Это не выход

Рука с оружием заметно дрожала. Всего один выстрел, и больше не придётся защищаться, спасаться, проверять каждого, находящегося в радиусе меньше десяти метров. Пока мозг работал над нерешаемой задачей, тело содрогалось от нервов и холода ночной кастелянной. Окно было открыто нараспашку, впуская свой ледяной воздух внутрь помещения. Яков расположился на подоконнике, пока его кожу под рубашкой обжигал мороз. Взгляд парня был приковал к серебряному оружию в его руке, переливающемуся от небольшого уличного света. Ночь была чиста, небо пусто, и только одинокий полумесяц пылал бессмысленным огнём. Всё длилось слишком долго. Война, вражеский агент в казарме, бесконечные галлюцинации. Парень уже не пытался разделять реальное от иллюзии. Это было бесполезным занятием. Его всё равно кто-то убьёт. Вопрос, мгновенной ли будет эта смерть? Сейчас как раз был шанс всё закончить. Он бежал. Бежал от всего. От прошлого, от лжецов и обманщиков, от любой возможности умереть, от чувств и эмоций — всё это было опасно. Но этот бег шёл слишком долго. Ты бежал. Бежал, не смотря под ноги, бежал, не глядя, пытаясь уйти, спастись. Земля давно перестала ощущаться под ногами, а хроническая усталость отдаётся болью под рёбрами и тяжестью на грудной клетке. В один миг тебе жарко, ты устал, ты хочешь передохнуть, ты знаешь, что нужно передохнуть, но в следующую секунду мороз проходит по твоей коже, пробирает кости, напоминая, что ты не имеешь права останавливаться. Ты должен бежать. Обязан. Неважно куда, просто подальше от этого ощущения, обгладывающего твою душу. Спустив ноги с подоконника, парень закусил губу, раздумывая. Он анализировал. Анализировал, как и вчера, как позавчера, месяц и даже год назад. После эксперимента что-то сломалось внутри, открывая взор на грязную реальность мира. Но почему другие продолжали спокойно жить? Яков из раза в раз видел улыбки на чужих лицах. Искренние, иногда скромные и едва заметные, иногда открытые, показывающие счастье. Но почему? Как? Как у них это выходило? Неужели они не видели того, что видит он? Насколько нужно быть слепым, чтобы это игнорировать? Палец прокрутил барабан, издавший тихие щелчки. Смысл продолжать этот бег? В конце ждёт смерть. Всегда. Что бы ты не сделал. Рука слегка дрожала, пока глаза Якова не отрывались от дула револьвера, направленного на самого парня. Он просто изучал взглядом своё любимое оружие, от которого тоже в последнее время начало воротить. Тошнило от всего. От плохо спрятанного лицемерия, от ежедневной рутины. Бессонница стала вечным другом, наравне с изнеможением. Дуло револьвера прошло по нижней губе. Мысль о заряженности уже не вызывала адреналина или страха случайно нажать на спусковой крючок. Холодный металл вызвал слабые и быстро прекратившиеся мурашки на губах. Вложив в рот ствол, парень огладил большим пальцем курок, наблюдая за этим действием. Нервный смешок был, но был где-то внутри, он не вышел наружу, даже краешек губ не попытался нарисовать ухмылку. Одно движение. Сердце не било быстрого или громкого ритма, по коже уже не бегали мурашки, они осели, пока тело чувствовало тупой холод, не вызывающий уже никакой реакции. Голову давно заволокло туманом усталости и безвыходности положения. — Яков! — Негромкий вскрик заставил поднять глаза на непрошенного гостя. Страха от неожиданного появления здесь шпиона не было. А мышцы не напряглись в ожидании атаки. Парень едва вскинул бровь, выжидательно смотря на юношу. Револьвер так и продолжал оставаться дулом во рту, пока облепиховые глаза с долей живого страха смотрели на оружие. Немо был обескуражен. Он видел Якова разным. Недоверчивым, несносным, ехидным, даже, казалось юноше, виноватым, но сейчас он его не узнавал. Он смотрел в эти чёрные глаза, наполненные тьмой, и не понимал. Шпион никогда ничего не понимал, да и думать не хотел. Он жил. Просто жил. Яков недолго смотрел на юношу, но тот даже не знал, что сказать, что сделать, как поступить. Верхняя губа едва вздёрнулась, но ядовитая усмешка не вышла на губы, разъединённые огнестрельным оружием. Сейчас шпион убедится, что Яков мёртв. Данные мысли не вызывали у парня ни чувства обиды или несправедливости, не было желания отступить. Немо сам глупит, раз остаётся здесь. Большой палец медленно взвёл курок. Юноша сделал пару шагов вперёд, но замер. — Яков, опусти оружие. — Тихо, максимально мягко, проговорил Немо, показывая ладонью убрать револьвер. Никакой реакции. Бровь не изогнулась в надменности, а ухмылка не посещала очерченные губы. — Яков, это не выход. Ты хочешь жить. Ты не можешь так с собой поступить. — С большей серьёзностью проговорил юноша, делая пару мелких шагов. Указательный палец огладил спусковой крючок. — Яков, подумай. Это не выход. Это никогда не является выходом. Яков, ты хочешь жить. Я не знаю, что случилось, но уверен, ты не хочешь это делать. — Юноша был собран, но внутри у него всё дрожало в ужасе. Не приди он сюда, завтра бы здесь был труп. Труп Якова. Просто так. Ни с чего. Вот вчера он ещё ядовито улыбался, подтрунивая над Немо, а сегодня…. Немо не может этого допустить. Яков также беспристрастно смотрел на шпиона. Хоть холод и обжигал кожу, но тело больше не тряслось, руки не дрожали. Сердце замедлило ход. Никакой паники. Нет эмоций, кроме хронической усталости. — Яков, поговори со мной. Скажи, что не так, или хотя бы объясни…. — Выдохнул юноша, смотря на револьвер в чужом рту. Никакого отклика. — Прекрати меня игнорировать. — Делая ещё одну небольшую пару шагов, произнёс юноша, голос которого разил осторожностью. Ещё несколько шагов. Палец лёг на крючок, чуть нажимая. Ещё немного давления, и раздастся выстрел. Приглушённый выстрел, обозначающую смерть трупа. Рыжие глаза распахнулись, пока Немо замер. Он не знает, что делать. Он не знает. — Яков, пожалуйста, давай поговорим. Пожалуйста. Я хочу тебя слышать. Яков, пожалуйста. — Юноша больше не приближался, боясь дальнейших действий парня на это. — Не смей так с собой поступать, слышишь? Не надо. Я..Я.. Хочешь, я переведусь? В другой отряд. Я попробую упросить Вагнера, он наверняка разрешит. Если нет, то можно придумать что-то другое. Или хочешь, я к тебе больше не подойду на расстояние ближе трёх метров? Чего ты хочешь? Я.. Я всё сделаю. Яков, пожалуйста, опусти револьвер. Не поступай так со мной, не поступай так со спецотрядом. — Парень безмолвно смотрел на юношу. В грудной клетке едва било сердце. Тело болело. Всё болело. — Всегда есть выход, и то, что ты делаешь, им не является. Яков, у всего есть решения, ты сам мне так говорил. — Выдохнул Немо, а следом небольшой ком встал в его горле, пока глаза подметили небольшую появляющуюся мокрую дорожку на левой бледной щеке. — Пожалуйста, Яков, давай всё обсудим. Это не выход. Ты должен продолжать жить, слышишь? Ты не смеешь погибать. Ты важен. Ты важен мне. Я..Я не хочу твоей смерти. Я хочу, чтобы ты жил. Нам… нам завтра идти на тренировку с Лемман. Дорис завтра будет готовить блинчики с петрушкой и корицей, да ты не попробуешь, но всё же…. А я? Ты мне должен завтра как минимум пять оскорблений. Остальной отряд? Спецоперации? У кого я тогда буду брать оружие? А чтение…? — Немо ненадолго замолчал, поджимая губу. Холодные объятия в архиве да книга в руках всегда отдавались каким-то непонятным теплом в груди юноши. Глаза подметили, как револьвер в руке едва дрогнул, а взгляд Якова ушёл куда-то вдаль, в никуда. — Я..Я должен буду кому-то читать. Яков, я должен читать тебе, даже зная, что ты не слушаешь. Ты не можешь это всё так бросить. Ты не можешь оставить нас. Ты не можешь оставить меня. Я прошу тебя, Яков, опусти оружие. Парень сглотнул вязкую слюну. Взгляд чёрных глаз не отрывался от рыжих. Хотелось сказать, что внутри что-то ломается, но там всё сломано. Один пепел. Яков никогда не понимал Немо, и, кажется, не поймёт. Рука подрагивала, но всё же медленно вытащила револьвер. Дыхание Якова было сбито, а глаза почему-то слезились. Как только оружие отошло вниз, изо рта парня вырвался судорожный вздох, а следом последовал тихий всхлип. Немо начал осторожно приближаться к Якову, который по-прежнему смотрел перед собой. Он не размышлял. Не анализировал. Он просто чувствовал, как холодный воздух проникает в лёгкие. Юноша подошёл к парню. Руки неспешно обвили талию Якова, а подбородок шпиона уткнулся в плечо. Немо дёргано вздохнул, вздрогнув. Не от холода, нет. От ощущения жизни. Жизни, важную часть которой он чуть не потерял. Руки парня легли на спину юноши, а сам он облокотил голову на чужую макушку, от которой пахло мёдом. Пальцы слегка подрагивали. Яков не думал. Он не хотел думать. Он хотел стоять здесь, чувствовать исходящее от Немо тепло и просто жить. Он хотел жить. Он хочет жить.