Личное пространство

            Поверить только, в мире столько счастья, которое мы по-взрослому упускаем. А так хочется остаться по-детски наивным, с затаившимся дыханием ожидая чудо. Мы ведь так боимся допускать его, со страхом упустить вновь. Но за одним счастьем приходит и другое, стоит пройти тот самый болевой порог, верно? Нам стоит смотреть шире, подмечать каждую тонкую деталь искусства, которая сделана совершенно не поддельную. Так смотри же.        — Я так утомился, — моститься в кресло Бортник, вынимая из кармана пачку крепких. Яхта для съемок клипа «О чём говорят мужчины» была арендована без тяжкого труда. Да и, впрочем, какое дело, когда труд лежал не на их плечах, а на плечах «Квартета И»? Их дело откатать последний час под меланхоличным закатом Санкт-Петербурга, который совсем не ложился спать. Люди здесь и не знали про сон, словно их маршрут тянулся вдоль всей Земли, превращаясь в замкнутый круг незабвенности. А пора бы.        — Шурик? — Егор смотрит на сопящего товарища, чувствуя, как лицо сводило в непонятной улыбке. Сводило с такой теплотой, что никакое июльское солнце не согревало так, как грело оно. Оно… Такое сладкое, но с тем же горькое, не находя своего идеального сочетания, бросая то в жар, то в могилу своей удручающей безысходностью. Но на груди так легко, нужно только осознать, что, не глядя на обвал вскрытых для себя чувств, всё оставалось веточкой золы — такой же несущей на себе свои вердикты. Бояться стоит только себя, только того, что может надавить на держащуюся в страхе голову. В любви ведь не должно быть страха, иначе какая это любовь? Пачка сигарет находит своё место на маленьком столике, а Лёва — рядом с сопящим телом. Каждое касание вгоняло в ступор, словно он, ещё совсем-совсем мальчишкой, с рывками стучащим сердцем глядел на летящих свободой бабочек, желая оказаться где то между. И сейчас он где то между. Ладонь касается плеча, чувствительно поглаживая вздымающую фигуру, которая обессиленно скатывается на плечо верного д р у г а. Друга, который по-действительности был всегда рядом, который ждал, словно верный пёс, который мучался и желал. А желал многого; мелочей или большего, риска или простого уюта, который веел от Умана как сейчас веел легкий запаха перегара.

В мире, где ты и я, есть лишь море.

       Он хлопает его пару раз по предплечью и понимает, что впредь отпускать больше не готов. Это дыхание, это присутствие совсем рядом не было сравнимо даже с долей тех навязанных обществом ценностей. Хлопки плавно сменяются поглаживанием, когда уходящее солнце скрывается за горизонтом, позволяя фонарным столбам осветить померкший в темноте Питер. Он рядом, лежит на верном плече и словно бы ждет, когда Егор проронит слова. Но он молчит. И, может быть, не стоит упускать это счастье?