Американский ноябрь

Ноябрь, 1943 г.

      Прохладно. Да так прохладно, что не хочется вылезать из палатки ни ногой, ни носом. Жилы сводит от выпавших осадков, которые от жара внутри палатки тут же скатываются наземь. Баки слышит приглушенный скрежет керосинки, пока последние солдаты расходятся по своим палаткам. Только Баки и Стиву повезло не спать в общем брезентовом шатре, хотя герой дня, разумеется, подрывался, все пытаясь доказать, что он равный со всеми, не нужно ему никакого особого отношения. Солдаты в лагере разделились. Кто-то приезду Стива и его товарища Барнса радовался, а кто-то крысил и избегал, завидуя и сплевывая желчь после плохой самокрутки вместе с желанием поддеть и унизить.       «Ну, накачали его, а толку? Вот я, прошел ни одно сражение, белку убью с завязанным глазом, а это? Размокший салага».       Стива по-прежнему считали слишком мягкодушным, простым, как цент, но Баки на это лишь расплывался в улыбке, оставаясь с ним наедине и ласково касался, что нужно больше времени.       Им тоже время бы не помешало, Баки тоже… Не привык. Не привык видеть после отбоя и душевой не хрупкое тело, в которое так приятно вжиматься на скрипучей постели на чердаке, добиваться и ловить каждого тихого стона скромного юноши Стива. Но Барнс обязан принимать Стива и таким, поэтому кивает ему, успокаивает, гладит лицо, разводя ноги пошире. Теперь колено задевает часть брезента, Баки тихо смеется, а его руки подрагивают, держать его ноги под коленями слишком долго. Ведь Баки простой человек, привык держать автомат и излюбленную винтовку, а не такие красивые ноги.       — Ты особенный.       — Я… Извини, мне очень стыдно, тебе тяжело… — Барнс едва слышит его, пока держит одну ногу Стива, а второй ладонью смазывает кремом между его ягодиц с доброй улыбкой. — Давай, я…       — Давай ты будешь верить в нас, Стив. Ты Капитан Америка.       Баки приподнимается, целует его губы, очень стараясь, чтобы не получилось влажного щелчка. Звук двух соприкасающихся губ в ночной тишине холодного лагеря будет не хуже пулевого залпа для изголодавшихся по телу солдат. Но Стив всегда был чувствительным и охотно реагировал на все. Поэтому как только член входит в анус, Роджерс мычит, опуская ресницы и мышцы прижимаются к животу Баки. Достаточно резко, его слегка подбрасывает вперед, хорошо, чтобы успеть закрыть ладонью Стиву рот — он почти застонал!       Баки, ох, Баки. Хотел от него невозможного. Молчать и лежать покорно, когда по твоему телу расходятся снаряды и волны не хуже, чем в той будке. Это так приятно, по-особенному приятно. Но Стив краснел и переживал, робко сглатывая вязкую слюну. От обновления тела словно и внизу не осталось следа от долгих чувственных ночей с Баки. Больно не было, видимо, такое для него почти пустяк, но по привычке Стив и правда мычит, нежно потеревшись об ладонь Баки.       Барнсу точно непривычно. Он влюбился и лег с мальчиком с тонкой кожей и выпирающими ключицами. То, что Стива взяли, просто огромное везение. Он такой… Всегда умещался в объятиях, а теперь… Это Баки умещался в его. Но он упорно двигает бедрами между ног Стива, гладит одной рукой член возлюбленного, пока второй — вертикально его ног, чтобы не съезжала на палатку. Толчки становятся быстрее, ладонь соскальзывает на живот и грудь Стива словно пронзает током.       — Тс- Черт… — страстно выдохнул мужчина, его темная челка упала на лоб и с нее капал пот, а пара капель скатилась и задержалась на розовых губах. Стив сопит и скулит, глотая воздух жадно, смотрит на Баки сквозь размытую пелену.       — Прости… Прости…       — Прекрати извиняться, я… Я просто… Ах… — Баки сложно было сосредоточиться. Он пропустил ладонь под потной мускулистой спиной Стива и ускорился. Толчки шлепались размеренно на темп, как бодрый танец. Еще быстрее. Теперь падая головой на лоб в скорой развязке и двигая бедрами… Раз-два… Баки не упирался в худое плечо, да… Даже едва ли сейчас дотягивался до уха Стива. Его предел… Раз-два… — Лбом мять и дышать в его широкую грудь.       — Ба-Баки…       — Все отлично, — хрипло стонет, прислушиваясь к дыханию чувственного, красного Стива, подгибает его под себя все больше, дергаясь в предчувствии. Успевает выскользнуть в последний момент, сжимая коленку Роджерса и с выдохом, застилающим глаза потом, брызгает на соседнее бедро и член парня, который… Черт, тоже во всю изливается. И… Семени у него стало больше. Стив хнычет только сильнее, когда, отдышавшись приподнимается, видит эти слизко белесые разводы по всему своему животу…       — Баки… Прости…       Барнс выдыхает, закуривая лениво сигарету, а сам двигается на скрипучем матрасе, свободной ладонью размазывая все по телу Стива играючи, но после беря тряпку и насухо вытирая.       — Для меня, Стив, ты идеален любым.