***
Подумал он тогда, наблюдая за мирно пьющим его кофе Квентином. Он закинул ноги на журнальный столик и выглядел довольно умиротворённым, для того кто прошёл весь ад. — Я собирался убить тебя. — за несколько шагов он оказался рядом, зашёл за спину и нежно вплёл заскорузлые пальцы в чужие мягкие локоны. — Но неожиданно узнал, что ни тебя ни меня не знает никто в мире. Голова оказалась резкой запрокинутой назад, а ухо опалило горячее дыхание. Питер скривился от боли, но не издал ни звука. Другая рука возникла в сантиметрах от лица и на кончиках пальцев заплясали ядовито-зелёные огоньки. — Сучёнок. — Бек наклонился в опасной близости. — Что ты натворил? Юноша никак не мог отделаться от назойливого ощущения: прямо сейчас обезумевший Мистерио вцепится зубами ему в горло, и кровь зальёт светлый ковёр безобразным пятном. Тот действительно вцепился, и не раз и не два, но уже в другой обстановке и на горизонтальной поверхности. — Можешь убить меня, если хочешь. Мне уже нечего терять. — Питер прикрыл глаза, откидываясь назад и чувствуя затылком крепкую броню. В этот раз костюм был настоящий. В этот раз всё было реально. Словно долгий сон, из которого никак не можешь выбраться. А затем понимаешь, что и не спал. Впервые Мистерио пугал его по настоящему, не иллюзорными видениями. — Меня не было сколько? Полгода? — взгляд у него властный и режущий. — А я уже тебя не узнаю, малыш Питти. Питер не выдерживает, отстраняется, рассказывает ему всю правду от начала и до конца. Истерит, кричит, бьёт по чужой груди и никак не успокаивается. Винит Мистерио во всём. Беку всё-таки удаётся его угомонить. Они распивают остатки алкоголя от прошлого хозяина квартиры в гнетущей тишине. А потом они переспали. Какую бы ненависть к другу не питали, судьба подкинула им забавную шутку. Теперь они принадлежали только друг другу.***
— Дались тебе мои волосы? — Питер хмурится и сам запрокидывает голову, позволяя одарить золотистую кожу голодным укусом. Мистерио тянет красно-синий костюм вниз, оголяя мягкую кожу и гибкое тело. — Я уже говорил тебе что он отвратительный? — Ах, — в место соединения плеча и шеи пришёлся лёгкий поцелуй. — да. Каждый раз, когда с меня его снимаешь. Не могу надеть старый, Карен забыла меня. Где-то над плечом прозвучал смешок, Питер закатил глаза. Сегодня Квентин был на удивление нежен и медлителен, обычно костюм на нём едва ли не с треском стягивали к ногам, хватали за шею, иногда связывали руки чем попало. Паркер не жаловался на самом деле, но иной раз вместо прелюдий пара поцелуев, а сейчас когда он остался совершенно один, так хотелось человеческого тепла. Кажется он вновь ушёл в свои мысли и осоловело уставился в пол не реагируя на окружающую среду. — Питер! — он дёрнулся и проморгался, Квентин нахмурившись пытался просунуть его руку в рукав. — Я тебя минуту звал, одевайся. — Что? — Питер стянул рукав обратно, оставаясь в костюме держащемся на одном лишь поясе. — Зачем? Что-то случилось? Квентин перебил его поток бессвязной речи, ударом подушки по лицу. И набрав в грудь воздуха, положил руку юноше на плечо в совершенно отеческом жесте. — Одевайся и уходи. — он ухмыльнулся, но Питер отчётливо видел в его взгляде отчаяние. — И не возвращайся. Мы ещё столкнёмся, конечно, но не с Питером Паркером. — Я не понимаю. — совершенно честно на выдохе сказал он. — Ещё одна ловушка? Это уже становится обидным. Он постарался усмехнуться, но взгляд голубых глаз напротив был слишком тяжёлым, чтобы Питер мог оставаться оставаться спокойным. — Я был катализатором для всего, — он отвёл взгляд в сторону и неловко пожал широкими плечами. — что с тобой произошло. Я видел таблетки в тумбочке, врач выписал тебе нейролептики из-за меня. Уходи. — Даже не знаю, что хуже. — Питер вдруг рассмеялся, практически искренне. — То что у тебя совесть проснулась или то, что я никуда не пойду. — Не смешно. — Квентин приблизился, и вдруг обнял юношу, крепко прижимая к себе. — Ты должен идти. — Я не могу, — Питер словил укоризненный взгляд и поспешил объяснить. — буквально. Мы в моей квартире. И ты последнее, что осталось у меня, считай что я твоё наказание за все грехи. Он приподнялся, и обвив руками лицо мужчины крепко поцеловал его, переместив одну руку на шею прочувствовал как бешено бьётся чужой пульс. Он столько раз мечтал и пытался придушить ублюдка, а теперь это всё стало таким неважным. Квентин переместил руки с его плеч на бёдра и повалил обратно на старый диван. Впереди у них целая ночь полная сладких иллюзий о нормальности происходящего.