***
Как только маленький огонёк уходит, наступает полнейшая тишина. После Ацуму стонет и падает на пол, спрятав лицо в руках. Кто-то начинает смеяться. Много людей начинают смеяться. — Боже мой! Не могу поверить, что этот крошечный засранец центральный блокирующий только что-! — Ацуму, тебя только что поимели! Ацуму стонет громче. — Ацуму. — Голова Ацуму поднимается так, чтобы он мог видеть Киту. — Ты же не собирался на самом деле ждать до следующего года? Ацуму ещё никогда не чувствовал, как кровь отхлынула от его лица, как в этот момент, увидев выражение лица Киты. Он привык к холодному подавлению Киты. Он даже сталкивался с холодным разочарованием и холодным гневом Киты. Но никогда ещё он не сталкивался с ледяным отвращением в дополнение к остальному. Ацуму почувствовал, что у него отпала челюсть, и он несколько раз поработал мышцами, прежде чем, наконец смог вымолвить. — Я-я просто… Кита закрывает глаза и вздыхает. Когда он открывает их снова, он слегка улыбается. И вот так, Ацуму чувствует, что всё будет в порядке. — Что ж, хорошо, что твой соулмейт такой же прожорливый, как и ты. Поздравляю, Ацуму. Глаза Ацуму покалыкают от слёз. — К-капитан! Кита издаёт удивлённое фырканье. — Относись к нему хорошо, Ацуму. И встань, мы уже создали сцену. Ацуму встаёт и Осаму подходит к нему. Змей Суны скользнул вокруг его запястья. Нефритовый змей, кажется, насмехается над ним. Ацуму бы не был удивлён. Суна бы определённо насмехался. Его брат ничего не говорит. По крайней мере не вербально, хотя Ацуму знает брата достаточно, чтобы знать, что творится в его глупой, одержимой едой, голове. — Что, ты хочешь что-то сказать?! — срывается Ацуму. Осаму просто наклоняет свою голову и ухмыляется. Ацуму рычит, готовый прыгнуть на него прямо здесь и сейчас в зале Национальных. Так бы и было, если бы не молчаливое, но подавляющее присутствие Киты, выполняющее функцию сдерживания Ацуму. Суна догоняет их, положив руку на плечо Осаму. — Это странно. — Что странно? — Осаму спрашивает, склонив голову к прикосновению Суны. — Увидеть лиса на ком-то ещё, — говорит он. — Мой лис тёмно-красный, как махагон. Осаму и Ацуму переглядываются. Ацуму чувствует, что его лицо искажается в таком же выражении отвращения, как и у его брата. — Я не хочу, чтобы Шоё-кун имел такую же уродливую метку, как твоя! — кричит Ацуму. Осаму фыркает. — Тц, они одинаковые, придурок. Просто разных цветов. — Эй. — Голос Суны напряжённый, что должно означать раздражение. — Это мой лис. Кроме того, мой не такой раздражающий. Никогда не видел моего, прыгающего вот так. Ацуму думает, что последняя фраза должна была прозвучать грубо, но Ацуму с превосходством ухмыляется в ответ на намек на обвинительную ревность. В конце концов, лис Осаму был из тех, кто потягивается и лениво бродит вокруг, как ему вздумается. А лис Ацуму игриво прыгал, преследуя ворона Хинаты. Осаму усмехается: — Твой змей тоже не особо энергичен, Сунарин. Кроме того, я бы не хотел, чтобы над Ацуму хлопал треснутый ворон. Клянусь, я слышу, как он хлопает по ночам. Было лучше, когда это была собака. По крайней мере, это было мило. — Эй! Это всё ещё мило! — Я не люблю, когда он сидит неподвижно. У меня мурашки по коже. — Ты только что сказал, что тебе не нравится, когда он хлопает! Реши уже! — Секунду… — перебивает Суна, — Когда это была собака? Осаму снова усмехается: — До средней школы это была милая пушистая собака. Затем она просто рассыпалась чёрными перьями. Осаму имитирует взрыв руками. Ацуму выходит из состояния «я собираюсь убить своего близнеца» и видит, что команда бросает на него и Осаму странные взгляды. — Что? — огрызается он. — Просто изменилась? — спрашивает Аран. Ацуму приподнимает бровь: — А, да? Почему бы нет? Лисы изменились, когда мы покрасили волосы, верно? Суна морщит лицо: — А, да, но они просто изменили цвет. Не целый вид, дурак. Ацуму пожимает плечами. — Бывает. Осаму кивает. Он бы знал. В конце концов, их мама переполошилась, увидев ворона вместо обычного бодрого щенка, и позвонила специалисту по меткам, прежде чем услышала, что беспокоиться не о чем. — Это не просто так, — шипит Суна. Ацуму одаривает его взглядом, который, должно быть, такой же, как у Осаму. Раздраженный равнодушный взгляд, который они бросали на людей, которые ошибались, но думали, что знают лучше. Кита вздыхает. — Суна пытается сказать, что для такого резкого изменения должно было произойти значительное событие, которое изменило его. Ацуму обдумывает эти слова: — А, в этом есть смысл. — Хорошо, что он примчался сюда, — дразнящий тон Суны заставляет Ацуму нервничать с первого же слова, — иначе тебе пришлось бы ждать целый год, чтобы спросить. — Заткнись!***
Кита задерживается позади группы. Просто на мгновение, чтобы оглянуться назад и подумать о №10 Карасуно. Он ни в коем случае не был так хорошо развит, как близнецы, но Кита мог распознать «гения», даже находящегося в стадии становления. Он был хорошей парой для Ацуму — тот, чей аппетит был равен, если не больше, чем у связующего Инаризаки. Он размышляет о событии, которое заставит знак родственной души измениться. Такое случалось. Иногда с людьми, пережившими невыразимые вещи. Иногда с людьми, которые сорвали джекпот. А иногда — редкое явление к уже редкому событию — это было что-то маленькое; что-то столь же случайное и спонтанное, как оказаться в нужном месте в нужное время и посмотреть в нужном направлении. «Мало чем отличается от встречи со своим соулмейтом», думает Кита, весело фыркая, прежде чем повернуться, чтобы присоединиться к своей команде.