***
Мэна нежно провела пальцами по груди мирно спавшего в её постели мужчины и довольно улыбнулась. Она вовсе не надеялась, что всё закончится именно так, когда открывала письмо, но она совершила бы непростительную глупость, если бы даже попыталась притвориться, что ей не понравилось. Она почувствовала, как стремительно щёки заливает румянцем, когда она вспоминала всё, что произошло той ночью, но не жалела ни об одном мгновении. Даже о том, что они так и не поговорили. Хотя… Мэна потянулась вверх, оставила лёгкий поцелуй на скуле Асари и убрала длинную прядь, что упала и закрывала от неё прекрасное лицо, да только полюбоваться спящим ей так и не дали. В дверь тихо постучали, и, поспешно выскользнув из постели и накинув на себя первый попавшийся под руку халат, девушка поспешила к выходу, пока незваный гость не разбудил Асари, которому всё же требовался отдых. Он уснул сразу, как только они обессиленно рухнули на шёлковые простыни. Открыв дверь, Мэна обнаружила на своём пороге Тао и обрадовалась, что кровать отсюда было не видно. Она находилась за выступом, и обнаружить, что Мэна была в комнате не одна, было никак нельзя. — Что-то случилось? — Чуть ранее я слышал шум и решил убедиться, что всё в порядке. Подумав о том, какой именно шум мог слышать Тао, а с ним и Шан, ведь их комнаты располагались по обе стороны от комнаты Мэны, она понадеялась, что её щёки не стали алыми и она не выдала себя одним лишь видом. — Нет… Всё в… полном… порядке. — Приношу искренние извинения за беспокойство. Доброй ночи. Наскоро попрощавшись с Тао, Мэна поспешила вернуться в комнату. Только там она облегчённо выдохнула, но неожиданная мысль заставила задуматься: Почему каждый раз, когда между ними с Асари происходило что-то значительное, кто-то обязательно оказывался рядом?Письмо
5 февраля 2023 г. в 22:39
Мэна держала в руках письмо Асари, уже в тысячный раз уговаривая себя повременить. Головой она понимала, что ещё не время: он — на задании, она — в пути, но сердце её не слушало. Оно изнывало тоской по учителю, и ей нестерпимо хотелось сломать печать, раскрутить свиток и прочитать послание.
Мэна терялась в догадках, что там могло быть: признание, покаяние в содеянном или просьба. Забыть всё и сделать вид, будто между ними ничего не было.
Вот только… было…
Больше, чем она позволяла себе мечтать…
Меньше, чем ей хотелось…
Мэна задержала дыхание, глаза заволокло туманной дымкой, и, прикрыв их, она вспомнила, как Асари целовал её. Сначала неуверенно, робко, а затем с таким огнём, что ей казалось: он обязательно сжёг бы всё вокруг дотла. Она никогда не думала, что нечто подобное могло скрываться за его всегда такой выдержанной, чётко выверенной манерой вести себя. Там, где всегда кружил лёгкий весенний ветерок, скрывалось яркое пламя.
И она сгорала в нём, не желая спасения…
Предавшись воспоминаниям, Мэна будто снова почувствовала сладость его губ и нежность рук… Силу натренированного тела и яркость желаний, которые он всегда держал в узде. Которые лишь по чистой случайности прорывались наружу.
Дыхание участилось, сердце забилось быстрее, а ладонь, будто по собственной воле, потянулась к губам. Прикосновение к своей же коже под действием воображения казалось обжигающим. Мэна почти невесомо провела пальцем, и на какое-то мимолётное мгновение ей показалось, что это Асари касался её алых губ. Она знала, что если ещё больше расслабить сознание, можно представить, как он мягко кладёт ладони на её плечи, обнимает, притягивает к себе. Он делал бы это медленно, не торопясь, чтобы не спугнуть или не причинить боль, с поразительной внимательностью наблюдая за её реакцией, отчаянно желая растянуть сладкие мгновения. Лишь бы шлейф пряных ощущений оставался с ними как можно дольше.
Это была сладкая пытка, и стоило ей остаться наедине с собой, как она вновь и вновь прокручивала в голове их единственный поцелуй и не знала, каким силам молиться, чтобы он не был последним.
Заставив себя убрать пальцы от приоткрытых губ, чтобы не изводить себя, она вспомнила о письме, но от этого не стало проще.
Кончики пальцев всё ещё покалывало, а сами они подрагивали. Она уже раз в двадцатый прикоснулась к печати, будто проверяя силу собственного терпения. Ей так хотелось наконец узнать, что он написал для неё и какие слова подобрал, чтобы описать и объяснить произошедшее. Было столько вопросов, столько желаний, но ничего из этого не могло найти логичного разрешения. И вместо того, чтобы думать о важном, о делах, Мэна смотрела на письмо, которое могло бы прекратить её терзания, но не решалась прочесть. Она испытывала необъяснимый трепет перед этой хрупкой вещицей. Там были слова, которые её наставник писал не ученице, а девушке… Которую желал… или жалел?
— Что же Вы делаете со мной, Учитель?
Мэна решительно встала и положила свиток с посланием на столик у кровати, собираясь отправиться на поиски Ливэя. Её беспокоил их загадочный спутник: она никак не могла понять его. Сделала несколько шагов к выходу, но не успела она преодолеть расстояние до двери, как свиток упал на пол, тихим шелестом привлекая её внимание и убавляя решимости отложить этот вопрос на потом.
«Открой его. Открой его! Открой его!!!» — кричало ей взбунтовавшееся сердце. И ей бы послушать его, поддаться, но разве не следовало сделать так, как велел Асари? Открыть лишь в то мгновение, когда терпеть уже не будет силы? А она ведь не была уверена в том, что эти самые силы уже иссякли…
Ей казалось, её привязанность и столь неуместные чувства обязательно станут причиной бед, но она была слабой женщиной, подверженной обычным земным слабостям.
«Что может произойти, если я открою сейчас? Самое большее — он узнает, что я открыла его, но, может, оно и к лучшему?» — крутилось в голове Мэны, пока она стояла, замерев в нерешительности.
Неуверенно качнувшись вперёд, словно заставляя себя уйти, она сделала спешный шаг назад, вернулась к письму и подняла его с пола. Обычный свиток из плотной бумаги. Бережно проведя пальцем по печати, твёрдым движением Мэна сломала её и развернула послание:
«Мэна, Мэна, Мэна…
Моя нетерпеливая, любопытная Мэна…
Мне остаётся лишь надеяться, что ты открыла письмо не сразу, как только получила его.
У тебя множество вопросов, и ответы на них лучше дать в более уединённой обстановке.
Мне бы очень не хотелось, чтобы кто-то нас прервал…
И чтобы во время нашего разговора в комнату не мог заявиться кто-то из наших друзей.
Я бы мог описать тебе всё здесь, в этом письме, но…»
— Но есть истины, которые должны быть произнесены мной лично. И никем другим.
Мэна не сразу поняла, что знакомый мягкий голос, тёплый и обволакивающий, раздавался не в её голове, что за спиной остановился мужчина, который открыто любовался точёной фигурой, читавшей его же послание.
«Твой Асари».
Мэна вздрогнула.
Другой подписи у письма не было. Оно обрывалось незаконченной фразой, заставляя её застыть в ещё большем неведении, чем прежде.
Но голос… Мэна слышала голос. Неужели ей показалось?
Она спешно обернулась и увидела расслабленную фигуру своего наставника, своего друга, своего… любимого?
Мэна знала столько правил и истин, но так и не смогла чётко определить, кем приходился ей теперь Асари.
Девушка хотела броситься к нему, обнять, поцеловать. Она даже привстала на цыпочки, стремясь не только душой, но и телом к нему, но, будто специально вспомнив, как поспешно он ушёл в их последнюю встречу, опустилась на пятки и смущённо опустила голову.
Вот что ей ему сказать? Как объяснить, что было на сердце и почему она не остановила его, ведь ясно видела, что он себя едва ли контролировал?
— Здравствуй, Мэна.
— Здравствуйте, Учитель.
Мэна быстрым взглядом окинула расслабленную фигуру Асари. Его лёгкая накидка почти не скрывала того, что он уже готовился ко сну. Пояс верхнего халата расслаблен, полы одеяния куда свободнее обычного, и сквозь них видно полоску кожи на груди, о которой она упрямо старалась не думать, а ноги… Мэну поразил тот факт, что он явился к ней босой.
— Я должна извиниться…?
Последнее слово она произнесла неопределённо, словно никак не могла решить, спросить ей или просто сообщить о намерениях. Мэне стало неловко оттого, что совершенно очевидно потревожила его перед сном. Утомлённый вид, слегка затуманенный взгляд, расслабленные и немножко опущенные плечи. Он устал и нуждался в отдыхе, а вместо этого пришёл к ней…
Его глаза удивлённо округлились, и Мэна кивнула на его ступни. Она собиралась сказать, что сожалеет, но Асари мягко улыбнулся ей и сделал несколько шагов навстречу. Приближаясь к Мэне, невольно смущая и вместе с тем заставляя ещё такое юное сердце биться чаще. Такой спокойный, такой красивый.
— Это не столь важно, как твои вопросы. Я готов дать ответы на все.
Её наставник остановился всего в каком-то шаге от неё. Это была их первая встреча после того поцелуя, и Мэна была в полном замешательстве оттого, как смотреть на него, как воспринимать и кем считать.
Кем они теперь были друг другу? Кем станут? Стоило ли им?.. Конечно стоило, даже если это могло разрушить всё.
Асари был выше её. Всего лишь на полголовы, но он был мужчиной: сильным, спокойным, с красивым телом. Уж немного, но она всё-таки успела увидеть в прошлый раз, и ей так хотелось большего… Не только тела, не только поцелуев, а его. Его близости, его внимания, его заботы и искренности. Рядом с ним так легко можно было почувствовать себя слабой, беззащитной… Той, кто нуждался в защите… его защите.
Взгляд Мэны невольно опустился на губы Асари. Слегка приоткрытые, словно он действительно был готов дать ей ответ на любой вопрос, какой бы она ни задала. А ведь оба знали, что их было много. Мягкие. Тёплые и самую малость суховатые. Она прекрасно помнила их сладость, их дурманящее прикосновение. И слова вырвались прежде, чем она осознала, насколько нелепо и неправильно будет выглядеть, перейди она сразу к самому волнующему:
— Тот поцелуй… — Мэна прикоснулась подушечками пальцев к собственным губам, словно там хранился его призрачный след. — Он был… ошибкой?
— Скорее признанием, которое я никогда не должен был произнести, — Асари невесело хмыкнул, признавая наивность собственных суждений и вместе с тем прикасаясь ладонью к щеке девушки в невинной и хрупкой ласке.
— Признанием?
— Моя невинная Мэна…
— Не может же быть, чтобы ты…
Но, вопреки её суждениям, Асари смотрел на неё так, словно она была его благословением, величайшей ценностью, а в чём-то и особенно жестоким проклятием. Она была так желанна и так недосягаема… Он не мог навязывать ей себя или свои чувства.
Мэна заслуживала выбора. Кем быть и с кем быть.
Как её наставник, он мог направить при выборе пути, но что касалось дел сердечных… ему, как мужчине, оставалось лишь надеяться…
Мэна забавно округлила глаза, а после в них загорелся особенный свет, ласковый, трепетный и такой… непривычный. Не уважение, признательность или благоговение, как перед тем, кто был мудрее и опытнее, не острое желание, которое пеленой заволокло любимые глаза при их прошлой встрече, а нежность. Мягкая, лёгкая, долгожданная. Нежность к нему, как к мужчине, а не тому, кем он был или надеялся стать когда-то.
— По этой причине ты запретил мне идти твоим путём самосовершенствования?
— Эта идея перестаёт казаться такой… хорошей, когда кто-то заполняет твои мысли и твою душу. Я не хотел для тебя такой пытки…
— Но я никого никогда не видела, кроме тебя…
Мэна заглянула в глаза Асари, желая донести до него то, что чувствовала и хотела сказать, но увидела там столько удивления, словно он и не предполагал, что все её чаяния и мысли могут быть с ним, а не с любым другим мужчиной…
Он всё ещё не верил. И это после того случая с поцелуем.
Мэна сделала два коротких шажка в его сторону, максимально возможно сокращая расстояние между ними, потянулась вверх и легко коснулась его губ.
— Ты ведь не понимаешь, да? Насколько ты замечательный.
Ответом ей послужил поцелуй. Мэна едва успела удивлённо выдохнуть, как он завладел её губами и вниманием. Асари целовал неспешно, нежно и с неким благоговением, но она уже знала, что за маской сдержанности и внимательности скрывался настоящий неприрученный огонь. Она видела его сияние и в душе ликовала оттого, что они не стали тратить слишком много времени на разговоры.
Они поговорят. Обязательно обсудят всё, что волнует обоих, но сейчас… сейчас они общались без слов.
Потянувшись к нему, запустив тонкие пальцы в его распущенные мягкие волосы, ответив с не меньшим желанием, Мэна только подтолкнула его к той пропасти, в которую он не срывался уже много лет. Очень много, решив, что мирские слабости не для него.
Поцелуи стали жарче, тела, будто созданные друг для друга, стремились быть как можно ближе. Намного ближе, чем прежде. Хотя бы в одно это мгновение. Обоим хотелось раствориться в любимом, и это желание опьяняло ничуть не меньше, чем обжигающие поцелуи, которые дарили… и возвращали. Которыми упивались. Чем страсть, распыленная в воздухе вокруг них и кажущаяся такой острой, почти болезненной при соприкосновении с разгорячённой кожей. Чем взгляды, полные чего-то не тёмного, не светлого, а древнего, как сам мир.
Мэна потянула Асари на себя, и тот с лёгкостью поддался, прижав девушку к стене, позволив ей обрести таким образом дополнительную точку опоры, а после своими далеко не такими невинными, как в начале, поцелуями спустился от виска по скуле к линии подбородка, а затем к шее. Он мягко оттянул ткань, оголив плечо и освобождая место для своих дальнейших исследований, а его другая рука пробралась сквозь несколько слоёв лёгких накидок и коснулась девичьего бедра.
Ему бы испытывать угрызения совести, отстраниться и дать ей ответы, которые обещал, но он так долго ждал, так долго хотел того, что происходило, что просто не мог остановиться. Он годами воображал, как было бы прекрасно держать её в своих объятиях, целовать, дарить наслаждение и получать. И вот все его тайные желания и мысли стали реальностью. Эта девушка сводила его с ума, а он и не желал спасения. Да и было ли такое спасение благом?
Мэна же потянулась к его одежде, желая убрать мешавшую преграду, лишить ненужных в данный момент слоёв ткани, и, вместо того, чтобы избавляться от каждого предмета по отдельности, разом отодвинула ткань на его груди, а после с лёгкой улыбкой и блеском в глазах потянулась к поясу его парадного одеяния.
Асари глухо рассмеялся, тепло и нежно, и этот звук окутал её чем-то тёплым и надёжным, но его слова, сказанные следом, были далеки от веселья:
— То, что мы делаем, неправильно. Нас могут осудить.
— И это говорит мужчина, рука которого сейчас на моём обнажённом бедре?
Асари ласково погладил её нежную кожу и, улыбнувшись, поцеловал вновь. Сладкую. Манящую. Податливую. Каким он был глупцом, когда думал, что своим порывом и желанием испортил их связь, что она не хотела того, что происходило между ними. Каким он был дураком, позволив себе обмануться собственными страхами и иллюзиями. Асари всё ещё едва понимал, почему эта чудесная девушка отвечала ему взаимностью, но он не мог не только делать вид, что ничего не замечал, но и отталкивать её.
— Те отношения, в которых мы состоим в обществе, отрицают физическую связь.
— Так что нам мешает изменить их? — нежные, аккуратные ладони Мэны огладили обнажённую часть груди, спустились по ткани ханьфу и принялись развязывать пояс. — Я хочу быть чем-то большим… более близким.
— Куда уж ближе? — шепнул ей на ухо Асари, неспешно проводя рукой по бедру и нежно сжимая его. Показывая, что они уже переступили некую грань, которая ранее была между ними.
— Ещё ближе. Намного ближе.
Мэна развязала пояс и раздвинула полы расшитого халата в стороны, приоткрывая тайну его тела. Красивого… Тренированного… Такого, которым хотелось любоваться и вместе с тем провести по нему руками и не только.
Она игриво улыбнулась и коснулась губами мужской груди, чем вызвала хрипловатый стон. Ему нравилось. Ей тоже. Что-то в том, что они делали, как изучали друг друга, завораживало. Неторопливо, неспешно, с лёгкой опаской, но при этом со странной уверенностью в том, что всё правильно, что так и должно быть.
Не услышав возражений, Мэна переместила губы чуть левее и ниже, ближе к сердцу, а руками прошлась по его животу и поднялась подушечками пальцев выше, к груди, планируя сладкую пытку, но её планы уверенно свели на нет, мягко отстранив свободной рукой от груди и подняв над головой девушки. Вторая же ладонь мужчины по-прежнему лежала на её бедре.
Она затаила дыхание и заглянула в глаза Асари, уже тёмные от огня, что бушевал внутри него. Необузданного, проникающего в её душу словно по волшебству. Впервые за всё время, что она его знала, она видела эту сторону его огня. Дикую. Неукротимую.
Она ещё не видела его таким. Растрёпанным. Раскрасневшимся. Полураздетым. Отчасти, можно сказать, даже порочным. Таким он был ей ещё более интересен.
Такой Асари был целиком в её власти, и ей очень нравилось видеть, что он был таким только для неё.
— Как же мало нужно для того, чтобы сдержанный бог огня потерял контроль. Всего лишь несколько поцелуев обычной женщины.
— Не обычной, — Асари наклонил голову ближе, почти касаясь её губ своими. Почти. Он будто дразнил её, или, может, давал возможность отстраниться. Передумать.
Эта мысль удивила её, но, подумав над этим больше, Мэна осознала, что всё это время он будто сдерживал себя, чтобы у неё был выбор.
— Если ты хочешь прекратить, сейчас самое время…
— Глупый…
Мэна медленно выдохнула, смотря в пугающе серьёзные глаза наставника, а после подалась вперёд и поцеловала его, хрупкими ладошками сбрасывая ханьфу с его плеч. Он остался в одних нижних штанах, в то время как Мэна всё ещё была полностью одетой.
Исправить эту оплошность Асари решил самостоятельно.
Он убрал ладонь с её бедра, но лишь для того, чтобы начать медленно распутывать пояс её верхнего платья. Специально не торопясь, наслаждаясь нетерпеливостью Мэны, которая несколько раз подавалась вперёд, желая поцеловать его или просто прикоснуться, но её руки всё ещё были крепко прижаты к стене.
— Не торопи. У нас впереди маленькая вечность.
Асари распутал пояс, развязал несколько тесёмок и с лёгким торжеством избавил её от верхнего платья, оставив в тонкой льняной сорочке — едва ли значимой преграде — и накидке, которая почти ничего не скрывала.
Несколько мучительно долгих мгновений мужчина просто любовался Мэной. Она раскрывалась сейчас перед ним постепенно, как весенний нежный цветок, и он никак не мог понять, что в нём преобладало: благоговение или желание как можно скорее снова почувствовать сладость её губ.
Всё ещё не решив, чего ему хотелось бы больше, он свободной рукой очертил линию плеч, спустился к груди, едва ли прикрытой сорочкой, к талии и снова к бёдрам. Сквозь лёгкую ткань он видел очертания юного девичьего тела. Хрупкого. Изящного. Желанного.
Он едва держал себя в руках.
Мэна не заслуживала его спешки. Она была достойна всего, но только чтобы ею не пренебрегали, чтобы не торопились в погоне за собственным удовольствием.
Она была жемчужиной, хрупкой и прекрасной, и обращаться с ней нужно было соответственно.
В его неторопливой ласке было что-то особенно волнительное. Казалось, будто он старался запомнить её такой: хрупкой, беззащитной, едва ли одетой. Расшитая накидка служила лишь украшением, а нижнее платье и вовсе не было преградой. Такой тонкой, полупрозрачной, что не могла скрыть ни одной детали её фигуры от внимательного взгляда.
Блеск в глазах, едва заметный голубой огонь, что плясал на коже Асари, его ласковые прикосновения побуждали её желать перестать бездействовать, обнять, поцеловать, но руки всё ещё были обездвижены над её головой, и то, что было в её власти, сокращалось втрое.
Мэна выучила урок. Вместо того, чтобы тянуться вперёд в новой попытке поцеловать его, она замерла и стала ждать, что же он будет делать дальше. Это было куда занятнее и позволяло в ответ изучать его самого. Как он смотрит, как дышит, как прикасается к ней и как её собственное тело реагирует на это.
Для обоих это было чем-то новым. Полузабытым. Едва ли знакомым. И таким волнующим.
Пока Асари изучал её, она наблюдала за ним.
Завязки на сорочке поддавались ему куда неохотнее, и казалось, будто у них одних были воля и стойкость, но и они в конце концов сдались под его настойчивостью. Одна. Две. Три. И вот лёгкая ткань, плавно соскользнув по соблазнительному телу, упала светлым невесомым облаком на пол.
Аккуратная грудь, тонкая талия и округлые бёдра. Её фигура была идеальной, словно высеченной из камня талантливым мастером, и несколько долгих мгновений, почти не дыша, Асари рассматривал прекрасную девушку перед собой.
— Насколько же ты красива…
Асари приглушённо выдохнул, и всего несколько слов говорили о его переживаниях гораздо больше, чем более связная речь.
Долгие годы воздержания стоили того, чтобы дождаться её.
Многолетнее одиночество казалось ничем в сравнении с возможным будущим с ней. Как же долго он ждал чего-то большего, чем физическое влечение и лёгкая увлечённость. И дождался.
Он будто застыл на пару мгновений, и кто знает, сколько бы ещё просто смотрел, если бы она не пошевелила ладонями в его хватке и недовольно не поморщилась бы из-за неприятных ощущений.
Асари сбросил с себя оцепенение, наклонился к Мэне и поцеловал. Сладко. Стремительно. Со всей тоской, безысходностью и желанием, которое столько времени держал в себе. Его губы то упивались её губами, то слишком быстро отстранялись. Это был неритмичный, зато чувственный танец хаоса: поцелуи, взгляды, касания — всё смешалось, и вместе с тем каждая деталь сияла ярко и остро.
Асари целовал её так самоотверженно, словно боялся, что отнимут, что потеряет. Да только в комнате не было больше никого, а сама Мэна уходить и не собиралась.
Вместо того, чтобы наконец отпустить её руки, он спустился по линии подбородка снова к шее, ведя дорожку из обжигающих поцелуев. Только добравшись до её груди и взяв в сладкий плен её нежную плоть, он освободил её запястья, и она тут же запустила пальцы в его мягкие длинные волосы. Такие непростительно шикарные для мужчины.
Ей стало неловко, но вместе с тем Мэна боялась сказать хоть что-то, из-за чего он мог бы прекратить эту волнительную пытку. Остановиться и… уйти? Нет, Мэна не верила в то, что он смог бы оставить её сейчас, но вместе с тем боялась, что он мог бы принять такое решение.
Для неё назад дороги уже не было.
Для него… Мэна надеялась, что тоже.
Ей хотелось ещё большего, гораздо большего. Опыт её был слишком незначительным, но интуитивно она чувствовала, что это далеко не всё. Совсем не то, о чём шептались другие богини, и не то, чего ей так хотелось испытать с тем, к кому тянулось её сердце.
Он целовал, проводил языком и плавно вырисовывал узоры на её коже слегка суховатыми подушечками пальцев.
Мэна как никто знала, что Асари сторонился женщин, но то, что он делал с ней, говорило о том, что пусть он и сторонился этой стороны жизни, он не был ни затворником, ни несведущим в этой области юнцом.
Девушке не хотелось думать, кем была та, с кем он научился всему и которая разбила ему сердце настолько, что он решил, что любовь — не для него.
Мэна решила позже выяснить всё и научить его снова верить не только в женщин, но и в связь, которая могла бы сформироваться между ними, а пока… А пока она надеялась, что сегодня ночью уснёт не одна.
Асари уверенно подхватил девушку на руки, снова завладевая её губами, и скорее наугад, чем действительно замечая очертания предметов, отнёс в кровать, где всё началось заново, только в этот раз он спустился к её животу, затем ещё ниже и ещё. Проведя горячим языком по девичьему бедру, он поднялся вверх и поцеловал уже припухшие губы.
— Это не просто близость. Ты ведь понимаешь?
— У тебя не получится избавиться от меня, — Мэна коснулась тонкими пальцами его щеки и серьёзно посмотрела в такие знакомые ей глаза, зная, насколько важным для него это было. — Даже если ты попытаешься.
Когда он вошёл в неё, даже самые крохотные сомнения в правильности того, что они делали, исчезли. Что он, что она осознали, что именно этого и желали, в этом и нуждались. Истосковавшиеся по теплу души, блуждавшие временно в разных мирах, стремились к покою и целостности, но только сейчас, в сладкий миг близости, одиночество отступило, уступая место чему-то большему, вечному.
Асари застыл на какое-то мгновение, заставив собственное желание смиренно замереть, позволяя в первую очередь Мэне привыкнуть к нему. Она слегка поморщилась, и он опасался, что причинил ей дискомфорт, но когда она мягко положила на его плечи свои руки, он сделал аккуратный толчок и поразился тому, насколько свободным чувствовал себя в объятиях этой девушки.
Сколько правил и запретов сковывали его. Особенно собственных. Скольким лишениям он подвергал себя для того, чтобы стать умнее, сильнее, целостнее. Но поистине цельным и живым он почувствовал себя только сейчас — с девушкой, лишившей его душу покоя.
Сначала он двигался неспешно. Балансировал на грани меж сладкой неторопливостью и сдерживаемой страстью. Прислушиваясь к ней, к собственным ощущениям, он подстраивал ритм и пытался запомнить и впитать в себя мельчайшие детали, чтобы знать, что нравилось ей, что приносило удовольствие ему.
Асари надеялся, что этой ночи не суждено стать единственной.
Нежная неторопливость постепенно сменилась обжигающим огнём страсти. Резкие движения, жаркие поцелуи и уже не сдерживаемые стоны. То, что начиналось как разбавленная в нежности упорядоченность, закончилось ярким хаосом…
Свидетелем которому стала лишь одинокая луна…