(не)беременный

ᅠ ᅠ Чонгук сидит на ледяной крышке унитаза в одной из кабинок туалета для омег в школе. Он отчаянно напрягает нижнюю часть тела, чтобы не описаться раньше времени от волнения, но его мочевой пузырь, словно издеваясь над хозяином, чувствуется слишком переполненным. Возможно, это просто волнение, которое он уже не в силах скрыть из-за подступающего часа X. Глупо, конечно, так назвать то, что сейчас произойдёт, но если обозвать это своим именем – например, возможная беременность, – у Чонгука ещё сильнее скручивает живот. — Чонгук-и, ты здесь? Скорее, а то мы опоздаем на урок, и профессор Кан будет тарахтеть сорок минут о том, что омеги нужны лишь для мытья полов, — голос Сонджэ отзывается эхом в закрытом помещении, и друг начинает притоптывать от нетерпения. Но Чонгуку сейчас нет дела до какого-то там опоздания и уж тем более до профессора Кана. Чонгук тянет протяжное «э-э», прежде чем придумать очередную отмазку и избавиться от нежеланных свидетелей этого позорного момента в его жизни: — Нет, иди без меня, — Чонгук пару секунд колеблется, но всё-таки с задушенным выдохом произносит: — У меня проблемы... по омежьей части. Прости. Сонджэ на секунду теряется, но потом по помещению разносится облегчённый выдох. Чонгук напрягает сильнее сфинктер мочевого пузыря, чтобы не обоссаться сейчас прямо мимо унитаза. Эта атмосфера и ожидание и без того сводят с ума. Омега за дверью кабинки коротко смеётся и с облегчением отмечает: — Отлично. Я уже подумал, что ты отравился чем-то в столовой. Тебе нужна помощь? Мне сходить до мистера До и предупредить его? Чонгук облегчённо выдыхает. У него хороший друг. После положительного ответа и благодарности, Сонджэ уходит. На секунду туалет наполняется эхом торопливых, удаляющихся шагов, и… наступает долгожданная тишина. Чонгук пару минут не шевелится, вслушивается, дабы не пропустить ни малейшего звука, свидетельствующего о том, что кто-то приближается. Но в туалете лишь где-то капает вода из крана, и Чонгук медленно вздыхает. Чонгук прикрывает глаза. Пришло время выяснить, подошёл ли его личный кошмар к концу или же он только набирает обороты. Омега медленно расстёгивает молнию на рюкзаке, тянет время перед моментом Х и вздрагивает, когда противный звук молнии отражается от кафельных стен и пола. Чонгук пребывает в туалете в полном одиночестве, прекрасно знает, что с началом уроков сюда вряд ли кто-то сунется, но всё равно кажется, что половина школы уже знает, чем он тут занимается. Отяжелевший за пару часов тест на беременность чувствуется в ладони неприятным грузом, который станет либо его спасением, либо шагом в могилу. Вчера вечером Чонгук прочитал инструкцию к нему. Несколько раз, чтобы вникнуть в суть. То же самое сделал и сегодня утром, не вставая с кровати. Два раза. Потому что он примерный ученик с отличными оценками. Потому что родители гордятся им, ставят в пример, всегда хвастаются перед друзьями, что у Чонгука есть все шансы пройти отбор на бюджетные места в Сеульский Национальный Университет. И даже не надо быть гением, чтобы понять – любой дурной поступок тут же скажется и на репутации самого Чонгука, и на репутации его семьи. Тенью ляжет на плечи, и этот груз он будет нести за собой всю жизнь. Все его мечты могут в один момент рухнуть, развалиться, как карточный домик. Чонгук прочитал инструкцию и после завтрака. Но сейчас горло сжимает паника, и дышать вмиг становится в десять раз труднее. Даже руки, что ранее крепко сжимали тест, сейчас дрожат. Чонгук не знает, как с этим справиться и как принять то, что его ждёт. И вряд ли это так страшно, как он думает, – нужно всего лишь пописать на эту пластиковую палочку, которая через три минуты сможет показать насколько его жизнь разрушится в будущем. Он сможет это сделать прямо сейчас, даже если придётся при этом расстаться со своим парнем, который это сотворил. Конечно, они оба виноваты, но сейчас Чонгук слишком напуган и взволнован, чтобы мыслить как-то иначе. Упаковка летит в мусорное ведро. Инструкция вылетает из головы почти сразу, стоит ему стянуть штаны. Омега, кажется, может сейчас упасть в обморок от чрезмерного волнения, а сердце готово с лёгкостью пробить ребра. Но вряд ли кто-то оценит валяющегося на грязном кафеле Чонгука с голой задницей и тестом на беременность в руках. Новый этап паники колет тогда, когда половина мочевого пузыря уже опорожнилась. Чонгук прикрывает глаза и втягивает воздух раздувшимися ноздрями, когда понимает, что в инструкции было указано чётко и весьма доступно, мол, сначала надо выпустить небольшое количество мочи в унитаз и лишь потом хвататься за тест. Теперь результаты будут неверными? Он всё испортил? Стоит ли ему продолжать писать и пялиться на то, как быстро пропитывается волокнистый тампон? Он видит только, как маленькое пластиковое окошко слегка сереет. Через пару минут в окошке появляется первая полоска. Желудок вместе с содержимым тучно ухает вниз вместе с прощальной речью на выпускном балу, но мозг начинает постепенно включаться в работу и оповещает своего нерадивого хозяина, что эта первая линия называется контрольной, а на беременность указывают две такие полоски. Всё будет хорошо. Он не мог просто взять и забеременеть, правда? Презервативы не могут порваться просто так или слететь с члена без причины, а Чонгук проверяет такие вещи после того, как его парень выходил из него и заваливался рядом. По крайней мере в последнее время так и было: Чонхён, делая вид, что он постарался на славу, заваливался на кровать рядом и мгновенно засыпал, даже не удосужившись стянуть с обмякающего члена защиту. Выглядело это, мягко говоря, не очень, поэтому Чонгуку приходилось снимать его самому. Ложиться с этим в одну кровать он не хотел, всё ещё соблюдая чистоплотность даже после оргазма. Вряд ли бы он смог забеременеть, если бы случайно сел на остатки спермы на пододеяльнике или простыне. В любом случае, всё станет известно через три минуты. Три охрененно долгих минуты, в течение которых Чонгук может умереть несколько раз, прошерстить половину интернета в поиске решения и накрутить себя, как накручивают обычно фарш в ручной мясорубке. Он несколько раз обводит кабинку внимательным взглядом. Решает всё же подтянуть трусы со штанами прежде, чем кто-то увидит его в такой постыдной позе. Вряд ли ученики здешней школы нашли способ видеть сквозь стены, но вдруг Чонгук от радости от одной полоски на тесте всё-таки выпрыгнет из кабинки с голой задницей? Всё же три минуты ещё не прошли, но любопытство всегда немного пересиливает страх. Чонгук смотрит на кольцо невинности на своём пальце и крутит его, пока время ожидания убивает изнутри. Это колечко вообще не вписывается в его сегодняшний образ паникующего подростка, который подозревает у себя беременность. Это колечко прекрасно подходило для него двенадцатилетнего, четырнадцатилетнего или шестнадцатилетнего, но никак не сейчас, когда у него в животе возможна новая жизнь. Чонгуку всё-таки немного страшно. Даже из-за этого кольца невинности на пальце. И звучит название теперь иронично, учитывая, что никакой невинности в нём нет. И отца, возможно, хватит удар раньше, – когда Чонгук придёт домой без этого самого кольца, – чем узнает о беременности. Двойной удар. Комбо. А ведь так хотелось сначала окончить школу с отличным аттестатом, получить место в университете и уже к концу второго летнего месяца обустроиться в общежитии Сеульского Национального. А потом несколько часов показывать родителям по видеосвязи свою комнату, обещать правильно и хорошо питаться, звонить каждый вечер и присылать кружочки в социальных сетях. На тесте всё ещё одна полоска, и Чонгук думает, что у него просто отравление из-за вчерашнего несвежего мяса. Просто Чимин немного задумался и в магазине не посмотрел на срок годности, а курица оказалась не самой первой свежести, вот и вышло так, что Чонгук сейчас отдувается за всю свою семью и сидит здесь с несварением и возможными симптомами диареи. Главное, чтобы она не началась сейчас. А три минуты всё ещё текут поразительно долго, и омега успевает несколько раз проклясть свою жизнь, вспомнить, как он вылезал из мамы в родильном зале, как его старший брат надавал ему подзатыльников, когда Чонгук случайно облил того горячей водой в три года. И даже вспоминает, как заливался слезами на свадьбе своего же брата, пока его муж зачитывал свою клятву. За три минуты он вспомнил курс основ безопасности жизнедеятельности, алгоритм действий при нападении опасного животного, осмотрел кабинку туалета, прочитал всевозможные надписи, даже готов был уже достать телефон и включить какой-нибудь подкаст со смешными шутками и старыми песнями, но... Дверь в туалет распахивается как раз в тот момент, когда Чонгук, восседая на закрытой крышке унитаза, пытается найти в кармане рюкзака свой телефон. Тест во второй руке, зажатый между пальцами, так и норовит выскользнуть из хватки. Омега тихо вздыхает. Двери распахиваются бесшумно, а в коридорах школы висит идеальная тишина из-за прозвеневшего минут десять назад звонка. А вот захлопывается – или всё-таки просто стучит о стену – дверь так, что Чонгук подпрыгивает на месте. И, словно в замедленной съёмке, видит, как тест всё-таки выскальзывает из его рук и с отчётливым стуком перекатывается по кафельной плитке и исчезает где-то под дверью кабинки. Чонгук мысленно считает секунды до собственной смерти и надеется в глубине души, что тот, кто пришёл, внезапно ослеп. Всё-таки это, наверное, карма за то, что однажды он выставил Чонхёна перед его религиозными родителями самым настоящим и, честно признать, обнаглевшим в край парнем, который предпочитает учёбе курение травки за гаражами. Вышло это совершенно случайно: Чонгук даже не подозревал, что такой конфуз может произойти, но родители Чонхёна, кажется, применили меры, раз после этого они не виделись почти месяц, а альфа потом злился на него ещё столько же. И, честно говоря, сейчас Чонгуку не жаль, что он рассказал про такое. Потому что это правда. Чонхён – тот ещё мудила, но Чонгук явно не лучше, раз как-то умудрился забеременеть и запороть себе всё будущее на корню! Становиться отцом-одиночкой в его возрасте и с планами на будущее уже не на себя, а на детей, он не хочет. И не собирался вообще-то ещё лет десять. Поэтому Чонгук всё ещё молит о помощи, но школьные боги не настолько милостивы, омега слышит отчётливые шаги, а затем напротив его кабинки останавливаются чьи-то обутые в тяжёлые чёрные берцы ноги. И всё не может быть так плохо, правда? Там просто одна полоска на тесте, так что ничего страшного не произойдёт, если кто-то это увидит... А потом Чонгук слышит: — Ну, нихуя себе. И сказано это таким удивлённым, почти шокирующим тоном, что у Чонгука глаза на лоб лезут. Ему не хочется выходить из кабинки и проверять силу своей репутации в этой школе, поэтому, возможно, новоприбывший сможет без проблем сохранить эту тайну в секрете, а личность уж тем более. Хотя вряд ли по искаженному голосу в туалете можно понять, с кем ты разговариваешь. Однако, от реакции неизвестного Чонгука мутит. И мир внутри медленно разрушается. Это его «ну, ничего себе» может значить что угодно: от простого удивления, что здесь таким занимаются ученики, до ошеломленного и того самого шока от положительного результата теста. Или от всего и сразу. Чонгук мысленно стонет. Он никогда не думал, что захочет в принципе провалить тест, – до этого момента... И школьные боги вновь не стали Чонгука жалеть, потому что в дверной щели он видит выцветающие синие волосы, убранные со лба красной банданой. Черную футболку с логотипом какой-то рок-группы и облепляющие ноги джинсы с дырками и сеткой под ними. Если в этом образе заменить простую футболку на какой-нибудь кроп-топ с длинными рукавами и цепями по бокам, это всё равно укажет только на одного омегу в этой школе. Или во всем городе. Чонгук вздрагивает от таких мыслей и качает головой. Сосредоточиться сразу не получается, но напоминание о собственной репутации тяготит его сильнее, чем что-либо другое. Конечно, вселенная издевается над Чонгуком. Только она могла так пошутить над ним и отправить сюда в самый ответственный момент Ким Тэхёна. Тот, к слову, не церемонится, потому что его громкий, насмешливый – в прочем как и всегда – голос разлетается по всему туалету, и Чонгук невольно вздрагивает. Он не знает, закрылась ли дверь в туалет, когда Тэхён снёс её почти ударом ноги. — И кто это тут у нас? Тэхён подходит ближе, но не дёргает ручку. Чонгук едва ли может спокойно и ровно дышать сейчас, боясь выдать себя даже простым шмыганьем носа. Тэхён не является самым отпетым хулиганом школы, но в то же время может послать в далёкое путешествие, если с ним просто поздороваться в коридоре. Чонгук по своей манере дружелюбный, но после одной такой встречи в коридоре: его приветливой улыбки и выпяченного среднего пальца Тэхёна – связываться с ним не горит желанием. Он угрюмый. Циничный. Говорят, что у него не всё в порядке с мозгами, что его мать погрязла в долгах, а папаша балуется наркотиками. Сам же Тэхён, по слухам, предпочитает с альфами не связываться, работает в мастерской своего деда и бегает на смены в круглосуточный магазин для раскладки товара, и от своего отчима уже несколько раз мог бы родить, но всегда делал аборты. Чонгук прекрасно знает, что это неправда, но никогда не опровергает слухи. Предпочитает оставаться в стороне от всего этого. Кроме того, Тэхён неприятен в общении. Ему на всех наплевать. Этот омега всегда отгоняет всех, кто пытается подсесть к нему за ланчем в столовой. Этакая чёрная дыра школы, исполненная злобой на весь мир. Чонгук тушуется, когда Тэхён продолжает свой монолог. — Неужели Ким Сокджин? — и Чонгук садится обратно на крышку унитаза, горестно вздыхая про себя и свою улетающую в трубу репутацию хорошего мальчика и послушного сына с отличным дипломом. — Нет, Хисын его бросил. Вряд ли он нашёл себе кого-то так быстро, когда прилюдно сжёг футбольную форму бывшего; и плевать мне на то, какая у него задница. Хмммм, интересная загадка. Ли Мина? Она достаточна тупа для того, чтобы перепутать мятные жвачки с противозачаточными. — Я буду очень признателен, если ты положишь его под дверь кабинки, — Чонгук старается сменить свой тембр голоса на более низкий, уверенный в том, что Тэхён, конечно, его послушает. Чонгук слышит, как он фыркает. — Хорошая попытка. Теперь я точно знаю, что ты не девочка. Сквозь щель в двери Чонгук видит, как омега начинает ходить взад-вперёд по туалету, заложив руки за спину. С такого ракурса невозможно рассмотреть наличие хотя бы одной полоски на тесте, поэтому отчаяние, завладевшее Чонгуком минутой ранее, возвращается. Глумливое выражение на лице Тэхёна не предвещает ничего хорошего. Великолепно. Чонгук знает эту улыбку. Именно такие улыбки, как ему представлялось, были на лицах испанских инквизиторов. По голосу точно ясно, что Чонгук в отчаянии, но справляться о его самочувствии Тэхён точно не будет. Он резко наклоняется вниз, почти ложится грудью на пол в туалете. — Судя по кроссовкам, может, давний подписчик сайта «услада месяца»? Помнишь, как было круто тогда? Его задница висела на школьной доске целую неделю, пока её не заметил директор. Ты же знаешь, о ком я говорю? Кан Джунхо? Чонгук возмущённо охнул и обиженно выдал совершенно по-детски: — Нет! Для наглядности не хватало ещё топнуть ногой, но он воздержался. Не стоит давать Ким Тэхёну лишний шанс издеваться над ним ещё больше. Судя по всему, омега не собирается сдаваться. И это нужно прекращать прямо сейчас, пока в туалет не зашёл кто-то ещё. — Кто думает, что он лучше всех и светит своей чсв-натурой с высокой колокольни? Ли Сонджэ? Чонгук морщится. Может, его лучший друг действительно немного повернут на собственной репутации, оценках и влиянии, что его чсв-натура не сдерживается, но всё-таки Сонджэ единственный его друг среди остальных, с которым бы Чонгуку хотелось поддерживать связь и после переезда в Сеул. Делать было нечего. Ждать больше тоже было нельзя. Туалет пустовать вечно не может, а размышления Тэхёна рано или поздно приведут его и к имени Чонгука. Всё идёт крахом. — Блин, — Чонгук хмурится. — Только никому не говори. Отдай, пожалуйста, — и, в надежде на благоразумность, вытягивает руку под дверцей кабинки и ждёт. Тэхён подходит к двери, и проблеск надежды вспыхивает внутри Чонгука едва ли не полярной звездой. Может, он устал гадать. Но неожиданно, вместо того, чтобы наклониться и отдать тест, Тэхён резко сворачивает и заходит в соседнюю кабинку. Раздаётся какой-то шум, а затем омега встаёт на крышку унитаза и подтягивается. — Вот это нихуя себе! Чонгук взвизгивает коротко, слетая с унитаза и моля благодарности всем школьным привидениям за то, что он подтянул штаны до этого момента. Тэхён нависает над ним и улыбается так, словно журналист нашёл самую грязную сплетню в шоу-бизнесе и уже предвкушает повышение. — Тэхён, слезай оттуда! — Чонгук хмурится и машет на него руками в попытке согнать обратно в кабинку. Осознание, что в его руках сейчас вся его жизнь, репутация и будущее будоражит. В плохом смысле. Но Тэхён, конечно, не слушает. Его яркая широкая улыбка всё ещё слепит сверху, а низкий голос почти кричит на весь туалет: — Я что, сплю? День не может быть сначала настолько дерьмовым, а потом в момент стать таким удивительным, — Тэхён радостно скалится, весело смеётся и, наверное, даже похлопал бы в ладоши, если бы мог. — Чон Чонгук, а? — Тише ты! И хватит, ради Господа, пялиться на меня, — Чонгук шипит, вновь взмахивает руками, чтобы Тэхён, наконец, слез. Его щёки от злости пылают румянцем. Позорище. Как ни удивительно, но Тэхён послушно сползает на пол, пожимая плечами. Чонгук помнит, что его тест до сих пор у омеги, с которым лучше не связываться. Почему-то сейчас в голове всплывают картинки с прошлого года, где Тэхён с разворота ударил какого-то старшеклассника-футболиста за попытку полапать его задницу в столовой. Потом ещё около месяца разбирались кто прав, а кто виноват, а альфа клятвенно обещал затаскать Кима по судам за свой сломанный нос. К слову, сейчас на омеге те же ботинки, что и в тот раз. Тяжёлые чёрные берцы. Голос Тэхёна, когда Чонгук всё же подхватывает рюкзак и выползает из кабинки на негнущихся ногах, приводит в чувство. — Глаза мне в зад, да это же Чон Чонгук, — протягивает удовлетворённо Тэхён. Скалится так, что Чонгук сразу понимает: веселье только начинается. — А это что у нас тут? Что в моей руке? Тест на бе-ре-мен-ность, на который недавно пописал лучший ученик школы. Удивительно. О, мгновение, остановись. Я хочу запомнить тебя на всю жизнь. Тэхён достаёт телефон из кармана и быстро делает фотографию. Чонгук вешается на него как раз в тот момент, когда гремит вспышка и слепит его. Омега уворачивается и показывает на экране телефона получившееся фото, параллельно вытягивая из заднего кармана сигарету. На фотографии Чонгук злится и с красными щеками бросается на камеру. Тэхён смеётся, когда видит выражение лица напротив. — Вот таким я тебя и запомню, — Тэхён прикрывает рот ладонью, чтобы Чонгук не видел его донельзя широкой и довольной улыбки. Чонгук злится очаровательно, и омега просто не может перестать доводить того до ручки. — Не вздумай это нигде выкладывать! Тэхён щёлкает зажигалкой и поджигает кончик сигареты, зажав ту между зубов. Чонгук в возмущении открывает рот, но ничего не успевает сказать. Он видит гаджет в свободной руке и то, как Тэхён в последний раз улыбается изображению Чонгука и быстро убирает телефон в задний карман. — Милый, расслабься, — Ким выдыхает в сторону дым. Он подбирается ближе и захватывает обеими руками в чашу ладоней лицо Чонгука. Тлеющая сигарета в пальцах едва не задевает нежную кожу. И его щёки смешно сплющиваются. Тэхён легко и совсем невинно чмокает Чонгука в вытянутые губы. — Таким не делятся. От неожиданности омега замирает на месте, не отталкивает Тэхёна от себя и, кажется, напрочь вылетает из стратосферы после этого невинного прикосновения. Действительно невинного, потому что Чонгук умеет целоваться и глубже, да и Тэхён наверняка тоже. — Чёрт бы тебя побрал, Ким Тэхён, — Чонгук хмурится, когда омега напротив широко улыбается и вновь лезет в карман за телефоном. Второй раз фотографировать себя Чонгук не даёт, сразу отворачивается. — Ты уже получил, что хотел. Унизил меня. Посмеялся. Даже сфотографировал. Что ещё ты хочешь? Тэхён изгибает бровь. Из переднего кармана он достаёт тест и вертит его между пальцев так быстро, что результат увидеть не удаётся. У Чонгука сердце начинает бешено колотиться от мелькающего перед глазами специального окошка. — Что ещё я хочу? — Тэхён издевается, усмехаясь. Его улыбка не кажется добродушной. Скорее, как и всегда, высокомерной, наглой и симпатичной. Только из-за этого, наверное, с ним ещё пытаются связываться альфы. Симпатичное лицо. Чонгук стонет в голос, запрокидывая голову. — Отдай, пожалуйста, мой тест. — Так это твой тест? — Тэхён деланно удивляется, и Чонгук даже на секунду верит ему. Но воспоминания трясущихся рук, которыми омега держал треклятый прибор, до сих пор стоят перед глазами и не собираются так просто отпускать его. Омега хмурится и делает попытку выхватить тест из чужих рук, но Тэхён ловко уворачивается, ловит опешившего Чонгука в объятия и смеётся. — Сейчас кто-нибудь зайдет и застанет нас в такой позе, — Ким обвивает тонкую талию Чонгука руками, но тот начинает агрессивно вырываться, почти шипит в чужое лицо. — Эй, детка, это не я тут погряз в дерьме и боюсь выйти из сраного туалета. И не я тут только что ссал на тест для беременных, окей? Снизь агрессию. Тэхён ловит ладонь Чонгука в полёте, усмехается чужой дерзости и тянет: — До сих пор носишь кольцо невинности? От кого ты тогда словил микро-бэйбика? Непорочное зачатие, что ли? — Чонгук краснеет и убирает руку сразу же. По его разбитому лицу Тэхён сразу делает вывод что, возможно, этот комментарий был лишним. — Ты просто одно сплошное клише, детка. — Перестань называть меня так, Господа ради, — омега вымученно стонет и запрыгивает на выступы раковин. Печься о собственной одежде сейчас не в его приоритете, но Тэхён всё равно настойчиво тянет Чонгука вниз. — И никакое я не клише. Тэхён кивает. Конечно. Ему ли не знать. Чонгук тоже знает, что это, в каком-то роде, правда, просто боится признаться самому себе. Ситуация самая банальная, которая могла бы произойти с ним или с кем-то другим. Или с кем-то происходит сейчас в таком же туалете, но на другом конце света. Кто вообще делает тест на беременность в школьном туалете? Это даже звучит смешно… Одно сплошное жирное клише. Чонгук всё равно упрямо мотает головой. Тэхён закатывает глаза. По его виду можно прямо сказать, что он мечтает открыть Чонгуку глаза на многие вещи. И начнёт он, конечно, с самого омеги. Прямо сейчас. — Забеременевший лучший выпускник школы, кандидат на поступление на бюджет Сеульского Национального, король школьного бала в прошлом году и бла-бла-бла, —Тэхён закатывает глаза. — Из верующей семьи и с альфой-переростком-качком-капитаном футбольной команды. Если ты не знаешь, детка, то это сплошные черты банальщины. Даже фильмов таких не снимают уже. – Во-первых, я не лучший выпускник, у Пак Минхёка больше дополнительных часов и консультаций, чем у меня. Хотя я изучал больше предметов по углубленной программе и считаю, что моя благотворительная деятельность должна стать фактором… – Боже, ну какой же ты зануда, — Тэхён морщится, выдыхая дым в сторону, и отворачивается сразу же. – И я не был королём бала, а всего лишь принцем. Так что никаких клише, – заканчивает Чонгук с чувством выполненного долга. Он все ещё смотрит на курящего омегу перед собой и сдерживается, чтобы презрительно не цокнуть. – Ты прав, — омега кивает несколько раз, но Чонгук видит, что тот издевается. Ему, похоже, это нравится намного больше, чем посещение уроков. — Приношу искренние извинения, Ваше Высочество. Ты почти клише, но не клише. Чонгук почти плачет от бессилия. Они простояли тут явно больше десяти минут и результат теста уже можно давно посмотреть. За всеми этими бессмысленными разговорами Чонгук не заметил, как расслабился и потерял бдительность. Сюда мог войти кто угодно, и тогда от сплетен, выяснения правды он никогда не отвертится! Даже после выпускного друзья будут стараться выпытать всю позорящую его правду. — Пожалуйста, я знаю, что это выше твоих сил, но не мог бы ты хоть одну минуту не быть стервой? Тэхён с подтянутой ко рту сигаретой смотрит на Чонгука несколько обескураженно, даже забывает сделать затяжку: — Ты же сам сказал, что это выше моих сил. Нет, не могу. С какой стати мне не быть стервой? В Чонгуке что-то с треском ломается. После того, как он полторы недели нервничал, но всё равно стащил у старшего брата один из его многочисленных тестов, – после третьего ребёнка он так и не научился надевать на член своего мужа презерватив, — сейчас ему приходится иметь дело с Ким Тэхёном, которому просто нравится постоянно издеваться над всеми и посылать во всевозможные стороны и места. Только публичного заявления не хватает на всю школу, мол, тот самый Чон Чонгук залетел от своего тупого парня-качка, потому что не уследил за презервативом. Хотя он даже не понимает, как должен был удостовериться в его целостности, если он был, по сути, не на его члене. Сейчас это беспокоит больше всего, но вряд ли, конечно, что-то сравнится с тем, чем ждёт его дома после оглашения. Перед глазами тут же встаёт белая фотовспышка. Никакой красной пелены или плёнки фотофильма перед глазами с мелькнувшей всей его жизни. Чонгук вряд ли вспомнит всё, что с ним происходило за последние семнадцать лет, учитывая, что даже завтраки с прошедшего дня забывались уже через пару часов. Тэхён крутит в руках его тест, задумчиво смотрит на отчаянно работающие шестерёнки в голове Чонгука. Это немного забавляет хотя бы потому, что сейчас глаза омеги напоминают ему два огромных блюдца с глубоким дном. Чонгук растерян, однозначно напуган, немного зол. Тэхён хмыкает. — Остынь, детка, а то мозги расплавятся. Сначала скажи мне, что это сперма не того аборигена с грудой мышц, по которому течёт вся школа? Это же не тот До Чонхён, который при первой же возможности прыгнет в койку к девке с сиськами пятого размера? Чонгук закатывает глаза. Тэхён всё понимает без слов и начинает вопить громче, чем орёт школьный звонок: — Серьёзно?! Чонгук пользуется замешательством Тэхёна и кидается на него, отталкивая к раковинам. Когда спина омеги сталкивается с одной из них, Тэхён смеётся, запрокинув голову, и уворачивается от точного удара кулака. — Угомонись, истеричка, — Тэхён щёлкает языком. Кожи на шее Чонгука касается что-то холодное и неприятное, отдающее лёгкими волнами разряда. Он скашивает глаза на вещь в чужих руках. Это гребаный электрошокер. — Как ты вообще пронёс его в школу? — голос так и сквозит напряжением и скрытым волнением. Чонгук ещё сам до конца не решил, что чувствует в момент, когда его в любой миг может жахнуть током в гребаном школьном туалете. — Тебя могли поймать и выгнать! Меньше чем за месяц до выпуска! Тэхён фыркает: – Конечно, это первая мысль, которая приходит в голову, когда кто-то начинает тебе угрожать электрошокером в отстойном тубзике, — Чонгук замирает и не делает попыток больше поднять на него руку. Тэхён кивает и в ответ убирает электрошокер. – Так на чём мы остановились? Ах да, на честном слове. Я верну тебе тест, если ты поклянешься, что твоим партнером по размножению был не До Чонхён. Чонгук давит в себе готовый вырваться стон. Тэхён прекрасно знает, что До Чонхён – парень Чонгука. Вся школа знает об этом. Он звезда футбольной команды, капитан, мастер спорта по выносу мозга и обладатель самого ужасного юмора на свете. Метр девяносто. Жгучий брюнет. Зелёных глаз не имеет (к счастью). Как и хороших оценок (к несчастью). У него, следовательно, нет шансов попасть в Сеульский национальный (к большой радости Чонгука). Но несмотря на все недостатки, все любят его, даже родители Чонгука. Только Чимин, старший брат омеги, и Тэхён, соответственно, могут возражать против Чонхёна. Они единственные, кто относится к нему негативно. Увидев выражение лица Чонгука, Тэхён морщит нос в шутливом ужасе: – Фу-у-у! – Не понимаю, чему ты удивляешься, – смущённо бурчит Чонгук и закатывает глаза. – Ну, я до сих пор надеялся, что у тебя, такого умного и правильного, хватит продвинутого ума, чтобы порвать с ним раньше, чем он присунет тебе в задницу. Или, возможно, я надеялся, что он помрёт от эболы или случится черепно-мозговая на поле. Или он присядет, наконец, на кактус своей жопой. Или пираньи откусят ему член, как в том фильме. Или… – Я понял! — Чонгук таращит на слишком разговорчивого Тэхёна глаза. Возможно, это единственный случай, когда из Кима слова буквально льются рекой. Или просто Чонгук не замечал, что Ким Тэхён остался таким же, каким был в седьмом классе. Просто рядом больше не было того, кто помогал бы ему раскрыться. Тэхён изображает рвотный позыв, суёт два пальца в рот, но не давится. Он откладывает электрошокер на край раковины и смеётся: – Поверить не могу, что ты позволял этому чмошнику трахать себя! Чонгук лишь успевает подумать, что это отличный шанс использовать его оружие против него же, как через секунду уже обнаруживает себя, прижимающего шокер к чужой шее. Тэхён лишь ещё несколько раз содрогается в притворном приступе рвоты, не обращая внимания на угрожающе его сознанию оружие, но усмехается и гордо тянет: – Впечатляет, детка. Чонгук не детка. Только не для Ким Тэхёна. – Отдай, – Чонгук пытается притупить панику в голосе, но Тэхён, наверное, чёртов колдун, раз незнаком с чувством самосохранения. Его следующие слова повергают не только в шок, но и усиливают индикатор паники над головой. – Действуй. – Что? – Чонгук в замешательстве таращится на омегу перед собой, на его довольное реакцией лицо. Тэхён прижимается ближе шеей к шокеру. Его совершенно не пугает то, что Чонгук, вроде как, собирается применить причиняющее сильную боль «оружие» против него. Не столько смертельное, сколько неприятное. По крайней мере Чонгук надеется, что не убьёт его. — Ты первый, кто направляет его на меня, — Тэхён совершенно бесстыдно играет бровями, удобнее усаживается задницей на край раковины. Чонгук теряется, когда омега раздвигает свои ноги и закидывает их ему на поясницу. Тяжёлые берцы упираются в ямочки под одеждой, и лёгким толчком омега привлекает Чонгука с шокером ближе к своему телу. — А мне хочется узнать, какие ощущения при этом испытываешь. Чонгук стопорится. Конечно, он не ожидал такого. Злость на Тэхёна оставляет Чонгука на какое-то время. Омега остаётся прежним: человеком, готовым сделать глупость, например, пропустить через себя Бог знает сколько вольт, и всё ради того, чтобы испробовать это на себе из любопытства. – Интересно, у меня изо рта появится пена? Тэхён говорит абсолютно серьёзно, и Чонгук даже на секунду верит, что омега действительно думает, что он долбанёт его электричеством. Чонгук убеждён, что его долг предупредить: – Я не собираюсь включать его. Разочарованный Тэхён выпускает его из своих объятий и вздыхает: – Так я и думал. Они смотрят друг на друга некоторое время. Тэхён склонив голову набок, а Чонгук раздражённо. Он до сих пор ещё не знает, что делать дальше. По крайней мере три минуты уже давно прошли, и результаты химических процессов внутри теста уже явно готовы разочаровать Чонгука двумя полосками. Омега молится, чтобы это было просто отравление. Ужасно приготовленная впервые в жизни курица от Чимина. Или тот самый ужасный соус от отца, который никогда не мог похвастаться шедеврами в мире кулинарии. Да пусть это будет даже просроченное кимчи из школьной столовой. Что угодно, только не добравшийся до бедной матки настойчивый сперматозоид его тупого парня. – Да хватит тебе, Тэхён. Мы же с тобой друзья! — от отчаяния у Чонгука дрожит голос. Он кусает себя за язык прежде, чем понимает, что ляпнул. Губы Тэхёна трогает язвительная усмешка. Это пугает сильнее, чем гребаный электрошокер в руке и прошлые слова Кима. Но вот оно чудо – с тяжёлым вдохом омега всё-таки отдаёт тест Чонгуку, забирает свой шокер и скидывает тот прямо в рюкзак. Всё просто. Чонгук сглатывает. Когда тест был в чужих руках омеге легче было рассуждать о том, как он посмотрит на результат и, очевидно, разревётся. Сейчас же, когда Тэхён с интересом смотрит на него, а тест холодит руку, тяжёлым грузом оседая на плечах, всё кажется иначе, потому что Чонгук готов пойти по обратному пути. Сначала разреветься, а потом уже узнать результат. — Да брось, — Тэхён вскидывает бровь. — Смотри уже. Раздели свои трепетные чувства вместе со мной в грязном школьном туалете. — Дело в том... я имею в виду, что мы всегда использовали защиту. Там не может быть двух полосок? Тэхён опирается спиной о зеркало позади и складывает руки на груди. Его взгляд задумчиво вперивается в потолок, и Чонгук впервые так трепетно ждёт его ответа. Вообще чьего-либо ответа. Возможно, он просто оттягивает неизбежное, но послушать, что скажет Тэхён, хочется до зуда. — Что ты будешь делать, если там, — Тэхён указывает взглядом на живот Чонгука, скрытый под одеждой, и омега вздрагивает, резко прикладывая дрожащие ладони к низу, — окажется... плод? Чонгук не думал. Он ещё не успел со всеми этими проблемами и незаметной кражей теста из аптечки брата подумать о дальнейших действиях. Ему просто хочется исчезнуть в момент, испариться в воздухе и сделать так, чтобы все забыли про это. — Я не знаю... Я не хочу сейчас... его. Возможно, придётся делать аборт? Тэхён кивает. Его взгляд всё ещё прикован к потолку. Поза максимально напряжённая. Чонгук смотрит на него, как затравленная лань. Он даже не сразу осознает, что стоит от Тэхёна слишком близко, так, что его опять можно запросто привлечь за поясницу к чужим раскинутым ногам. — Юридическое разрешение на прерывание беременности в позднейшие сроки может быть основано только на таких же принципах, как, например, признание справедливым убийства в случае самообороны или эвтаназии. Омега имеет право быть совершенно автономным в принятии решения как о применении противозачаточных средств, так и о раннем прерывании беременности. А с точки зрения социальной и правовой политики следует сделать вывод, что нет никакой необходимости в юридическом регулировании вопроса прерывания беременности в ранние сроки, следовательно, они морально и юридически допустимы. Чонгук хлопает глазами, но говорить ничего не решается. Монолог Тэхёна продолжается ещё какое-то время, когда речь заходит про три главные точки зрения проблемы абортов. Начиная уже рассказывать про либеральную точку, он осекается и смотрит на Чонгука слегка смущённо. Тэхён прокашливается. — Короче, хочешь аборт – делай. Но сначала посмотри на гребаные полоски. Не люблю затяжную интригу. Чонгук мог бы и обидеться на то, что Тэхён так безразлично назвал его жизнь с проблемами сериалом, но в голове сплошной кавардак. После фееричной речи Тэхён запутал его ещё больше. Омега на раковине запрокидывает голову и начинает петь: — Я хочу медленно раздевать тебя, покрывая поцелуями. Подписать стены твоего лабиринта и превратить всё твоё тело в манускрипт. Чонгук старается не обращать на него внимания. Втягивает носом воздух и поворачивает тест к себе окошком. Омега смотрит на результат. Положительный. Чонгук замирает. Он буквально чувствует, как по телу бегут мурашки, как руки холодеют от медленного осознания. Две гребаные розовые полоски только что перечеркнули все его планы на будущее и всю хорошую репутацию, что он строил вокруг себя годами. Всё то, о чем мечтал до этого момента. Омега едва слышит сейчас, как поёт Тэхён. Внезапно захотелось вернуть те долгие минуты ожидания, что скрашивал и растягивал Тэхён. Хочется вновь ни о чем не думать, пререкаться с ним по поводу Чонхёна, говорить про седьмой класс, про его электрошокер. Что угодно, лишь бы ещё немного отстрочить эти ужасные минуты осознания. Тут Чонгук видит, что на пластиковую палочку в его руке падают две прозрачные капли. Он шумно всхлипывает. Пение прекращается в тот же миг. Чонгук вновь чувствует, как чужие берцы упираются в его поясницу и с силой притягивают обратно меж распахнутых ног. Омега не сопротивляется, позволяя себе, уже откровенно ревущему и сопливому, оказаться в плену чужих конечностей. Чонгук шмыгает носом, поднимая на Тэхёна взгляд. Омега смотрит на него внимательно, в глазах нет ехидства или чего-то подобного, как минуты две назад. Чонгук совершенно не стесняется своих слёз и соплей. Всё это не имеет никакого значения. Единственное, что сейчас важно, так это две розовые полоски. — Ты от радости, надеюсь, ревёшь? Отрицательный? — в голосе Тэхёна тоже сквозит надеждой, но Чонгук предпочитает думать, что это просто холодная учтивость, вызванная омежьей солидарностью. Хотя бы ей. Думать, что это реальное волнение выше его сил. Наверное, из-за страха, что эта мысль потом надолго засядет в голове. Жить и думать, что Ким Тэхён – просто безбашенный омега с отсутствием чувства самосохранения и такта, легче, чем знать, что у него тоже есть сострадание и желание с кем-то общаться. Чонгук вкладывает ему в ладонь тест. — Вау, — Тэхён мнется пару минут, впервые не зная, что сказать. От его молчания Чонгука прорывает на новую порцию слёз. — Эй, я сочувствую тебе, конечно. Твои дела очень, очень хреновы, детка. Но ты точно сейчас не плакать должен, окей? Чонгук поднимает глаза, но не осмеливается столкнуться с ним взглядами. Тэхён выразительно цокает языком, хватает Чонгука за щёки двумя ладонями. Его пальцы холодные из-за того, что он держался за край раковины. Заплаканное лицо Чонгука выглядит не лучшим образом сейчас: всё в красных пятнах, глаза уже опухли до размеров территории Америки. Чонгук тихо сипит: — Не говори никому, пожалуйста, — и сам себе кажется таким жалким, просящим, готовым даже упасть перед Тэхёном на колени, если потребуется. Страх внутри с каждой секундой разрастается всё больше, подпитывает панику. Чонгук уже мысленно представляет себе, как все вокруг, как бы они не притворялись, что любят его, распространяют этот позорный слух, шепчутся, указывают пальцем. Ждут любого, даже самого малейшего промаха, лишь бы унизить. И Чонгук видит прекрасно лицо Ли Мины, которая засияет от радости, гордости и самолюбия, когда узнает, что она будет произносить речь на выпускном. И Чонгук не думает, он знает, что беременность в семнадцать лет, прямо перед выпускным, перед поступлением автоматически дисквалифицирует его из списка лучших выпускников. И это несправедливо, по его же мнению. Вряд ли беременность сделает его оценки хуже или сведёт желание учиться к нулю. И эта беременность, этот маленький человек внутри уж точно не должен стать тем, кто перечеркнёт всю жизнь Чонгука на корню. Малыш должен родиться и вырасти в той семье, в которой его будут любить и ждать. А Чонгук вряд ли сможет сидеть и ждать девять месяцев. Ему сейчас это не надо… И не с кем. — Да благословит тебя Джон Леннон, Пол Маккартни и Ринго Старр! — Тэхён прерывает его мысли своим бормотанием куда-то в потолок, потом дёргает Чонгука за щёки ближе к себе, сжимает, чтобы губы опять вытянулись в трубочку. — О чём бы ты сейчас так ни думал, перестань. Такое впечатление, что ты вот-вот обделаешься. Чонгук успевает только судорожно втянуть носом воздух, как его опять целуют. Тэхён приближается моментально, прижимается к вытянутым губам Чонгука своими и звонко чмокает. — Никому я не скажу. Выдыхай. Чонгук шмыгает носом. Его недоверчивый взгляд оценивающе проходится по развязно развалившейся на раковинах фигуре Тэхёна. — Почему? Омега отталкивает лицо Чонгука и спрыгивает на пол. — Не так благодарят за помощь. Я тебя научу, смотри. — Тэхён указывает на свой рот. — Закрой рот и просто скажи спа-си-бо. Теперь приходит очередь Чонгука закатывать глаза. — Как я закрою рот и при этом скажу тебе спасибо? Тэхён салютует Чонгуку двумя сложенными пальцами и выходит из туалета как раз в тот момент, когда звенит звонок с урока. Это первый прогул Чонгука за всё его обучение. Но сейчас почему-то думать об успеваемости кажется кощунством по сравнению хотя бы с тем, что в его животе находится самый настоящий эмбрион. ᅠ ᅠ

🤰

ᅠ ᅠ В кармане вибрирует телефон, и Чонгук внутренне дрожит с ним в один ритм. Ему кажется, что на лбу крупными буквами сияет неоновая вывеска с надписью «беременный», и все, кто проходит мимо, осуждающе на него поглядывают, закатывают глаза и перешептываются. От этого становится неприятно, хоть и происходит на самом деле только в голове. Каждый раз, видя свое отражение в коридорных зеркалах по пути в столовую, Чонгук гадает, как будет выглядеть через несколько месяцев, если не решится на аборт, – живот нависает над пальцами ног, сквозь майку торчит выпуклый пупок, сам он набрал пару килограммов и его лицо опухает точно не от алко-вечеринок по пятницам. Чонгук не понимает: тошнота, что он чувствует сейчас, – это симптом беременности или же он настолько накрутил себя, что вот-вот свалится в обморок. Это даже далеко не худшее. Худшим оказывается его телефон, вибрирующий в рюкзаке. Мама, брат или Чонхён. И Чонгук даже не знает, что выбрал бы, будь у него такое право. Если это мама, то она может просто попросить зайти в магазин и купить какие-то продукты на ужин. Вряд ли она уже знает, что её сын стащил у брата тест и получил положительный результат. Мама ещё не самый плохой вариант, но она по голосу способна вычислить, кто посмел обидеть Чонгука, отравился ли он или, на худой конец, не проследил за тем, порвался ли презерватив на члене его альфы. Это она точно сможет понять только по простому «привет». Брат может звонить, если кто-то из его детей умудрился поссать на голову другому, навернуться на ковре и упасть глазом на свой же кулак, или их собака могла блевануть на пол. Обязанности старшего брата: держать всех в курсе, какая дичь творится у него дома. Но сейчас Чимин может звонить, если обнаружил пропажу теста. А у них мало вариантов, кто может делать тест в семье. И ещё Чонхён… Чонгук не готов сказать ему. Ему удавалось целый день избегать альфу. К счастью, у них не было совместных уроков, а во время перемен Чонгук прятался в библиотеке, куда, в этом нет никаких сомнений, никогда не ступит нога Чонхёна, но всё это не мешало ему писать сообщения. Чонгук игнорирует сообщения, несётся в столовую, словно обрёл вдруг второе дыхание. Но сейчас омеге кажется, что не только второе, но и десятое. Практически невозможно затеряться в столовой, потому что все знают, кто за каким столиком сидит и сколько нужно пройти шагов до него от раздаточного стола. Это сложнее, чем кажется на самом деле, но Чонгук каким-то чудом успевает увернуться от летящего на него Чонхёна с его вечной улыбкой от уха до уха. Чонгуку остаётся игнорировать своего парня ещё каких-то жалких полчаса обеда и один урок, который, по глупой случайности составителя расписания, у них совместный. Затем его отвезёт домой школьный автобус или залетевший на подростковый огонёк Чимин. Сегодняшняя Проблема станет Завтрашней Проблемой. Телефон в кармане вновь вибрирует, но в этот раз мелодия глухо отбивает под тканью совсем другой ритм. Значит, не Чонхён, который до этого с нелепым выражением лица следил, как Чонгук ловко уворачивается от него и идёт прямо к столику Сонджэ. Омега надеется, что этим жестом прямо показал, что общаться сейчас не намерен. В этот раз на экране отсвечивает номер Чимина, и Чонгук просто обязан взять трубку. Что он, к слову, и делает. Сонджэ уже видит его и машет рукой. Рядом с ним два подноса еды, и Чонгук благодарно улыбается. Стоять в адской очереди ему сейчас не прельщает от слова совсем. В самом углу сразу на двух стульях разваливается Ким Тэхён, ловит взгляд Чонгука и усмехается, поглаживая низ своего живота. До этого он что-то громко пытался вбить в голову не теряющему надежду и запал футболисту. Кажется, он кричал что-то вроде про окончательную и скорбную потерю мозгов альфой из-за частого отбивания мяча головой. И Чонгук даже рад узнать, что Тэхён остаётся в своём репертуаре. По крайней мере, он не ходит и не распространяет слух о его беременности. Чимин на том конце трубки почти визжит, когда Чонгук принимает вызов. Его голос слышит даже Сонджэ и другие сидящие за столиком. — Чонгук, ты прикинь! — Чимин фыркает, показывая, что разговор не такой важный, как думал младший омега, но интересный настолько, что все могут лопнуть от зависти. — Кто-то спёр у меня один тест на беременность, пока я утром заливал в себя хуеву тучу обезболивающих. Прости, мелкий, но без мата тут не обойтись. Знаешь, что это значит? — Что ты двинулся головой и сам не помнишь, как ссал на тест? — Чонгук выгибает бровь. Он рад тому, что его голос не дрожит, но приходится отойти от столика и зайти в нишу между кабинетами ближе к подсобному помещению. Если сейчас Чимин скажет, что знает, кто спёр тест, Чонгуку придётся продать почку и свалить из страны, чтобы не чувствовать себя ещё хуже, чем сейчас. — Я не настолько тупой, чтобы не помнить свои сделанные на веку тесты. Окей? Окей. Разобрались. Но, мелкий, я знаю, кто ссал на тест. По крайней мере догадываюсь, но полностью удостовериться... Чонгук застывает. Он даже не уверен, что дышал в момент, когда услышал одну из фраз Чимина. Руки мелко трясутся из-за волнения, а из-за страха уши под волосами опаляет жар. Ему становится неуютно, и вновь возникает тошнотворное чувство в груди и ощущение неоновой надписи на лбу. Ему кажется, что проходящие мимо смотрят с осуждением. Опять. — Эй, ты меня слушаешь? — Чимин дожидается положительного ответа и снова фыркает. — Короче, думаю, что тут виновата наша мамуля. Знаешь же, что она никогда сама не пойдёт в аптеку и не купит себе тест. А мои всегда дорогущие и элитные. Сердце омеги пропускает удар. Удаётся сдержать облегчённый выдох, зато удивлённый возглас нет. Чимин воспринимает это, как шок от новости о возможном братике или сестричке. — Могу предположить, конечно, что это ты, — и снова Чонгука прошибает пот, а секунды текут, словно долгие часы ожидания, — но у вас с отцом какой-то бзик на этом кольце невинности после моего первого залёта. Я, конечно, понимаю, что не идеал для подражания, но это обидно. Не думал, что послужу плохим примером для младшего брата. Чонгук краснеет. Не то чтобы он следовал пути Чимина. Вообще нет. Чонгук просто не ожидал, что в какой-то момент на члене его альфы может не оказаться защиты. По крайней мере до того момента, пока на это не дадут чёткого и обоюдного согласия обе стороны. — Но ты же знаешь, как мне начхать сейчас на мнение мамы по поводу первого залёта, да? Благодаря этому появился Сокджун-и, а я сейчас смотрю и думаю: неужели я собирался угробить его в зародыше, м? Омега прикрывает глаза. Слова брата больно ударяют куда-то под диафрагму. Так, что становится больно дышать. Это удушающее чувство вины, возникшее словно из ниоткуда прямо сейчас, заставляет смаргивать поступающие слезы. А правильно ли Чонгук делает? Правильно ли решает, что лучшим вариантом сейчас будет аборт? Нужно ли ему это? Чимин откровенно говорит, что, возможно, сожалел бы. Он и сейчас жалеет за такие мысли, смотря на растущего Сокджуна. Маленький альфа подаёт надежды, рисует на обоях в спальне родителей, на лице своего отца и тратит помады Чимина для творчества. А ещё Сокджун танцует под айдоловские песни по радио в машине и живёт в любящей семье. И Чимин не жалеет. Будет ли жалеть Чонгук? Сейчас Чимин смотрит на Сокджуна и думает, что зря вообще позволял себе думать об аборте. Но вряд ли бы Чимин мучался таким, если бы Джун-и не было. Если бы аборт всё-таки случился, если бы Чимин струсил говорить родителям правду и сделал бы аборт втайне от них. Такое возможно? Чонгук сделает аборт, у него не будет ребёнка, и он не будет жалеть о таких мыслях. Хотя сейчас его прошибают чувства вины и стыда, словно маленький эмбрион внутри может понять сожаления и решения своего папы. — Но я всё ещё думаю, что это она тест стырила. Ладно, окей. Скажешь потом, что думаешь об этом. Сегодня ещё семейный ужин, мелкий, так что я приеду за тобой сам. Не опаздывай. Чонгук кивает, но поздно соображает, что Чимин этого не видит. — Хорошо. — И не смей подпускать к моей машине того перекаченного мажора без инстинкта самосохранения, понял? Я не собираюсь потом отмывать салон от запахов пота и тупых футболистов. Чонгук мычит. Чимин не любит Чонхёна, не забывает об этом напоминать, не забывает оскорбить его даже тогда, когда на горизонте им и не пахнет. Хотя родители альфы вполне себе милые. Это накидывает немного очков сверху. Чонгук не возвращается в столовую. Пишет Сонджэ, что ему опять стало плохо, просит отпросить его с оставшегося урока. Ждёт Чимина у ворот больше часа и ни о чем не жалеет. И план по игнорированию Чонхёна почти полностью завершился, но в последний момент тот словно вырастает из-под земли за десять минут до конца урока. Альфа самодовольно скалится, а Чонгук отшатывается. — Прости, детка, я напугал тебя? Как будто я плохая оценка или типа того? — он закидывает руку на плечо Чонгука и рычит ему в ухо дурацкое: — Р-р, я тройка с плюсом. И если бы рядом кто-то стоял, он бы уже давно поддержал шутку, посмеялся бы, похлопал бы Чонхёна по плечу и согласился бы принять от него мятную жевательную конфету, но сейчас здесь только он и Чонгук, которому от такой шутки становится ещё хуже. Чонхён никогда особо не зацикливался на том, какие чувства испытывает Чонгук от насмешек по поводу своих оценок и желания добиться большего в жизни. — Прогуляемся? Мог бы и сказать, что собираешься прогулять урок и подождать меня тут. — Я жду Чимина, — Чонгук закатывает глаза. Всё-таки ему, наверное, придётся начинать считать и свои закатывания, чтобы потом посоревноваться с Тэхёном. Они явно бьют все рекорды сегодня. — У нас семейный ужин, так что я не смогу с тобой погулять. Чонхён тушуется и кривится при упоминании Чимина. Альфа тоже не пылает особой любовью или хотя бы банальной вежливостью по отношению к старшему брату своего омеги. Будет ли он хорошим отцом? Скорее всего нет. Как бы стыдно сейчас это ни звучало, но от осознания, что он носит под сердцем ребёнка Чонхёна, бабочки в животе не бьются об стенки и не вызывают трепетную дрожь наравне с неземной лёгкостью и радостью. На парковку школы, наконец, заезжает Чимин на своей машине. Чонгук облегчённо выдыхает. — Прости, мне пора. Увидимся завтра! Чонхён тянет уходящего омегу на себя и прижимает ближе к своему телу. Впервые Чонгуку не нравится то, что альфа делает. Впервые он так отторженно воспринимает любые касания, любые шутки и близость. Впервые Чонгук решил, что может не проверять целостность презерватива, потому что понадеялся на своего парня. Хочется вырваться, накричать, вымесить злость на том, кто оказался не в силах проверить, порвалась ли защита на его микрочлене после того, как толкался в задницу Чонгука. — Я думал, что ты хоть раз позовёшь меня на ваши ужины. Чонгук фыркает. — Это семейный ужин вообще-то. — А я разве не часть вашей семьи уже? — голос альфы самодовольный, он не думает об отказе, потому что уверен, что Чонгук отказывать ему не будет. Вовремя высунувшийся из машины Чимин, который отчасти слышал их диалог и уловил общую суть, кричит на весь школьный двор, привлекая внимания редких учеников: — Никакого тебе семейного ужина. Не дай Бог, Чонгук приведёт тебя к нам, я тебе в собачью миску корма насыплю. Чонгук тушуется. Дорожка молодого родителя, раннего брака и постоянного стресса сделали из Чимина того, кто он есть сейчас. В нём много запала, страсти, темпераментности и желания с кем-нибудь подраться. Омега из него такой же, какой и из Ким Тэхёна с его альфьими замашками, но папа он хороший. Даже слишком. Чонхён криво улыбается. — Из ваших рук, Чимин-щи, я выпью даже яд. — Тогда я завтра же привезу тебе литров пять, — Чимин кивает Чонгуку и закрывает окно. Через три секунды бездействия младшего брата он со всей дури лупит по сигналке. Когда дверь за Чонгуком захлопывается, Чимин корчит лицо и закатывает глаза: — Этот индюк мне все мозги выклюет, если ты его всё-таки приведёшь на ужин... — Чимин косится на поникшего брата и сразу меняется в лице. Его голос, до этого едва не переходящий на открытую злость, смягчается. — О, Господь, какого хрена ты ревёшь, Чонгук? Я не имел в виду, что он, конченный мудак или типа того. Если ты его реально любишь или... если ты приведёшь его на ужин, то никто против не будет, мелкий. Чонгук кивает. На самом деле он и не думал о таком. Кто вообще после такого добровольно приведёт своего альфу знакомиться с родителями? Вообще, было бы просто отлично собрать всех вместе, позвать Чонхёна и объявить о беременности. Сделать так, чтобы этот индюк уж точно не отвертелся, не отказался и вообще не юлил под грозным взглядом отца Чонгука и его матери. Если бы всё было так просто, омега так бы и поступил. Но ничего никогда не бывает просто, когда тебе всего семнадцать, когда ты в выпускном классе и скоро экзамены. А ещё вечеринки, альфы, секс и... беременность, конечно. Без неё не обходится ни один фильм про подростков. Хотя бы в каждом третьем найдётся персонаж, залетевший от своего парня. И почему-то в этом фильме неудачником оказался Чонгук. Прекрасно. Чимин выезжает со школьной парковки. До звонка ещё минут десять, но внимание Чонгука привлекает резкий автомобильный гудок со стороны где-то совсем рядом. Он выглядывает в окно и выгибает бровь. Ким Тэхён. Одна его рука высовывается из окна, как делают те самые мачо из фильмов. В синих волосах всё ещё красная бандана, а его развязный взгляд оценивающе пробегается по ярко-зелёной семиместной Санта Фе, которую Чимин любит и лелеет сильнее, чем собственных детей и мужа. Чонгук же в ответ бегло осматривает видавший явно несколько десятков ремонтов, выцветающий вместе с волосами хозяина синий кайрон. Тэхён лениво машет Чонгуку и резко даёт по газу, увеличивая между ними расстояние. Чимин хлопает глазами пару раз и в спешке включает поворотники, выезжая с территории. — Это что ещё за альфа-мажор? Почему вокруг тебя постоянно какие-то оборваныши ходят? Чонгук закатывает глаза. Какой уже раз по счёту? — Это омега, — и складывает руки на груди, откидываясь на спинку сиденья, игнорируя удивлённый и однозначно заинтересованный взгляд Чимина. Получасом позже Чонгук выползает из машины, машет Чимину на прощание. Отец уже дома – его машина стоит на своём обычном месте, занимая половину гаража. На бампере красуется наклейка с надписью «мой ребёнок — будущий лучший студент СНУ». Это заставляет испытывать сейчас некоторые трудности: например, чувство вины. А перед глазами уже мелькают эти разочарованные лица, стоит только Чонгуку сказать, что он…

это абсолютно ужасно

… беременный. Чонгук поднимается к себе в комнату, захватив с кухни пачку чипсов и стакан сока. Отец, смотрящий по кабельному футбол, только машет ему рукой, не поворачиваясь. Омеге кажется достаточным то, что он показался у него на виду. В комнате Чонгук ждёт, пока жужжащий ноутбук подключится к сети. Без особого понимания, что делать дальше, Чонгук всё же бегло просматривает всевозможные социальные сети в поисках странички Ким Тэхёна, но после усердных поисков понимает, что он просто отшельник. Омега находит лишь старый профиль Кима в твиттере, но он уже больше трёх лет неактивен, а на аватарке фотография, где Тэхён с осветлёнными волосами показывает камере средний палец и толкает язык в щёку. Чонгук вздыхает, закрывая окошки. Внутри нарастает напряжение. Он знает, что оттягивал тот судьбоносный момент достаточно. Дрожащими пальцами Чонгук вводит два слова, которые собирался набрать с того самого момента, как увидел две тоненькие розовые полоски на тесте. Аборт. Клиника. ᅠ ᅠ

🤰

ᅠ ᅠ Следующие несколько часов Чонгук отчаянно делал вид, что занимается, хотя сам в дрожащем оцепенении глотает информацию на устаревших сайтах и медицинских форумах, но только ещё больше путается в собственных мыслях, смешанных с последствиями после абортов. Омега очень устал. Но он всё-таки находит номера нескольких клиник в пределах города. Находит, запоминает заветные цифры, вбивает их в телефон и чувствует, как с плеч падает тяжесть. Он снова видит себя в будущем. В том самом, где общежитие Сеульского Национального Университета, где новые знакомства, лекции. Где он встречается с соседом по комнате на ланчах в ближайшем кафе, а по вечерам с ним же занимается в библиотеке, потому что проще будет доходить до общаги в позднее время. Обсуждает что-то со своим профессором, научным руководителем, проходит практику там, где ему нравится. Строит карьеру в большом городе, навещает родителей и семью Чимина. Но для того чтобы все это стало реальностью, надо было взять в руки лежащий рядом телефон и набрать номер. Что будет, если омега не сможет сделать этого? Со стороны дверей раздаётся детский плач, и Чонгук в панике отшатывается от стола и почти падает со стула. — Чонгук-и, спускайся к ужину. Твой брат пришёл. Телефон с выписанными номерами клиник остаётся на столе, а ноутбук за пару секунд очищается от посторонних вкладок. В гостиной большая семья Чимина с громким топотом и криками пытается рассесться за столом и при этом не довести кого-нибудь до глухоты. Сколько Чонгук себя помнит, он всегда сидит на одном и том же месте рядом с отцом. За время готовки комната наполнилась десятками разных запахов. В данный момент явственней всего чувствовались запахи жареного цыплёнка и плавленного сыра. Возможно, это немного успокаивает несносных детей Чимина, потому что уровень децибел в столовой понижается до чего-то среднего между рок-концертом и взлетной полосой аэродрома. Четырёхлетний племянник Чонгука, Сокджун, вопит и носится вокруг стола, изображая из своего игрушечного робота демо-версию Дарт Вейдера, серию фильмов с которым Чимин недавно пересмотрел по десятому разу. Двухлетняя малышка Джиу, восседающая на диване ещё полностью одетая, отчаянно цепляется за телефон своего отца и что-то тычет в тёмный экран пальцем, видимо, пытаясь его включить. И, конечно, малыш-омега Джиён, который сопит в обе ноздри в окружении мягких подушек и пледов на диване, сжимая в своих маленьких кулачках соску. Муж Чимина носится за Сокджуном и уговаривает его занять своё место и не бить каждого попадавшегося роботом. Сам же Чимин расслабленно сидит за своим местом и потягивает яблочный сок, очень сильно напоминающий шампанское. Когда в гостиную заходит мама, Чонгук выдыхает, потому что дети отвлекаются на запах еды и тут же рассаживаются, подстеганные голодом. Намджун усаживает на свои колени Джиу и осторожно вытаскивает у неё изо рта обслюнявленный телефон. Чонгук ловит его многострадальный взгляд и ободряюще улыбается. Чимин всё ещё пьёт свой яблочный сок и поглядывает на играющие по телевизору музыкальные клипы. — Давайте помолимся? Чонгук чувствует, как рядом сидящий отец берет его за ладонь. Намджун крепко держит ладонь Сокджуна, а Чимин в ответ на протест сына рявкает, что через секунду же заберёт у него робота, если тот не успокоится. Джиён вяло реагирует на крики и начинает ворочаться в своём коконе. – Господь наш, – начинает монотонно мама, – спасибо тебе за то, что дал нам пищу... Чонгук даже не удивляется, когда Сокджун расцепляет руки и тихонько стекает под стол, словно желе. Его маленькие пальцы начинают играться со шнурками на штанах Чонгука, и омега от неожиданности чуть не пихает его маленькое тело ногой. Чимин сжимает зубы, стараясь не обращать на это внимание. Мама продолжает монотонно благодарить бога, пока Джиу ковыряется в салфетках, которые ей по своей глупости дал Намджун. Чонгук лишь до сих пор поражённо думает, как он вообще справляется с тремя детьми в отсутствие Чимина рядом, раз даже базовые навыки у него отсутствуют напрочь. Но надо отдать должное, что малышка в его руках не пищит и не пытается выпросить себе что-то ором на своём непонятном детском. Чонгук сейчас может лишь с ужасом думать про свою беременность. Чимин встал на стезю преданного хранителя очага очень рано, когда только начал писать свой первый проект на первом курсе в колледже. К тому времени, как Чимин признался родителям, он знал Намджуна от силы пару месяцев и они, вроде как, встречались. Чонгук может лишь гадать, действительно ли они встречались два месяца, а не просто случайно переспали в каком-нибудь клубе? Тем не менее, в личную жизнь брата он не лезет, видя, как тот счастлив с таким альфой, как Намджун. Пусть и настолько несклонным к воспитанию детей, что иногда ему самому в бытовых вещах нужна няня. Зато он нравится Чонгуку и родителям, уже занимает какую-то важную должность, работает и на три года старше Чимина, а значит, по мнению мамы, более зрелый и перспективный. Только вот, кажется Чонгуку, что этот перспективный альфа скоро снова заделает своему омеге бэйбика, и брату не придётся думать о том, кто и сколько тестов у него стащил. Джиу уже давно сопит в обе дырки на плече отца, мешая тому есть, и мама с удовольствием берет на руки внучку, чтобы потискать очаровательные щёки на сонном детском личике. Чонгук через несколько минут тихо выныривает из-за стола и собирается подняться в комнату, пока на кухне все ожидают чай с десертом. Чимин за ним не идёт из-за Сокджуна, которому в семье никто отказать в очередной игре не может, но глазами всё равно выразительно стреляет, словно намекает на серьёзный разговор. Уже будучи в комнате он выдыхает глубже обычного и прислоняется спиной к стене. Телефон в заднем кармане джинсов даёт о себе знать пришедшим сообщением, и омега вспоминает о звонке в клинику. Он надеется, что получится сделать аборт прямо в выходные, чтобы не переживать излишне и не успеть привязаться к плоду, но чувство страха, что с кем-то придётся поделиться проблемой, пусть и с медицинской сестрой или врачом, сковывает движения. Чонгук кусает нижнюю губу и достаёт телефон. Чувствует, как кончики ушей начинают гореть от волнения, и ничего не может поделать с усиливающейся тревогой. У него всего одна попытка записаться на приём к врачу или хотя бы на консультацию в бесплатную клинику, но Чонгук не уверен, что у него вообще хватит мужества даже дойти до больницы. Да и делать аборт в маленьком городе – самого себя в могилу зарыть, как и стипендию в СНУ. Заветный номер уже маячит перед глазами на экране, но неожиданный стук в дверь прерывает все планы. Чимин открывает дверь резко и едва не сбивает Чонгука с ног. Омега морщится и быстро прячет телефон в карман, чтобы брат своими вездесущими руками не залез в галерею. — Эй! — Чимин удивлённо выгибает бровь и закатывает глаза выразительно, когда видит, что Чонгук недобро на него поглядывает. — Не стой перед дверью, ручкой в глаз получишь. — Зачем пришёл? — Чонгук потирает ушибленное место, где теперь точно будет синяк. Чимин проходит дальше в комнату, замечает включённый ноутбук и сразу тянется к нему. Сердце омеги делает кульбит и возвращается на место, когда Чонгук вспоминает, что точно удалил историю последних поисков в браузере ещё перед тем, как спуститься на ужин. — Что это у нас тут? — Чимин в первой же вкладке видит открытую страничку из социальной сети Тэхёна, которую Чонгук не терял надежды рассмотреть поближе. — Тот самый бунтарь-омега, который клеился к тебе? Почему его лицо кажется знакомым? — Никто ко мне не клеился, — Чонгук морщится и закатывает глаза. Как Тэхён мог вообще к нему клеиться, если… В голове всплывают те несколько невинных чмоков в губы в попытках заткнуть Чонгука с его занудной тирадой и в попытке успокоить панику. Всё это не кажется омеге слишком выходящим за рамки, так что он качает головой и убирает подальше подобного рода мысли. — Ну, конечно, — Чимин фыркает. — А моя жена тогда Ариана Гранде. Чонгук складывает руки на груди и забирает у него из рук ноутбук. — Не хочу тебя расстраивать, хён, но-о… — и начинает смеяться, потому что лицо Чимина вытягивается так, если бы ему сказали, что это Чонгук спёр у него тест из-под носа и уже успел его сделать. Через несколько минут Чимин уже лежит на его кровати, подмяв под себя несколько подушек и мягкую игрушку Чонгука, отчего последний, конечно, в восторг не приходит, но молчит, позволяя брату эксплуатировать его комнату под свои нужды. Ещё через пару минут долгого пыхтения Чимин устраивает на середине кровати небольшое гнездо и утягивает туда Чонгука. Лежать с Чимином в таком возрасте на полутораспальной кровати несколько непривычно, и первое время омега даже невольно ёрзает, но получает больной шлепок по руке от Чимина и затихает. — Как думаешь, почему мама стащила тест и ничего никому не сказала? — в свои убеждения Чимин настолько верит, что правду потом, если она отличается от выбранной им версии, очень непросто принимает. Чонгук сейчас рад такому раскладу, потому что пока говорить брату правду не хочется. Особенно с учётом того, что у него в животе всё ещё развивается и растёт эмбрион. — С чего ты вообще решил, что тест взяла мама? Чимин фыркает так выразительно, что даже Чонгук на мгновение сомневается в том, что это он писал на тест в туалете, а не мама. — Потому что тогда мы были у вас вечером, а в сумочке у меня было всего три теста. Осталось два. — Может, ты сам на него поссал, потому что вы уже успели заделать ещё одного? Чимин смотрит на Чонгука с таким выражением лица, что сразу становится понятно – он лично раскатывает презерватив по члену Намджуна перед сексом. Чонгук пытается сдержать смех, но улыбка всё равно так и лезет на лицо. — Э-эй! Неблагодарный брат, — Чимин с усмешкой легко замахивается и бьёт по плечу. — Смеёшься надо мной? Их разговор прерывает мама, постучавшаяся в дверь. Женщина стоит на пороге распахнутой комнаты и качает головой, намекая, что никто из них уже не настолько маленький, чтобы строить гнёзда и валяться там в обнимку с братом, но всё равно высказывает желание поваляться так когда-нибудь вместе с ними. Чимин, услышав заветное «торт», сдувается с кровати моментально, ломает один из бортиков гнезда и бежит на кухню, чтобы стать первым, кто слижет весь крем со своего и соседних кусков. Дом вновь наполняется шумом. ᅠ ᅠ

🤰

ᅠ ᅠ До автобусной остановки после уроков в пятницу Чонгук добирается в туманном сознании, то и дело спотыкаясь о бордюры или о свои же ноги. Ночью на него накатило осознание, что он может стать родителем в ближайшем будущем для малыша, который на данный момент не является желанным и нужным. Для Чонгука в семнадцать на первом месте хороший аттестат в школе, престижный университет и стипендия, на которую он сможет жить в Сеуле, вдали от родителей. А после найти хорошую работу, купить квартиру и только потом, возможно, строить отношения! Лет через десять. Звонить в клинику он испугался, и даже сейчас пальцы дрожат от одной мысли, что придётся набирать номер и спрашивать про процедуру, про разрешение родителей, про возможные пути решения этой… проблемы. Он не замечает, как останавливается у дома Ким Тэхёна, адрес которого выведал окольными путями через своих друзей и их любовь к сплетням. Сейчас он не решается постучаться, переживая, что его не пустят даже за порог с подобными просьбами. Но у Чонгука действительно критическая ситуация, а Тэхён уже является тем, кто посвящён в детали, и рассказывать кому-то другому о таком позоре омега не хочет. Он неосознанно касается низа живота, словно может почувствовать зарождающийся плод на ментальном уровне, но этого, конечно, не происходит. Он не чувствует ничего, кроме лёгкой тошноты и головокружения от постоянных переживаний с того самого дня, как увидел две полоски. Он заносит кулак над дверью, когда не находит звонка. Перед небольшими двухэтажными домами на этой улице располагаются зелёные лужайки, огражденные потрёпанными или выцветшими изгородями. В некоторых давно никто не живёт, и дома начинают потихоньку проседать без должного ухода. Стук повторяется пять раз, прежде чем омега отходит от двери на несколько шагов и замирает, готовясь к любой встрече с Ким Тэхёном. Даже если он его пошлёт, Чонгук точно не станет проклинать его или ненавидеть. Он ведь не обязан помогать… —… кто это ко мне пожаловал? Что нужно от меня эмбриононосильщику? Чонгук закатывает глаза на новое прозвище, ведь звучит оно однозначно хуже, чем все другие, которыми Тэхён его называл. Омега смущается откровенно удивлённого и любопытного взгляда, когда Тэхён осматривает его с ног до головы, задерживая взгляд на сжатых у низа живота чужих пальцах. — Прости, что беспокою, — голос звучит до того неуверенно и тихо, что Чонгук сам своей же реакции и удивляется. — Ты… сильно занят? Тэхён почти светится энтузиазмом, но быстро берёт себя в руки. Он опирается плечом о дверной косяк и задумывается на секунду, прежде чем с милой и широкой улыбкой протянуть: — Чертовски занят. Так что, тебе лучше уйти. Чонгук, конечно, смущается ещё сильнее, потому что тревожить в выходной день Тэхёна он никак не хотел. Омега скованно кивает несколько раз, на шаг отступает, чтобы с опущенной головой протараторить: — Да, конечно, это естественно… что ты… занят. Просто… Чонгук спотыкается на середине предложения, когда понимает, что это его последний шанс закончить эту ужасную историю со случайной беременностью. Тэхён просто обязан ему помочь, и нравится тому или нет – Чонгук отсюда просто так не уйдёт! Особенно когда уже соврал родителям, что поехал с друзьями в съёмные домики в лесу, чтобы готовиться к экзаменам, а друзьям наврал, что все выходные будет проводить со своим альфой в его съёмной однокомнатной квартире. Омега хмурится и поднимает голову резко и быстро, чтобы не передумать. — Я никуда не пойду! Ты мне поможешь прямо сейчас! Тэхён тянет губы в трубочку, словно присвистывает, и уважительно качает головой. — Смело. Проходи. Чонгук не подаёт вида, что удивился, хотя ладони у него до сих пор дрожат. Возможно, даже сильнее, чем при попытке дозвониться до нужной клиники. У Тэхёна это явно получится лучше. Когда омега останавливается в подобии гостиной и присаживается на заброшенный декоративными подушками диван в окружении пачек из-под лапши быстрого приготовления, банок из-под пива и другого мусора, оставшегося явно после какой-то вечеринки человек на пять, Чонгук морщится. Когда Тэхён выжидательно на него смотрит, омега смущается и отводит в сторону взгляд, всё ещё неуверенный в том, что следует говорить, а что нет. Молчание надоедает Тэхёну раньше, чем он восстанавливает свои нервные клетки. — Ну? Чонгук скованно кивает и достаёт из заднего кармана джинсов телефон. — Мне нужна твоя помощь. — Это я уже слышал. — Я соврал родителям, что готовлюсь к экзаменам с друзьями, а друзьям сказал, что все выходные буду проводить со своим парнем, но… — Стой-стой! — Тэхён перебивает кашлем, когда давится остатками чипсов из одного пакета на столике. — Почему этот обмудок всё ещё твой парень? Ты совсем с ума сошёл, малыш? — Ничего я не сошёл… Тэхён скептически кивает для вида несколько раз. Чонгук садится в кресло рядом и сжимает пальцами подол своей футболки, явно нервничая и переживая за решение Тэхёна. Он, конечно, не обязан ему помогать, но всё же омега надеется, что в парне осталось немного сострадания к его жалкому видку и смелости для того, чтобы позвонить в клинику и записать его на аборт без разрешения или присутствия родителей. — Так что ты от меня хочешь? — голос Тэхёна настолько серьёзный, что по началу Чонгук даже пугается подобной реакции. Чужие глаза пристально за ним наблюдают, а в следующую секунду омега усмехается и тянет с довольно усмешкой: — У тебя что, нет друзей, Чонгук? Омега опускает взгляд на свои сжатые пальцы. — Есть у меня друзья, просто… — Я понял, — Тэхён кивает с умным видом и, как обычно, тянет своим самым довольным и издевательским голосом: — Слу-ушай, я просто твой друг по аборту. Есть друзья для вечеринки, есть друзья-наркоши, есть друзья для походов в кино, а я… — Стой. — Твой друг… — Не говори этого! — По аборту. Чонгук морщится от формулировки и от того, как резко звучит это запрещённое слово из чужих уст. Хочется в ответ тоже уколоть, и Чонгук не придумывает ничего лучше, чем съязвить: — А у тебя-то самого друзья есть? Тэхён, на удивление, не обижается. Он откидывается на спинку дивана, закидывая одну руку на спинку дивана и складывая ногу на ногу. — Добро пожаловать. Познакомься, это мои друзья, — Тэхён указывает на пустые места рядом с собой. — Питер Паркер, дух покойного Джона Леннона, говорящий снеговик из мультика и ты, мой друг по аборту. — Не говори этого слова в конце. — Какого? — Тэхён сразу хитро улыбается, явно желая побесить Чонгука ещё больше, потому что знает, что нужен ему сейчас сильнее многих, и не упускает шанс. — Того, которое начинается на «а» и заканчивается на «борт»? Но как я могу молчать, если я – твой друг по аборту и это сущая правда? Чонгук отмахивается от него, потому что спорить с Тэхёном бесполезно и, если он продолжит, то обязательно докажет это в скором будущем своим фееричным проигрышем. Наверняка Тэхён уже сохранил номер Чонгука под этим именем, чтобы противно и мерзко смеяться над ним, когда всё закончится. Но омега понимает сейчас Тэхёна, потому что его, по сути, используют для собственной выгоды. — Я заплачу тебе, — Чонгук поднимает на Тэхёна глаза, осознавая, что это единственный выход из сложившейся ситуации. Омеге нет проку ехать с ним чёрт знает сколько миль только чтобы избавиться от чужого ребёнка в животе. Тэхён кивает для вида несколько раз, словно обдумывает ситуацию. Если бы решающим фактором в этом вопросе были сверкающие чёрные глаза Чонгука, то Тэхён, несомненно, тут же согласился бы, но внутренний голос упрямо твердит, что его разводят как последнего лоха, так ещё и деньги предлагают, словно они в каком-то американском фильме. Это же смешно! Глаза Чонгука не могут так быстро сделать из него размазню! Но уговаривать Чонгук перестаёт уже через пару минут, опустив голову и поднимаясь на ноги. Со стороны кажется, что он набивает себе цену, но Тэхён улавливает настоящее отчаяние в сгорбленных плечах и заслезившихся глазах. Словно Тэхён был последней надеждой, а сейчас мечты и надежды Чонгука разрушились, как хрупкий карточный домик. Это подкупает. Чонгук не встречает сопротивления даже когда закрывает за собой входную дверь. Первая слеза катится по щеке тогда, когда он садится в расстроенных чувствах прямо на асфальт перед калиткой чужого дома, утыкаясь носом в колени. Он не может придумать ничего другого, кроме как одолжить машину у Чимина, придумав нелепую историю, но Чонгук даже не знает, в какую сторону крутить руль. И куда ему ехать он ещё тоже не придумал, а медлить в таких решениях уж точно нельзя, потому что ребёнок внутри развивается и растёт так быстро, что и глазом не успеешь моргнуть – все вокруг узнают по округлившемуся животу. — Эй, эмбриононосильщик! — громкий голос, привлекающий внимание одиночных прохожих, заставляет Чонгука вздрогнуть и спрятать своё красное лицо в ладонях. Лишь бы тут никого из знакомых не было! Иначе слухов потом не оберёшься. Чонгук в рекордные сроки сокращает расстояние между собой и довольно скалящимся Тэхёном, который хрупкое тело омеги подхватывает на лету, словно он пушинка. Как только они скрываются в доме, Чонгук облегчённо выдыхает и грозно смотрит на омегу перед собой, который до сих пор светит своей широкой улыбкой и располагает собственные вездесущие руки на его талии! Такой наглый! — Ты зачем так кричишь? Чонгук вырывается из хватки и морщится, не видя в чужих глазах ни капли раскаяния, но Тэхён его всё равно сгребает в охапку, прижимая к себе ближе и плавно скользит пальцами по изгибу спины. От таких действий по коже Чонгука бегут самые настоящие мурашки, но вырываться из объятий сил совсем нет. Вместо этого омега обмякает, сразу чувствуя, что встрепенувшийся Тэхён его подхватывает крепче и прижимает сильнее. — Эй, детка, ты чего? — чужой голос отдаётся в ушах неприятным звоном, словно сознание уносит Чонгука в чужую реальность. — Плохо? Унитаз? Таблетка? Скорая? Рожаешь? Последнее предположение заставляет удивлённо фыркнуть и закатить глаза. Чонгук мотает головой, пытаясь сдержать поток непрошенных слёз, но те всё равно вырываются с первым полувсхлипом-полусмехом. Тэхён помогает доползти до дивана и упасть в груду мягких подушек. Чонгук сразу своевольно сворачивается на краю в клубочек и поджимает под себя ноги. Маленькая истерика всё ещё прорывается наружу в виде потока солёной жидкости и лёгкой головной боли. Возможно, Чонгук что-то пытался сказать, но уже не может, потому что мысли заняты абсолютно не тем, чем должно. Если ему не поможет Тэхён, то не поможет никто, и придётся раскрывать этот секрет маме, папе, брату, школе, всему миру, из-за чего придётся попрощаться и с экзаменами, и с речью на выпускном, и со званием лучшего ученика. С такой огромной проблемой его точно не выберут! Это же скандал! — Эй! Чужой голос раздаётся словно из-под воды, глухо и неразборчиво, но Чонгуку слишком лень двигаться, не то что сосредотачиваться на разговоре с кем-нибудь. Но чужой запах щекочет рецепторы, заставляя чувствительный сейчас ко всем ароматам нос сморщиться и зачесаться. Оглушительный чих приводит его в сознание. Чонгук едва разлепляет глаза, как видит перед собой нависшего сверху с градусником и с поломанным стетоскопом омегу. Спросить удаётся не с первой попытки и чуть хрипло: — Зачем тебе градусник? — В жопу тебе суну, чтобы не рожал раньше времени, — беззлобно парирует Тэхён в своей привычной манере, закатывая глаза. Он складывает на груди руки, откладывая средства первой помощи в сторону. — Напугал только. — Серьёзно думал, что я рожаю? Ему не отвечают. Солёные дорожки неприятно стягивают кожу, и Чонгук, медленно погружаясь в сон, трётся неосознанно щекой о край пледа под собой, вдыхая чужой запах. — Эй, Чон, нельзя спать после стресса. Тем более у тебя в животе грёбаный плод, ты так навредишь ему. Возможно, за Чонгука сейчас действуют его инстинкты, но погружённый в сон омега только отрицательно мотает головой и прикрывает живот руками, сжимаясь ещё сильнее в кокон. Тэхён качает головой, не зная, что делать с этим чудом на своём диване. ᅠ ᅠ

🤰

ᅠ ᅠ —… да, вы можете сказать, разрешение от родителей обязательно в таком… О, понятно, да. Конечно, мы сможем его предоставить. Сопровождение? Нет, не думаю. О, вот как… Тогда не нужно, спасибо. Тэхён закатывает глаза и прямо в погасший экран передразнивает сотрудника какой-то именитой клиники в соседнем городе. Другие варианты Чонгуку в данной ситуации не подходят: в одной половине просят родителей для несовершеннолетних, а в других – сопровождение совершеннолетнего родственника с подтверждением. Быстро и тихо сделать аборт в их стране, очевидно, просто невозможно, раз везде такой жёсткий контроль за численностью прироста населения. — Здравствуйте, это клиника… Да, хорошо. Аборт. Нет, нет восемнадцати. И родителей нет. Понимаете, нельзя ли как-то замять этот факт? — голос Тэхёна настолько подходит под ситуацию, что может сложиться впечатление, что омега реально пустил слезу на свою чересчур драматичную речь. Но Чонгук краем глаза с дивана видит абсолютно непроницаемое выражение лица. — Понимаю, но мои родители погибли пару месяцев назад из-за аварии вместе с парнем, а я не хочу оставлять этого ребёнка. Чонгуку, очевидно, остаётся только слушать с открытым ртом то, как искусно Тэхён льёт в уши и придумывает истории на ходу в угоду сюжета и интереса слушателей. Омеге и самому уже любопытно, как скоро администратор на ресепшене даст добро. — Конечно. Спасибо! Что? Адрес… Тэхён в несколько секунд вытягивает из-под завала на столе ручку и пишет что-то прямо на руке, уточняя параллельно какие-то детали. В суть разговора Чонгук вообще не вникает, понимая, что больше сам себя запутает, чем поможет. Спустя несколько минут Тэхён протягивает омеге свой телефон с открытой вкладкой какого-то сайта. — Что это? — омега трёт глаза одной рукой, а второй вчитывается в название сайта и клиники. — Это же чёрт знает где. — Зато там можно сделать аборт без разрешения родителей, но нужен сопровождающий. И тебе повезло, что есть я. Чонгук слабо улыбается и вбивает координаты клиники в свой телефон, чтобы рассчитать время и день, когда они прибудут обратно в город. Тэхён в это время методично набивает рюкзак всем, что попадается под руку, подпевает песням по играющему радио и пританцовывает среди всего беспорядка, устроенного в гостиной. — Но до Кванджу ехать целых пять часов! — Чонгук округляет глаза, поднимая на довольного Тэхёна взгляд. Омега останавливается у холодильника, складывая руки на груди и выгибая бровь. — Неужели не было ничего ближе? — Слушай, — Тэхён усмехается, — я понимаю, что из твоего тела внезапно сделали инкубатор для маленькой версии Чонгука, но не нужно сейчас срывать на мне своё плохое настроение. Я тебе помогаю, помнишь? По доброй воле помогаю, иначе ты бы сидел под дверью и рыдал дальше. Тон Тэхёна заставляет Чонгука отстраниться назад и упереться спиной в диван. Он знал, что этот омега выражений не подбирает, но после произошедшего и возникшей общей тайны можно было и смягчить голос. Чонгук только собирается обидеться, как Тэхён преодолевает расстояние между ними и рывком поднимает Чонгука с дивана: — Пошли, — он толкает омегу в сторону выхода, легко хлопая ладонью по ягодице. Не ожидавший подобного Чонгук вскрикивает и прикрывает свою попу ладонями, но Тэхён только смеётся, — не дуйся, а то лопнешь. Опоздаем, детка, ехать целых пять часов. — Тэхён, — неуверенная попытка Чонгука вразумить омегу проваливается. Его лицо берут в чашу ладоней и чмокают в надутые губы. Ком в горле пропадает сам собой, но и говорить что-то насчёт этикета или правил приличия Чонгуку не хочется. Тепло на губах чувствуется всё время, пока они идут от гостиной до гаража. — А она… точно доедет? — Чонгук всё-таки решается задать мучающий его вопрос с самой первой встречи с чужой машиной. — Обижаешь, — Тэхён самодовольно хмыкает и открывает перед Чонгуком двери с пассажирской стороны, но через секунду охает и с поклоном приглашает на задние сидения, мотивируя: — Если захочешь рожать, то лучше сядь сюда. — Ты!…— Чонгук тянется к омеге, чтобы хлопнуть его по плечу, но промахивается и оказывается в чужих объятиях. — Постоянно шутить теперь будешь? — Естественно, детка. — Не. Называй. Меня. Так! ᅠ ᅠ

🤰

ᅠ ᅠ

0 часов 30 минут

— Как тебя вообще судьба связала с таким уродом, как Чонхён? Тэхён спрашивает неожиданно, когда машина останавливается на очередном светофоре на выезде из города. Им предстоит провести в одной машине около пяти часов в одну сторону, если всё пойдёт по плану, но не стоит недооценивать законы подлости, потому как Чонгук точно знает – если не метеорит, то его альфа, или, что ещё хуже, Чимин, увидят его и непременно узнают. — Он приглашал меня на свидания каждый день, пока я не согласился, — Чонгук пожимает плечами и зажимает обе ладони между бёдрами, чтобы хоть как-то уменьшить тремор. Тэхён это, конечно, замечает, но старается не обращать внимание, чтобы не смущать омегу, пусть ему и хочется (впервые в жизни) кого-то поддержать. Точнее, не кого-то, а Чонгука. На фразу омеги Тэхён не находит ничего лучше, чем вопросительно выгнуть бровь. На зелёный свет машина поднимает клубы дорожной пыли. Они пересекают черту города, и сердце Чонгука ухает вниз. — И? — Тэхён спрашивает специально, чтобы отвлечь, но Чонгук плотно сжимает губы и закрывает глаза, словно его начинает укачивать, — Чонгук? Рожаешь? Омега, конечно, на шутку реагирует так, как и ожидает Тэхён: в своей привычной раздражённой манере и злым взглядом в стиле «ты опять?». Тэхён напоминает про вопрос. — Однажды он всю ночь стоял возле моего окна, лишь бы я пошёл с ним на прогулку. — Это сталкерство. Надеюсь, ты заявил на него. — Это романтично, — Чонгук возражает и хмурится. Хотя он и сам не понимает, почему защищает Чонхёна: в конце концов, ему по-прежнему хочется макнуть голову этого альфы в унитаз, прежде чем посмотреть в глаза, наполненные самообожанием. — Ты говоришь Ромео, а я – маньяк. — Он не маньяк! — Маньяк. По всем признакам. Чонгук откидывается на спинку сиденья особенно злостно, складывает руки на груди и выдыхает через несколько долгих минут тишины: — Возможно, ты немного прав. Но дело в том, что никто ещё… не добивался меня вот так… На лице Тэхёна мелькает какое-то странное выражение, но затем он закатывает глаза и цокает, чтобы равнодушно бросить: — Это не повод рожать от него микробэйбиков. — Я же не знал! Через секунду Тэхён закрывает уши руками и тараторит: — Бла-бла, ничего не слышу, — чтобы со смехом потом получить несколько слабых ударов от Чонгука в плечо и его громкое: — Возьмись за руль, придурок! ᅠ ᅠ ᅠ

1 час 02 минуты

— Остановись. — Нет. Чонгук возмущённо охает, прежде чем вновь замахнуться в шутку на пытающегося сдержать смех Тэхёна. Омега делает вид, что очень боится, а Чонгук, в свою очередь, не переживает из-за скорого выселения своего незапланированного пузожителя. — Остановись. — Зачем? Мы останавливались двадцать минут назад. — Я забыл пописать в прошлый раз. Тэхён с улыбкой качает головой и закатывает глаза, пока Чонгук от нетерпения начинает ёрзать на сидении. ᅠ ᅠ ᅠ

2 часа 45 минут

Чонхён «Ты где?» — О, нет, — Чонгук поднимает голову от экрана своего телефона и осматривает местность вокруг, чтобы со вздохом написать: — «Очень занят, прочищаю туалет». Тэхён, погруженный в играющую музыку на фоне и собственные мысли, поворачивается к нему с ехидной улыбкой и тонной новых шуток в запасе. Чонгук выставляет в его сторону раскрытую ладонь, не поворачивая головы: — Молчи. Тэхён смеётся. — Как ты догадался, что я хотел что-то сказать? — его наглая улыбка, кажется, способна ослепить, но Чонгук делает всё, чтобы этого не случилось. Если бы знал, то взял бы солнечные очки с собой. — Ты слишком предсказуем. Омега фыркает насмешливо. Его синие волосы необычно контрастируют с одеждой, которую он выбрал для этой поездки, но Чонгук уверен, что в его рюкзаке на заднем сидении есть ещё парочка вещей: широкая футболка с изображением капибары и какой-то надписью на английском, которую Чонгук успел прочитать лишь наполовину. Что-то вроде: сохраняй спокойствие и… — Быть предсказуемым полезно, — Тэхён пожимает плечами. На скептический взгляд Чонгука, омега закатывает глаза и парирует: — Зато от меня не забеременеешь, — и показывает язык. Чонгук сам не понимает, как растягивает губы в широкой улыбке и смеётся, глядя, как в ответ Тэхён тоже улыбается и зачесывает одной рукой волосы назад.

3 часа 00 минут

мамочка «как подготовка?» хён «как думаешь, с какими трусами сто процентов получится соблазнить намджуна?» Чонгук закатывает глаза, по очереди отвечает на сообщения и открывает фотографии брата. Чимин позирует со всех ракурсов в разных трусах в кабинке магазина, светя при этом ещё и ценниками. От количества таких цифр рябит в глазах. — Что там? — Брат прислал фотки трусов и просит сказать, в каких ему соблазнять мужа, — Чонгук открывает самое нормальное фото из всей карусели и показывает повернувшемуся Тэхёну. Тот скептически осматривает Чимина на экране и фыркает. — Пусть лучше голым идёт. — Вот и я ему говорю… Через несколько минут Чонгук откладывает телефон в свой небольшой рюкзак и убирает тот на заднее сидение. Спустя три часа сидения на одном месте, а точнее, в душном салоне машины с закрытыми окнами, потому что дорожная пыль из-за жары поднимается на дорогу так, что залетает с воздухом прямо в машину, Чонгуку кажется, что его пятая точка приняла плоскую форму. А ещё столько же ехать обратно! Мысли начинают кружиться в его голове, как рой мух, и первое, про что думает Чонгук, это ребёнок в его животе. На данный момент это самая насущная его проблема, и даже приближающиеся экзамены кажутся всего лишь пылинкой на фоне. От волнения он начинает кусать губы и вновь прячет потеющие ладони между бёдрами, чтобы хоть как-то спрятать от Тэхёна дрожь рук. Омега посматривает на Чонгука украдкой, запоминая каждую черту красивого лица, каждое движение, мимику и взмах ресниц. Чонгук с седьмого класса нисколько не изменился, когда они ещё общались и даже были хорошими друзьями, но в прекрасные четырнадцать все дети меняются и подстраиваются под какие-то социумы. Вот и Чонгук выбрал свой социум умных, классных, тех, кто удостаивается чести произносить речь на выпускном, а Тэхён предпочёл относиться ко всему легче и проще, не заморачиваясь на оценках или жизненных приоритетах. Чонгук собирается в Сеульский Национальный, а Тэхён и вовсе не уверен, что сможет поступить хоть куда-нибудь, но перспектива поехать в Сеул за Чонгуком... быть рядом с ним нравится омеге гораздо больше, чем и дальше существовать по отдельности. — Эй! — Тэхён усмехается, видя, как в страхе округляются глаза Чонгука. Омега, которого резко вырвали из тяжёлых раздумий, смотрит чёрными глазами так испуганно, что голос и взгляд Тэхёна смягчаются. — Не переживай, — тёплая ладонь ложится на острую коленку Чонгука, подрагивающую в такт играющей музыке. — Это всего лишь аборт, не стоит относиться к этому, как к поступлению в СНУ. Чонгук первые несколько секунд смотрит на него с непониманием, но потом его губы поджимаются в тонкую полоску прежде, чем он успевает засмеяться в голос. Омега качает головой, ощущая на своей коже даже через ткань жар от чужой ладони, и ему впервые не хочется оттолкнуть или обругать, как это часто бывало с Чонхёном. Касания Тэхёна нежные и поддерживающие, нисколько не выходящие за рамки дозволенного, и Чонгук расслабляется, продолжая слушать, что говорит ему Тэхён. Слова смешиваются в одну канитель, пока глаза медленно закрываются под гудение мотора.

4 часа 55 минут

— Приехали, детка, — пальцы Тэхёна зарываются в растрепанные волосы сонного Чонгука, и омега разнеженно мычит, потягиваясь на неудобном кресле. — Почему ты меня так называешь? — Чонгук недовольно бухтит, приоткрывая один глаз, но тут же замолкает в шоке, потому что Тэхён склоняется над ним резко, чтобы оставить короткий поцелуй на вытянутых губах. Тэхён, как оказывается, ни капли сожаления не испытывает, да и с чего бы, когда улыбается, как Чеширский Кот, да ещё и подмигивает так игриво, словно они с Чонгуком самые настоящие молодожёны. — Что это ты опять делаешь? — Чонгук смущается, отворачиваясь, потому что сейчас может трезво мыслить и оценить ситуацию, а не как в туалете, когда он наревелся от души и ничего не соображал. Тэхён не отвечает на его вопрос, просто дерзко подмигивает и неожиданно выходит из машины, чем пугает Чонгука и заставляет переключить своё внимание. За окном незнакомый город и улицы с небольшими магазинами и кафе. На часах около двух часов дня, так что народу не так много, как думалось омеге. Тэхён стоит со своей стороны и достаёт пачку сигарет из кармана, и только сейчас Чонгук отмечает, что за всю поездку его спутник ни разу не взял в руки сигарет, хотя мог бы закурить прямо в собственной машине. Чонгук выходит следом, но дверь не спешит закрывать, потому что до нервного раздражён внутренне и не может это никак сдержать. Во сне ему умудрилось почудиться, будто он разговаривает с кем-то внутри своего раздутого живота, поглаживает его и улыбается, словно слышит ответ. От своего ребёнка. Что будет, если он оставит малыша и не поступит ни в какой университет? Бесконечные плачи, крики, истерики, пелёнки, врачи, осуждение… Чонгук просто не выдержит этого! Чимин, возможно, был более готов к этому, чем сам Чонгук, ведь брат был старше, когда забеременел. — Уже передумал? — Тэхён сигарету, что ещё не успел поджечь, изо рта убирает и зажимает меж пальцев, облокачиваясь о капот своей машины и щурясь. Внимательный взгляд проходится по напряжённой фигуре Чонгука и задерживается на глазах, которые то и дело наполняются слезами. Чонгук качает головой и рукавом стирает влагу с глаз, даже не отворачиваясь. Его плоду, может быть, уже несколько недель сейчас, у него может что-то развиваться, а Чонгук… неужели он сможет убить этот крохотный зародыш? Глупые мысли заполняют голову, не дают трезво оценить ситуацию с возможным будущим и тем, что Чонгук вообще хочет видеть вокруг себя ближайшие несколько лет. Тэхён видит чужое смятение, убирает сигарету обратно в пачку, глухо выругавшись, и обходит машину, чтобы схватить омегу за руку. Эта треклятая поездка только разбередила старые раны, открыла новые и не даёт никак притупить чувства притяжения и невзаимной симпатии. Тэхён помогает, понимающе относится ко всем закидонам Чонгука и к его страху, раз уж стал невольным свидетелем такой душераздирающей сцены в туалете. Уйти и оставить одного просто не хватило смелости. Ввязываться в это не было планом и тогда, когда Чонгук оказался на пороге его дома. Отказ и запертая дверь – вот что, возможно, усмирило бы в Чонгуке такое отчаянное желание найти поддержку, помощь и успокоение, но рассказать кому-то другому смелости у омеги не нашлось. Тэхён подвернулся удобным вариантом, хотя никто и не подозревал, что им придётся около десяти часов провести в замкнутом пространстве и разговаривать о чём-то. Все темы разговоров давно изжили себя, когда Чонгук предпочёл компанию других омег, а не Тэхёна, но тому детскому предательству уже давно не осталось места в душе. Сейчас им уже почти по восемнадцать, они закончат школу, поступят, куда укажут высшие силы, смогут начать жить с чистого листа, лишь оглядываясь на своё прошлое и черпая оттуда силы и опыт. Возможно, теперь Чонгук будет избирательнее относиться к отношениям и к альфам, сам будет уделять время раскатке презерватива, посоветуется с врачом насчёт других средств контрацепции, найдёт себе в Сеуле кого-то более подходящего и не сразу ляжет с ним в постель. Все эти мысли так быстро крутятся в голове, что Тэхён даже не успевает сосредоточиться на какой-то из них. Улетает одна, но ей на смену приходит другая, а за это время Чонгук успевает повернуться к омеге и громко шмыгнуть носом, привлекая внимание. — Где мы? Его голос обиженный, будто он обвиняет Тэхёна в том, что не привёз его сразу к нужной клинике. Чем быстрее они расправятся с этим делом, тем быстрее Чонгук почувствует долгожданное облегчение. Тэхён усмехается такой реакции, но со спокойной улыбкой отмечает про себя, что в будущем Чонгук станет прекрасным папой с хорошей работой и заработком, чтобы начать строить отношения и семью. И Сеул для этого намного более подходящий город, чем Тэгу. — В нескольких кварталах от нашей цели. Я подумал, что тебе нужно проветрить мозги прежде, чем мы зайдём в больницу. Чонгук медленно кивает, обдумывая предложение. Тэхён всё ещё держит его за руку, мягко уводит в сторону и хлопает дверью. Машина прощально светит им фарами. — Мы пойдём туда пешком? – Да, но сначала зайдём в одно место, — Тэхён тянет его вдоль улицы, держа за рукав его джинсовки и больше не решается коснуться кожи. Чонгук смотрит на длинные пальцы, переводит взгляд на смуглое запястье омеги со множеством разных тонких браслетов, и замечает детскую разноцветную фенечку среди остального вороха более строгих браслетов. Красная нить с нанизанными на неё бусинами с буквами, которые с такого расстояние практически не разобрать. Чонгук видит там и бусины в форме звезды, и в форме улыбающегося смайлика, вспоминая, как плёл такие фенечки лет пять или шесть назад. Воспоминания проносятся таким ураганом, что Чонгук не сразу понимает, что эта фенечка сделана именно его руками, которую он подарил Тэхёну в знак их дружбы классе в пятом. Они тогда улыбались, пока застегивали друг другу замочки, переплелись мизинцами и поклялись, что всегда будут дружить. Чонгук задерживает дыхание от осознания, ярких картинок прошлого и того, какой болью они проходятся по внутренностям. Лёгкие словно колят изнутри, заставляя судорожно втягивать воздух и ртом, и носом, а рука начинать шарить вокруг себя, чтобы ухватиться за вытянутую ладонь Тэхёна. Словно за спасательный круг. Тепло руки и сила, с которой омега сжимает руку Чонгуку, заставляют едва не заплакать. Тэхён обеспокоенно касается чужих мокрых щёк, обнимая лицо ладонями, большими пальцами вытирает дорожки и шепчет тихо, словно заклинание или мантру: – Всё будет хорошо, детка. Всё будет хорошо. Не плачь. Но остановить слёзы уже невозможно, потому что в мыслях мелькают воспоминания о том, что все эти годы Тэхён носил его фенечку с собой, видел её постоянно, касался, улыбался, возможно даже снимал и со злостью выбрасывал подальше с глаз, чтобы через несколько дней вновь надеть, и Чонгука он тоже видел каждый день, наблюдал и оставался в стороне от его жизни, в которой когда-то принимал самое главное участие. — Т-тэхён, — Чонгук с силой впивается в его предплечья, заставляя замычать от боли, — прости меня. Прости, пожалуйста. Эти слова эхом отдаются в ушах, заставляя сердце болезненно ныть, но Тэхён, пусть и не до конца понимает, в чём дело, всё равно извинения принимает, прижимая податливое тело ближе к себе. Зарывается носом в мягкие волосы и втягивает давно забытый, но одновременно с этим такой родной запах, что сердце пропускает удар. Не понимает, за что он должен простить, потому что никогда не обижался. — Я вообще-то не хотел устраивать посреди улицы день слёз, — Тэхён усмехается, когда слёзы Чонгука заканчиваются, а он сам, со смущением и робостью, отстраняется от тёплых объятий. — Хотел показать тебе местный книжный магазин, если… ты всё ещё скупаешь их тоннами. Чонгук улыбается сквозь остатки слёз. Он вновь хватает Тэхёна за руку, стискивает ладонь так сильно, что сам чувствует, насколько это, должно быть, больно. Прижимается к боку и отказывается отходить хоть на сантиметр, потому что теплом и спокойствием Тэхён готов делиться с ним целую вечность. — Скупаю. — Пойдём, — Тэхён смотрит на часы в телефоне и усмехается, — у нас ещё есть время. Куплю для тебя весь книжный магазин. — У тебя денег не хватит, — фыркает насмешливо, но, конечно, идёт следом. Пальцами он ненамеренно цепляет собственную фенечку на запястье, начиная прокручивать в пальцах бусины, и Тэхён, конечно, всё понимает: и слёзы, и извинения, и неожиданно обуявшую его тоску. Вместе с тем и жуткую радость от того, что они здесь только вдвоём. Не считая, конечно, малыша в животе. ᅠ ᅠ ᅠ

🤰

ᅠ ᅠ ᅠ — Ты можешь не идти со мной туда, — Чонгук задирает голову вверх и говорит это, как будто бы Иисусу. Тэхён стоит позади него, придерживая пакет с книгами. Вид у него такой, словно они собираются начать войну, а не зайти в больницу. Чонгук оборачивается, но не смотрит в глаза, потому что ему неожиданно становится стыдно. Заставлять Тэхёна сначала ехать сюда пять часов, потом успокаивать его ещё столько же, сидеть с ним в больнице, ждать, а затем ехать обратно… Возможно, это слишком? Чонгуку не хочется, чтобы Тэхён от него устал, потому что за время, проведённое вместе, омега успел снова привязаться, узнать с новой стороны, понять, что Тэхён во многом остаётся в глубине души таким же, каким остался в памяти три года назад. Интересным, незаурядным, заботливым, неспособным заделать ему детишек. Реакцию Тэхёна Чонгук скорее чувствует, чем видит. — С чего это вдруг? Чонгук всё ещё не может смотреть ему в глаза, но пересиливает себя и поднимает взгляд. Он сделал для него так много за последние несколько дней… но вдруг он думает по этому поводу совсем другое? Тэхён смотрит на него внимательно, сощурившись и чуть наклонившись вперёд. Его руки всё ещё сложены на груди. Его поза вызывающая. Одежда странная. Волосы синие. Лицо красивое. Манеры так себе. Но Чонгука тянет. Ему хочется, чтобы щеки ощутили уже знакомое им тепло от пальцев, а губы обожгло коротким поцелуем. Таким лёгким, но безумно запоминающимся и желанным сейчас. В конце концов Тэхён хмыкает: — О, ты боишься, что я тебя буду осуждать? За твой аборт? Чонгук отводит взгляд в сторону и делает невольный шаг назад, чтобы оказаться чуть поодаль. Тэхён кажется альфой. Сильным и властным, особенно когда смотрит сверху вниз. Своим крепким телосложением и грубыми манерами. На фоне расстраивающегося и ревущего Чонгука он кажется более взрослым. Похожи ли они со стороны на пару? Чонгук всё же кивает нехотя: — Такое вполне может быть. Нет? И это… нормально. Я не… не считаю, что ты не прав в этом случае. Это мой выбор и, — Чонгук гордо вздёргивает вверх подбородок, хоть по его лицу и понятно, что он еле сдерживается, чтобы не заплакать, — и я надеюсь, что мы и дальше будем… целоваться так, как ты… меня целуешь. Тэхён улыбается. Его дерзко вздёрнутая бровь сейчас провоцирует Чонгука и заставляет в раздражении притопнуть ногой, потому что он ожидал, что сейчас получит свой поцелуй, но всё ещё остаётся нецелованным. — Я не считаю, что ты не прав. В любом случае, ты сделал свой собственный выбор, а это главное сейчас. Как и… Чонгук дёргается вперёд прежде, чем Тэхён продолжает говорить. Ему приходится приподняться на носочки, чтобы обнять омегу за шею и притянуть к себе, потому что Тэхён, как обычно, в высоких берцах, а Чонгук предпочёл кеды на тонкой подошве. Их фигуры сталкиваются, вышибая воздух друг из друга, но Чонгук не обращает на это внимание, потому что чувствует, как Тэхён в неловкое и задержавшееся невинное касание губами улыбается. Перехватывает инициативу и быстро целует, приобнимая за щёки и заставляя подтянуться на носочках ещё выше, чтобы полностью оказаться в чужих руках и в плену чужого тела. Но Тэхён с мягким и бархатным смехом отстраняется, не давая Чонгуку больше пространства для манёвра. — Эй! — Ты целоваться сюда приехал или избавляться от последствий совместной глупости с одним спермато… — Тэхён, — Чонгук перебивает и хмурится. Он вновь смотрит на здание клиники и выдыхает, когда делает несколько поспешных шагов вперёд. Его кулаки сжимаются и разжимаются, сердце стучит, как бешеное, а желание пустить всё на самотёк, оставить как есть и уехать обратно одолевает неожиданно ослабевшую бдительность. Чонгук уже разворачивается, чтобы так и поступить, но его перехватывает Тэхён. — Уже передумал, детка? Тэхён не заставляет развернуться и идти обратно. Он стоит напротив, словно готов принять любое решение, смотрит выжидающе и потряхивает в воздухе пакетом с книгами. Чонгук прикрывает глаза. Ему сейчас безумно хочется оказаться в объятиях Чимина, который всегда был поддерживающим братом и остаётся таким же до сих пор, лишь бы Чонгук был счастлив. Стоит ему рассказать обо всём, когда они вернутся. Тэхён делает вид, что поправляет невидимый халат на своих плечах и дёргает очки к переносице, прежде чем официальным тоном произнести: — Пациент под номером тринадцать, сегодня я ваша медсестра. Вы готовы на проведение процедуры? Чонгук смеётся, хлопая по плечу. Обстановка разряжается, и омега, успокоившись, делает несколько шагов по крыльцу вверх, чтобы через секунду оказаться внутри больницы. Тэхён идёт следом за ним, шаг в шаг, настолько тихо, что даже шуршания пакета больше не слышно, но Чонгук чётко уверен, что он рядом. Затылок печёт от пронизывающих взглядов, но омега чувствует позади Тэхёна и его поддержку. У стойки ресепшена их встречает администратор с улыбкой и звонким: — Вы как раз вовремя, господин Чон. Заполните данную анкету… С вами есть сопровождение? Чонгук кивает, хватая Тэхёна за руку и подводя ближе к себе. Улыбка на лице не может идти ни в какое сравнение с тем, что будет спустя несколько часов, когда свобода и лёгкость от прошедшей операции не поставят его на ноги. Администратор кивает понимающе и достаёт ручку, чтобы Чонгук ответил на стандартные вопросы об аллергии, согласии, правилах и осложнениях. Ему придётся провести здесь какое-то время, так что его ведут переодеваться в специальную комнату, а Тэхён остаётся ждать в коридоре. Что ж, скоро это закончится. Совсем скоро. Чонгук выходит к нему спустя несколько минут в больничной пижаме и тапочках, со смешной шапочкой на голове, которой прикрывают волосы. Только на шапочке омеги сидят много маленьких жёлтых утят. Тэхён не может сдержать умилительной улыбки, когда Чонгук замечает в его глазах веселье, начинает дуться и закатывать глаза. — Ты совсем меня не жалеешь. — Сам себя пожалеешь, — тут же парирует Тэхён и вальяжно располагается в кресле. В такой позе и со своей аурой таинственности Тэхён действительно походит на альфу-хулигана, который оплодотворил омегу, но ребёнка не оставляет и заставляет делать аборт. — Надо бросить Чонхёна. Тэхён кивает. — Давно пора было. Снова кивок. — Ни в жизни бы с ним не начал встречаться, но он же гребаный маньяк! Тэхён усмехается, когда Чонгук невольно повторяет за ним. Сам же омега этого не замечает, чем ещё больше веселит Тэхёна. Медсестра выходит за Чонгуком спустя некоторое время, которое они проводят в приятном молчании и немой поддержке от Тэхёна с его ласковыми поглаживаниями по сгорбленной спине. В последний раз Тэхён сжимает чужие пальцы в своей руке, делясь и спокойствием и удачей на следующие пару часов, и Чонгук прикрывает глаза, чтобы не захотеть снова коснуться чужих губ своими и ощутить уже привычное тепло. — Пройдёмте со мной. ᅠ ᅠ ᅠ

🤰

ᅠ ᅠ ᅠ — Ну? Тэхён встречает его на выходе из больницы, прислонившись спиной к машине и сложив руки на груди. Чонгук вдруг думает, что в школе теперь придётся вновь делать вид, что они не знакомы. Сердце от этих мыслей начинает неприятно щемить. Но эти мысли, кажется, не особо беспокоят сейчас Тэхёна, потому что он с улыбкой распахивает руки, приглашая в объятия. В которые Чонгук с охотой ныряет уже через пару секунд и неловких шагов навстречу. — Чувствую себя… собой. — Я не про это, — Тэхён отстраняется, чтобы заглянуть в глаза и усмехнуться. — Тебе больно? Или ты, типа, не можешь нормально ходить? Чонгук фыркает и бьёт Тэхёна кулаком в плечо, из-за чего омега морщит нос и сгребает омегу в охапку. Его пальцы ерошат чужую причёску, заставляя Чонгука возмущённо пыхтеть и отбиваться. — Это отлично, — Тэхён первым разжимает руки с широкой и довольно улыбкой. — Потому что я собираюсь съесть половину меню в каком-нибудь кафе. Тэхён протягивает Чонгуку ладонь, и тот с улыбкой хватается за неё, позволяя себя вести. Нормальное кафе оказывается спрятанным от людского взгляда среди закоулочков и других зданий, но удивительная способность Тэхёна находить всё, чего ему хочется, играет им на руку. Спустя несколько минут оба уже ковыряются в тарелках, попеременно посматривая друг на друга, словно кто-то из них может убежать в любой момент. Чонгук чувствует себя прекрасно, сбросив груз вины с плеч. В голове вновь чётко представляется картинка будущего: он, Сеул, университет и общежитие. Но стоит только поднять глаза на сидящего рядом Тэхёна, то улыбка меркнет по мере того, как до омеги доходит осознание: в этой картинке будущего нет Тэхёна, к которому Чонгук за последние несколько дней и эти несчастные пять часов успел привыкнуть настолько, что расстаться вновь будет гораздо сложнее. Вряд ли кто-то другой смог бы заменить омегу сейчас, потому что Чонгук уверен – правильный вариант сидит перед ним, старается съесть несколькими ложками всё сразу, давится слишком большим куском и едва не ловит микроинфаркт, когда запивает всё холодным американо, а тот жжёт носовые ходы и чуть ли не льётся через ноздри. Единичные посетители посматривают на них, как на чудиков, но Чонгук только улыбается и протягивает Тэхёну несколько салфеток. — Ты иногда похож на ребёнка. Тэхён усмехается своей привычной дерзкой и острой усмешкой, откидываясь на спинку стула. Одну ногу закидывает на другую и двигается ближе к Чонгуку, из-за чего он сам весь сжимается и замирает, когда чужие губы оказываются так близко к его. Они, наверное, со стороны похожи на парочку, которая решила прогулять школу и провести время вместе, но сейчас это их нисколько не волнует. — Сейчас тоже на ребёнка похож, детка? — тяжёлый голос оседает в ушах и заставляет позорно сглотнуть и покраснеть. Теперь Чонгук может в полной мере ощутить то давление, которым воздействует на него Тэхён, может в полной мере признаться себе, что хочет поддаться, оказаться ближе и, наконец, оставить полюбившийся короткий поцелуй-бабочку на желанных губах. Запретный плод, который так манит и за который их, скорее всего, будут осуждать. Но Чонгуку сейчас не важны ни мнение родителей, ни мнение школы. Пусть поползут слухи, пусть он не станет выступать с речью на выпускном, но зато теперь он отчётливее видит будущее в университете, среди которого есть и Тэхён с его неизменными синими волосами и красной банданой. — Молчишь? — Тэхён довольно усмехается и откидывается назад. Теперь они сидят рядом, закинутая рука Тэхёна покоится на спинке стула Чонгука, что невольно пускает стаю мурашек вдоль позвоночника. — Тэхён?… — М? — омега отпивает из своего стакана и косится на чужой, явно с желанием попробовать и его тоже, но Чонгук успевает перехватить свой напиток раньше. — Хочешь… попробовать? — его сдавленный шёпот и красные щёки Тэхён видит и слышит отчетливо, но не может сделать ничего, ослепленный и поражённый в самое сердце неожиданно кокетливым образом Чонгука перед собой. Омега поднимает на него глаза и, не разрывая зрительного контакта, отпивает из своего стакана, пачкая губы в сладкой пене. — Ты… — Попробуй, — Чонгук тянется к нему со своего места, прижимая стакан с напитком к груди. Тэхён прикрывает глаза на секунду, собираясь с мыслями, но противостоять желанию не может. Целует, касаясь то верхней, то нижней губы, чтобы в следующую секунду захватить в плен рот. Собирает пену, слизывая остатки, ловит слабый вдох и стон. Чонгук дрожит в его руках, обнимающих за талию и плечи. Напиток едва не пачкает колени обоих, но Тэхён ловко перехватывает стакан, не глядя ставит его на столик, и вновь возвращается к сладким мягким губам, податливо раскрывающимся под натиском языка. Оба не могут насытиться, и только очередной перезвон дверного колокольчика приводит в чувство и заставляет отстраниться друг от друга. Чонгук тяжело дышит с закрытыми глазами, сжимает в кулак ткань толстовки на плече Тэхёна и выглядит так, словно это его первый в жизни поцелуй. Чонгук вообще выглядит так, словно такая близость его самая первая. Как будто это не он только что сделал аборт. — Тэхён… — Чонгук, мне кажется, по школе поползут слухи. — Знаю, — омега кивает, не поднимая головы. Слова Тэхёна заводят его в тупик собственных мыслей, потому что этот поцелуй не должен быть их последним. — И ты в любом случае не будешь лучшим учеником школы, не станешь королём бала… — Очевидно, — соглашается безропотно, но всё ещё прижимаясь так близко, что спирает дыхание. — Но я всё ещё поступлю в Сеул, и… — Но я точно не поступлю, детка, даже если ты сильно попросишь меня постараться. — Знаю, и не хочу тебя заставлять, но… и разлучаться с тобой больше… не буду. Тэхён качает головой. — Футбольная команда будет кричать тебе «шлюха», при твоих появлениях в коридоре. Все будут считать тебя странным из-за меня. — Ну и что? — Чонгук с улыбкой ластится ближе и обнимает омегу за талию. Тэхёну приходится приподнять руки, чтобы пустить Чонгука ближе к себе. — Покрашусь в синий тоже. Тэхён смеётся и зарывается пальцами в пушистые тёмные волосы. — О, не смей этого делать. ᅠ ᅠ

🤰

ᅠ ᅠ

несколько дней спустя

— Эй, Чонгук, — Чимин заходит в комнату омеги, предварительно постучав. Младший брат лежит на кровати на животе и с кем-то оживлённо переписывается в телефоне, прерываясь изредка на транслирующийся на ноутбуке фильм. — Ты идёшь? Ждём только тебя. Чонгук кивает заторможенно. Пишет ещё одно сообщение и смотрит на притихшего у дверей Чимина неожиданно внимательным и серьёзным взглядом. Сегодня очередной семейный ужин. Чонгук не хочет омрачать приятный вечер своей откровенностью, но рассказать брату он считает необходимым. Лучше сейчас, чем спустя несколько лет, когда и рассказывать уже не будет никакого смысла. Но почему-то решение рассказать сегодня является в его голове единственным правильным. Только Чимину. Чонгук не думает о последствиях, потому что в сообщениях висит сообщение от Тэхёна с его неизменными точками в конце предложений и затемнённой фотографией себя самого на кровати с растрепанными синими волосами, без футболки, конечно же, и с его любимым сурово-агрессивным выражением лица. И к этой фотографии идёт пожелание хорошего вечера в кругу семьи. Чонгук присаживается на кровать и хлопает ладонью рядом с собой, подзывая Чимина ближе. У него начинают трястись руки от недоумевающего взгляда напротив, но омега точно знает, что Чимин осуждать не станет. Никогда бы не стал. — Что случилось? — Чимин тянется, чтобы обнять младшего брата за плечи и притянуть к себе ближе, собираясь уже свести всё в шутку, но не успевает. — Я расстался с Чонхёном. Чимин в мыслях едва не прыгает до потолка, но осекается, когда видит понурый взгляд своего брата. Он тянется, чтобы обнять Чонгука, прижимая к своему боку, и мягко говорит: — Если ты расстроился из-за него, то… — Нет, — Чонгук отмахивается, словно этот альфа для него большой ценности не представляет, но всё равно остаётся грустным. — Просто… — Он тебе изменил или что? Почему тогда грустим, если расстались с мудаком? Чимин, конечно, пытается его развеселить, но это у него получается с натяжкой, потому что уголки губ Чонгука лишь дёргаются в ответной улыбке, но больше он на чужом лице ничего не видит. Лишь пустую отрешённость и нервозность в глазах. Чонгук кусает губы, играет пальцами, сложенными между скрещенными в позу йога ногами, бегает глазами по привычному интерьеру собственной комнаты, лишь бы не смотреть на Чимина рядом. Даже касаться такого подавленного Чонгука страшно, словно он прямо на глазах рассыпется как песчаная статуя. — Чонгук, я не знаю, что между вами произошло, но я всегда поддержу тебя в любом решении. Ты не должен это забывать. Чонгук сглатывает, сдерживая первую влагу на глазах. Тишину в их комнате нарушает неожиданный детский плач с первого этажа, на который Чимин никак не реагирует, считая, что его муж и сам отлично справится с детьми. — Расскажешь, когда сможешь, — он хлопает Чонгука по бедру и уже встаёт, чтобы отправиться вниз, на чай, как брат хватает его за пальцы и тараторит: — Этонемамаделалатестнабеременностьая. — Что? — Чимин присаживается обратно, но в этот раз забирается на кровать с ногами, поворачивается и смотрит так проникновенно и поддерживающе, что слёзы на глаза всё равно наворачиваются. Чонгук шмыгает носом и, стараясь не разрыдаться, сипит: — Это не мама делала тест на беременность, а я. Я сделал тест, потому что чувствовал себя ужасно последние несколько дней. Почему-то мне показалось, что в первую очередь надо исключить беременность, а потом думать на отравление твоей курицей. Чимин слушает внимательно, но на части с его готовкой возмущённо распахивает рот, словно впервые услышал, что его еда настолько ужасна, что вызывает отравление. Он не до конца улавливает главную суть, потому что Чонгук говорит расплывчато, но в следующую секунду поражённо замирает на словах: — На самом деле, хотелось бы отравиться твоей курицей, а не носить в животе эмбрион от Чонхёна. — Ты…? Чонгук опускает голову вниз, чтобы не встречаться с глазами с братом. Возможно, в нём горит вина из-за того, что не рассказал сразу, а в тайне уехал в другой город и уже там без какого-либо ведома сделал аборт в клинике и даже не жалеет об этом. — Я сделал аборт в выходные, когда сказал, что поеду готовиться к экзаменам. Чимин молчит, и эта тишина давит на плечи Чонгука сильнее, чем крики. Лучше бы кричали и осуждали, чем давили на него непонятным ему молчанием. На него давит вся атмосфера в комнате и сам Чимин, потому что Чонгук чувствует на себе его взгляд. — Я не думаю, что сделал что-то плохое, поэтому… я… — омега запинается, когда слова заканчиваются вместе с аргументами и желанием вообще оправдываться. Слёзы градом катятся по щекам, и Чонгук не удерживается: ныряет в объятия Чимина, в которых его всегда укрывают и окутывают теплом. Этот раз не становится исключением. — Тише, Чонгук-и, — спокойный голос заставляет судорожно втянуть хлюпающим носом сопли и родной запах с одежды. Его тело немного дрожит от сдерживаемых всё это время эмоций и своего секрета. — Я ведь не сказал, что ты сделал что-то не так. Если это твой выбор, а не того мудака… — Он вообще не узнает, — Чонгук утирает лицо ладонями и смотрит на Чимина, чьи руки до сих пор мягко поглаживают спину брата и его выпирающие позвонки. — И родители… не хочу пока, чтобы они что-то думали про меня. Они не настолько толерантны, как ты. — Вряд ли они бы позволили тебе сделать аборт, зайка, — Чимин прижимается щекой к пушистой макушке. — У мамы врождённое чувство сделать всё правильно, так что ты бы просто загубил этим своё будущее. Я горжусь тобой, понял? Не слушай, если кто-то будет говорить, что это не так. Сможешь ещё родить в будущем. Лет через десять. Чонгук смущённо трёт кончик носа и не может не смолчать: — Вряд ли я… вообще смогу забеременеть от… Тэхёна, и это опять… Чимин закатывает глаза, слыша знакомое имя. Его язык так громко цокает в тишине комнаты, что это по началу даже пугает. Омега косится на то и дело вспыхивающий сообщениями экран чужого телефона. — Тот самый, который без царя в голове и с синими волосами? Надеюсь, ты не последуешь его примеру, мелкий. Чонгук закатывает глаза и фыркает, обнимая Чимина поперёк талии и ластясь под нежные прикосновения старшего брата. — Тэхён сказал, что голову мне оторвёт, если я покрашусь. — Слушай, он мне уже нравится. Плюсик в карму. Но его лицо всё ещё кажется мне знакомым. Чонгук хитро улыбается, предвкушая, каким приятным окажется сюрприз в виде Тэхёна, когда Чимин и их родители узнают в выросшем омеге того Тэхёна из средней школы, что раньше постоянно носился хвостиком вокруг него, забирал играть в парках и носил очки вместе с глупыми свитерами. — Чимин, — Чонгук со смехом отстраняется и поднимается на ноги, чтобы выйти из комнаты быстрее, чем к ним наведается мама. ᅠ ᅠ

🤰

ᅠ ᅠ Школьный звонок оповещает о конце последнего урока для выпускников. Через несколько месяцев у них долгожданный выпуск, экзамены, получение аттестатов и новая жизнь. Чонгук спешит по коридору в сторону туалетов, иногда всё ещё покручивая на пальце кольцо невинности, которое в общий образ теперь никак не вяжется. Чонгук сегодня утром стащил из машины Тэхёна его широкий тёплый кардиган, который тот не носит, а просто катает на заднем сидении. Омега укутался в него, и целый день от него наверняка пахло Тэхёном острее, чем от собственно хозяина этого аромата. Омега едва не падает, когда с кем-то в коридоре сталкивается, но уже успевает привыкнуть к этому. Когда Чонхён узнал о расставании, то ещё целый день надоедал разговорами и попытками наладить между ними отношения, ластился и даже подговорил своих ребят, чтобы после школы они припугнули Чонгука, но Тэхён имеет удивительную особенность появляться в нужное время в нужном месте, чем тогда несказанно обрадовал перепуганного такими бугаями Чонгука. Сейчас он спешит в тот же туалет, в котором их двоих свела, однозначно, судьба. Чонгук улыбается, прощаясь с друзьями, которые к нему теперь тоже относятся со скептицизмом из-за расставания с Чонхёном и отказа от речи выпускника, к которой он так тщательно готовился на протяжении месяца. Но ему, в самом-то деле, плевать на мнение других, потому что в туалете, как обычно развалившись на раковинах, его ждёт Тэхён в неизменных тяжёлых берцах, с синими выцветающими и отрастающими в беспорядке волосами. — Детка, — Тэхён улыбается, когда видит Чонгука в дверях. От него несёт сигаретами, но теперь в Чонгуке нет эмбриона, чтобы заботиться о благополучии и здоровье, хотя… — Пассивное курение ещё опаснее, Тэхён, — и забирает несчастную сигарету, чтобы потушить её под водой в соседней раковине, пока Тэхён раздвигает ноги и упирается берцами в поясницу Чонгука. — Что ты опять делаешь? Тэхён пожимает плечами. Ему, в самом деле, нравится просто находиться с Чонгуком рядом, потому что влюблённость его только окрыляет, заставляет трепетать только от одного взгляда или лёгкой улыбки. Не обязательно даже касаться, чтобы почувствовать эмоции друг друга, но за весь день поодаль успеваешь соскучиться. Чонгук позволяет притянуть себя ближе, настолько, сколько позволяет расстояние между ним и раковинами, на которых сидит Тэхён. Щёки Чонгука обнимают ладонями и привычно целуют несколько раз в подставленные губы, коротко и звонко, с улыбкой и нежностью в тёмных глазах. Они переплетают пальцы. — Познакомишься с моей семьёй на следующем семейном ужине? Тэхён удивлённо вскидывает бровь. — Не думаешь, что это будет офигеть какой классный сюрприз? — Всяко лучше, чем эмбрион в животе семнадцатилетнего сына. Тэхён не может сдержать смеха, пытаясь стащить с пальца своего омеги кольцо невинности, но Чонгук не позволяет, ещё играя перед родителями роль ответственного и правильного сына. Тэхён не препятствует, вновь целует тягуче и медленно, проходясь пальцами по напряжённому позвоночнику вдоль, посылая вибрацию и мурашки по желанному до дрожи телу. — Как скажешь, детка.