Tell Me What You're Feeling

Майлз неожиданно просыпается. Просто вырывается из сна, в котором были грёзы или может воспоминание. Ему снова было чуть больше девятнадцати. Один из первых концертов с «Маленькими огоньками». Те первые мгновения, когда он увидел Алекса. Короткие растрепанные каштановые волосы, горящие волнением большие карие глаза. Его чуть мятая рубашка, слегка большеватая ему. И мешковатые джинсы. Белый стратокастер тоже смотрится слишком большим для него. Майлз отчетливо переживает то же восхищение. Он вырывается из этого концерта спустя почти восемнадцать лет. Его пересиливает желание посмотреть на своего сегодняшнего Алекса, поцеловать эти морщинки около глаз, коснуться его губ своими, провести носом о его нос в кошачьем приветствии. Но вторая половина кровати пуста. Время едва переваливает за третий час ночи. Может, Алекс все еще не перестроился на гринвичевский пояс, а может бессонница снова настигла его. Майлз протер глаза, стараясь быстрее отогнать сон. Они приехали в Ливерпуль сразу после того, как он встретил Алекса в Хитроу. Тот только вернулся из автралийского тура. Им обоим хотелось хоть ненадолго скрыться от суеты и шумности. Алексу хотелось перевести дух после трех недель тура, а Майлзу всегда нравился расслабленный Ал. Еще у него самого было назначено несколько сессий в студии звукозаписи. Нужно было оформить в музыку несколько идей для нового альбома, и еще The Coral просили оценить их новую работу. Ему уже приглянулась одна из небольших студий в центе Ливерпуля, так что выбор места "залегания на дно" не стоял. Они остановились в маленьком доме Майлза, купленном ещё на первые серьезные гонорары. В нем был всего один этаж и мини-студия на чердаке. Он тогда спрашивал Алекса, как лучше ее обустроить — так добавилась коллекция винила и несколько лучших инструментов, подаренных Алом на праздники и просто так. Хоть сама студия и была обита звукоизоляционными панелями, она по-прежнему не подходила для записи и игры чего-то громкого, потому что сам дом располагался в тихом спальном районе, определенно не предназначенном для рок-н-ролл стар. Майлз провел рукой по пустующему месту на кровати. Эта была третья ночь здесь, они засыпали вместе, но утром он обнаруживал Алекса, читающего в соседней крохотной гостиной или усиленно гипнотизировавшего давно остывшую чашку кофе на кухне. На вопрос «давно не спишь?» Алекс лишь что-то невразумительно мычал. Конечно, потом тот дремал во время вечернего просмотра сериала или боксерского поединка, которые так увлеченно смотрел Майлз. Но полноценный отдых это не компенсировало. Вот и сейчас Майлз проснулся без него. Он не мог не беспокоиться о состоянии любимого. Он откинулся на спину, прикрывая глаза и обдумывая ситуацию. Может быть, Алексу так непривычно спать в этом доме? После тура хочется домашней обстановки, а здесь они не были так давно, что дом кажется совсем необжитым и заброшенным. В нём даже вещей Алекса нет, только те, что он привез из тура, поэтому он носит одежду Майлза. Времен первого совместного альбома. Удивительно, как они ему в пору, ведь для самого Майлза они уже малы. Хотя именно поэтому здесь нет его вещей, в те времена он тоже любил носить одежду Майлза. Или Алекс уже не так воодушевлен провести это время вместе? Они ведь в отношениях совсем недолго. Немногим больше трех месяцев. Признаться в своих чувствах было страшно, смущающе до бешеного сердцебиения, но так чертовски необходимо. Перестать быть бомбой замедленного действия. Открыться и спастись, и спасти. Наплевать на все запреты менеджеров и просто начать жить друг для друга. Так может, после тура Алекс передумал? Они провели новогодние праздники и день рождения Алекса так далеко друг от друга, (хоть Майлз и успел отправить подарок Алексу, но было сложно понять эмоции на расстоянии) Майлз не хотел накручивать себя мыслями, что тот нашел ему замену. Как и сейчас он решает не надумывать, а найти его. Благо искать предстоит лишь по гостиной, кухне и ванной, также, как и спальня, расположенным на первом этаже, и на чердаке — студии. Деревянный пол неприятно холодит ноги, когда Майлз слезает с кровати и идет в гостиную. Там тихо и пусто, только включен одинокий светильник. Майлз не выключает его, чтобы в темноте не споткнуться о что-нибудь. На диване он замечает раскрытую книгу. Помня о придании бабули, что если не закрываешь книгу, то память о прочитанном исчезает, он закрывает ее и откладывает на журнальный столик. Майлз слегка улыбается выбору Алекса. «Infinite Jest» Уоллеса.

 Следом Майлз прошел в кухню, которая была также пуста. Как и ванная. На этом моменте Майлз начал беспокоиться. Он проверил телефон на наличие сообщений и еще раз оглянулся — не пропустил ли он записок от Алекса, но нет, никакой весточки или подсказок. Может, тот вообще вышел из дома? Он уже бросил было взгляд в коридор, чтобы заметить отсутсвие ботинок Алекса. Тут откуда-то сверху послышался шум. Студия. Наверное, он должен был с самого начла проверить ее. Майлз направился прямиком туда. Он был уверен, что там, на чердаке, пыльно и узко. И определено не слишком комфортно, особенно чтобы музицировать в середине ночи. Уже поднимаясь, он заметил мягкий свет между дверью и стеной. Майлз легко постучал. Когда ответа не последовало, то он аккуратно заглянул внутрь. Алекс сидел сгорбившись над клавишами электропиано, на его коленях была одна из гитар Майлза, а на голове большие наушники. Он сосредоточенно пытался подобрать следующую ноту в мелодии. Из раза в раз пробуя уже наигранную гармонию. Майлз мог наблюдать за этим бесконечно. За этой морщинкой между бровей, внимательным взглядом — казалось, Алекс даже моргал как можно реже. А напряженные пальцы, зажимающие аккорды на грифе гитары или клавиши пианино, были отдельной прекрасной, даже порнографической, картиной. Алекс совсем не замечал его присутствия, полностью поглощенный музыкой. Пугать его было бы слишком жестоко, поэтому Майлз вышел, прикрыв за собой дверь. Он решил приготовить чай, чтобы предложить Алексу перерыв. Пока вода закипала, он накинул сверху махровый халат, так как замерз во время поисков. Дом был действительно старым, а систему отопления уже давно было пора менять. Они оба кутались в свитера, находясь дома. Но Алекс находил это удивительно уютным. По прошествии десяти минут Майлз вновь стоял перед студией. В этот раз ему было несподручно стучать, поэтому он лишь слегка толкнул дверь плечом, аккуратно заходя внутрь. Резкое движение привлекло внимание Алекса. Он вздрогнул, повернувшись. Но тут же испуг на его лице сменился улыбкой. Он снял с головы наушники, откладывая их. Гитара заняла своё место на подставке. — Я сделал тебе чай, прервешься ненадолго? — Алекс кивнул и принял чашку из рук Майлза, вдыхая аромат чая с молоком. — Подумал, что ты давно здесь сидишь, и тебе будет приятно чуть отвлечься. Алекс сделал глоток, прикрывая глаза. Майлз поставил свою чашку на небольшую тумбу с виниловым проигрывателем и хаосом из пластинок. Положив руки на плечи Алекса, он стал несильно разминать их, расслабляя напряженные от неудобного сидения мышцы. — Расскажешь, почему ты тут вместо кровати? — Майлз поцеловал его в щеку, прижимаясь носом к скуле. — Пытаюсь просто заземлиться? — он тоже отставил опустевшую кружку. — Я так счастлив здесь, с тобой, что просто не верю во все это, не хочу пропустить это. Пытаюсь запечатлеть это в музыке. Но… — Но? — Майлз сел перед ним на пол, положив голову ему на бедро, как верная собака. — Я не хочу делиться этим ни с кем, но одновременно хочу, чтобы все почувствовали это, каково это — быть с тобой. Любить тебя и чувствовать твою любовь в ответ. Это самое прекрасное чувство, что я испытывал, — Алекс улыбался и легко поглаживал бритый затылок, лежащий на его коленях. Он знал, как это нравится Майлзу. — Настолько прекрасное, что ты не ночуешь со мной? — Майлз поймал его руку, заставляя посмотреть на себя. — Что случилось, милый? Поделись со мной, а мы придумаем что-нибудь. — Я знаю, что мы вместе не так давно, и не совсем уверен, как правильно начинать такой разговор, — Алекс тоже сполз на ковер, садясь перед Майлзом, который сразу обнял его. Он оперся спиной на один из усилителей, усаживаясь вместе удобнее. Алекс положил голову ему на плечо. — Я правда хочу заземлиться, хочу почувствовать себя еще ближе к тебе. — Ал, мы здесь только вдвоем, так близко, как только ты захочешь, — Майлз вдохнул уже ставший родным запах волос Алекса, оставив следом несколько поцелуев. — Может, ты еще что-нибудь хотел бы? Следущая фраза заставила Майлз замереть, прекратив нежить Алекса: — Ты пробовал что-нибудь из БДСМ? — Алекс произнес так, будто сам опасался своих желаний и, особенно, реакции Майлза. — Нет, я… — он пытался звучать как можно мягче, чтобы не оттолкнуть Ала. — Мне предлагали, но я сам не хотел бы никому делать больно, да и вряд ли мог довериться кому-то настолько, чтобы позволить душить меня. — А мне? — Алекс чуть развернулся в его объятиях и внимательно смотрел на него. — Доверился бы мне? Хотя это было не самым удобным вариантом, но Алекс повернулся к нему лицом и взобрался на колени. Он продолжал также внимательно смотреть, ожидая ответа. Про себя Алекс был уверен. Он думал об этом так долго, что теперь оставалось лишь желание Майлза. — Я доверяю тебе, конечно, Ал, — в этом Майлз мог поклясться. Он нежно поцеловал Алекса. — Свяжешь меня? — Алекс быстро выпалил это, вмиг покрываясь румянцем. — Прямо здесь? — Майлз удивленно посмотрел на него. Он не до конца понимал всю эту затею. — Чем же? Алекс быстро развернулся к гитаре, отсоединяя красный провод в виде пружины и вкладывая его в руки Майлза. — Ал, он же жесткий, — Майлз с сомнением ощупывал материал. — В этом и задумка. Провод был действительно жёстким, Майлз даже думать не мог, как больно будет Алексу. Как тонкая кожа натрется грубым пластиком. Но если тому нужно это, то он сделает. Алекс вполне уверен в том, о чем просил. Второй конец провода тоже был отсоединён от усилителя. — Нам нужно стоп-слово, правильно? Чтобы ты в любой момент мог остановить это, — Майлз начал припоминать хотя бы отрывочные сведения о том, чем они хотели заняться. — Да, и система цветовых сигналов. Но для первого раза можем обойтись без этого, — Алекс поерзал у него на колеях. И шепнул ему на ухо. — Вряд ли ты можешь сделать со мной что-то, что я захотел бы прекратить это. — Нет-нет, я хочу, чтобы ты чувствовал себя в безопасности, — Майлза все равно смущала эта идея. — Я всегда в безопасности с тобой. После этих слов Майлз заставил себя успокоиться. Они оба уже давно не были подростками, пробующими заняться сексом в первый раз. Особенно Майлз не хотел так выглядеть перед Алексом, он не хотел разочаровывать его. Майлз чуть растягивает провод в руках, примериваясь. Алекс сам откидывается на спину, растягиваясь как большой кот, и утягивает Майлза за собой на неожиданно мягкий ворс ковра. Затем заводит руки за голову, заранее подсказывая Майлзу, как он хочет быть связанным. Майлз глубоко вдохнул. Он делает первый оборот вокруг запястий. Яркий красный цвет так идеально контрастирует со светлым тоном кожи Алекса. Даже после тура в солнечной Австралии, где был летний сезон, Алекс совсем не загорел. А все потому что ходил в рубашках, да подаренной Майлом кожаной куртке. Это в жару-то. Желание увезти Алекса погреться куда-нибудь на острова все чаще появлялось в голове Майлза.
 Следующим движением Майлз коснулся губами нежной кожи запястий, словно пытаясь смягчить жесткость провода, затем делая следущий виток вокруг них. Теперь на нежной коже было перекрестие. Он поднял взгляд на Алекса, который определенно наслаждался этим, закусив губу. Но Майлз решил уточнить: «Как ты себя чувствуешь?». Алекс так сладко улыбнулся «Зеленый, определенно, зеленый». Конечно, интуиция подсказывала Майлзу, что это самый положительный цвет, но он не был бы самим собой, если бы не спросил: «Это значит, мне продолжать?». — Да, да, да, да, да! — Алекс энергично протараторил. Но Майлз его энтузиазма не поддержал. Он слишком волновался. Провод был снят с запястий в пару движений, а Алекс снова сел напротив Майлза, немного встревожено глядя на него. — Я не могу, когда не знаю основ, — Майлз немного пристыжено опустил взгляд, сам не зная, почему и чего стыдясь. — Не обижайся на меня, пожалуйста. Просто я не хочу, как-то навредить тебе или понять неправильно. Ты опытен во всем этом, а мне нужен ликбез, так как у меня совсем нет практики. — Майлз, любимый, как я вообще могу обижаться на тебя? — Алекс подтолкнул Майлза к тому же усилителю, укладываясь в его объятиях и попутно зацеловывая его. — И я не такой уж и опытный. Просто я читал об этом, когда меня заинтересовала эта тема, — Алекс совсем растаял в теплых крепких объятиях. — Если ты все еще не против продолжить, то мы можем выбрать стоп-слово. Это сразу останавливает весь процесс. Оно должно быть простое и отвлеченное. Пусть, это будет «патока», — Майлз серьезно кивнул. — Нам нужно немного определить «систему светофора». Три цвета: зеленый, желтый и красный — они говорят о твоем самочувствии в данный момент. Как когда мы сомневаемся, готов ли зайти дальше ты или я. Зелёный — мы продолжаем, так как все хорошо. А вот желтый и красный они об остановке. Можем выбрать для красного полную остановку, а для желтого паузу и проверку друг друга. Как тебе? Под конец своей речи, Алекс уже звучал увереннее. Майлз нежно улыбнулся, запоминая систему и соглашаясь. Если Алекс хочет разнообразить их секс кинками, то они конечно попробуют, но сначала подготовятся. И как только они встречаются взглядами, еще до первого произнесенного слова, Майлз видит это томное желание. Это утягивающий и захлёстывающий волнами океан в глазах Алекса. Они улыбаются друг другу, а в следующее мгновение целуются. Страстно, горячо и в предвкушении. Майлз старается не думать о том, что он чистил зубы еще вечером перед сном, но Алекса, кажется, это совершенно не волнует. Его язык хозяйничает во рту Майлза, скользя по кромке зубов и сплетаясь с майлзовым. Не разрывая поцелуя, Алекс переворачивается на спину, вновь укладываясь на ковер и затаскивая Майлза на себя. И целуется напористо, как путник, дорвавшийся до чистой воды после недели блуждания по самой Сахаре. Алекс выпивал стоны Майлза, поочередно посасывая и покусывая его губы. Заметная эрекция Ала отчетливо чувствовалась Майлзом в районе его живота. Он специально потерся о него, чтобы чуть подразнить любовника. Но тому, оказалось, только это и нужно было, чтобы особенно громкого простонать и протянуть руку в сторону. Алекс протягивал ему все тот же красный пружинный провод. Дьяволенок таки припрятал его рядом. Майлз берет его из рук Алекса, разматывая и прикидывая длину, пока тот стягивает с себя цветастый вязанный кардиган и футболку под ним, оставаясь в одних тонких пижамных штанах, не скрывающих его возбуждения, пусть и пока несильного. А Майлз порадовался, что пропылесосил здесь как только они приехали. Да, ему полагалось думать о полуголом Тернере, лежавшим прямо перед ним, но для него не менее важным был и комфорт. Майлзу было сложно совместить бесконечную заботу и желание подарить как можно больше любви и ласки с предложением Алекса добавить немного жесткости. — Ал, солнце, — на это прозвище Алекс счастливо улыбнулся ему, отбросив на секунду томный и возбужденный взгляд, — я собираюсь обвить твои руки, назовешь мне свой цвет, милый? —Майлз вспомнил систему цветов. — Определено зеленый, миста Кейн, — дерзкая ухмылка вновь вернулась. Алекс закусывал свою губу так сильно, что от прилившей крови она своим цветом уже напоминала спелую вишню. Майлз нежно поцеловал и лизнул ее напоследок. Такая же сладкая. Майлз сделал первый оборот вокруг запястий, стараясь не сдавливать, а просто зафиксировать их. Он точно не хотел, чтобы руки Алекса начали синеть уже через пару минут. В этот раз система связывания была немного другая. Смотря на эмоции Алекса и его руки, обвитые растянутой пружиной, он ощутил сладкую судорогу внизу живота. До него постепенно доходило понимание, что идея была не в причинении боли или жестокости, а в добавлении ощущений, что Алекс именно здесь, с ним, и полностью его. Руки уже целиком были обернуты или, вернее сказать, украшены витками красного пластика. Один оборот на запястьях, перекрест, свободный оборот на предплечьях на границе тонкой кожи локтевой ямки, перекрест под локтями, снова оборот уже по плечам. Он на мгновение замирает, оглядывая открывшуюся перед ним картину. Майлз должен признать, что теперь это возбуждает и его самого. Следом он наклоняется и еще раз целует Алекса, нежно лаская языком его губы и оглаживая ладонями связанные руки. На это тот отзывается особенно громким стоном. Перед глазами встает еще одна картина. Майлз наверняка выглядит слишком задумчивым, когда обдумывает следующий шаг, так как Алекс спрашивает: — Ма, любимый, назовешь мне свой цвет? — он обвивает ногами Майлза за талию, привлекая внимание. — Самый зеленый, дорогой, — сам Майлз оглаживает одной рукой сильные бедра, обнимающие его. — Я хочу закрепить твои руки, скажешь, что думаешь об этом? — Вперед, мой тигр, определенно зеленый! — Алекс осветился яркой улыбкой. Ему было важно, что Майлз тоже влился в процесс. Майлз еще раз целует его, влажно и сладко. Свободные концы провода он продевает изнутри уже обернутых петель, скручивая между собой. Когда концы выходят из-под рук Алекса, то Майлз делает петлю и продевает ее через ножку тяжелого усилителя. Алекс на пробу шевелит руками, чувствуя одновременно небольшую свободу движений и, в то же время, крепкое связывание. Связанные руки Алекса манят своей гладкостью и трогательностью, чему и поддается Майлз, в этот раз прослеживая линию мышц влажными движениями языка. — Хочешь, мы добавим еще оборотов? — поцелуи спускаются на нежное местечко на шее. — Определенно, — Алекс выгибается ему навстречу. Майлз оглядывается на студию, ища что можно использовать. Он встает с пола, внезапно ощущая, как сам возбуждён. Свободные боксеры не давят на вставший член, не добавляя дискомфорта. Майлз проходит по маленькой комнатке, но так и не находит ничего подходящего, кроме еще такого же гитарного провода, только чуть длиннее. Тут ему в голову приходит мысль, что контрастное ощущение, прохладного гладкого шелка будет потрясающим. Он вспоминает, что в спальне должен быть как раз такой халат с довольно длинным поясом. Но как только он подходит к двери из студии, открывая ее и запуская холодный воздух коридора, то слышит шорох сзади, а затем и неожиданно охрипший голос Алекса. — М-Майлз, ж-жёлтый, — через секунду он замечает слезы на его глазах. Майлз тут же подскакивает к нему, суетится и спрашивает, что не так и что ему сделать. Он сразу же начинает вытаскивать этот провод, но Алекс мотает головой. — Нет-нет, не развязывай, — Майлз в нерешительности замирает и ожидает дальнейших подсказок от Ала. — П-росто не уходи, ладно? Не оставляй меня, пожалуйста. — Конечно, малыш, прости меня, — Майлз сцелолвывает слезы со щек Алекса, постепенно успокаивая его, — я никуда не уйду, Ал, я рядом, — постепенно игривое настроение возвращается к Алексу, не в последнюю очередь от поглаживаний Майлзом его особо чувствительных мест. Через несколько минут ненастойчивых ласк, Алекс снова игриво улыбается и спрашивает: — Майлз, какой у тебя цвет к добавлению еще провода? — он притирается еще ближе, давая понять Майлзу, что он снова настроен. Они оба смеются, все еще продолжая целоваться. Майлз дотягивается ко второй гитаре правой рукой, не прерывая тактильного контакта с Алексом. Он поглаживает его по бедру, отсоединяя и подтаскивая к себе еще один шнур. Второй провод черного цвета и чуть толще. Майлз продевает его через шею Алекса, опуская на грудь в виде портупеи и делая еще один перекрест через плечи. Вскоре грудь и живот Алекса оплетены проводом, последний оборот через поясницу заканчивается в самом низу живота. И дальнейший выбор действий целиком и полностью зависит от фантазии Майлза, о чем ему и сообщает Алекс. Майлз спускается поцелуями по животу Алекса, особенно уделяя внимание тазовым косточкам, натягивающим светлую кожу над ними, на которой он и оставляет несколько наливающихся бардовым отметин. Алекс довольно постанывает. Когда бедра Алекса тоже связаны несколькими витками, а сам бандаж закреплён своим же натяжением и концами под последним оборотом выше колен, то они оба довольно стонут от осознания. Он весь здесь, перед Майлзом. Его бандаж, поначалу ощущающийся холодным и чужим, то потом, согреваясь от тепла его тела, уже был его неотъмлемой частью. Возможно, у Майлза был талант, раз он в первый же раз смог связать такую систему, чтобы она была идеальным бандажом. Путы сдерживали его, не пережимая Алекс до сих пор не понимает, чем заслужил Майлза. Его сильную любовь; заботу в каждом слове, движении и взгляде; бесконечную нежность. Он никогда не думал, что кто-то сможет любить его так сильно. Алекс чувствовал, что для него сделают что угодно. Но и для него Майлз был всем. Стоило открыться ему, как Майлз стал всем для него, заполнил его жизнь. Алексу стоило признать, что об этом он мечтал долгое время. А сейчас Майлз связал его, хотя сам не понимал эту затею. Ему больше по душе была нежность. Она была и в этих аккуратных стягиваниях. Алекс плавился и растекался от ласковых прикосновений и поцелуев, он удерживался здесь, в этом моменте обвитиями, перекрестиями и петлями. Наконец-то мысли не уносились одна за другой как кролики, играющие в салки. Его тело отзывалось на близость Майлза мгновенно. Он был возбужден с того момента, как попросил Майлза связать его. Ему так горячо просто от мысли, что они делают это. Что Майлзу нравится делать это с ним. Как он покрывает его поцелуями, начиная от кончиков пальцев на связанных руках. Алекс свободно шевелит ими, проходясь по щекам и губам Майлза. А тот спускается ниже, стараясь не оставить незацелованного и незаласканного участка кожи. На тех местах, которые остаются влажными после поцелуев от легкого дуновения прохладного воздуха расходятся мурашки. Но сам Алекс такой разгоряченный, что ему нисколько не холодно. Не тогда, когда Майлз нависает над ним, заставляя выгибаться навстречу. Майлз подхватывает его под поясницей, притягивая к себе ближе. За эти несколько месяцев он нашел все чувствительные места Алекса. И одно из них было на шее, у самой кромки волос чуть пониже уха. Именно его сейчас терзает особо нежными поцелуями Майлза, заставляя Алекса дрожать всем телом. Он уже хочет попросить его быть чуть грубее, сделать хоть что-то немного сильнее, и может наконец-то прикоснуться к нему там, намного ниже. Они ведь даже не сняли штаны с него, которые сейчас ощущаются каждым швом и каждым миллиметром, покрывающим его член. Которым лучше бы чувствовал мозолистую ладонь Майлза, а еще восхитительнее его влажный горячий язык. И вот только Алекс открывает рот, чтобы попросить Майлза сменить тактику, как тот кусает его в шею, засасывая тонкую кожу, одновременно с этим сжимая в крепких объятиях за талию и стискивая бедрами. Алекс гортанно стонет, внезапно кончая. Кажется, они оба этого не ожидали. Алексу немного стыдно, но еще больше охренительно. Его сердце бьется быстрее, чем после любого бега, он сам весь горит, но самое главное, наконец-то расслабляется. — Вау, Алекс, ты изумителен, — Майлз чуть привстает с него, опираясь на вытянутые руки. Он смотрит с благоговейным восторгом и любовью, как умеет только Майлз. — Давай освободим тебя. Майлз уже тянется к усилителю, чтобы вытащить провод, как Алекс немного оживает, возвращаясь из Нирваны. Он чувствует крепкий член Майлза, упирающийся ему в бедро, и ему приходит идея. — Нет, стой, — Майлз замирает на половине движения. — Ты же не кончил. Я придумал, — теперь Майлз спокойнее воспринимает идеи Алекса, ему они нравятся. — Стяни с меня штаны, насколько получится. Стянуть получается ровно так, что открытыми остаются ягодицы Алекса. Майлз оглаживает их, оголяя. Но Алекс немыслимо выворачивается в его руках, переворачивается на живот, чуть шипит, когда один из шнуров натягивает кожу на предплечьях, и выгибается перед ним. Картина перед Майлом открывается великолепная. Слюна скапливается в его рту, а член истекает от предэякулята . — Какой твой цвет, Майлз, чтобы толкнуться мне между бедер? — и это выбивает весь воздух из Майлза. Не хочет показаться подростком перед Алексом, да? Но тот сам из такой неизощренной ласки делает что-то горячее и грязное. Майлз и не думает этому сопротивляться. — Зеленее некуда, дорогой. Он скидывает с себя белье, оставаясь полностью обнаженным. И в следующую секунду уже скользит между горячих влажных упругих мягких, таких идеальных и изумительных бедер. Оставляя свою смазку и пачкая Алекса окончательно. Они оба стонут. А Алекс, кажется, охрип. Майлзу нужно совсем немного, лишь несколько движений, чтобы проследовать за грань, растягивая гласные в имени Алекса. Он не знает, каким чудом, остается в сознании и может удержаться на руках. Алекс поворачивается к нему лицом. Майлз тут же целует его в уголок губ. Освобождает Алекса он медленно. Постепенно ослабляя петли и возвращая нормальный кровоток. Он массирует, гладит и целует. Алекс от всего этого растекается в лужицу рядом. Когда его ноги тоже оказываются свободными, он закидывает их на Майлза, собираясь уже заснуть. — Ал, милый, вставай, — Майлз поглаживает его по растрепавшимся кудрям. — Мы не можем спать здесь, на этом старом ковре. Алекс разочарованно застонал. Особенно, когда Майлз перестал его поглаживать и потянул вверх с пола. А затем и из студии вниз по лестнице. Он не расцеплял их рук, крепко держа и ведя Алекса за собой. Выключив по пути светильник в гостиной, они зашли в спальню. Майлз уложил Алекса на кровать, тут же дотягиваясь до влажных салфеток, так как понимал, что на душ у них обоих уже не хватит сил. Напоследок Майлз достает одну из своих старых футболок, случайно выбирая красную "The Little Flames", надевая ее на Алекса. — Я так люблю тебя, Ма, — Алекс совсем сонный, его голос звучит приглушенно. — Ты все для меня. Майлз смаргивает слезы на такое признание. У него сжимается сердце от того, как он сам любит Алекса. — Ты любовь всей моей жизни, Ал, — тот улыбается, впрочем, уже погрузившись в сон. А следующим утром Майлз проснулся с Алексом в своих крепких объятиях. Возможно, Майлз просто не расцеплял объятий, а может Алекс наконец-то стал спокоен за свои, теперь уже не потаенные, желания.