торт «прага» и японская поэзия

поздней зимой особенно холодно, тем более если на тебе лёгкая куртка, кроссовки и широкие штаны. особенно холодно, если полдевятого вечера ты едешь в единственный в твоем городе книжный, который еще находится в сорока минутах езды в затухшей маршрутке. в кармане у тебя ровно семьсот рублей на сборник японских стихов с великолепными иллюстрациями и восемьдесят рублей на единственный вид транспорта, который ты можешь себе позволить. в итоге книга куплена, настроение приподнятое, а маршрутка обратно не едет. казуха укутывается сильнее в полосатый шарф и не теряет надежду на то, что сегодня вернётся домой. телефон, конечно же, садится, и позвонить другу, чтобы занять денег на такси, — невозможно. да и друг, скорее всего, откажет. от безделья парень начинает перелистывать странички книги и понимает, что от холода она его не спасет. потом вдруг задумывается, что все-таки происходит в его жизни, если жалкую долю серотонина приходится искать в японской литературе за семьсот рублей. прикусывая губу сильно-сильно, чтобы как-то отвлечься от нарастающего холода, парень решает пройтись быстрым шагом по остановке. кровь по организму разгоняется, и казухе на какую-то долю секунды кажется, что ему вот-вот потеплеет, только неожиданно его обдает сильным потоком ветра, перемешанным с маленькими острыми снежинками. парень проклинает зиму, под горячую руку заодно попадает и дзюн таками, и ясунани кавабата, и вся-вся японская поэзия в целом. с громкими причитаниями парень оборачивается в сторону небольшой скамейки, на которой прежде укрывался от потоков ветра, и замечает, что за его жалким театром одного актера наблюдают с еле сдерживаемой улыбкой. к щекам приливает кровь, и казуха вроде как благодарен незнакомцу за то, что его лицо теперь точно не отмерзнет. действуя по принципу «никогда не сдавайся — позорься до конца», парень просто молча усаживается на ту же скамейку и в полной тишине улавливает чужой смешок. — и как давно ты здесь? — незнакомца невозможно разглядеть, потому что казуха и не пытается. просто смотрит себе в ноги, в руках крепко-крепко удерживая томик проклятой японской поэзии. собеседник временит с ответом, будто подбирая вариант получше. парень наконец-то бросает на него взгляд и замечает, как тот крутит кольцо на своем длинном пальце. его ногти выкрашены в темно-синий и приятно переливаются блестками от желтого цвета уличного фонаря. — примерно с того момента, как все ныне мертвые поэты японии со слезами на глазах выслушивали твои «похвальные» речи. — наконец-то произносит парень, окончательно смущая эмоционального собеседника. казуха закрывает глаза руками и громко выдыхает. этот вечер продолжает набирать обороты, поэтому он планирует проспать часов двенадцать, чтобы забыть все свои накопившиеся неудачи. они молча продолжали ждать маршрутку. несколько раз кто-то из них вставал и вглядывался в темноту дорог, но почти моментально опускались обратно — бесполезно. не самый благоприятный райончик, чтобы мечтать столкнуться в такое время с каким-либо видом транспорта. — я вот на день рождение собирался, — неожиданно подаёт голос незнакомец, тыкая пальцем на упаковку торта рядом с ним. — вкусный, мой любимый кстати. — налетай, — с усмешкой в голосе произносит собеседник и достает сигареты из кармана. зажигалка никак не поддается, из-за чего он начинает явно нервничать. — давай помогу, — казуха дёргается вперед, максимально близко, ладонями закрывая маленький огонек от сильного потока ветра. парень перед ним выгибает бровь и кривится в усмешке, выпуская дым в противоположную сторону от казухи. — захватывающее зрелище. — есть такое. они продолжают сидеть на промерзшей остановке и на что-то надеяться. новый знакомый казухи докуривает уже третью сигарету, пока тот медленно привыкает к запаху шоколадного чапмана и не переставая поглядывает на торт «прага» — ну так что, будешь? — парень вдруг встает со скамьи, захватывая собой торт, и протягивает его перед ним. — буду. — пойдем пробовать твою прагу. не уехать нам сегодня отсюда. — как ни в чем не бывало, он встает и медленным шагом направляется в сторону жилых домов, выкидывая последний окурок. совершенно замерзший и потерявший надежду на тёплый вечер с японской поэзией, казуха просто встает и идет следом за новым знакомым. у того массивные ботинки, много колец и странная прическа. брови тонкие, но очень выразительные, поэтому все эмоции во время их короткого разговора было видно сразу. на нем длинное черное пальто, которое сразу бросалось в глаза, потому что не зимнее. они оба были одеты странно для такой погоды, поэтому, наверное, и встретились — не додумались сделать хоть что-то, что могло спасти их от подобного провала. казуха не напрягается даже на совсем темной улице, потому что в его голове уже горячий чай и кусок торта «прага», который ему отрежут ножом длинные аккуратные пальцы знакомого. брелки на ключах гремят, пока парень открывает массивную дверь, и казухе на секунду кажется, что он замечает подвеску со своим любимым персонажем из манги. мысленно ставит галочку напротив одного единственного пункта под вопросом « о чем поговорить с незнакомцем, которого ты встретил полчаса назад, в доме которого ты собираешься пить чай с тортом «прага» и думает, что все не так уж и плохо. квартира встречает ободранными обоями и самой великолепной кошкой, которая бегает между ног хозяина и громко мяукает, выпрашивая долгожданный ужин. тот что-то шипит в ответ, но покорно идет в сторону кухни, стоило ему снять с себя уличную обувь. казуха замечает, что его новый друг на самом деле ниже его самого, а у ботинок действительно очень массивная подошва. когда парень повторяет действия за хозяином квартиры, вешая куртку туда же и оставляя свой огромный шарф на полке с шапками, он застает его сидящим на корточках перед своим домашним питомцем. он легко улыбался и гладил аккуратно, совсем невесомо, пока кот уплетал свой корм как в последний раз. — классный прикид, — бросает парень, и только потом казуха вспомнит, что на нем ободранная футболка с изображением всеми забытого персонажа из старого аниме. — я замерз, ты чай сделаешь? — а тебе и не стоит говорить « чувствуй себя как дома», верно? — не язви, я стараюсь быть максимально непринужденным. казуха спрашивает о местонахождении ванны, но в ответ получает закатанные глаза, потому что в этой потесанной и маленькой квартирке невозможно было потеряться. стоя перед зеркалом, вытирая руки после минутного перерыва на кипяток из-под крана, парня вдруг берет любопытство, и он, неожиданно даже для самого себя, начинает пробегать глазами по всем возможным полкам и ящикам, просто чтобы заприметить хоть что-то интересное. — все самое увлекательное в ванне не храню, от таких хитрых глаз подальше. казуха подскакивает от неожиданного голоса совсем рядом, потом замечая, что хозяин квартиры умиротворенно наблюдает за ним, плечом облокотившись на дверной косяк. — конечно хочется разглядеть хоть что-то провокационного у человека, чье имя я даже не знаю. — первый раз за вечер казуха пробует в сарказм. переплюнуть нового друга, конечно же, не получается. — скарамучча, скара и вообще любые формы этого имени. как удобно, но не злоупотребляй. — понял. на казуху снова смотрят удивлённо, приподнимая тонкие брови и скрещивая руки. почему сегодня он чувствует себя слишком униженным. вспоминая, что ему как бы стоит представить себя в ответ, парень все-таки делает это, получая в ответ очередной смешок. хотелось бы уже разозлиться и уйти, но он не мог. во-первых, у нового друга его любимый торт «прага», брелок с итадори из магической битвы, а еще классная кошка. во-вторых, у нового друга длинные красивые пальцы и завораживающий взгляд. как оказалось, у хозяина квартиры в наличии всего три кружки — с котом, похожим на его питомца, с каким-то незамысловатым узором и обычная белая, правда с трещиной. казуха наблюдает за тем, как долго он выбирает ту, которая отправится в чужие руки. в итоге, с громким вздохом сожаления, в руках званного гостя оказывается та самая симпатичная, из которой, как ему показалось, скарамучче и чай пить вкуснее. — мне не принципиально, если что, — казуха протягивает кружку в сторону парня, но в ответ получает лишь очередной вздох. — пей уж. наслаждайся своими привилегиями. — какие у меня тут привилегии, — возмущается казуха, скрещивая руки на груди. будто весь вечер его шпыняли, заставляли вылизывать ботинки хозяина, а потом еще сказали, что он неплохо так живет. — привилегия красивой мордашки, — бросает скара, даже не смотря на удивлённого собеседника. он нарезает торт уже сидя за столом, протягивает в руки казухе ложку и кивает на сладость снова, мол, налетай. замечая до ужаса счастливое выражение лица позднего гостя, парень фыркает. от чего оно сейчас треснет — не понятно. или из-за неожиданного комплимента, или из-за его любимого торта. скарамучче, вообще-то, несвойственно приводить на ночь глядя гостей в свою старую хатку, но упустить такого нового знакомого — грех, тяжелая ноша и невыносимые мысли перед сном по типу « почему я не ответил ему по-другому…» — какой у тебя тип личности? казуха вытаращивает на него удивленные глаза и, не прожевывая свой дорогой торт до конца, отвечает: — исфп… ты серьезно решил спросить это, чтобы узнать получше человека, который поздним вечером ест твой торт на твоей кухне? — понятно, типо творческий значит, — игнорируя вторую часть возмущенного предложения, отвечает скара. — ну типо, — язвит в ответ парень, наконец-то дожевывая один кусок свежей сладости. не медля, он тянется за вторым. — а какой у тебя знак зодиака? — что за чушь, — шикает скара. — то есть твои эти… типы личности, не чушь, а я чушь? — да не ты, а знаки зодиака, — ворчит в ответ парень, отхлебывая горячий чай. находясь под пристальным взглядом собеседника, не выдерживает, громко вздыхает и все-таки отвечает. — козерог — о боже, — показательно возмущается казуха, что не остаётся без внимания другого парня. он в который раз вскидывает брови вверх, облокачивается на спинку стула и начинает агрессивно пояснять за всех козерогов мира, в заключение добавляя, что все эти предрассудки — глупости, и вообще он когда-то на таро гадал и им он верит намного больше, чем описанию козерога из гугла. когда от торта осталось несколько тоненьких кусков, а оба парня друг для друга подметили свою тягость к сладкому, они, сами того не замечая, перенесли свои тушки в небольшую и единственную комнату. стены явно переживают здесь не первого хозяина, а потрепанный диван, который, как и предполагал казуха, ужасно скрипел, пугал своим внешним видом. парень поморщился, подметив, что на нем сегодня, скорее всего, предстоит спать. разговор за разговором, и казуха вдруг слышит звонкий смех собеседника. приятный до ужаса, а еще пальцы красивые прикрывают притягательную улыбку. парень ни капли не жалел, что, не слушаясь родителей, пошёл за конфеткой в квартиру рандомного дяди. — скажи мне еще, что ты ассоциируешь себя с каким-нибудь саске, прости господи, — казуха театрально вздыхает и в наигранных раздумьях смотрит куда-то вдаль. — вот почему ты такой, а? что тебе саске-то блять сделал? — мой бывший восхищался им до потери сознания, — непринужденно бросает казуха, при этом заламывая пальцы. страшно интересно, как отреагирует его новый знакомый на такое заявление. скарамучча, кажется, расслабляется и даже улыбается такому объяснению, делает глоток оставшегося чая, словно в его стакане самое дорогое вино. выглядит эффектно. — выглядишь эффектно, — не задумываясь, бросает казуха следом. — ого, быстро ты от разговоров про бывшего перешел к комплиментам. это флирт? — воспринимай как вздумается, — казуха все еще улыбается, но с дивана встает. выхватывает бокал и вдруг проявляет инициативу в чужом доме. он заливает уже использованный пакетик кипятком и несколько раз макает его в воду. дорогим чайным сервизом и не пахло, но вполне приемлемо для подобного вечера. они не привередливы. — ты пьешь? — выдает скарамучча, когда парень заходит к нему в комнату с полными стаканами. — не пью, а что? со стороны послышался недовольный вздох. — да я вот тоже не пью, вроде как. а с тобой хочется. — не можешь разговаривать на щепетильные темы на трезвую голову? — могу, в этом и проблема. они максимально привыкают друг к другу. со временем в комнате появляется небольшая колонка, в которой скара включает свой плейлист. казуха не возражает, потому что и треки, вроде как, некоторые знает. раздражала только постоянная реклама за неоплаченную музыкальную платформу, но тут уже ничего удивительного и один чайник пакетик на четыре захода тому подтверждение. в какой-то момент скара что-то очень эмоционально рассказывает, из-за чего ему приходится привстать с кровати. он изображает самого занудного препода в своем универе, а другой парень смеётся громко-громко, с высокими придыханиями в конце. когда хозяин квартиры заканчивает представление, казуха сравнивает его с инцидентом на остановке, который познакомил их несколько часов назад, из-за чего скара снова прыскает, в этот раз совершенно не сдерживая эмоции. — а тебя не учили, что иметь такой близкой контакт с незнакомцами — грязно? — ты про что вообще? — про твою помощь с сигаретой. ты был хорош. — оставь свои извращенные фантазии, я делал это без задней мысли, — казуха растягивается в широкой улыбке, глаза его слегка прикрыты. парень вслушивается в знакомую мелодию на фоне. — пойду налью нам еще чая, — бросает скара и плавной походкой ретируется в сторону кухни, — и прекрати засматриваться на чужие бедра, если вещи подобного рода — моя извращенная фантазия. парень подмигивает перед тем, как скрыться за дверным проемом, а кадзуха снова краснеет, только в этот раз улыбку не скрывает. атмосфера вокруг накаленная, но не напряженная, а наоборот, излишне располагающая. парень буквально растекается по дивану, на который недавно смотреть было страшно. сейчас здесь максимально комфортно, особенно когда рядом именно тот человек. именно тот, чьи длинные пальцы с самого начала их встречи привлекали излишнее внимание. — держи, — скара протягивает стакан с чаем парню, — так что насчет бёдер, есть какие-то оправдания? казуха давится. его новый знакомый — до слез прямолинейный человек. про себя он молится всем японским поэтам и надеется, что хотя бы один из них не умер девственником. — оправданий мне нет, но ты и правда красивый. — как-то слишко невинно с твоей стороны, — скара закуривает сигарету прямо в комнате, при этом сильно прогибаясь в спине, чтобы приоткрыть окно на зимнее проветривание. — мне нравится запах твоих сигарет. — хочешь попробовать? — я не курил никогда. — ну вот закуришь. главное не пристрастись. казуха выпрямляется из своей расслабленной позы и приближается к собеседнику в ожидании того, что ему в рот всунут сигарету и как-нибудь красиво, по законам всех романтических фильмов, прикурят от своей же сигареты. но скара был на другом уровне для подобного второсортного мусора, поэтому он просто глубоко затягивает дым прямо в гортань и легкие, а потом тянется вперед, припадая к чужим губам. дым просачивается тонкой струйкой и казуха от неожиданности делает глубокий вздох, что становится отправной точкой в последующем провале — он громко закашливается, резко за плечо отодвигая парня напротив. щеки его снова горели так сильно, что красные пятна перешли и на шею, и на заостренные на конце уши. скара, кажется, не мог наглядеться. затягиваясь еще раз, он наконец-то констатирует: — это был твой первый поцелуй. почему-то стыдно. — есть такое. — а как же твой бывший парень? или про кого ты там говорил, опорочив бедного саске? — ну мы знаешь… — казуха делает достаточно долгую паузу, чтобы услышать со стороны недовольное цоканье, — мы не хотели события торопить вроде как. — не хотели торопиться значит? — со змеиной ухмылкой. — не хотели. ситуация выглядела абсурдной до мурашек и мерзкой стыдобы где-то внутри у сердца. когда-то он не хотел торопиться со своим возлюбленным, а сейчас реально целуется с человеком, с которым и одних суток не знаком. — еще раз? — вопрос, кажется больше риторический. скара уже максимально приблизился к собеседнику. — давай. они целуются сразу глубоко и очень-очень сыро. громкие причмокивания заглушаются только очередной попсовой музыкой из колонки, а скара хватается за чужую футболку, ныне нахваливаемую. через какое-то время именно он добавляет в их и без этого грязный поцелуй собственные вздохи, из-за чего по спине парня пробегают мурашки. футболка в чужом кулаке сжимается и приподнимается, оголяя живот. казуха льнет ближе, не скрывая уже и собственного удовольствия. — погоди, мне нужно отдышаться, — через некоторое время выдает он, возвращаясь в реальность. в ушах шумит кровь настолько, что смех парня напротив остаётся проигнорированным. — вау, ты был хорош для первого раза. — не говори вещи подобного рода. — ты знаешь, я тут в твоем распоряжении, можешь не скрывать собственное девственное удивление. — да пошел ты. казуха еле-еле встает с дивана и направляется в сторону ванны, чтобы просто умыться холодной водой. хочется выкинуть какую-то язвительную шутку, но в голове только чужие приятные прикосновение, от чего-то мягкие бёдра под руками и приятные губы. казуха думает, что не все японские поэты были девственниками, если после его жалкой молитвы случилось подобное. застает хозяина квартиры он за мытьем кружок из-под чая. выглядел тот уже не таким разгоряченным, как пару минут назад, а как-то по-домашнему. даже массивные сережки не выбивались из образа. и вот он весь такой приятный и теплый домывает посуду, вытирает ее и ставит на полку. улыбается мягко, облокачивается бедром на столешницу, скрещивает руки и чарующим голосом выдает: — думаю, я хочу тебе отсосать. — окстись, боже ты мой! — казуха агрессивно топает в сторону проклятого дивана и укладывается на него, занимая все свободное место, — тебе стоило остановится пару часов назад на вопросе про тип личности, гребанный саске-фанатик. — да чем тебя саске не устраивает, я не понял?! давай тогда хотя бы чмок перед сном! — всем он меня не устраивает. будь гостеприимным — поспи на полу сегодня, — наигранная широкая улыбка в сторону виновника очередного прилива крови к щекам и дальнейшее полное игнорирование. задавив в себе непонятно откуда взявшееся желание согласиться на подобного рода авантюру, парень проваливается в сон на чужом диване, в чужой квартире, но без чужого осуждения. когда-нибудь на это предложение он даст свое согласие, но перед этим придется выйти из чатика девственников, сообщить об этом лучшему другу и, как минимум, морально подготовиться. утром на кухонном столе казуха заметит свой новенький сборник японской поэзии, отсутствие завтрака, как не должно было быть по канонам всех дорам, и небольшую записку. « я всю ночь проспал на полу, благодарю! надеюсь, ты видел самые прекрасные сны!) береги себя!» даже здесь он умудрился съязвить. как мило. « вот мой номер. если тебя вдруг снова приспичит проклинать японских поэтов поздним вечером, то я обязательно куплю тебе торт «прага» на свою грустную стипендию. не пропадай.» широкая улыбка расплывается по сонному лицу, а японские поэты, даже самые ненавистные, вдруг приятно отзываются в сердце.