кружится голова, хочется раствориться в простынях, что совсем ещё недавно пахли ним. Или нет. Артём уже не уверен ни в чём. Наверное он сошёл с ума. Окончательно.