Бои без правил

Цзю вздрагивает от резкого хлопка по спине. — Да погнали, когда еще ты такое увидишь! Ло Бингэ расплылся в своей фирменной «ну пожалуйста» неотразимой улыбке, так и кричащей о том, что ей мог отказать только самый конченный мудила-мизантроп. — Нет. Завтра экзамен, какие вообще блять подпольные бои? — Да ты себя видел? От одного твоего кислого взгляда у преподов где-то в груди мышь подыхает. Просто посмотри на них, так как смотришь на меня, и будет у тебя пятерка. Шэнь Цзю на это лишь фыркнул. Не теряя ни секунды, Бингэ подхватил его ладонь и повел за собой так настойчиво и быстро, будто боялся, что парень в любой момент выскользнет из его хватки и даст деру, и уже через пару минут рука Цзю болезненно заныла в районе кисти. Они подошли к небольшому желтому зданию. Кое-где по стенам расползались белые разводы краски, видимо, предназначенные для того, чтобы прикрыть участки с облупившейся штукатуркой. Вокруг не было практически ни души, за исключением парочки курящих человек. Время близилось к вечеру, так что в темноте перегоревшего фонарного столба рассмотреть лица особо не удавалось, но Цзю показалось, будто огоньки от зажигалок мелькают то тут, то там, выстраивая ломаные линии воображаемых созвездий друг с другом, и словно бы их было гораздо больше, чем самих людей… Но мысль эта, исчезла так же быстро, как и появилась, растворившись в морозном воздухе, Бингэ подхватил его за рукав и втащил за собой, прошмыгнув в одну из железных скрипящих дверей со стороны заднего фасада здания. Внутри было так же пусто, как и снаружи, обычная лестничная развилка, утопающая в коньячном свете ламп. По лестнице вниз свет немного моргал. — Нам туда, — Бингэ уверенно указал именно в ту сторону развилки, в которую Цзю хотелось идти меньше всего. С каждой ступенькой вниз, резь в усталых глазах, привыкших ночи напролет штудировать учебники, все сильнее отдавала по вискам от мигания ламп, пока в конце концов она не исчезла вместе со светом, растворившимся в полной темноте. В нос ударил странный запах, переплетение спирта, железа и соли. Не самая приятная смесь, особенно в дополнение к общей духоте лестничной площадки, так что Цзю с отвращением поджал губы. — Бингэ! Что за муть, куда ты привел меня, скотина, я прямо сейчас разворачиваюсь и иду до… Крепкие пальцы сжались на талии Цзю, рывком притянув юношу обратно. Цзю ощутил, как выпирающие лопатки спины врезаются в широкую грудь, а плотная ладонь накрывает его рот. — Да погоди ты кусаться, блять. Сухой скрежет двери, и из проема вырывается каскад ярких лучей, заставших на месте преступления двух, сплетенных в противоборствующий комок, юношей. Резкий свет слепит, заставляя картинку смещаться в балансе сконцентрированности, горит размытыми красными огнями в сепии перед сбитыми с толку глазами и не позволяет думать ни о чем толковом. Над ними возвышалась исполином темная фигура, чье лицо было скрыто в тени, а грузные плечи подсвечены золотистой волной света, делая их еще более массивными и широкими. Мужчина смотрел на них сверху вниз пару секунд, после чего сплюнул себе под ноги и ушел по лестнице наверх. Видимо, на улицу. Краем глаза Цзю уловил алый оттенок в расплывающейся по полу слюне, и странное холодное покалывание пронеслось в кончиках его пальцев. Их накрыло волной оглушающего шума: крики, вопли, урывки отдельных фраз, по типу «вдарь ему по самые яйца», звуки хруста костей и разбитых бутылок. Цзю наконец-то понял, что за странный запах преследовал их всю дорогу, теперь он усилился троекратно, сконцентрировавшись таким плотным облаком вокруг них, что казалось, будто можно было ненароком задеть его краем одежд. Запах крови, пота и алкоголя. Запах закрытого подвального мира, в котором отсутствовали условности, приостанавливались любые правила, действующие там, наверху. Это была самая настоящая бойня, которой люди добровольно наслаждались, погружаясь в нее с головой. Шэнь Цзю неосознанно впился руками в плечо Бингэ, скользнув взглядом по его лицу, в надежде уловить в нем те же эмоции. Глаза Ло Бинхэ были спокойными и сосредоточенными, такими, какие он всегда умел делать в экстремальных ситуациях, но капелька пота, сверкнувшая на виске, выдавала в нем напряжение. Ощутив чужие пальцы на плече, Бингэ поймал взгляд Цзю и хищно ухмыльнулся. — Страшно? Не волнуйся, я буду тебя защищать, если кто первый не испугается твоей скривившейся морды. — Животное, — это ласковое шипение стало почти что музыкой для ушей Бингэ. Они подошли ближе, к рингу, который возвышался немного над баром в самом центре помещения, и картина, открывшаяся перед ними, наверное, больше никогда не изгладится из памяти Шэнь Цзю. Женщина, под два метра ростом, сидела сверху на грузном мужчине и вбивала его лицо в землю, до тех пор пока он не завыл, словно умирающая гиена, и судорожно не забил ладонью по полу. Такая жестокость… Цзю был знаком с такими людьми. Его собственный мир начинался на улицах, которых питала кровь и людская ненависть. Каждый в его мире был сам за себя и за свое выживание, но хуже всего были такие люди. Которые ломали чужие черепа ради забавы. Которые не страшились смерти, не желали вылезти из собственной грязи, погружаясь в нее с особым низменным наслаждением. Люди, которые были отвратительны Шэнь Цзю. Но у Бингэ, кажется, горел взгляд. Он смотрел, не отрываясь ни на секунду на это зрелище, словно завороженный, иногда разражаясь бурными восклицаниями, врезающимися в нестройный хор гомона этого сброда вокруг, кричал бесстыдные вещи, освистывал проигравших. В отличие от Цзю, он чувствовал себя, как рыба в воде. Избитый мужчина еле отодрал свое грузное тело от пола, измазанное в засохших разводах, и поднялся с таким видом, будто его тело насквозь пропитал свинец. Налившиеся кровью выпученные глаза блестели животной дикостью человека, не вполне осознающего, что происходит. Его взгляд блуждал от болельщика к болельщику, пока не остановился на юнце с кудрявой копной каштановых волос, который во все горло ржал над ним и кривил ему рожи. Бингэ не сразу понял, что произошло, когда массивный кулак впечатался прямо в его челюсть, и ломота разлилась пульсирующей жаркой волной по всей его голове. Юноша потерял равновесие и плюхнулся прямо кому-то на ноги, отдавив все пальцы. Второй удар пришелся ему по затылку моментально, этой же самой ногой под протяжные вопли, и в этот раз Бингэ не смог сдержаться: горячая кровь хлынула густым потоком изо рта. — Какого хуя! — Шэнь Цзю тотчас приземлился рядом с однокурсником, осматривая его кровоподтеки, — Схуяли вы тут устроили? Толстяк, первым ударивший Ло Бингэ, хрюкнул и вытер свое лоснящееся лицо. — Вы, пиздюки, будете думать, прежде чем открывать свою пасть в сторону великого и ужасного Громилы Мо. Если твоему дружку маловато, так я и тебе кулак в жопу вкручу, хош? Цзю так плотно сжал челюсть, что его лицо исказила уродливая судорога, а некогда ясные аметистовые глаза потемнели почти до серо-угольного цвета. По правде сказать, он зарекся в это влезать снова. Он с таким трудом выбрался из каменных джунглей, в которых ему приходилось расти, многие годы готовился к поступлению в лучший вуз, с таким упорством по ниточке сплетал собственное имя, свой авторитет, выпалывая сорняки прошлой жизни в надежде, что больше никто никогда об этом не узнает, не для того, чтобы в одночасье просто разрушить все ради какого-то… Ло Бинхэ. Но мрачный гнев и оскорбленное достоинство пустили корни в его сердце гораздо глубже, чем ростки благородства. Шэнь Цзю сделал свой выбор. В следующий миг и без того перекошенная от бесчисленных побоев рожа с треском накренилась совсем вбок, толстяк издал протяжный хрип и свалился в лужу своих же слюней. Кулак Шэнь Цзю горел. Он вложил в него всю силу инерции, чтобы сбить громилу с ног. Но хоть кожа и изнежилась в комфорте университетской жизни — тело хорошо помнило, как нужно ставить удар. Началась потасовка. Цзю махал кулаками направо и налево, то и дело получая в ответ, когда Ло Бингэ бросился на замахнувшегося на него мужика с разбитой бутылкой. — Дерешься что надо, солнце, — Бингэ умудрился послать Цзю воздушный поцелуйчик перед тем, как впечатать очередного мужика головой в стол. — Заткнись, мудила, это же все из-за тебя! Внезапно Ло Бингэ сделал выпад, мокрые кудри волос взметнулись в воздух, и рука Цзю снова оказалась в плену стальной хватки. Они побежали к выходу под крики и свисты преследующей их толпы разъяренных пьяниц. Казалось, они бежали вечность. Петляя по дворам, перепрыгивая мусорные баки и машины по пути, взметая в воздух стаи голубей. И крепко держась за руки. Когда они остановились, вокруг было тихо. Шэнь Цзю не мог успокоить дыхание, сердце заходилось в бешеном ритме, низ живота затопило режущей болью. И все же его взгляд прилип к Ло Бинхэ, так же тяжело дышавшему и смотревшему на него в ответ. К серебристым снежинкам, переливающимся в свете ночного фонаря и плавно оседающим на его спутанные волосы, к прямому носу, вокруг которого уже запеклась старая кровь, к опухшим розовым губам, и к ясным, будто отражение звезд в холодном бездонном озере, глазам. Странное чувство затопило его мысли, заставило легкие Цзю гореть огнем, и хоть дыхание успокоилось — сердце почему-то не переставало отбивать самые настоящие кульбиты. Шэнь Цзю никогда не смотрел ни на кого с таким неподдельным вниманием. Он испугался своей реакции, как огня, и все же, она заставила его тело двигаться раньше, чем он успел это пресечь. Поднявшись на цыпочки, Шэнь Цзю притянул Бингэ к своему лицу и впился в его пухлые губы. Из-за того, что у обоих они были разбиты, поцелуй вышел саднящим и с привкусом железа во рту. Но их это не остановило. Ло Бинхэ крепче прижал Цзю к себе, подхватив за талию, и с жадностью начал пожирать его губы. Он прикусывал нижнюю губу, выдыхая горячий протяжный рык, который оседал теплым паром на губах Цзю до тех пор, пока тот снова в нетерпении не накрыл его губы своими, не позволяя им обоим даже вдохнуть полной грудью. Волна страсти поглотила их целиком, и прошло немало времени прежде чем они, растрепанные, с опухшими разбитыми губами, которые начали снова кровить от интенсивности поцелуя, смогли отлипнуть друг от друга. — Ты даже с разбитыми губами целуешься потрясающе. — Не думай, что можешь на что-то рассчитывать, — как бы Цзю не старался сделать свой голос равнодушным и спокойным, он все равно предательски охрип. Ло Бинхэ напряженно нахмурился. — …Увидимся завтра на экзамене, который мы по твоей вине не сдадим. Цзю отвернулся, и потому не увидел, как сияющая радостная собачья улыбка осветила лицо его однокурсника. — Мы еще и на пересдаче увидимся, ты от меня теперь не отвяжешься, хаха, ай бля! — громкий смех расколол пополам тишину спального района, а затем улетучился, прервавшись болезненным тихим поскуливанием. Даже Шэнь Цзю не смог удержать легкой улыбки, от которой у него тут же заныла челюсть.