Молитва о падшем божестве

– Мэй-Мэй. ~ Голос раздался где-то позади юноши, в тот же момент плеча коснулась чужая рука, приложившая небольшое усилие, чтобы развернуть его на 180 градусов. Она скользнула вверх по шее, перемещаясь на затылок. Его развернули лицом к лицу. – ты же не думал обойтись сегодня исключительно алкоголем? Ты должен повеселиться вместе с нами. Ну же, почему ты стоишь тут? Мэй молча достал из джинс пачку сигарет, помахивая ею перед парнем. – ты что-то от меня хочешь, кроме того, чтобы обдолбаться? Я покурить вышел, не видишь? скоро вернусь. – обронив эти несколько слов парниша попытался отвернуться, но вылезти из чужой хватки, не удалось и это скорее выглядело забавно, как будто кот, которого взяли за шкирку. Мэй чуть было не рыкнул со злобой, но он просто взял сигарету в рот и поджёг её, выдыхая едкий дым в лицо собеседника. Почему-то, когда этот юноша появляется в поле зрения Мэя, у того моментально меняется настроение в худшую сторону, не важно, что произошло. Он будет злиться, раздражаться и возможно где-то внутри будет чувствовать, что-то необъяснимое, с долей грусти. А ведь он его друг, это неправильно. Но этот человек сам виноват и к сожалению, эти чувства далеко не ненависть. Какое-то время длилась мёртвая тишина, они не двинулись ни на сантиметр, не считая, движений руки Мэя. Одного так и держали за шкирку, а второй просто смотрел на него, как маньяк, прямо в душу. – Кир, ты ведь уже обдолбанный, да? – Теперь уже Мэй хватает парнишку, но за щеку, одной рукой, рассматривая зрачки и попутно затягивается сигаретой, пока на него глазели с такой необъятной теплотой во взгляде. Шкирку уже отпустили к тому времени, и рука переместились на руку Мэя, держащую за щеку, плавными, ласкающими движениями. Он прикоснулся так нежно и легко, словно мягкий ветер по коже прошёлся, пока второй еле заметно вздрагивал от подобных прикосновений. – Мэй-Мэй, я говорил, какой ты красивый? Нет.. Не красивый.. Охеренный, да, Мэй Мэй, ты невероятно охеренный. Твои глаза, они.. Они словно омут, мне кажется я вот вот захлебнусь в них..почему ты такой уродился, я раньше не замечал такого.. Мой малыш, Мэй-Мэй.. – у матери моей спроси. Нц, отстань, хуйню нести, прекрати. На самом деле он хотел всё это слышать, хотел слов, тихих и нежно хрипловатых, от этого парня, но только не в подобной ситуации. Они частенько дурачатся, что словами, что действиями. В последнее время, наверное, из-за нахлынувших чувств, Мэй воспринимает каждое его движение, обращённое в сторону парнишки, каждое его слово слишком серьёзно. Где-то в глубине мыслей он понимал, что это всё шутки, но надежда перекрывала почти всё. Поэтому то он и начал чаще срываться. Просто из-за того, что надежда рушилась а глазах. Если бы не эти сраные воркующие бабочки в животе, которых он к сожалению не мог остановить, он бы сейчас находился там, вместе со всеми и так же веселился, а не стоял на улице и раздражался, от того, что видимо влюбился по уши в своего друга детства, от того, что он маячит с их лучшей подругой и возможно трахается с ней, последнее это лишь формальности, но довольно серьёзные, ладно, так ему всё-таки будет лучше. Но ведь сейчас он спустился именно за ним, оставив её там.. Тьфу, нет, глупо так думать! они же лучшие друзья, конечно, он пришёл за ним. Няньцин убрал руку с щеки, да и сам отвернулся – не хотел, чтобы увидели его растерянный вид. Сам он был уже подвыпившим и не мог мыслить максимально трезво, особенно в такой ситуации. Когда буквально его объект обожаний находится так близко, да ещё так нежно прикасается и разговаривает тем самым тихим, хрипловатым голосом, находящимся под кайфом, от которого у Мэя сносит крышу и дабы не натворить глупостей, лучшим выходом из ситуации будет просто сбежать, не обязательно в прямом смысле. Обстановка на мгновение стала неловкой. Мэй молча смотрел куда-то в кусты и докуривал сигарету, оставаясь не в курсе, что происходит у него за спиной, он в принципе и не думал об этом. Из мыслей его выбили прикосновения, снова эти самые дурацкие, ласкающие, мягкие, нежные, головокружащие, он точно сошёл с ума. Чужие руки сначала опустились на талию, а после лёгкими путями стекли на поясницу, в затылок поступал тëплый воздух от тихого дыхания, уже и в макушку что-то уткнулось, а Мэй всё стоял, стоял неподвижно, он и вздоха лишнего боялся издать, словно школьница. – мм.. По-моему ты слишком холоден ко мне последнее время?.. Меня это задевает, чтоб ты знал. - тиран мычит и бурчит в светлые волосы, вот только в ответ тот ничего так и не услышал. Да и с другой стороны на время образовалась гробовая тишина, только тихое посапывание. – прошу, только не оставляй меня, хорошо?.. - в голосе юноши звучало столько боли и отчаяния, совсем и не скажешь, что он был пьян, может всё таки и не пьян, слишком резкая смена настроения.. Няньцина обвили двумя руками и прижимали к себе, уткнувшись в макушку. – "чего? К чему это?" он и не знал, что делать в подобной ситуации, отпихнуть? Продолжить просто стоять, пока парнишке не надоест эта минутка драматизма? Долго ему не удосужилось думать, из мыслей уже вырвали резким поворотом к себе. С руки выпал бычок, он и слова не успел вымолвить, что уж там и о вдохе говорить. Движения были такими ловкими, внизу живота мгновенно потеплело. Чтоб эти бабочки передохли все. Правильнее было бы отпихнуть его, но это тоже самое, что конфетку у ребёнка отобрать, ведь Мэю нравилось целоваться. Мозги у него были в порядке, поэтому он не лез к первому встречному поперечному, из-за чего часто голодал по этим сладким прикосновениям, но сейчас, человек, который вызывал бурю дурацких мыслей в голове сам полез. Оу, от такого Няньцин точно не откажется. Наглый парниша, что нарушил чужие личные границы, так же мягко, как и поцелуй, обвивал сначала талию, после руки скользили по пояснице, пока одна в итоге не оказалась под толстовкой на спине. Мэй тяжело дышал пока тëплые руки бегали по его телу. Пожалуй, спина была самым чувствительным местом, от чего ко вздохам прибавились содрогания. Чёртов придурок. Мэй, в перерывах жадно вдыхал аромат юноши, он пах чем-то свежим, свободным, как будто цветение в начале мая, что кружило голову. Он ведь так и видел его. Сверкающие медовые глаза, каштановые кудри, подсвеченные солнцем и яркая, но в тоже время такая мягкая и нежная улыбка внушали безмятежное спокойствие и желание тянуться за ним из поглощающей, обволакивающей тьмы, а свежий цветущий, сладкий аромат убаюкивал. к̶а̶ж̶е̶т̶с̶я̶ э̶т̶о̶т̶ о̶б̶р̶а̶з̶ о̶с̶т̶а̶в̶а̶л̶с̶я̶ с̶ н̶и̶м̶ д̶а̶ж̶е̶ в̶ с̶а̶м̶у̶ю̶ п̶р̶о̶м̶о̶з̶г̶л̶у̶ю̶ п̶о̶г̶о̶д̶у̶ и̶ д̶а̶ж̶е̶ г̶л̶у̶б̶о̶к̶о̶й̶ н̶о̶ч̶ь̶ю̶. Лëгкие, тихие причмокивания всё-таки перешли в тихое помыкивание со стороны пепельноволосого, от нехватки воздуха или от желания продолжить, а хорошее долго не продолжается, как произошло и в этой ситуации. Рука брюнета скользнула по позвоночнику вверх, к загривку. Поцелуй стал напористым, язык проник внутрь, тут Мэй и начал пятиться назад, чувствуя что-то маленькое, что засунули ему в рот. Он сжал чужую одежду на грудках, отпихивая от себя, но вместо этого юношу прижимали к себе всё сильнее, одной рукой поясницу, а второй на затылке. Он жмурился и злобно мычал, пока таблетку настойчиво пихали внутрь. Няньцин, задыхаясь, кусал за язык паршивца, уже чувствуя металлический привкус, но его всё не отпускали. Мэй сдался, хоть разница в росте и не сильно большая, почему-то силы у второго больше. Он проглотил эту чёртову таблетку с большим трудом учитывая, два языка у него во рту, так ещё и второй настойчиво пихался. Кажется, не так он себе это представлял, сейчас он чувствует злость и обиду, даже бабочки все передохли, как он этого и хотел. – что ты сунул мне в рот??! Брюнет, слизывая с уголка губы, налившиеся пару капель крови, ехидно улыбается. – конфетка для настроения. ~ Нечего тут стоять и строить драму, это выглядит по-детски, ты ведь уже взрослый мальчик, что расстроило нашего малыша? Мэй был вне себя от злости, он сжимал кулаки до хруста и уже замахнулся, чтобы отвесить удар юноше, но его резко схватили за руку и потащили за собой внутрь. Хоть закидываться разными таблетками для него было привычным поступком, почему-то он не хотел принимать не зная что, как-то не спокойно от этого было. – совсем скоро ты поймёшь и тебе понравится, просто подожди немного. От них, в подъезде, остался лишь ветерок, который вскоре сдул шлейф цветущей черëмухи, перемешиваясь с запахом табака. – пусти меня, придурок, не хочу я пока туда, может вообще уйду пораньше, у меня завтра пробники! - Мэя тянули за собой по лестнице, а он бежал вдогонку, спотыкаясь по пути обо всë подряд. – куда ты хочешь уйти? Может побегать от ментов? Не забывай, время не детское, ты ещё совсем мелкий, да ещё и под кайфом вскоре. Отличная сладость в полицейском участке, я такую отдавать не хочу, сам желаю съесть этой ночью. "Что? Что за бред он сейчас услышал? Ладно, это просто алкоголь и наркота, точно всё из-за этого, он и сам не понимает, что несёт", но Няньцин всё-таки притих и больше не брыкался, сказанное его немного смутило и не в хорошем смысле. Они зашли в квартиру, из которой довольно громко доносилась музыка, крики, голоса, смех и звеньканье стаканов. Прямо на пороге их встретил какой-то парень, очевидно один из них. Он приобнял Мэя, пихая ему стакан. – наконец-то ты его вернул, ползёшь, как улитка. А ты! Мэй-Мэй, будешь столько курить выплюнешь лëгкие послезавтра!! И вообще курить мог бы и тут, никого это особо не смущает, как видишь. - мальчишка ткнул пальцем на открытое окно, на подоконнике которого сидело две девчёнки, поджидающих сигареты. – кто бы говорил! - Няньцин натянул на себя улыбку, выбираясь из хватки кудрявого, даже не смотря в его сторону, сразу переключился на встречающего, принимая и рассматривая из его рук бокал с содержимым. – что это? - Он даже не стал дожидаться ответа, спросил ради приличия. В этом доме не может быть яблочного сока или чего-то лёгкого, по этой причине Мэй опрокинул стакан залпом, жмурясь и еле глотая. – вот молодец! Хахаха, за своего сойдёшь точно. - говоривший постучал по плечу, хихикая от того, что Мэй в итоге закашлялся. – а это... "Настоящий краснодарский поцелуй"! Водка с самогонкой. Самогон моего деда, так что самый лучший и натуральный, можешь не беспокоиться. Ну, пойдём уже, нечего в пороге стоять, примета плохая, я тебе ещё намешаю. - он ещё раз похлопал беднягу по плечу и повёл в комнату, где сидело большинство. К сожалению, про водку ничего не стали упоминать, а нужно ли, не всё равно ли. – что?! Да вы совсем ебанутые, ахах. - Няньцин уже был готов пойти куда угодно, лишь подальше от человека, которого он не хочет видеть ближайшее время точно, эти сменяющиеся эмоции по отношению к нему, не давали Мэю покоя. Раньше не было такого, да и тот себя так не вёл, странно всё это, ну да ладно, столько возможностей не иметь сейчас с ним контакта. *** Дальше всë было, как в тумане. Алкоголь, таблетки и лучше помалкивать о том, что они вытворяли, кажется даже успели выйти на улицу и всё-таки побегать от дядек с дубиками. Сегодня Мэй не думал о Кире, о девчёнке к которой он его ревнует и было так легко на душе, легче, чем обычно, наверное, он просто з̶а̶б̶ы̶л̶с̶я̶ был не в состоянии на столько, что даже соображать нормально не мог. – я отойду ненадолго. - в принципе предупреждать не надо было, вряд ли сейчас кто-то заметит пропажу в виде одного человека, в состоянии не было н и к о г о, но на удивление его услышали, глупо похихикали и сказали скорее возвращаться, на что Мэй с доброй улыбкой только угукнул. Путь по небольшому коридору казался вечностью. Всё плыло, кружилось, коридор стал каким-то незнакомым. Некоторые вещи, в полутьме, казались живыми, от чего Няньцин, было вздрагивал. Пока он шёл, если это можно так назвать, на самом деле это ходьбой не назовешь, он забыл для чего вообще вышел. Остановился на половине пути, прислонился к стенке и несколько минут смотрел на потолок покачиваясь, то не о чем не думая, то в попытке вспомнить чего он всё-таки хотел. Разум снова отключился, и он вновь пошёл, сам не смысля куда. Может и хорошо, что он ушёл, потому что ноги привели в спальню, причём пустую, где никого не было. Он плюхнулся на мягкую постель, закрыл глаза и всё. Внутренности щекотало от вертолётов голове, с закрытыми глазами в темноте он видел непонятные картины, а тело было таким лёгким, он как будто сам принимал участие в этих сюжетах. В комнате было открыто окно, а из-за не закрытой двери внутри гулял сквозняк. Это было так мягко и тепло. Сквозняк приносил с собой этот сказочный цветущий запах, а потоки воздуха были такими мягкими, словно обнимали. Знакомые ощущения, только вот что это.. Он никак не мог вспомнить. В конечном счёте он погрузился в то, что видел и что чувствовал. Мэй бежал за каким-то юношей лет 19-ти, чьи волосы, чёрные, как смоль, развивались на бегу. Одежда была такой странной, кажется он видел подобную в книгах, даже, несмотря на это, человеку из "сна" она так подходила, эти золотые каëмочки, на белоснежных одеждах, в сочетании с фарфоровой кожей и чëрными длинными волосами. Вот только лица он не видел. Но хотел коснуться его, хотя бы разок Они бежали по лугу, окружённому со всех сторон густым лесом, Мэй в попытках догнать выкрикивал что-то вроде "наследного принца" и "подождите, нам надо вернуться". Наконец юноша остановился, Мэй врезался в него, поваливая с ног на траву. Когда они упали, Мэй остался один, а второй как будто просто исчез, правда вот только вокруг появилось множество цветов, в которые Мэй и упал. Он перевернулся на спину, смотря в небо и тяжело дыша от бега. Его не волновало куда делся юноша, как будто и вовсе забыл о том, что он был, просто сейчас ему было хорошо и спокойно. Вскоре чувства заполнились одиночеством и одновременно безмятежностью, спокойствием и раздирающей болью изнутри. Он не понимал, что чувствовать или что чувствует, а это и не важно, ведь все проблемы словно покинули его, душевные терзания тоже. Это всё было, как наяву, он будто и не знал о мире, в котором находился до того, как очутился в этом "сне". Как будто всегда лежал на этой поляне, как будто умер и это есть загробный мир. Если это так, то возвращаться он не хотел, оттуда, где не жарко, не тепло, не холодно – просто хорошо. *** В комнату прошёл силуэт и уселся на кровать, перед чем закрыл дверь внутрь, так ещё и на замочек. Он смотрел на лежащего парнишку, а тот и не шелохнулся. Довольно много времени прошло с тех пор, как в комнате оказалось двое людей. Они были похожи на статуи – ни движения, ни вздоха. Так и застыли, один мирно лежал на постели, второй оперевшись на руку, глядел на первого. – ах, Мэй-Мэй, мой любимый мальчик, ну и ради чего ты так накидался. - он мягко провёл тыльной стороной ладони по очертанию подбородка, спускаясь прикосновениями подушечек пальцев по шее и снова вверх. Зафиксировав руку на подбородке, большим пальцем поглаживает губы, то нижнюю, то обе сразу. В итоге проник им внутрь, пройдясь по нижнему ряду зубов и надавливая на язык. Мэй был расслаблен, поэтому свобода действиям давалась с лёгкостью. Смоченным слюной пальцем, вновь проходился по губам и возраващал обратно внутрь. Юноша пристально, с каким-то безумием в глазах смотрел на лицо мирно лежащего, только безумие сейчас и тогда, в подъезде, отличалось, сейчас оно было таким диким. Его остановили только подëргивающиеся ресницы – он вернулся в исходное положение, а Мэй раскрыл глаза. В потëмках сложно было сразу сказать, кто сидит рядом, но падающий свет от Луны из окна, чётко освещал тëмные кудри, просачиваясь между ними, так что озарение пришло довольно быстро. Он не почувствовал предыдущие выходки мальчишки, да и не отошёл от таблеток и алкоголя, но держать разум в узде мог. Няньцин отвернулся от него и отполз на другой край кровати, сворачиваясь калачиком. В тишине они не задержались. – и долго ты тут сидишь? - недовольно бурчит себе под нос. – нет, только пришёл. - с "искренней" улыбочкой пиздит кудрявый. – а чего пришёл-то, иди вообще отсюда. - Мэй на разворачивается, к нему, так же злобно бормочет. – не уйду, мне скучно, а там все в отключке, хочу с тобой. – паренёк облокотился на локти, задирая голову вверх к потолку и ноет. – ты всё ещё злишься на меня? – ... А я не хочу, свали в тумане, лучше бы ты тоже был в отключке. - второй вопрос остался без ответа, с продолжительной паузой. Но и ему в ответ ничего не вымолвили, настала гробовая тишина и Мэю показалось это странным. Он же всегда был липучкой, почему сейчас вдруг замолчал. Движения давались с трудом, особенно вертеться туда-сюда. Тело охватила слабость или оно просто не слушалось, сложно было понять, а в глазах вертолëтики. Он не стал оборачиваться, просто продолжил лежать калачиком на краю, в надежде, что тот вымолвит хоть слово. К его удивлению, он услышал лишь шорохи и почувствовал, как по кровати что-то перемещается и приближается к нему. За плечо резко схватили и перевернули на спину, а сверху навис он. – я говорю, что мне скучнооо. - брюнет вдавливал рукой в плечо. – эй! боже, а мне-то что, и вообще мне больно, не хватай так! - Мэй схватил за ту самую руку в попытках убрать её с себя. Хоть в темноте и не было видно хмурого лица парня, но атмосфера стала куда хуже, что по телу вместо мягкого ветра проходил холодок. Со стороны снова не было ни слова, только теперь плечо ещё и сжимали, ещё немного и оно хрустнет. – говорю же отпусти, что с тобой сегодня?! - Няньцин пихался ногами на столько сильно, на сколько мог, а это значит, что он еле докасывался, скорее как кот, который мнёт живот. Второй рукой темноволосый раздвинул ноги Няньцина, закидывая их себе на поясницу. А после быстрыми движениями рук стянул и кофту с парнишки, заводя руки над головой. Перед чем с полным недовольством выдохнул – э..эй... Кир, ты чего? - он смотрел испуганными глазами буквально в пустоту, в надежде хоть немного разглядеть выражение лица. – я понял-понял, отпусти меня, что-нибудь сейчас придумаем.. Ну же, скажи что-нибудь? – вроде это совершенно не те игры, которыми они всегда занимались, и ещё.. он что недоволен? В ответ ничего не последовало, что пугало больше всего. В шею Мэя что-то уткнулось, он чувствовал тëплое, размеренное дыхание, следом что-то мокрое и такое же тёплое. Он прекрасно знал, что это и не хотел этого, совсем не хотел. От безысходности даже был готов тихо скулить, без возможности вырваться, вообще в принципе что-то сделать. – Кир, пожалуйста.. Хватит, просто отпусти меня, ты же не хочешь этого, да? Давай выпьем ещё, поговорим, выйдем покурить, что ты хочешь? Умоляю.. - Няньцин старался уклониться, вертя головой, но тем самым лишь подставлял её. Он не был дураком и понимал, к чему всё ведет. Рука блуждала по телу, от пупка, поднимаясь вверх. Оглаживала талию и перемещалась на поясницу. Он прикусывал кадык, спускаясь на ключицы. А Мэй только сжимался от страха, не зная куда себя деть и что будет дальше. Вскоре, после подобных издевательств, его отпустили. Няньцин не стал терять времени, на мгновение у него появились силы, как говорится хочешь жить умей вертеться. Он подскочил и побежал к двери. На удивление юноша не стал гнаться за ним или хватать его, впрочем, это и к лучшему. Мэй не обратил внимания, чем тот занялся и почему отпустил. Всё происходило не понятно, на панике, так быстро, что за дурацкая ситуация. Мэй подбежал к двери и от радости, что он вот-вот выберется из этого ада, выберется и это всё закончится, может это глюки из-за веществ, он же только что, буквально видел странную картину. Он начал дëргать за ручку, которая не хотела открываться, до него не сразу дошло почему, изначально даже показалось, что ему кажется. Трясущимися руками он потянулся к замочку, но опустил, так же смотря в сторону двери, но уже пустыми, а не горящими глазами. – почему? – ты моё любимое увлечение, Мэй-Мэй. - юноша спокойно подошёл и наклонился к уху. Услышав прошептанный ответ, Мэй, как с цепи сорвался. Он, не раздумывая дëрнул замочек и раскрыл дверь, вылетая из неё, но тщетно. Его ухватили и затащили обратно, вновь, закрывая дверь, хотя на этот раз, скорее захлопнули. – никто, кроме меня, не поймёт тебя по-настоящему, ты же знаешь об этом. Никто, кроме меня, не останется с тобой навсегда. Ты будешь возвращаться и возвращаться ко мне, не важно, что произойдёт, ты же знаешь об этом, мой милый Мэй-Мэй. Няньцин хотел кричать, плакать, вырываться, слова прошили слух, ему стало тошно от своего же имени, он больше не мог его слышать, не мог слышать этот голос. Он как будто попал в ночной кошмар, из которого уже не выбраться, вот бы проснуться от этого всего. Его снова потащили в сторону кровати, опрокидывая на простыни. – Кир, пожалуйста, не совершай эту ошибку, пожалуйста, ты мне дорог и наше общение тоже, я этого не вы... - с глаз парнишки потекли слëзы, кажется, это была последняя капля. – тшш. - брюнет заткнул его, тем что засунул в рот пальцы, вместе с тем кладя на язык две таблеточки. Он знал, что Няньцин так просто не проглотит их и не даст пропихнуть в глотку, поэтому, высунув пальцы, закрыл рот ладонью, дабы тот их не выплюнул, а сам взял с прикроватной тумбочки открытую бутылку чего-то. Видимо оставленную тут, до того, как все отправились в мир откисания. Глаза Няньцина были распахнуты в страхе и ужасе, а слёзы так и текли, он мычал в ладонь и пихался, пока второй набирал в рот, по-видимому, водку или что-то похожее на неё. И зажмурился, когда к его губам прикоснулись чужие, заставляя разомкнуть их. – Мммф!.. Рот неприятно обжигала жидкость и долго он не мог продержать её внутри, но и выплюнуть ему мешали – пришлось глотать. Из-за неприятного ощущения во рту, горле, от нехватки воздуха Мэй начал задыхаться из-за невозможности вдохнуть или закашляться. – блять.. Дыши, балбес. - Кирилл отстранился и в порыве злости рукой схватил того за скулы. Няньцин ухватился за его руку, впиваясь ногтями и кашляя. – Тц. Раз на царапанье силы есть, то не ной. Знаешь почему это сейчас происходит? Последнее время ты меня бесишь, бесишь и возбуждаешь, я не понимаю, если бы ты только не был таким. Он перехватил руки, вновь заводя их над головой и стягивая с того брюки. В мыслях Мэя крутились только вопросы "почему?", а с губ чуть не сорвалось "Умоляю, только согрей меня в последний раз, как и раньше", но он не стал, он знал, что эти слова разозлят, прозвучат нелепо. Никаких ласок, хотя от них в данный момент будет ещё омерзительнее. Пока, Кира снимал свою рубашку и расстëгивал свою ширинку, задирал ноги Мэя, тот думал о прошедших годах и что пошло не так. Он вспоминал о том, как Кирилл был с ним ласков, добр, даже больше походил на его старшего брата, хоть и разница в возрасте всего лишь года два. О̶н̶ б̶ы̶л̶ е̶г̶о̶ с̶о̶л̶н̶ц̶е̶м̶. Он думал о том, где ошибся, может это его наказание? За то что влюбился в него. Пожалуй, сейчас лучше быть вдребезги пьяным и обкуренным, но, как назло, он был трезв, слишком трезв, хотя нет. Что это были за таблетки? А может огромный глоток жгучего пойла.. Не важно, голова закружилась, ноги ватные, а чужие прикасания обжигали. – что за румянец, Мэй-Мэй? Он тебе к лицу, хах. Будь послушным. Неужели, он не пил со всему, он был слишком трезв, зачем тогда делал вид будто невменяемый? Это была постанова? Ради чего он сейчас его так наказывает. *** Всё, что мальчишка помнил об этой адской ночи, то как в него вошли с первого толчка, эту неистовую боль, прошибающую всë тело, что скорее всего его порвали, последующие грубые толчки и..его срывающиеся стоны?.. Лучше бы он отключился, потому что он чувствовал каждые прикосновения. От запаха спермы уже выворачивало, это было невыносимо. П̶о̶ж̶а̶л̶у̶й̶с̶т̶а̶.. С̶о̶г̶р̶е̶й̶ м̶е̶н̶я̶ в̶ п̶о̶с̶л̶е̶д̶н̶и̶й̶ р̶а̶з̶, я̶ у̶м̶о̶л̶я̶ю̶.