Собачье сердце

— Любимый исполнитель? — Lana Del Rey. — Фильм? — Доктор Сон. — Писатель? — Булгаков. — Роман? — «Собачье сердце». *** Густые клубы сигаретного дыма вздымались вверх, к тёмному полуночному небу, в процессе сливаясь воедино с выхлопными газами автомобилей, тронувшихся с парковки у третьесортного бара «Кадуцей». — И под чем только был придурок, решивший назвать так подобное заведение? — хриплый прокуренный голос всегда мгновенно выдавал его обладательницу, как бы та ни пыталась порой исказить его, сделать выше, писклявее, милее, женственнее — все без толку. Кира переводит взгляд на хаотично разбросанные звёздные хлопья ночного неба, фиксируя взор на одной из самых ярких небесных звёзд — Канопус. Когда Медведева впервые в жизни повела свою спутницу на свидание не в сомнительный ресторан или пугающий ночной клуб, а смотреть на звёзды, Елизавета не сразу поверила в наличие таких романтичных черт в избраннице, однако ей пришлось принять их, оказавшись в горизонтальной позиции на каком-то заросшем крапивой, от которой после всю ночь чесались руки, спина, ноги — да все конечности, склоне. «Канопус — это город в древнем Египте. Ну, или, на крайний случай, кормчий Менелая в мифологии. Но назвать так звезду — извращение какое-то». Андрющенко всегда отличалась особой начитанностью и эрудированностью, что одновременно жутко раздражало и возбуждало Киру. Моментами она готова была свернуть спутнице шею за её поправки и издёвки, однако Лиза даже и представить себе не может, как же чертовски сильно она возбуждается, когда та в очередной раз начинает свой монолог о любимых писателях, произведениях или просто воодушевленно делится недавно вычитанной информацией со своей пассией. В такие моменты её и без того не высокий голос понижается ещё на несколько тонов, а на мёртвом лице наконец появляются эмоции и мимика, не всегда яркая, выразительная и экспрессивная, однако наличие даже такой сводит Киру с ума, заставляет бабочек в её животе и груди порхать и плясать вальс одна с одной, долетая до самого горла, а затем рывком опускаясь до самого паха настолько резко, будто те съехали по крутому спуску американских горок. Кира жаждала как следует запечатлеть эти моменты, зафиксировать их в памяти, сфотографировать глазами и отправить прямо в мозг, к серым клеточкам, чтобы в нужный момент извлечь картинку из головы, вновь и вновь проигрывая еле заметную улыбку на лице возлюбленной, приподнятые брови, подёргивания носа или самое главное — её бездонные шоколадные глаза. Она хотела, чтобы такие моменты принадлежали ей одной, чтобы лишь она могла видеть Лизу такой невероятной: активной, жизнерадостной, целеустремленной, заряженной и живой. Не собираясь делиться ни с кем своим сокровищем, Медведева каждый раз фиксировала свой пылкий влюбленный, но такой ревнивый и собственнический взгляд на ей одной: на её лице, ключицах, шее, волосах, руках — на всей своей малышке. Она могла глядеть на неё часами, была способна слушать её рассказы днями напролёт, желая, чтобы та никогда не замолкала рядом с ней и той всегда было, что рассказать своей любви. Больше всего на свете, после возможности потерять свою девочку, однако об этом даже думать не хотелось, Кира боялась, что у её пассии в один момент закончатся темы для обсуждения и она больше не захочет делиться с ней новыми знаниями и открытиями, которыми всегда так гордилась Медведева. «Я горжусь не ими, а тобой, моя сладкая. Только тобой, моё маленькое сокровище. Только тобой, моя умница» — Человек, способный назвать так скудное заведение без охранников и бармена, может быть только унылым медиком или любителем греческой мифологии, — подходя сзади, девушка кладёт свою ледяную ладонь на открытое плечо Киры, заставляя ту вздрогнуть и выругнуться вслух. — Хотя, признаюсь честно, такое дно как этот бар да с громким «Кадуцеем» на вывеске — славный вышел оксюморон. — Чёрт бы тебя побрал, Андрющенко, ты можешь хоть минуту прожить без своих умных словечек? И когда ты только успеваешь впитывать всю эту дрянь, — раздражённо цокнув языком и закатив глаза, девушка тушит сигарету о бетонную стену и, бросив на асфальт, топчет подошвой высоких рокерских ботинок. — Поехали домой? Ты вся дрожишь, — Кира касается тёплыми грубыми ладонями предплечий партнёрши и растирает их движениями вверх-вниз. — В машине возьмёшь мою рубашку и набросишь. Пошли уже. Лизе ничего не оставалось как кивнуть своей пассии и направиться в сторону её припаркованного где-то в дебрях авто. Открыв дверь своей парнёрше и удостоверившись, что та села без происшествий, а концы её одежды не свисают так, что их позже прихлопнет, Кира закрыла дверь машины и ты сама села за водительское кресло. Её спокойный, но настойчивый взгляд сразу же опустился на обнаженные руки спутницы, уже покрывшиеся мурашками. Полностью осознав своё безвыходное положение, Елизавета развернулась на сорок пять градусов и потянулась рукой в сторону задних сидений, тщетно пытаясь нащупать там рубашку, однако в ее ладонь попал более интересный, но такой же мягкий и приятный предмет. Девушка подняла его и притянула к себе, чтобы разглядеть как следует. — Что это ещё такое? — в руках у Елизаветы оказался тонкий обруч с приделанными к нему пушистыми чёрными собачьими ушами, на которых находились изящные розовые банты с колокольчиками. — Это тебе. Ты же у нас дома единственная псинка. Все лицо и уши девушки мигом покрылись слоем алой краски. Сгорая от смущения, она начала вертеть в руках ещё неизведанный ей предмет, рассматривать его со всех сторон и сминать мягкие звенящие ушки. Их с Кирой отношения длились уже год, однако каждая подобная колкая фраза, выходящая из уст её возлюбленной, заставляла тело девушки пылать в бешеной лихорадке, а сердце — взлетать к горлу, а после рывком уходить в пятки. — Я так поняла, дерьмовый был бар, — вдруг начала Медведева, останавливаясь на длительном светофоре перед перекрёстком. — В следующий раз сходим ко мне на работу. Выпьешь газированной воды за мой счёт, — Кира до мозга костей обожала подкалывать не только образованность своей малышки, но и её здоровый образ жизни, к которому так стремительно и упёрто пыталась склонить её Лиза. Её спутница лишь раздражённо фыркнула и уставилась в тёмное запотевшее окно. — Десять литров выпью, чтобы тебе это стукнуло по карману, — Андрющенко прикусила нижнюю губу, а после вздрогнула и прошипела что-то невнятное, когда свободная от руля ладонь скользнула на ее бедро. — Для тебя, моя радость, мне ничего не жалко, — сжимая мягкую, но невообразимо худую ногу, девушка наклонилась к своей спутнице и легко поцеловала ту в макушку, «чтобы не бесилась». Спустя двадцать минут езды по ночной Москве девушки уже были дома. Хоть из-за того, что Кира была за рулём, она не пила, однако попасть ключом в замочную скважину массивной железной двери у неё вышло лишь с седьмого раза, и то после третьего Лиза перестала считать, так что, быть может, на открытие двери ушло ещё больше попыток. — Что с тобой сегодня? — шептала Андрющенко, взяв закрытие двери на себя. — Почему у тебя ушло так много времени на попадание в отверстия? В ответ на острую издёвку Кира лишь усмехнулась и направилась в сторону ванной комнаты, перед этим неряшливо скинув ботинки и повесив ключи от авто на крючок для одежды в прихожей. — Ты ещё не проголодалась? — хоть Медведева и обладала достаточно хриплым и низким голосом, в подобных фразах, обращённых к её возлюбленной, ярко читались нотки нежности, ласки и заботы. Порой этот приторно сладкий контраст был способен лишь за одно мгновенье возбудить Елизавету и заставить кровь в её жилах медленно разогреваться и в один момент вскипеть, выливаясь в черезмерном тактильном контакте и грязных словечках. В ответ на заботливое обращение послышалось лишь громкое «не-а», после которого Андрющенко всё равно направилась в сторону кухни, чтобы коварно опустошить вазочку со сладостями. Однако сегодня Лиза столкнулась лицом к лицу с полнейшим разочарованием в виде целиком опустошенной ёмкости для конфет, а потому визит на кухню закончился лишь мытьём рук и стаканом виноградного сока. Следующей и финальной точкой в планах Елизаветы стала минималистичная спальня, вместившая в себя лишь просторную двуспальную кровать, гигантский полупустой шкаф-купе, рабочий стол и зеркало в полный рост, к которому и направилась девушка, взъерошивая свои непослушные чёрные волосы, которые отчего-то были еле влажные. Нелепо уставившись на своё отражение, Лиза устало потянулась, вытягивая руки вверх, после чего комнату заполнил тихий звон колокольчиков, от которого девушка легко вздрогнула. Опустив руку, осторожно державшую украшение, она вновь принялась рассматривать его и растирать мягкие пушистые ушки. Вновь бросив взгляд на своё отражение, Лиза аккуратно надела обруч себе на голову и, подойдя ближе к массивному зеркалу, принялась поправлять его, чтобы он сидел на макушке плотно и ровно. — Что у тебя здесь звенит? — сзади Елизаветы в отражении показалась фигура Киры, распускающая свой фирменный туго затянутый хвост, который обнажал почти гладко выбритые виски. Кинув взгляд на свою партнёршу, та косо заулыбалась, подкрадываясь к Лизе сзади и обвивая её талию сильными руками с сильно выпирающими на них венами. Одна рука плавно скользнула вверх, проходясь по чувствительным спине и шее, что вызвало новую волну мурашек на всём теле спутницы. Длинные пальцы запутались в отросших прядях, однако это не помешало девушке завести несколько прядей за ледяное ухо. Наклонившись к обнажённому элементу головы, Кира сладко и протяжно прошептала очередную порцию смущающих, но таких будоражащих и необходимых речей. — Теперь и спорить о том, кто здесь маленькая псинка, бесполезно. Лиза в очередной раз укусила губу и опустила глаза вниз, после чего её подбородок был ловко перехвачен ловкими пальцами и приподнял наверх. — Смотри только мне в глаза. И не вздумай опускать их. — Кира наклоняется к нежному лицу и дрожащим губам и тепло целует их: вначале легко и нежно, стараясь одними прикосновениями губ передать своей партнёрше весь ураган чувств, бушующий внутри неё каждый раз, когда она смотрит в эти бездонные сияющие глазки, а после — более требовательно и горячо, с каждым прикосновением губ делая поцелуй более влажным и горячим, более страстным и пьянительным. Единственными зависимостями Лизы были приторно-сладкие конфеты и точно такие же поцелуи и прикосновения её пассии. Когда сухие шершавые губы касались любой точки на её теле, она готова была вмиг вознестись к небесам без желания возвращаться на землю. Когда сильные, но моментами такие нежные и ласковые руки блуждали по её худому телу, изучали каждую выпирающую косточку и венку, появлялось желание раствориться в них и утонуть. А когда губы и руки отстранялись от её тела, хотелось лишь жалобно взвыть и взмолить о новых прикосновениях. Рядом с ней Лиза становилась конченой нимфоманкой и наркоманом, зависимым от мимолётных касаний и слов, эхом звучащих в её голове и старой пластинкой застрявших в памяти. Одна ледяная рука быстро забирается под просторную футболку и резко касается горячей спины, чтобы обжигающий контраст в одно мгновенье распространился по всему телу, задел каждый его миллиметр, чтобы на хрупком туловище не осталось ни миллиметра, не покрытого дрожью и мурашками. Вторая рука в этот момент потянулась к краям футболки и легко стянула элемент одежды с партнёрши. Плотная ткань, задевая чёрные ушки, заставляла колокольчики на них звенеть, что одновременно смущало одну и разжигало пылающий огонь во второй. Кира подхватила обнаженную талию обеими руками и вальсирующими движениями направила партнёршу в сторону постели. Когда горячие губы были головы сгореть от жара, стоявшего между двумя вспотевшими телами, они отстранились одна от одной, и лоб её девочки уткнулся в ключицу Киры, зарывая лицо в порыве детского смущения. Одна из рук рывком оказалась на затылке любимой и, оттянув пряди волос назад, подняла голову девушки. — Не прячься. И смотри только в мои глаза. Тяжело сглотнув, Лиза кивнула и зафиксировала взгляд на полуприкрытых спокойных глазах любимой. Только находясь в её руках, она чувствовала себя в комфорте и полной безопасности, только рядом с ней она готова была пойти, казалось, на любой шаг, провернуть любую авантюру, главное — иметь возможность смотреть в эти глаза. Сев на край кровати, Кира усадила свою девочку к себе на колено и впилась в её губы с новым горячим поцелуем, пытаясь донести им новую порцию чувств и эмоций, что бушевали внутри неё в этот момент, пытаясь передать ту жажду обладать каждой клеточкой её тела, держать каждое движение и чувство пол контролем. Рука потянулась в сторону молнии на брюках партнёрши, однако когда чужие пальчики потянулись в сторону её же паха, Кира нежно шлёпнула девушку по рукам и, схватив ту за запястье, нежно уложила её ладонь на своё плечо. Контраст грубости и нежности, горячего и ледяного тел, сухих и влажных губ, спокойствия и волнительного возбуждения, животного желания и будоражащей кровь неожиданности сносил крышу и заставлял сознание помутнеть, скрыться в густом ночном тумане. Умелые руки привычными движениями расправились с ужасающей застёжкой любимых брюк Лизы, которые вывели Киру из себя своим вычурным механизмом застёгивания. — Падай на пол. Только осторожно, — на лице блондинки засияла жадная ухмылка, а после она растянулась ещё сильнее, когда девушка осознала всю комичность сказанного. — Давай-давай. На коленки. Пока Лиза принимала удобную позу на твёрдом полу, Кира перелезла через кровать и стала рыться в нижнем ящике прикроватной тумбы, которая всегда была закрыта на маленький ключик. Наткнувшись пальцами на нужную вещь, девушка вытащила её, оставив ящик выдвинутым. — Удобно? — бросив взгляд на Лизу, она поняла, что той явно будет не очень приятно какое-то время провести стоя на жёстком ламинате. Кира, безусловно, порой чувствует себя садисткой, но не настолько. — Подвинь коврик к кровати, солнце, — даже в такой сомнительной ситуации она всегда старалась быть максимально нежной и ласковой со своей поартнёршей, обращая особое внимание на любые элементы и моменты, которые могли бы принести её любимой дискомфорт. И хоть девушки уже давно обговорили то, что Лиза не должна молчать в ситуациях, когда чувствует, что что-то идёт не так, её ротик всегда был закрыт на замок, а смущение накрывало с головой, не позволяя выдавить из себя нечто большее, чем несвязные стоны и мычание. Подвинув белый пушистый коврик ближе к кровати, Елизавета упала коленями на него, и на ее лице засияла по-детски искренняя улыбка, словно пятилетний ребёнок наконец получил леденец после долгого и мучительного дня. Кира уселась на самый край кровати, оставляя около полуметра между собой и сидящей на полу партнёршей. Одна рука вновь начала блуждать по горячему телу любимой, а вторая, крепко сжимая что-то в кулаке, застыла в области её паха. Резко наклонившись к лицу Лизы в один момент, девушка втянула её в сладко-горький поцелуй со вкусом жжённой карамели, из-за чего глаза малышки вначале зажмурились, а после широко распахнулись, когда в её трусиках оказалась рука партнёрши, касающаяся её лона чем-то посторонним. Ледяная ладонь спустя секунду покинула элемент нижнего белья, а секретная вещь осталась в нём, плотно касаясь влажной и горячей промежности. — Сегодня ты будешь послушной псинкой, и все, что я хочу слышать от тебя, — послушный звонкий лай, — Кира провела двумя пальцами по подбородку девушки и привычным жестом приподняла его, напоминая своей собачке о сохранении зрительного контакта между ними. — Все понятно? В ответ на хриплый вопрос со стороны возлюбленной донёсся лишь тихий и несмелый собачий лай, что невообразимо обрадовало Киру. Тыльная сторона ладони нежно погладила её щеку, а Лиза, в свою очередь, начала любяще тереться о неё. — Какая хорошая псинка. Умница. Горячий шёпот вновь разнёсся по всему помещению, эхом отскакивая вначале от каждой стены, а после — от потолка и пола, а конечной точкой маршрута становились всё так же ушки как на голове, так и на макушке. Вторая рука Киры потянулась к чему-то, лежащему на кровати за её спиной, и пальцы легко прокрутили хлипкий и не всегда податливый переключатель пульта от вибратора, находящегося в белье партнёрши. Не самая дорогая игрушка не всегда срабатывала с первого раза, из-за чего моментами приходилось повозиться с положением пульта, наводя его на объект, однако сегодня все прошло без сучка и задоринки — как по маслу. Момент — и всё тело девушки будто ударило мощным разрядом тока, отчего оно скрутилось, однако через пару мгновений вновь выпрямилось. Рот невозможно было держать закрытым: через него то и дело выходила кипящая смесь из всхлипываний, тяжёлого дыхания, стонов и тихих ругательств, однако лёгкая пощёчина ввела её в сознание и напомнила о том, что сегодня она лишь маленькая грязная псинка своей хозяйки, от которой ждут лишь покорного лая и животного скулёжа. Сжав ноги и подняв помутневший взгляд на свою партнёршу, изо рта донёсся звонкий, более смелый и раскрепощённый лай. — Какая умница. Псинка наконец-то поняла, чего от нее хотят, — переключив мощность на вибраторе, Кира сама упала на колени перед своей собачкой и стянула её трусики до середины бёдер. Натренированная работой бармена рука быстро накрыла промежность девушки, ладонью прижимая вибратор сильнее к клитору, а двумя пальцами медленно входя внутрь. Влажные складки всего за минуту успели намочить руку девушки настолько, что горячая вязкая жидкость тонким ручьём стекала по её запястью. Пальцы, находящиеся внутри, уже умело извивались, вырисовывая крутые волны, а губы вновь впились в чужие, вовлекая их во влажный, страстный и жадный поцелуй. В один момент, казалось, температуры обоих тел накалились до предела и источали немыслимый жар, а потому Кира, оторвавшись от девушки, стянула и с себя футболку, а затем мигом вернула ладонь и пальцы на место. Наклонившись к уху Лизы, она провела за ним разрезанным языком и втянула внутрь рта прохладную мочку, игриво водя по ней его концами. — Кто здесь маленькая грязная псина? — в ответ послышался жалобный скулёж и животный лай, прозвучавший уж больно натурально. — Кто здесь готов на всё, чтобы только услышать похвалу и почувствовать поглаживания на затылке? — вновь ответный лай и покачивания бёдрами навстречу быстрым фрикциям. — А кто через пару секунд кончит прямо мне на руку? — навыки ясновидещей проявили себя в самом ярком свете в этот момент, ведь буквально через пару мгновений тело её малышки сжалось, а комнату заполнил уже не послушный собачий лай, а сладкие протяжные стоны вперемешку с хрипящими «да» и «блядь». Кира, не отвлекаясь ни на секунду, сообразила сразу же выключить и вытолкнуть вибратор из-под клитора, после чего он упал на ковёр, заставляя тот впитать в себя вязкую жидкость. Оба пальца девушки все ещё оставались внутри, чувствуя приятное пульсирование, отдававшееся в каждый уголок тела. Кира прижалась к вспотевшему телу любимой и прижала его к себе, ощущая её сбитое сердцебиение и одаривая её своим — таким же сумасшедшим. Губы вновь накрыли чужие, равно как полчаса назад у зеркала, а свободная рука стянула звенящие ушки с макушки. Бренча, они также упали на ковёр, ещё несколько секунд предательски позванивая… *** — Любимая сладость? — продолжала опрос Медведева, лёжа под прохладным одеялом вместе со своей возлюбленной и поглаживая ту по голове. — Твои губы, — уверенно ответила Лиза, после чего приподнялась и уселась на бёдра партнёрши. — И даже не шоколадка с орехами? — возмущённо спросила Медведева, с подозрением заглядывая в глаза любимой. — Она стоит после. Почти сразу же, — задумчиво растягивает брюнетка, наклоняясь к губам Киры. — Почти сразу же? То есть, я ещё могу с ней посоревноваться? — руки укладываются на талию девушки, нежно поглаживая и сжимая её. — Именно, — уверенно заявляет Елизавета, после чего оказывается прижата спиной к матрасу. — Эй! Что ты делаешь? Однако ответа не следует. Кира наклоняется и ещё раз целует любимые губы, облизывая каждую из них напоследок. — Не забывай, что псинам нельзя шоколад, — Кира звонко смеётся и прячется под одеяло, когда на неё со злым шипением набрасывается её маленькая собачка. Её маленькая любимая девочка, её сокровище, которое она ни под каким предлогом не отдаст никому.