Плод любви

Моракс ненадолго прикрывает янтарные глаза, делает глубокий вдох и вновь устремляет свой задумчивый взор на вершины скалистых гор. Его первое детище, его отцовская гордость и божественная отдушина. Они стояли тысячи лет назад, будут стоять и дальше: нерушимые и незыблемые. Но все же высокие горные хребты не единственная отрада каменного сердца Императора Драконов. Алатус. Его милое дражайшее дитя. Они долгие десятилетия спорили об имени их будущего ребенка. Его возлюбленный был слишком романтичным и возвышенным, чтобы соглашаться с чем-то «бесчувственным, как твои глыбы». Казалось, Гео Архонт мог бы и уступить дражайшему супругу – был как-никак на четыре тысячи лет старше, разумнее, рассудительнее… И тем не менее в такие моменты драконья сущность Бога Контрактов брала над ним верх – он становился до ужаса гордым и вредным: ни за что не хотел уступать. Спорили-спорили, а потом младший всё же сдался. Точнее, они заключили так любимый старшим контракт. Малыш будет назван отцом, но создан из элемента папы. Они долго готовились к этому. Анемо Архонт был очень хрупким и совсем крошечным: выносить дитя Императора Драконов было тяжким испытанием. Настолько невыносимо тяжёлым, что хозяин города Свободы, мог не проснуться после рождения малыша. Моракс, услышав от старших Адептов о возможной гибели своего возлюбленного, наотрез отказался от дитя. Как бы он не хотел взять на руки плод их божественной любви, увидеть отражение улыбки супруга и почувствовать зов собственной драконьей крови, он не мог. Не мог расстаться со своей любовью. И всё же… Барбатос плакал. Утыкаясь в ворот его одеяния, лил горькие-горькие солёные слезы, которые маленькими алмазами катились по его собственным рукам, окрашиваясь золотом драконьей крови. Он был так отчаян в своём желании подарить ему дитя. Его белоснежные крылья, восхищавшие Моракса своей дивной красотой и изяществом, опустились, стелясь прозрачным шлейфом за спиной Анемо Архонта. Он хватался за полы его одеяний дрожащими ладонями, трепетно целовал его каменные рога и молил. Молил позволить ему иметь дитя. Моракс, не в силах смотреть на душевные терзания супруга, сдался. Они отправились в деревню Цинцэ. Там, с помощью трех Адептов, они зачали ребенка. Хранитель облаков, Творец гор и Владыка Лун создали скрытую обитель, в которой Гео Архонт скрылся со своим божественным супругом. Он принял свою драконью форму. Барбатос до дрожи тысячи крохотных перьев в крыльях обожал такое тело любимого супруга. Изящное, гибкое и длинное, с дивной сверкающей янтарно-обсидиановой чешуёй и когтистыми лапами – оно излучало силу и власть Императора, и нет ни одного живого существа, кто посмел бы ослушаться такого Владыку. Моракс наполнил анемо печати на теле Венти своей гео энергией. Он ласкал его трепетно и нежно, довольно рыча на хриплые стоны молодого возлюбленного. Тончайшие золотые нити вслед за длинным драконьим языком оплетали тело юного Архонта Свободы. Кончики волос и глаза Лорда Барбатоса засветились чистейшим золотом. Точно таким, каким смотрел на него Император Драконов. Они пробыли там десять лет. Десять лет, днём и ночью, Дракон охранял своё главное сокровище, с каждым рассветом с ужасом наблюдая, как исчезает тело драгоценного супруга. Младший становился бледнее и легче. Он таял на глазах и в один день растворился в потоке ветра, оставляя после на своём месте крошечное дитя. Такое маленькое и нежное, с бьющейся в теле анемо энергией дражайшего родителя, оплетающей крохотные ручки изумрудной чешуёй, точно повторяющей отцовскую. Долгожданный ребёнок, на которого Гео Архонт посмотрел лишь раз. Он проронил одну-единственную слезу, золотой каплей, скатившуюся на крохотную головку, и тут же, взмахнув крыльями, исчез, оставив убийцу своего любимого в горстке янтаря и лепестков сессилии. Адепты нашли божественное дитя в разрушенной пещере. Малыш лил горькие слёзы, словно понимая, что навечно обречен быть ненавистным и одиноким. Хранители ни раз пытались воззвать к Правителю. Но Император не хотел и слушать – грозным рыком прогонял старых друзей из своей обители. Этот ребенок уничтожил его! Забрал изумруды, искрящиеся любовью, тончайшие запястья, пускавшие легкие ветерки по его гриве и заливистый смех, перебивающий звон горных колокольчиков. Он лишил его любви! Он не нужен ему. Дракон обезумел от своей боли. Он триста лет скрывался в своей обители, пока тонкий драконий нюх не уловил знакомый запах. Это он! Он никогда не забудет нежный аромат сессилии. Моракс не верил своим глазам. Дрожащими руками оглаживал нежные, точно лепестки роз, щёки и смотрел. Смотрел-смотрел-смотрел. Он был точно таким. В тех же белоснежных одеяниях, с теми же изящными крыльями. И смотрел он точно также: с любовью легче, чем перышко и прочнее скалистого камня. Смотрел и задавал немой вопрос: где моё дитя? И Драконий Лорд заскулил. Теперь, когда его любовь снова с ним, когда взор больше не застилает пелена отчаянья… Что же он надел?! Долгожданный ребенок. Плод их вечной любви… А ведь он всё ещё помнит его. Он видел его лишь раз, но до сих пор личико его малыша отчетливо стоит перед глазами. Крохотные ручки с анемо узорами, изумрудные волосы, на свету искрящиеся золотом, и маленькие янтарные драконьи глазки, из которых тонкими ручейками стекали слёзы… Он бросил его… Он ничего не сказал, но супругу и не нужно было. Руки на его спине разжались, а спустя секунду анемо Архонт, взмахнув своими крыльями, покинул драконью обитель, оставляя лишь несколько белоснежных перьев в назидание главной ошибки Гео Архонта. Барбатос наблюдал за ним издалека. Он не смел подойти к нему. Архонт сразу узнал своё дитя. Не мог не узнать. Его малыш уже был молодым юношей. Юношей, забирающим себе все проклятия этого мира. Не желавшим любви и тепла. Сердце Архонта обливалось кровью, но он не мог подойти. Он не мог быть с ним после того, как оставил одного… Обычно в городе Свободы звучали смех и скрип ветряных мельниц, но иногда, в особенно тихие ночи, можно было услышать тихий звон колокольчиков. Слишком печальный и кроткий – такой же, как плач их драгоценного Бога. Моракс даёт свое покровительство и заботу, день за днём приближаясь к юноше. И Сяо принимает его. Юный адепт искренне благодарит Великого Императора за возможность служить ему, низко преклоняя колено и опуская голову. И не замечает, какую печаль выражают драконьи глаза. Великий Владыка сдается. Он устал. Десятилетия обиды супруга, боль и несчастье сына, рубцами испещрившие тело юного адепта. Он решил. Он вернет свою семью. Сяо пришёл на гору с последним лучом заката. Явившаяся из черного тумана фигура приклонила колено перед властелином. Вопреки обычаю Алатус почувствовал руку на своем плече. Он неуверенно поднял глаза и столкнулся взглядом с повелителем. Он был таким… Другим. Уставшим, грустным и очень одиноким. Руки Архонта сжали его собственные ладони. Дракон прислонил свой лоб к его и сказал только одно слово: — Спрячься. Сяо, зачарованный янтарным блеском его глаз и теплом чужих рук, кивнул и тут же исчез за ближайшей скалой, с удивлением наблюдая, как спустя несколько минут его место занимает другой Архонт. Он знает его. Лорд Барбатос – Анемо архонт, Владыка Мондштата, Бог Свободы и… Его спаситель. Он не раз слышал дивные переливы струн арфы, когда оказывался на самом краю. Проклятия вмиг отступали и на эти краткие минуты Сяо чувствовал себя как никогда прежде – любимым. Он не знал причину – лишь благодарил доброго правителя. — Ты пришел… – Моракс был как никогда робок. Боялся, что не получится. Его супруг не ответил. Лицо его было скованно маской, но то была не злоба – гордая тоска и смертельная боль. Видеть своё дитя и не иметь возможности коснуться, поговорить, посмотреть в глаза… — Любимый, прости меня… — Нет. Не у меня ты должен просить прощение. У нашего ребенка. Милый, дражайший Алатус… Как мог ты оставить моё дитя? День за днём я вынашивал его в своем теле. Мы отдавали ему свою родительскую любовь, ты отдавал! Так почему? Почему я не могу коснуться собственного дитя?! Я даже не знаю, как пахнут его волосы, ни разу не слышал его голос… У Сяо впервые в жизни дрожали руки. Родители. У него есть родители. Его Благодетель и его Повелитель – самые дорогие ему люди, подарившие ему жизнь. Как же так…? Моракс мягко обнял и притянул к себе супруга. Одеяния намокли от его слёз. — Прости. Прости меня, любимый. Я потерял тебя в тот день – ты отдал свою жизнь нашему сыну. Я не мог этого вынести, я презирал его, – Моракс видел, как дрогнули руки, прячущегося за скалой юноши. Он молился всем Верховным Богам, чтобы его сын увидел: это старые чувства, от которых не осталось и следа. Сейчас всё иначе. – Но сейчас… Сейчас мы можем быть вместе. Мы вернем его, дорогой. В изумрудных глазах мелькнул лучик надежды. — Я… Знаешь, о чём я мечтаю, Повелитель? Поцеловать своё дитя. Обнять его. Провести рукой по блестящей изумрудной чешуе. Ты видел его? Он такой красивый. Венти плакал, но так счастливо говорил про их ребёнка, что Архонт не выдержал – янтарь тоже окропился слезами. — Да. Очень красивый, любовь моя. Такой же, как ты. Скажи это ему – он будет рад. Барбатос непонимающе смотрит на него, а спустя мгновение перед ним стелется черный туман. Младший Архонт прикрывает рот ладонью. Алатус. Перед ним его дитя. Он пришёл к нему. Наконец-то он может коснуться его. Сяо не успевает раскрыть рта – его обнимают. Хранитель ветров немного ниже его, его лицо выглядит совсем детским, но адепт чувствует – родное, родительское. Он несмело начинает говорить: — Л-лорд Барба… — Нет! Прошу. Я ждал этого столько лет. Назови меня по-другому. Мой дорогой Алатус. Я так люблю тебя, дитя. Какой же ты прекрасный. – Барбатос привстал на носочки и поцеловал его в висок, – такой красивый, – в щеку, – такой смелый, – в другую, – самый лучший малыш. Наша драгоценность. Повелитель обнимает его со спины, укрывая крыльями супруга, и утыкается носом в изумрудные волосы. И Алатус плачет. Впервые, после того, как покинул обитель адептов. Плачет и что есть сил обнимает Архонтов. Любимых отцов, с которыми теперь никогда не расстанется.