У любви три вида...

      Шэнь Цзю плеснул себе воду в лицо. Холодную. Его пальцы даже не почувствовали, что она давно остыла.       Голова нещадно болела. Мужчина помассировал виски ледяными пальцами. Звон в ушах, усталость, слабость и головная боль давно стали его спутниками жизни. Обращаться к Му Цинфану было бесполезно: что бы ни выписывал лекарь, итог был один — что-то в теле Шэнь Цзю ломалось и отказывалось работать так как надо. Бездумно почёсывая вновь образовавшуюся на предплечьях сыпь, мужчина, мельком отметив, что её нужно будет присыпать специальным порошком, регулярно высылаемым ему Му Цинфаном, поспешил вернуться к сидящей за столом ученице, которую он оставил, почувствовав, как начинает мутить от головной боли.       Девочка сидела за столом, там, где её оставили, беспокойно крутя головой. Если бы Шэнь Цинцю не застал её отчаянно целующейся со зверёнышем в бамбуковой роще шичэнь назад, то предвкушал бы хороший вечер, проведённый в компании любимой ученицы. Однако Лорд Цинцзин прекрасно понимал, что беспокоило Нин Инъин: бабник зверёныш. Кто бы мог подумать, что юные ученицы будут вестись на смазливую глупенькую мордашку. И кто бы мог подумать, что каждая встречная окажется для него той самой единственной. — Учитель, вы когда-нибудь влюблялись? — после долгого молчания хрипло спросила Нин Инъин.       Шэнь Цинцю молча кивнул, говорить совершенно не хотелось.       Скорее всего девочка хотела получить совет от более опытного в отношениях человека. Вот только с людьми у Шэнь Цзю не клеилось, и, чтобы посчитать все его романтические отношения, хватило бы одного пальца.       Когда после всех издевательств Цю Цзяньло внезапно стал с ним нежен и ласков, Шэнь Цзю совершенно не понимал, что происходит. Попытки его пытливого разума найти причину зверствам и внезапной нежности мучителя привели к тому, что Шэнь Цзю почувствовал к нему симпатию. Безоговорочно выполняя все, даже самые безумные, поручения Цю Цзяньло, Шэнь Цзю только надеялся, что ему снова не сделают больно, не после того как показали что может быть по-другому. В конце концов все прежние издевательства как-то забылись, стёрлись из памяти, и Шэнь Цзю, который вступил в нежный возраст, когда мальчики начинают увлекаться девочками, почувствовал ту неправильную влюбленность в собственного хозяина. Их отношения длились довольно долго для мальчика-подростка. Однако закончилась эта влюбленность моментально, когда Цю Цзянло на его глазах до смерти избил одного из новых рабов.       Только спустя годы Шэнь Цинцю начал осознавать, насколько происходившее с ним было неправильной реакцией его сознания. Однако невольно копирующий поведение своего мучителя мужчина не понимал, как правильно справиться с произошедшим и собрать себя заново. Существуя изломанной, перемолотой вместе с треклятым Цю Цзяньло версией прежнего себя, Шэнь Цзю пообещал себе больше не вступать в романтические отношения. — Учитель, что вы чувствовали, когда были влюблены? — голос Нин Инъин вырвал Шэнь Цинцю из невесёлых воспоминаний. — Этот Шэнь уже не вспомнит, — нервно сглотнув, начал Шэнь Цинцю — Ин-эр кто-то нравится?       Девочка насупилась и покраснела. — Учитель знает, кто нравится Ин-эр, — с упрёком произнесла она.       Шэнь Цинцю неопределённо хмыкнул. Конечно, знает. — Учитель, ну, ответьте этой ученице, — протянула девочка — Этой ученице нужен совет. — Этот Шэнь ежедневно жалеет об этом, — сдался Шэнь Цзю, нервно расчёсывая сыпь, которая первый раз появилась в доме Цю — Каждый день этот Шэнь думает о том, что всё могло бы быть иначе.       Девочка, замерев, растерянно хлопала глазами, внимательно его слушая. — Стоит только дать слабину, и он почувствует полную свободу и будет делать всё, что вздумается, — выводя иероглифы ненавистного имени на столе, отрешённо проговорил Шэнь Цинцю — И ни в коем случае не обнимай его и не целуй.       От своей последней фразы Шэнь Цинцю поморщился. Даже мысль об этом была бесконечно противна. — Вдруг он заразный.       Нин Инъин фыркнула, не понимая шутка ли это.       Сыпь и язвы, следы от которых он до сих пор маскировал с помощью пудры — вот с чем Шэнь Цзю покинул поместье Цю. Они то пропадали, то появлялись, пока Му Цинфан, к которому он случайно попал на осмотр в бессознательном состоянии не дал ему непонятный порошок, после которого стало намного лучше. Однако потом, пусть болезнь Шэнь Цзю и стала внешне проявляться реже, дрожь в руках и внезапные потери осязания никуда не делись. Со временем мужчина начал замечать движение около себя и звуки чьего-то голоса в то время, когда находился в полном одиночестве. Шэнь Цзю нередко казалось, что он медленно но верно сходит с ума.       Му Цинфану об этом говорить не хотелось. Шэнь Цинцю отнекивался до последнего, прося лекаря лишь о специальном порошке для его сыпи, в последнее время начавшей появляться намного чаще.       Голова трещала по швам. Шэнь Цинцю безумно хотелось хотелось уронить её на кровать и прикрыть уставшие глаза. Тяжело вздохнув, мужчина произнёс: — Уже поздно.       Нервно сглотнув, Нин Инъин поспешила откланяться. Шэнь Цинцю был абсолютно уверен, что не оправдал её надежд — он понимал, что, возможно, дал ей худший из советов. — Спокойной ночи, Ин-эр — попрощался с любимой ученицей Шэнь Цинцю — И ещё, будь с ним осторожнее.       Он не сомневался, что даже если девочка что-то поняла, то ничего не вынесла. Но отлично всё понял и всё нужное для себя вынес зверёныш, просидевший под дверью весь их разговор.       Провожая взглядом спешащую в ученические комнаты Нин Инъин, Ло Бинхэ, прячущийся в зарослях рядом с бамбуковой хижиной победно усмехнулся. Теперь у него появилось не только больше идей, как отомстить своему Учителю, но и четкий план, как заставить Шэнь Цинцю признать его и нуждаться в нём.