путь к вершине...

...просто спать с тобой лучше под кино ночь убивает все. и мы опять пьем это не любовь ...просто спать с тобой лучше под вино

      слезы размазывает пальцами, они оставляют разводы на стекле. чужие руки, кажется, везде и одновременно нигде. они помечают собой, отпечатками, которые потом не смыть. и в тиши с темнотой слышно лишь тяжелое дыхание с шепотом и приглушенные стоны. длинные волосы щекочат плечи, горячее тело прижимается к нему, а он ладонью соскальзывает со стекла. перед глазами лишь пелена, а по телу разряды удовольствия, он чувствует мягкие губы на шее, но слезы все падают с кончика носа под их ноги, они смешаются потом со спермой, а он после возьмет тряпку и сотрет. и вроде униженным чувствуя себя душой, но тело со сладкой негой после оргазма будет пылать еще долго и не даст ясно думать. крепкие руки обхватывают его грудь, тянут на себя, и угол меняется. искусанные губы приоткрываются, от горячего дыхания потеет окно, а за ним одинокая ночь, в домах напротив не горят огни, все давно забылись сном. тот в нем двигается глубоко и медленно, мучая и оттягивая, гладит твердую грудь и подтянутый живот, задевает соски и считает ребра короткими ногтями. вдруг раздается громкий в их тишине шлепок бедер о чужие, из него выбивают звонкий стон. — снова плачешь, йоичи, — шепчут вопреки в изгиб плеча, а потом отпускают, что исаги на подкашивающихся ногах приходится снова опереться о стекло, шарить по нему в надежде за что-то схватиться, и его буквально вжимают щекой в окно, двигаясь интенсивно, выходя почти полностью и грубо входя во всю длину. он чувствует, как сжимаются пальцы на его бедрах, знает, что они оставят следы, как он на стекле. когда большая ладонь оказывается на его члене, исаги вздрагивает и из него вырывается приглушенно имя. «михаэль» — такое ненавистное и любимое. или нет... обман... иллюзия... пожалуйста... он изливается первый, как из глаз брызгают слезы. кайзер создрагается всем телом и вжимается, глубоко кончает в него, выдыхая в плечо. исаги распахивает глаза, а потом смотрит на пол. — ты... — глупо вылетает. кайзер выходит из него, и исаги на слабых ногах разворачивается, чтобы оттолкнуть его. — ты ведь этого хотел. теперь ты мой, — разморенный кайзер лениво шевелит языком. медленно идет к столу, на котором они оставили недопитые бокалы вина. и делает глоток, взглянув на экран плазмы — по нему до сих пор шло какое-то кино, которое он успел поставить на беззвучный, когда йоичи расцеловывал его лицо, сидя на его коленях. — это не... — исаги не знает, что хочет именно сказать. что это не любовь? михаэль вряд ли вообще знает, что означает это слово, и как его проявляют. да, это не любовь. и исаги этого не хотел. йоичи чувствует, как теплое семя стекает по внутренней части бедра, и морщится. — ты самовлюбленный ублюдок, — кидает он, перед тем как скрыться в ванной. он пытается смыть с себя отпечатки, но знает, что это невозможно, они въелись в его кожу. теплая вода не смывает приятной усталости, и от этого еще хуже. она не сможет смыть поцелуи, укусы и прикосновения. йоичи не знает хочет ли он этого на самом деле. он вообще хочет это прекращать? и если бы по-настоящему хотел, то давно бы прекратил, а он наступает на одни и те же грабли. а сегодня... сегодня все по-другому. только он не понимает, выдумал он себе это или кайзер действительно... нет. это не оно. когда он возвращается в комнату, пропахшую запахом секса, кайзер уже натянул на себя белье и сидел на кровати, пил прям из горла вино, смотря фильм. исаги открывает окно, пытаясь не смотреть на разводы. — что не так, йоичи? — не отрываясь от экрана, говорит первый кайзер. исаги сжимает челюсти. — я сделаю так, что ты больше не будешь лить слезы. ах, эта ранимая твоя сторона... я даже рад, что она только моя. — заткнись. — нет, я серьезно, — исаги чувствует, как взгляд михаэля начинает прожигать его затылок. — или ты не понимаешь? вдруг слышится движение, тот подскакивает с кровати, и йоичи успевает только обернуться, когда кайзер оказывается возле него и хватает его челюсть, ощутимо сжимая. — жаль, что ты не знал, но моим ты был с самого начала, — грозной тенью нависнув, заставив поморщится от боли, он почти шипит, — мне приятно было знать, что слезы твои по мне. но мне надоело. можешь плакаться о том, как я тебя сломал, растоптывал каждой встречей, можешь жалеть себя. но советую просто смириться, милый мой. поздно метаться и пытаться понять, то это или нет. да, как он мог забыть, что кайзер понимает его лучше остальных. он отпускает его и говорит привычным беспечным тоном: — предлагаю досмотреть фильм и допить вино, а то утром оно уже будет не таким вкусным. исаги пытается не думать, что он ждал именно этого, добивая немца своими слезами. и пусть чаще размазывать приходилось их не по собственной воле, и оттирать смешенные их с пола, говорить себе обманчиво, что это в последний раз, хотя в голове четкий план, разработанный так, будто они на поле играют друг против друга. ха! он же все-таки эгоист и своего добьется. и выиграл в этой битве уж точно не кайзер.