Ego Interitu

Вы могли бы подумать, что к этому времени Курт уже наверняка понял, что надевать в школу его любимую рубашку от Армани, которая едва могла устоять перед угрозой в виде голубого красителя №3, было довольно паршивой идеей. Но это была жертва, уверял он себя, жертва во имя моды. Однажды он будет вспоминать о своих злоключениях в интервью, и все они посмеются над тем, какой отстойной была его жизнь. Затем все они пойдут на какую-нибудь шикарную афтепати, где он случайно коснется левой груди Долли Партон*, им будут подавать икру, а они будут только притворяться, что едят её, потому что на самом деле рыбьи яйца были просто отвратительной штукой. Поэтому он сделал это. Чтобы получить возможность делать вид, что они ели шикарную еду на шикарных вечеринках и сталкиваться со знаменитостями в самые неудачные моменты. Он не спеша шел по коридору. Он знал, что опоздает на урок, но нужно было привести себя в порядок. Когда он подошел к шкафчику за запасной рубашкой, он, еще не успев увидеть, услышал группу спортсменов в конце коридора. Первым подошел Карофски, за ним Азимио и какой-то азиат с бритой головой, имя которого Курт так и не запомнил. — Чем могу помочь? — спросил он, едва обращая на них внимание, и открыл шкафчик. — Мы лишь хотели полюбоваться на результат нашей работы, — сказал Карофски, обводя Курта глазами, что немного нервировало. Однако Азимио и Бритоголовый, казалось, этого совсем не замечали, просто наслаждаясь издевательствами над неудачником. Курт даже не удостоил их ответом и достал рубашку, которая оказалось смятой. Только когда он достал её и рассмотрел в флуоресцентном свете коридора, он понял, что произошло. И его реакция оказалась шоком для каждого. Он начал смеяться. — Эй, чего смешного, дамочка? — возмущенно спросил Карофски, от чего Курт засмеялся только громче. — Прошу, просветите меня, — Курт расправил испорченную рубашку, которую спортсмены исписали баллончиком, — почему на моей рубашке написано «ген»? Спортсмены раздраженно уставились на Бритоголового. — Чувак, всего ж три буквы написать, — Азимио покачал головой. — От тебя больше ничего не требовалось, — подхватил Карофски. Курт наблюдал, как трое ругались из-за упущенной возможности испортить его вещь, и решил, что пора было сваливать. Он прошел почти метр, когда сильная рука схватила его за воротник рубашки и потащила назад, чуть не придушив. — Не так быстро, Лорд Гей, — сказал Карофски. — А ты с каждым днем становишься всё остроумнее? — с самодовольным выражением лица сострил Курт. — Даю тебе пять секунд, чтобы эта идиотская улыбка исчезла с твоего идиотского лица, — пригрозил Карофски. Его лицо было настолько близко, что при других обстоятельствах это показалось бы интимным. — Раз… два… три… В этот момент инстинкт самосохранения и все нейроны должны были активироваться, чтобы Курт перестал улыбаться, но его гордость, похоже, была сильнее. Конечно же он не справился бы с тремя спортсменами. Он не смог бы бросить вызов даже одному из них. Но этот поступок казался ему небольшой победой. Тот факт, что он просто отказался подчиняться, придавал ему сил. — …четыре…пять. — Ух ты, не знал, что ты умеешь считать до… — начал Курт, как вдруг грубый удар об шкафчик выбил из легких весь воздух. Только когда все трое начали наступать, Курт наконец, наконец начал паниковать. Разве они не должны были к этому моменту оставить его в покое? Они же не станут в самом деле причинять ему серьезный ущерб на территории школы. — Мне кажется, он заслуживает небольшую экскурсию по мусорному баку, как считаете? — добродушно обратился Азимио к Карофски. — Отличная идея. Хватайте его, — ответил тот, и не будь Курт в тот момент в по-настоящему опасном положении, он бы оценил тот чудесный оммаж, что они сделали классическим фильмам про мафиози. Но едва Бритоголовый поднял Курта и перекинул через плечо, тот услышал голос ангела. Или сатаны. Это еще был спорный вопрос. — Поставить гомосексуала на землю, — проговорила Сью через совершенно ненужный мегафон. Курт приземлился на землю прямо на спину. Не успел он прийти в себя, как спортсмены уже отступали под громогласные унижения и сквернословия Сью. Изумленный, он пролежал так еще некоторое время, пока мегафон не оказался прямо перед его лицом. — Быстро на уроки! В ту же секунду Курт вскочил и побежал на химию, чтобы написать этот проклятый тест, к которому он даже не готовился. В ушах стоял такой шум, что про одежду он совсем забыл. Он мысленно благодарил того сумасшедшего, что назначил Сью Сильвестр дежурной по коридорам.

***

Больше всего на свете он терпеть не мог жалость. С гримасами отвращения он еще мог справиться, черт, ради них он практически и жил. И даже любопытство его не смущало. Но по непонятным ему причинам жалость выедала его изнутри. Да, он был хуже единорога на гей-параде. И да, за это ему доставалось время от времени. Таков уж был его удел. Кого-то дразнили за рост, кого-то — за кривые зубы. Все несли свой крест, и Курт считал, что отлично нёс свой. Но войдя в класс химии через десять минут после начала урока, всё, чего он хотел, — это чтобы на него накричали за опоздание. Почувствовать хоть каплю нормальности. Но едва Блейн оценил текущую ситуацию, он виновато посмотрел на Курта — черт возьми, а ему-то с чего чувствовать себя виноватым? — и просто пробормотал: — Садись на свое место, Хаммел. Курт хотел вскочить на парту и закричать на учителя. Сказать ему, чтобы перестал относиться к нему как к ёбаной аномалии, которая развалится, едва с ней грубо обойдешься. Но он не стал этого делать, потому что это, наверное, было бы неприемлемо, и в школу вызвали бы родителей и сказали, что Курт сошел с ума и пора бы его направить к психиатру. Поэтому он прикусил язык, когда Блейн подошел к нему, чтобы отдать тест, в надежде, что тот не станет пытаться успокоить его или утешить или спросить какую-нибудь глупость вроде «ты в порядке, Курт?». Потому что иначе он точно свихнулся бы. Он мог справиться с пинками, и с толчками, и с озлобленными взглядами. Но доброта казалось чем-то настолько незнакомым, что он мог поклясться, что тут же разрыдался бы. Конечно же Блейн всё же спросил, потому что это было настолько в его стиле. Он же просто не мог по-другому. — Лучше не бывает. Голубой, конечно, не совсем мой цвет, но… Глаза Блейна опустились на пятно от слаша на рубашке, а затем снова поднялись к лицу Курта. — А мне кажется, он подчеркивает цвет твоих глаз. Курт хотел разозлиться. Он честно пытался. Но не смог сдержать улыбки и даже покраснел, как чертова девочка-подросток. — Давайте уже ваш тест, — он всё же попытался сделать раздраженный вид. Блейн лишь понимающе улыбнулся и отдал тест. — Удачи. Она мне понадобится. У него были серьезные проблемы. И они не имели никакого отношения к тесту по химии.

***

— Если этот парень не перестанет на тебя так пялиться — мы уходим, — заявил Себастиан, сжимая вилку в кулаке. Блейн сидел напротив него. — Как пялиться? — Блейн чуть рассмеялся, разыгрывая невинность, хотя отлично понимал, в чем было дело. Просто ему нравилось, как мучился Себастиан. — Как будто он представляет тебя голым. Извращенец. — Пять лет назад этим извращенцем был ты, — напомнил Блейн и подцепил на вилку салат. Себастиан посмотрел на него тем самым взглядом, который означал, что Блейн обыграл его и дальше спорить он уже не мог. — Но, если тебя это успокоит, то ты был намного милее, — добавил Блейн, и его сердце сжалось при виде недовольной улыбки Себастиана. Блейн хотел сказать Себастиану, что, когда он улыбался, он выглядел потрясающе и ему следовало это делать намного чаще. Но правда была в том, что он и так улыбался довольно часто. Но это была не та улыбка, что Блейн видел на его лице прямо сейчас. Та, что сопровождалась застенчивым смехом, когда глаза чуть сощуривались. Эта улыбка была настолько естественной, будто никогда не покидала его лица. Но Блейн не знал, как объяснить это, и к тому времени, когда хотел попытаться, улыбка уже исчезла.

***

— Стрейзанд! — предложила Рейчел, отчего Курт и Куинн тут же усмехнулись. — Одна из худших твоих идей, — пробормотал Курт. Рейчел недовольно фыркнула и поставила руки на пояс — привычная ей поза с тех пор, как ей исполнилось три с половиной года. Курт закатил глаза. Он знал, что за этим неизбежно последует серьезный приступ истерики. — Мы правда очень благодарны тебе за помощь, Рейчел. Очень самоотверженно с твоей стороны. После этого в комнате Рейчел наступила тишина. За всё то время, что они дружили, — если это вообще можно назвать дружбой — Куинн не сказала ей и двух добрых слов. И всё же этой новой и улучшенной версии Куинн недоставало яростной ненависти, свойственной ей раньше. И никто не мог понять, почему это настолько сбивало с толку. Но затем Рейчел улыбнулась. Она любила комплименты. — Ой, да не за что. Не хочу, чтобы моя неизбежная победа, досталась мне слишком легко. Я люблю вызовы. Напряжение тут же ослабло, и они продолжили обсуждать задание для хорового кружка.

***

Когда Курт зашел в кабинет химии в среду, учитель убирал журнал и тесты в сумку. — Мы что… репетиторства сегодня не будет? — чуть разочарованно спросил Курт. Но он он понимал, что у учителя была своя полностью развитая жизнь, которая никак не касалась ни Курта, ни кого-либо из учеников. Блейн поднял глаза. — О, нет, конечно нет. Просто сменим класс. — Ладно? — Курт придержал дверь для учителя, а затем последовал за ним. — Куда пойдем? — В тренажерный зал. Курт скривился. Последний раз, когда он был в тренажерном зале Маккинли, был в девятом классе, когда эта дисциплина входила в учебную программу. Ему хватило двух дней, чтобы его освободили от еженедельных посещений этого проклятого места. В основном, по причине жалоб со стороны других мальчиков. — Смотрю, тренировки не взывают к твоим нежным чувствам? — поддразнил Блейн. Курт проигнорировал шутку. — Зачем мы идем в тренажерный зал? — Увидишь, — уклончиво ответил Блейн. Курт никогда не любил загадки, но последовал за учителем до самого зала, который никак не изменился с того момента, как он был здесь в последний раз. За исключением пятна крови, что было раньше на одном из матов в левом дальнем углу. — Курт Хаммел, добро пожаловать на курс самообороны. Я буду твоим наставником, — объявил Блейн. Курт едва сдержался, чтобы не расхохотаться. — Да вы шутите. Блейн покачал головой. — Кто-то уже давно должен был научить тебя, как нужно наносить удар. — А с чего вы решили, что я не знаю? Блейн пожал плечами. — Всего лишь догадка, — он указал на боксерскую грушу. — Но, пожалуйста, можешь доказать мне обратное. А вот и он. Вызов. Теперь у Курта точно не было выбора. Оставалось только натянуть эти дурацкие боксерские перчатки— «Ты случайно не задом наперед их надеваешь?» — и обыграть Блейна в его собственной игре. Блейн закатил глаза и подошел к нему, помогая надеть перчатки и затягивая липучку, чтобы они не слетали с тонких запястий. — Ну как? — в горле чуть пересохло, когда Блейн осознал, насколько близко он находился от ученика. — Тяжелые, — ответил Курт, перчатки тянули руки вниз. Блейн чуть улыбнулся и отошел. Он не знал, почему делал это. Он должен был делать совершенно противоположное — избегать Хаммела. Но еще никогда он не встречал кого-то настолько самоуверенного и одновременно беспомощного. Блейн не мог этого так оставить. Он учил Курта самообороне для его безопасности. И всё это оставалось строго в профессиональных рамках. Курт встал перед боксерской грушей, и Блейн тут же подметил десять ошибок в его позе. Он встал за учеником и положил руки ему на плечи, отчего Курт вздрогнул. — Руки поставь вот так, — сказал он, приводя руки Курта в нужное положение. — Спину выпрями, — плечевые мышцы Курта при этом напряглись. — И расслабься. Миллион тревожных звоночков зазвучали в голове Блейна, предупреждая, к какой катастрофе всё это могло привести, но он проигнорировал каждый из них. Курт чуть расслабился, но недостаточно. — Просто дыши. Медленно. Вдох и выдох. Целую минуту он ничего не говорил, держа Курта за плечи. Они дышали вместе, пока ученик наконец не расслабился. — Хорошо, — сказал Блейн так, что Курт чуть вздрогнул. Учитель отошел. — Теперь на первых ударах сосредоточься на силе. Над точностью поработаем позже. Курт тут же нанес первый удар, лучшее описание для которого было — «отстой». — Ну, давай же, ты можешь лучше, — сказал Блейн, и Курт нанес еще один удар, всё такой же слабый. — Ужасно, — смех Блейна отдавался эхом в ушах Курта, будто насмешка. Потому что никто же не воспринимал его всерьез, так? Все вокруг будто бы смеялись над какой-то ужасно забавной шуткой, суть которой никак не доходила до Курта. Курт снова ударил грушу, но уже со всей силы, издавая тихий напряженный стон. Но груша едва двинулась с места. Он вздохнул, пораженно опуская кулаки. — Ну же, Хаммел. Я знаю, что в тебе больше злости, — подначивал Блейн. — Тебе есть, на что злиться. — Может, у меня получалось бы лучше, если бы на груше было ваше лицо, — резко ответил Курт и тут же пожалел об этом. Но Блейн лишь рассмеялся. — Так-то лучше. Сосредоточься на злости. В Курте было столько подавленного гнева, что это не заметил бы только слепой. Парень практически не переставал злиться и едва мог это скрыть. — Давай, ударь со всей силы. Не успел Блейн закончить, как Курт начал бить. Он ударял с такой силой, что груша чуть не слетела с крючка. Он уже должен был вымотаться, но приступ безудержной ярости никак не отпускал его. С его губ слетали самые жалкие звуки, словно он был раненым животным. Блейн лишь мог наблюдать за тем, как Курт Хаммел поддавался свой злости, отпускал себя на его глазах. Наконец Курт истратил всю свою энергию и остановился, тяжело дыша. И даже тогда Блейн не мог оторвать от него глаз, думая, как же потрясающе выглядел Курт с его раскрасневшейся кожей и вздымающающейся грудью. Господи, Блейн точно окажется за решеткой, если не перестанет думать о таких вещах. У него было смутное чувство, что он наблюдал за тем, чего не должен был видеть. Вроде того, когда кто-то выходил из душа или двое, разделявших какой-то особый момент. Затем Курт отвернулся, лишая Блейна хорошего обзора. Несколько мгновений тишины — и Блейн услышал что-то похожее на всхлип. Но Курт тут же развернулся, ругаясь на эти чертовы перчатки, что никак не мог снять. — Давай помогу, — Блейн стянул перчатки с рук Курта. Он молча взял его за руку на секунду, прежде чем Курт отвернулся. — Может быть, на сегодня достаточно? — предложил Блейн, и Курт рассмеялся. — Да, это было… Простите. Я… господи, простите, пожалуйста. — Нет, нет… всё в порядке. Просто напоминай мне иногда, что злить тебя не стоит, хорошо? И они засмеялись, хотя оба нервничали из-за обоюдного проявления сдержанности.