Эгида с акцентом

      Было ужасно жарко и душно. Вечерело, и, даже не смотря на это, летняя погода не давала жителям продыху.       Двое молодых людей, держась за руку, шагали по оживленным улицам.       — Эйви, я снова забыл, как называется сад, куда ты все обещалась меня сводить. Лувр? — спросил Регулус.       Вьен терпеливо выдохнула. За все время, что они были в дороге, Регулус умудрился забыть название шесть раз. В общем-то это было очевидно из-за обилия пережитого стресса, но Эйви сама устала не меньше и ее раздражительность можно было понять.       — Нет, Тюильри.       — Тюирли… Тьюирл… Тю… ладно, я понял. А что такое Лувр тогда?       — Лувр — это художественный музей, а сады располагаются между Лувром и рекой Сеной, — тихим голосом ответила Вьен.       Регулус шумно выдохнул, взглянув на нее уставшими глазами. Он правда старался, первый завел разговор, дабы отвлечь их. Эйви улыбнулась уголками губ и, высвободив свою ладонь, прижалась ближе, приобняв Блэка за талию. Регулус обнял ее в ответ.       Вьен было больно и некомфортно вернуться сюда, в Париж. Многое изменилось, стерлось из памяти. Она вполне была счастлива, будучи ребенком. Но сейчас, видя знакомые магазинчики, улицы, по которым они с отцом часто прогуливались. Воспоминания душили. Маму и младшего брата она похоронила, отец уже как семь лет разорвал последние связи, ведь был занят новой семьей.       У Эйви никого не осталось. Никого, кроме любимого человека, идущего рядом.       Регулус заметил нотки грусти и безысходности в ее голосе и сильнее прижал к себе. От обилия новой информации начала болеть голова. Виски противно загудели. Но он продолжал спрашивать, это помогало не думать о плохом. Блэк мечтал скорее добраться до их нового дома, где они будут только вдвоем и смогут расслабиться.       — Я тебя раздражаю своими вопросами, да? — поинтересовался Регулус, опасаясь услышать положительный ответ.       — Вовсе нет. Ты привыкнешь, запомнишь названия. Придется привыкнуть.       Регулус неустанно вертел головой в разные стороны, рассматривая архитектуру. Он даже не знал, что жизнь способна в миг измениться. Предать свою кровь, Темного Лорда. Отчаянный беглец, сумевший выбраться из кровожадных лап смерти.       Прогулка растянулась на полчаса прежде, чем они подошли к многоквартирному дому. Зайдя в подъезд, по телу пробежался неприятный холодок. Внутри и впрямь было прохладно. Серые стены, треснувшая штукатурка, потертые перила. Пахло сыростью.       Регулусу было плевать. Потому что нет ничего более прекраснее для него, как почувствовать себя, наконец, в полной безопасности. Здесь его не тронут, их не тронут.       Еще несколько месяцев назад, Блэк бы скорчился только от одного вида и наотрез отказался даже вспоминать этот подъезд. Но не сейчас, нет. Он поднимался вслед за Эйви, придерживаясь перил, которые за сутки трогали большее число людей, чем он видел на светских приемах.       Ключ противно лязгнул в старом замке. Ржавые петли входной двери протяжно скрипнули, впуская двух молодых людей в обшарпанную, однокомнатную квартиру, расположенную на шестом этаже в самом центре Парижа.       — Далеко не шикарные апартаменты, ты уж извини.       Регулус на секунду опешил от ее слов и виноватой улыбки. Какая разница, если он не мог мечтать даже о таком.       — Сейчас и это похоже на роскошь, — возразил Блэк.       Но все больше походило на сказку.       Эйви отвела взгляд, не особо веря его словам и заперла входную дверь. Вспомнив каждое слово, которым Регулус описывал свой отчий дом, ей стало некомфортно. Парижская квартирка ни за что не сравниться с богатством огромного многоэтажного дома, где он появился на свет.       Вьен включила свет и Блэк смог лучше разглядеть убранство своего нового пристанища. Узкий коридор с безвкусными обоями; вместо двери ведущий в спальню — порванная в нескольких местах простыня, приколоченная на три гвоздя. Ванная комната с плесенью на кафеле и паутиной в углу под потолком, и маленькая кухня.       Сняв ботинки, он сделал пару шагов в сторону, прикрыл глаза и полной грудью вздохнул спертый, затхлый воздух. Эйви, взяв Регулуса за руку, повела его в комнату.       Небольшой диван стоял в разложенном состоянии, кажется, целую вечность. Рядом стоял стул со сломанной спинкой. В противоположной стороне старенький телевизор, покрытый толстым слоем пыли и шкаф, на котором практически везде потрескался пожелтевший лак. Окна были большими с толстыми деревянными ставнями. Прямо за ними расположился балкон.       Вьен водрузила на мягкую обивку стула свой рюкзак — единственное, что у них осталось от прошлой жизни, и плюхнулась на диван. Уставшая и обессиленная, она стянула с себя джинсы и бюстгальтер, оставшись лишь в серой, растянутой футболке и черных хлопковых трусах.       Регулус внимательно наблюдал за ней, не сводя глаз. Любуясь и боясь, что все это ложно и воображение решило сыграть с ним злую шутку. Блэк небрежно кинул свою рубашку и брюки на пол и достал из рюкзака домашние штаны.       Эйви сидела неподвижно, всматриваясь в стекло балконной двери в ожидании волшебства. Ей было семь лет, когда родители развелись. Отец съехал отсюда и жил с новой женщиной, а мама увезла ее в Англию, начав все с нуля. Слишком долго Вьен не была в родном Париже. Слишком долго не видела ночного волшебства города, на веки запечатленного детскими глазами.       — Это квартира моего отца.       Ее тихий шепот прервал гробовую тишину. Регулусу подумалось: она вот-вот заплачет от изобилия чувств и эмоций, и ухмыльнулся. Нет. Эйви не плачет. Эйви всегда все прячет в уголках бледно-розовых губ. В груди Вьен будут бушевать огненные смерчи, а на милом личике играть лукавая улыбка, в ярких зеленых глазах озорной огонек. И даже если все полетит в тартарары, огонек не потухнет.       А что Регулус? Он всегда будет готов перенять на себя ее горе, боль и отчаяние.       Блэк присел рядом с ней, со спины, аккуратно убрал выбившиеся из объемного пучка темно-каштановые дреды и прикоснулся горячими губами к нежной шее. Эйви все понимала, слова были излишни. Регулус благодарил: безмолвно, трепетно и нежно.       Двое заблудших, потерянных в лабиринтах собственного разума, сожгли последние мосты, переступив порог квартиры. Отступать назад было поздно. Отступать назад было уже незачем.       Им нечего было терять. Их ничего не держало.       Чистокровный волшебник из знатного, благородного рода, холеный и лелеянный с рождения. Обычная беспородная девчонка, которая привыкла своими силами выбираться из трудностей. Им запрещено быть вместе. Но не здесь, не во Франции, за сотни километров от Англии.       — Хочешь увидеть волшебство? — спросила Эйви, не сводя глаз с балконной двери.       Регулус, нахмурившись, взглянул на нее. О каком волшебстве она могла говорить, ведь узнала о факте его существования совсем недавно и из его уст. Сейчас его вряд ли могло что-то удивить, за последнее время его проживания в магическом мире, было слишком много удивлений, в особенности не самых приятных. Впрочем, Блэк одним взглядом выдавал немой вопрос и неподдельную заинтересованность.       — Идем.       Ее голос успокаивал, а восхищенное выражение лица заставляло сердце теплом клокотать в грудной клетке. Эйви была настоящей. Регулус вдруг вспомнил светские приемы, что проводила его семья в доме на Гриммо двенадцать; гостиную своего факультета в Хогвартсе. Маски. На всех, кого он знал, были чертовы маски. Блэк был счастлив сорвать ее, наконец, со своего лица.       Вьен, взяв его за руку, повела на балкон. И было отчего-то плевать на соседей, если те станут свидетелями их полуобнаженных тел.       Подул легкий теплый ветерок, приятно обдавая изнуренные лица. Регулус не понимал на что смотреть. Эта страна, этот город были чужды и одновременно так родны ему из-за Эйви, которая никогда не была скупа на рассказы о своей жизни в Париже.       Солнце почти ушло за горизонт, когда он увидел, как вспыхнули огни Эйфелевой башни.       — И правда волшебно, — прошептал Блэк, переполняемый восхищением.       Вьен украдкой улыбнулась его фразе. Оба завороженно любовались подсветкой огромной железной конструкции. Может слишком глупо и по-детски радоваться подобному, что происходило каждый день с приходом темноты, но им было все равно. Пара просто стояла, наслаждаясь моментом, переплетя пальцы рук в замок.       Когда совсем стемнело, молодые люди ушли на кухню. Эйви забралась с ногами на стул и задумалась. Регулус же все еще не верил в происходящее. Свет луны и огней Эйфелевой башни озарял ее непозволительно красивые черты лица в этот момент. Блэк мало, что о ней знал, но это не мешало ему влюбляться в Вьен с каждым днем все сильнее. Они редко виделись из-за его учебы в Хогвартсе и, даже не смотря на это, все равно продолжали любить и с нетерпением ждать следующей встречи.       И каждая встреча была особенной.       Ночные разговоры по душам с бутылкой дорогого вина, что Эйви без зазрения совести брала из бара, а затем они шли на улицу, сидели на крыше двухэтажной постройки и смотрели на звезды, пили из горла и смеялись. Секс в дешевом отеле, полный любви и нежности. Ссоры и летящие в стену бокалы, осколки которых они погодя убирали вместе, все еще обиженные, горделивые и молчаливые.       Регулус искренне не понимал, почему она его любила.       Беглец, с детства ненавидящий уроки французского языка, потому не интересно и глубоко все равно, что там сулило светское общество чистокровных аристократов; прогулки и игры со старшим братом были куда интереснее. Изгой, не имеющий и малейшего понятия о жизни в маггловском мире. Предатель, которому придется чуть ли не родиться заново.       Мысль, что Вьен, сделавшей для него слишком многое, придется тащить их обоих — заставляла Регулуса чувствовать себя ничтожно бесполезным.       Ведь ее жизнь была обратной стороной прекрасной сказки. Блэк ничего не мог ей предложить, кроме своей любви и поддержки, но сейчас, в сложившейся для них ситуации, этого было слишком мало.       У Эйви менялись ценности, приоритеты, их с Регулусом отношения, становясь крепче, и только нищета оставалась по прежнему стабильной.       Вьен стукнуло семнадцать, когда младший брат погиб, ввязавшись в торговлю наркотиками. Она работала барменшей в клубе у друзей и сводила концы с концами, потому что все деньги уходили на лечение мамы. Но все было тщетно и мать Эйви умерла незадолго до их побега, почти сразу же после двадцать первого дня рождения своей дочери, уступив раку щитовидной железы.       Блэк задавался вопросом: как ей удавалось не отчаиваться, смотреть в глаза трудностям и оставаться все такой же веселой и жизнерадостной?       Регулус достал из кармана штанов смятую пачку. Огонек зажигалки чиркнул в темноте, поджигая кончик сигареты. Эйви не любила, когда он курил, но решила просто смириться с этим, ругать его за вредную привычку ей попросту надоело.       Густой горький дым распространился по кухне, а Блэк предался воспоминаниям.       Пещера. Крестраж. Инферналы, пытающиеся утянуть его обессиленное тело на дно озера. Регулус не знал, как ему удалось спастись, находясь в состоянии аффекта. Выйдя из пещеры на свежей воздух, Блэк рухнул на колени; в голове что-то щелкнуло. Он, как никогда прежде, хотел жить.       Он менялся благодаря Эйви, но история с крестражем изменила его окончательно.       Гонимый страхом, что Лорд прознает о предательстве и жизнь его оборвется зеленым лучом, Регулус пошел к ней.       Ему больше некуда было идти. Старший брат отрекся от семьи. Родители, скорее всего, осудили бы, а она — хрупкая девушка, с которой он познакомился случайно, на одном из регги фестивалей, куда притащила сокурсница, подруга детства Эйви, как он потом узнал.       Вьен не оттолкнула в момент, когда он грязный, израненный и в рваной одежде явился в пустующий клуб, подошел к барной стойке и безрассудно выпалил все, что накопилось в юной душе семнадцатилетнего подростка. О магическом мире и волшебстве, о Темном маге, расколовшим свою черную душонку, ведомый желанием обрести бессмертие. О медальоне и своем поступке, чуть ли не стоящему ему жизни.       Эйви молчала, осматривая его покалеченное тело. Налила ему виски в бокал, чтобы хоть немного успокоился. А потом, с ее уст сорвались два слова, полностью перевернувшие его мир с ног на голову, подарившие билет в счастливую жизнь.       «Мы сбежим»       Блэк был в ступоре не только от фразы, сколь от ее решимости.       Регулус объяснил, что магией было пользоваться слишком рискованно, а времени становилось все меньше. Эйви тактично промолчала, собрав все свои сбережения. Выйдя из-за барной стойки, она отвела его на диван и оба приступили к обсуждению. Вьен говорила загадками. Регулус ничего не понимал, лишь следовал ее просьбам.       В банке с семейного счета Блэков он снял небольшую сумму, чтобы обменять на маггловские деньги на первое время и не вызвать лишних подозрений.       Эйви ждала его в клубе и только протянула странную тонкую книжку. Регулус так и не понял, что такое поддельный паспорт. На вопросы откуда она его взяла, Вьен лукаво ухмыльнулась.       Бросив все, они покинули Англию на рассвете.       У них не было ничего, кроме этой квартиры, пепельницы посередине стола, пачки сигарет и смятой банкноты номиналом в пятьдесят французских франков.       Оба не теряли надежды, что мало по малу, но все наладится.       Эйви без каких-либо трудностей устроится на должность бармена. Регулус со временем научится жить заново.       Докурив и посидев в тишине с четверть часа, пара переместилась в спальню. Наскоро застелив диван постельным бельем, найденным в шкафу, Вьен включила старенький телевизор на фон и улеглась к Блэку на теплую грудь.       — Регулус, покажи какое-нибудь заклинание. Здесь нас никто не найдет.       Ее горящие ожиданием глаза заставили улыбнуться. Регулус потянулся за ее рюкзаком и вытащил оттуда свою волшебную палочку. Тихо произнеся заклинание, с конца палочки появились голубоватый нити, преобразовываясь в патронус.       Эйви завизжала от восторга.       — Не честно! Ты волшебник, а я… слишком простая.       Регулус рассмеялся с ее наигранно обиженного вида и как Вьен старательно прятала улыбку.       — Ты удивительна.       Блэк говорил серьезно, не в силах оторвать от нее взгляда. Эйви отвечала взаимностью, взяв его холодную ладонь двумя руками и не сильно сжала.       Наконец, пришло осознание. Они сбежали, свободны. Они в Париже, и никто не посмеет нарушить их идиллию.       Эйви облизнула губы, а Регулус не смог сдержаться. Повалив ее на постель, подмял под себя, целуя шею. Залез ладонью под футболку, оглаживая податливое тело, покрывшееся мурашками, до боли родное и нежное.       Маленькая спальня наполнилась протяжными стонами удовольствия и громкими шлепками разгоряченных тел под сопровождение скрипучих пружин дивана.       Страстно, горячо, чертовски пошло. Необходимо, как глоток воды.       Окончательно уставшие, они лежали в обнимку, откинув одеяло в ноги. Блэк предварительно открыл окна на распашку. Обоим не хотелось проваливаться в сон, не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась. Но все когда-то, рано или поздно, подходит к концу и, отдавшись приятной неге, пара уснула.       А на рассвете Вьен уйдет в ванную, расплетет дреды и отрежет волосы под каре, после чего, сбегает в ближайший магазин за продуктами. Увидев ее с короткой стрижкой, Блэк улыбнется, обнажив зубы, и скажет, как она прекрасна.       Суетясь у плиты, Эйви приготовит завтрак и сварит ароматный кофе. Регулус, внимательно следя за ее действиями, потушит сигарету и даст себе обещание, во что бы то ни стало, сделать ее счастливой.