Семь минут пятого

Соник смотрит на календарь. В его руках гудками вибрирует телефон, пока на том конце трубки наконец не отвечают. — Алло? Соник медленно выдыхает — считает секунды и изучает потолок, кидая взгляд от одного места к другому. — Алло? Хей? Руки непривычно вспотели. Соник отмахивается от этого чувства и моргает. Затем натягивает улыбку, поднося трубку к уху. — Привет, Накс. Уже почти месяц. Они встречаются так чертовски мало для сверхбыстрого ежа, чья жизнь — гонка. Но Соник и не помнит, когда в последний раз считал буквально дни. Наверное, потому что у него попросту не было других отношений. Наверное, поэтому он такой плохой бойфренд. Наклз говорит, что это не так. Каждый раз, когда Соник предпочитает свиданию спарринг или совместное времяпрепровождение, как раньше. Потому что не знает, как иначе — попросту не умеет. — Как насчёт встретиться завтра? Эми рассказывала, что это как — подарки, любовные поседелки в ресторанах и прогулки по парку аттракционов под полной луной. Но Соник не понимал всё равно. Возможно, он просто не был создан для романтики. Но Наклз улыбается, отвечая — Соник это чувствует. — Конечно. Где? И теряет голову — впрочем, как и всегда. Лишь с каплей неприятного осадка на языке, что растекается по горлу и нутру. Соник сглатывает. — На Острове Ангела. В десять. Я хочу тебе кое-что показать. Наклз смеётся, отвечая «конечно». И Соник стягивает маску улыбки с лица, отключаясь. Часы отбивают ещё час, прежде чем Соник находит силы подняться.

***

Скордж встречает Соника на своей кухне около трёх часов ночи, когда хорошие ежи уже давно должны лежать по кроваткам, а не пробираться в чужой дом через оставленное распахнутым на ночь окно. — Что ты делаешь? Он сонно зевает, опираясь на косяк двери и скучающе наблюдает за выпавшей из чужих рук миской. Ещё не смешанная яичная смесь проливается по полу. У Соника руки все в ней и яичная скорлупа с просыпанным сахаром на столе в слабом отсвете луны. — Скордж, — в ответ включается свет, который больно бьёт по зелёным глазам. — Уже шестнадцать лет как Скордж. Что ты тут делаешь? Лампочка оседает. Скордж видит — ссутулившееся тело над столом и опущенное лицо с заметными кругами под глазами. Соник молчит слишком долго, прежде чем ответить. И его губы прижаты — дрожат почти также как руки. — У меня закончилось масло. Часы отбивают пятнадцать минут четвёртого. Скордж не спрашивает. Он подходит ближе и помогает поднять вымазанную миску. — Убери тут всё. Соник никогда не пользуется продуктами так — хаос его знает, сколько попыток было произведено сейчас, а сколько до этого. Но Соник лишь покорно берёт швабру, не промывая даже грязных рук. Через полчаса кухня сияет. И Скордж выкидывает использованные кухонные салфетки в урну, отряхивая руки. Затем командует: — Достань остатки масла и плитку шоколада из холодильника. Соник подчиняется. Его плечи дрожат и на лице играет смятение. Скордж заваривает быстрый какао и подаёт ему. — Маршмеллоу нет. Соник отпивает без того. — Вкусно. Скордж молча включает газ и ставит сотейник на плиту. Соник смотрит — чужие руки разламывают шоколад, мешают со сливочным маслом и после отдельно взбивают яйца. У Скорджа это выходит легко. В готовке он всегда был лучше Соника. — Ты мог бы попросить свою подружку-ежиху, — Скордж красиво посыпает формочки какао. И Соник неоднозначно мычит ответно, с хлюпаньем отпивая из кружки. Они больше не говорят. Часы отбивают четыре, когда всё готово. — Ну как? — Скордж стягивает фартук, кажется, подаренный когда-то сестрой. Обычно он никогда его не надевал при других. Впрочем, готовил он тоже редко, хоть и всегда превосходно. — Шоколадный фондан? — Соник осторожно отламывает кусочек ложкой. И Скордж кивает. С первым куском на лице Соника рождается слабая тень улыбки. — Как и ожидал. Это прекрасно. И совсем не так, как у него. Но Скордж только смеётся, закуривая прямо на кухне. — Ну и как зовут? Соник вздрагивает — впрочем, не удивлённый. Лишь вопрос, когда Скордж понял. Он всегда читал его, как открытую книгу. — Наклз. Скордж смеётся. Вот как — неожиданно. Но Соник всегда был таким. Искренний и сумасбродный, поэтому и нашёл себе кого-то под стать. — Хорошо, я тебя научу. Так что готовься, сегодня ты у меня не уснёшь. Часы показывают семь минут пятого. А на календаре отмечено второе февраля.

***

— Это тебе. У Соника не было времени оформить, поэтому пришлось брать первую попавшуюся коробку. Вышло не совсем празднично, как он рассчитывал. Впрочем, внутри не лучше. Наклз открывает. На праздничной мишуре из наполнителя для подарков — круглые конфеты из белого и чёрного шоколада. Соник пытался даже как-то украсить, нарисовать, но вышло криво. Наклз потерянно моргает. — Это…? — С днём рождения. Извини, я пойму, если не понравится. Соник небрежно отмахивается, убеждая — себя — ему всё равно. Но Наклз не отвечает, берёт одну конфету и кусает, разламывая с хрустом. Его глаза распахиваются — изумление. — Виноград? — Типа того? Я не люблю клубнику. Да и ты любишь больше виноград. Решил, совместить, — Соник опускает взгляд и смеётся — позорно и сдавленно. Он пытался. — Так ужасно, да? И Наклз отвечает — поцелуем — вкус спелого винограда и слабая шоколадная горечь. Но сладко. — Мне никогда не дарили подарки. Тем более такие, — Наклз заглядывает глаза в глаза — чуть смущён и доволен — но эти конфеты самое лучшее, что я ел. Всё-таки у меня крутой парень. И Соник не отвечает. Слишком уставший, но сердце сходит с ума — болезненно мягко. И наконец-то так легко. — Я счастлив. Соник засыпает у Наклза на плече. И это лучшее свидание для обоих. В воздухе витает запах сладости и лёгких сигарет. — Позаботься о нём, — Скордж тушит окурок об одежду. Наклз кивает. — Для нас обоих это первый раз. Но не последний.