***
Николь любит кактусы. Они целой семьёй ютятся на полке, справа на лево—Бажена, Эгле, Тадеуш, Ярослав, Евгения Андреевна и Хаяо. И не дай бог Куромаку их перепутать. А он не ищет лёгких путей, и к восьмому марта вместо букета появляется ещё один игольчатый. А Ника в ответ беззаботно улыбнётся, весь вечер его пересаживая. —Маку, а тебе какое имя больше нравится, Джейкоб или Винсент? —Винсент. Прямо как Ван Гог. —И правда... И Ника снова убежит в свои мысли, переодически матерясь, взвывая и ойкая, а через пол часа на полку подставиться ещё один горшок. И она обнимет работающего Куро крепко-крепко. Расцелует шероховатые (всё время забывает побриться) щёки, и незаметно утащит на отремонтированную кухню. А там разольётся по бокалам янтарного цвета пиво, зажгутся свечи в винтажном канделябре. Ещё один располовиненый вечер. Потом выбегут в майках на балкон, пожечь бенгальские огни и от них же поджечь сигареты—смотреть на звёзды, на окна, на дым. И внутри провожать свою молодость. Но если Нику спросят, счастлива ли она сейчас—да. С Куромаку? Да. И как вообще можно быть несчастной когда рядом с тобой такой же сумасшедший, помешанный на тебе и на кофе не_романтик, с которым вы вместе орёте субботним вечером "порнофильмы"? А может даже глубже. Они понимают друг-друга с молчания. Оно тоже бывает разным. Иногда нужно обнять, укутать в плед, и посмотрев в глаза, держа руки на щеках, спокойно расспросить, что случилось. Не давить, не злится—бывает. Все устают. Иногда нужно подмигнуть в ответ на улыбку ранним утром, а вечером расцеловать и уснуть в философских разговорах о смысле. А иногда просто взять за руку—не надо большего. Всё разрешится. И глубокое счастье таится в понимании чужого молчания.***
Ника (@rizhiy_sgustok_artChaosa)—котёнок. Он запишет это в свой безконтекстный твиттер, прикрепив очередную дурацкую фотографию. Потому что хочется сохранить это время. Время, проведенное совсем не за подготовкой программы на открытый урок, не за помощью неумелым троечникам—проведённое за собственной жизнью. Настоящей жизнью. И ведь незаметно всё так поменялось, будто вчера ещё это была одинокая, ободраная и грустная квартира. А сейчас Ника опять полезла на антресоль за баллончиком краски—хочет покрасить батареи под медь, флаг ей в руки. А ему—придерживать шаткий стул. —Клянусь, с зарплаты куплю стремянку! Она падает ему в руки, перепугавшись, а потом смеётся, поднимая баллончик. Эти выходные будут долгими. Ну а ему-ли не всё равно, его снова припахают выносить коробки мусора и обзванивать знакомых, нет ли у кого друзей-плотников? Нике пришла идея деревянных подоконников. И через месяц они появятся, с новыми подушками, их облюбуют все коты в доме и Куро по вечерам будет сидеть уже в кресле рядом, расчёсывая то Нику, то британца-Сальвадора. И пускай только посмеет кто-то нарушить покой.***
А летом цикл пледов и расчёсок прервётся, они босиком побегут по бетонной лестнице, прыгнут в лужи после грозы—и закружатся в странном танце. Танце из взглядов и незаметных сжиманий рук, подбора волос, упавших на плечи. Ритма, что составлен из циклов заботы и внимания. Закружатся в танце с рефреном понимания.