Джесси.
Высокомерный трикстер, постоянно смотрящий на Айдена с лёгкой издёвкой и неудержимым желанием осмеять давнего знакомого. Темно-бирюзовый цвет его брони под стать тоске и зависти, которую бывший оцелот пытается подавить под слоями ненависти и глубоко засевшего цинизма. Джесси сверкает улыбкой, которой он одаривает Лукаса и Петру — больно видеть бывшего приятеля в компании столь наглой личности — и улыбка трансформируется в ухмылку, стоит Айдену пройти мимо. Как же хочется ударить эту довольную морду, да так, чтобы выбить зубы, чтобы не смел улыбаться так снисходительно. Чтобы расквасить лицо, наслаждаться жалкими мольбами прекратить.Айден.
Он словно злая собака, готовая вцепиться в глотку и разодрать её. Всегда смотрит на Джесси с мировой ненавистью, будто это не он подростком издевался над Джейсоном. Стоило парню защититься от нападок, так буллер ощетинился и признал мечника врагом номер один. А Джейсон и не против — в нем давно кипела злость к задире, к его бессмысленным выходкам ради забавы. И стоять вот так, улыбаться, хвалиться своим превосходством и втаптывать несносного Айдена туда, откуда ему будут видны лишь отполированные ботинки… Это приятное чувство, ярко трепещущее в душе, отчего самому хозяину становиться неуютно.Джесси и Айден.
Эти двое не могут ужиться на страдальной земле, с пустующими остатками домов и стендов. От Крайкона осталось лишь одно название, да и то Джейсон отнял, стоило ему со своей командой выстроить монумент в честь Рубена и круговой фонтан с маяками, куда под звуки толпы Джесси был скинут Айденом. Они вцепились друг в друга с таким остервенением, словно Иссушающая буря не была величайшей проблемой мира пару недель назад. Джейсон до сих пор помнил, как Лукас и оцелоты объединились с его бандой для победы над опасной тварью — думал, что борьба за правое дело объединит Айдена и Джесси. Ещё чего. Сейчас блейзрод сомкнул ладони вокруг шеи мечника, вдавливал в дно фонтана, пытаясь то ли задушить, то ли утопить жертву. Даже через искаженную водную гладь Джейсон видел оскал, переходящий в улыбку. Прежде чем Оливия с Акселем стащили бывшего оцелота с новоиспечённого мэра, сам Джесси замахнулся и вдарил Айдену по лицу, ногой отпихивая неудачного убийцу подальше от себя. Теперь друзьям пришлось останавливать уже Джейсона, что метнулся к краю фонтана, садясь на обидчика сверху и разбивая ему нос. Где-то позади слышатся крики, но парню всё равно. Кровь брызнула на чистую воду, расплываясь цветками алых пятен. Маяки разом зажглись, освещая лицо Джейсона, полное гнева. Айдену всегда удавалось его разозлить.Джесси и Айден соперники.
Это местная достопримечательность — двое мечников время от времени дерутся на главной площади. Они защищают свою честь, высекая огонь стремительными ударами, лязгом мечей. Запах сожжённой одежды от огнива, пота, пороха и сухой земли — всё это перемешалось и слилось с естеством их ненависти. Движения отточены друг для друга, бой похож на танго, с алмазным блеском лезвий. И блеском азарта в глазах. Впрочем, и не без причины. Привычное приветствие — изощрённые оскорбления, с пожеланием плохой судьбы и долгой смерти, а затем начинается игра. Изящно, ненавязчиво едко шутят, насмехаются, переходят на личности и дела давно минувших дней. «Жалкий словоблуд» — «Упёртая гнида» — «Выскочка» — «Язва вшивая» — «Бестолочь пустозвонная» — «Крысиная сволочь» Они стоят друг друга. Такие песни, редко правда, но могут кончаться крайностями — посреди ночи Айден постучался в небольшой домик на окраине, ему открыл сонный Джесси и тут же получил удар в глаз. Чтобы, в очередной отстройке чужого дома, солнце освещало синяк на веснушчатом лице, а Айден ухмылялся, наблюдая, как его сверлит взглядом Джейсон, случайно прибив молотком пальцы вместо гвоздя. И пусть им некуда идти, кроме зарождающегося Маяка. Айдена тошнит выслушивать людей о том, как могуч новый Орден Камня, и как приятно льстит, когда глава этого ордена видит в Айдене кого-то большего, чем обычного задиру или злобного фаната. На губах остаётся вкус слова «соперник», так пряно обжигает, будто сам Джейсон грубо целует его. От этого хочется раскрошить кому-нибудь голову.Джесси и Айден любовники.
Люди знают о вражде двух мечников — барды поют про них баллады, менестрели разносят их по миру. Однако их маленький секрет останется лишь в редких тёмно-синих ночах. Под покровом блеклого растущего месяца Джейсон изредка приходит к дому Айдена, с покатой набок крышей и стенами из темного дуба. Айден показывается из мрака комнаты, смиряет гостя недовольным взглядом. — Чего припёрся? — Трахаться. Слово отпечатывается в мыслях, распаляет воздух между ними. Айден как всегда цыкает, качает головой в осуждении (ведь каждый раз просит не говорить так прямо) и впускает, закрывая дверь на замок. Они смотрят друг на друга лишь пару секунд, а затем Джейсон впивается в губы парня напротив. Нагло, грубо, Айден привык. Руки бывшего оцелота сминают чужую одежду, тут же срывая её, из-за чего пуговицы разлетаются по полу с лёгким звоном. Джесси плевать на свою испорченную одежду, которую блейзрод рывком стягивает с плеч вместе с подтяжками. Джесси не плевать на царапины, которые партнёр оставляет короткими ногтями — завтра мэр будет прятать их под особенно плотной тканью куртки. Джейсон, словно разъяренный дракон, несвязно проклинает Айдена, когда подхватывает его на руки и с силой прижимает спиной к дивану, упираясь уже вставшим членом во внутреннюю сторону бедра. Ночная сорочка летит на пол, усеянный клочками бумаги, носками и стеклянными бутылками. Дыхание мечников едва перекрывает сверчков. Зубы Джесси впиваются в шею — в отместку за линии за спине — Айден шипит и сжимает руки на его шее. Даже сейчас они не могут перестать, между этими двумя злость сливается со страстью, ненависть с желанием. И обоих это устраивает, раз бывший оцелот стягивает с одной ноги штанину, позволяя ей болтаться на весу, и раздвигает ноги, не сводя взгляда с партнёра. Джейсон смазывает пальцы и член смазкой, чей тюбик Блейзрод постоянно закидывает под диван, так безответственно. Трясущиеся ладони выдавливают слишком много, холодная субстанция пачкает живот любовника. Тот слегка подрагивает в предвкушении и нетерпеливо ёрзает, отказывая себе в удовольствии самоудовлетворения. Пальцы медленно скользнули внутрь, выдох разрезает тишину. — С…сука… — выпаливает Айден, приоткрывая веки. Взгляд его в пелене. Пальцы ног сжимаются, а таз чуть приподнимается, в попытке самостоятельно загнать фаланги глубже. — Чё так медленно? У тебя что, день удался? Айден не любит прелюдий, не любит нежностей. Джесси вызывает в нём первобытное, грязное желание лишь тогда, когда его ладони грубо сжимают тело, чуть ли не в один присест входя до основания. Осторожность — проявление терпимости, любви, а это чувство столь же эфемерно, сколь дно у пустоты края. — Да. Видел тебя на свидании. Милая девушка, — выплёвывает тихо Джесси. Даже тусклый лунный свет, освещающий очертания подтянутого тела, смог подсветить мурашки, образовавшиеся на плечах и бёдрах. Партнёр шумно выдыхает через нос. — Ты собираешься ебаться или как? Нутро Джейсона натягивается струной. Их взаимоотношения давно перешли черту простых любовных игрищ вдали от «Героя Маяка» и «Похитителя сокровищ». Такой поступок подсознание интерпретирует как измену. Ну и пусть. Джесси не должно это волновать — они ничего друг другу не должны. Спонтанная связь никогда не должна была вылиться во что-то большее. Но Джесси ужасно изголодался по любви. Ему мало Айдена. Мэр рвано входит, Айден шипит, глухо стонет, откидывая голову. Он узкий, чертовски узкий. Руки Джейсона не касаются открытых частей тела, лишь подхватывают ноги, вжимая пальцы в твёрдые икры, невольно взъерошивая волосы. Тремор их мышц еле ощущается. Блейзрод снизу видит крепкое тело любовника, испращённое множеством шрамов. Добрая половина из них принадлежит Айдену. Взор мэра сейчас особенный — таким он не одарит знакомых, прохожих, поклонников и кумиров. Этот взгляд, можно сказать, звериный, дикий, полный превосходства и мести. Задира мастак вытаскивать из глубин сознания героя самые скверные желания, пусть люди считают его чуть ли не ангелом. Желание подчинить, сломить — оно всегда с Джейсоном, а сейчас хочется полностью покорить любовника. Как же приятно знать, что Айден не сдаётся, сопротивляется, выставляет себя победителем, хотя всегда жалобно стонет, прикусывает кулак, стоит лидеру Маяка уложить его в миссионерскую позу (с завидной регулярностью, значит, стала его любимой). Темп быстрый, оцелот рычит сквозь зубы, на глазах бусины слёз, но чёрта с два он попросит замедлиться. Стоило Джесси наклониться, так он услышал невнятные фразы, смысл которых вряд ли можно отыскать в этом рваном сексе. Ладони блейзрода оказываются на шее любовника, пальцы сжимаются, заставляя Джесси недовольно пророкотать. Говорит Айден в такт толчкам: — Соберись… кусок… дерьма… Воздух с хрипом пробивается через горло, кровь с трудом проходит через артерию, начиная пульсировать в висках. Диван скрипит, сплетаясь с кряхтением Джейсона, чьи глаза невольно закатываются. Это возбуждает, заставляет двигаться ещё быстрее. Запах Айдена впитался во влажную горячую кожу, сдерживаемые стоны ласкают уши. Джесси знает его тело, как своё. Эрогенные зоны, родинки, шрамы — всё это принадлежит только ему. «Это дело принципа» — говорит разум. «Я не хочу его отпускать» — говорят чувства. — Ты мой, слышишь? — наклоняется к уху парень, покусывая мочку. Каждый последующий толчок глубокий, с характерным шлёпающим звуком. Айден обрывисто простонал, податливо отводя голову в сторону. Матерится одними губами, не открывает глаз. Айдену плевать что на уме у Джесси, он почти кончил. Но движения прекратились. Всё жгло, он пытается насаживаться сам, чтобы приблизить оргазм, но руки мэра прижали любовника к дивану. Он даже не позволяет прикоснуться к члену. Айден протяжно стонет, встречаясь с замутнённым взглядом Джейсона — зрение привыкло к темноте, позволяя рассмотреть выражение его лица. Странное, зло-печальное, с тягучей похотью. — О чём ты, бля-ять… — Блейзрод елозит на месте. Его туманное сознание всё ещё не отошло от приятных ощущений заполненности, потряхивании в момент, когда член касался простаты. А теперь мечник хочет что-то ему доказать? — Ты сделал это со мной! Как так получилось?! — Ты хочешь поговорить об этом сейчас?! — злость закипает в венах. Джесси приходил и уходил, никогда не разговаривал об их отношениях, не придавал особого значения. Неуместная мысль о ревности, впрочем, кажется такой сладостной, что парень рассасывает её неприлично долго. — Просто выеби меня, мать твою! Джейсон упирается мокрым лбом в плечо Айдену, скалит зубы и вбивается в последние разы, буквально разрешая партнёру провести ладонью по пульсирующему члену. Пары раз хватило, чтобы кончить. Сперма вязкая, горячая, полупрозрачная, линией остаётся на животе. Айден прерывисто стонет, его охватывает крупная дрожь. Джесси целует его в скулу, уголок глаза, а затем сам изливается внутрь. Но блейзроду всё равно, он поверхностно дышит, восстанавливая дыхание. — Слезь с меня, — произносит он немногим позже, когда Джейсон ложится на любовника, ненароком размазывая жидкость на животе. Но его клонит в сон и сомнения съедают воспалённый похотью мозг. — Лежу там, где хочу, — буркнул Джесси, не поднимая лица на Айдена. А у того слишком мало сил, чтобы бороться. — И делаешь тоже, вобла сушеная. Какого хера ты нёс? — Повторить? — Я и с первого раза понял. Объяснись. — Ты сломал меня, — пробует выразить парень, с трудом распутывая клубок эмоций. — Не хочу, чтобы ты зубоскалил кому-то другому. Не позволю. Их секс пахнет однозначно — горький, мускусный. Но теперь Айден чувствует кисло-терпкий запах пива, скошенной травы и частицы, кои до сих пор остались от Иссушающей Бури. Возможно, это было ошибкой, когда они впервые, пьяные, подрочили друг другу на каких-то развалинах, покрытых лозой и остатками тентакливой твари. И было ошибкой продолжать столь опасную игру, надеясь, что всё так и останется. — Идиот… Но Айден предательски ухмыляется. Ему нравится чужая ревность. А ещё осознание, что Джейсон имеет самый ужасный вкус в выборе партнёра. Поменяется ли что-то в их отношениях? Ну, Айден не прогонит Джейсона с голой задницей на холодную ночную улицу и даже не подумает, что в завтраке — зелье отравления. А в полдень Блейзрод будет пить в таверне и жаловаться Майе и Гиллу о том, что знакомая оказалась редкостной мразью. Которая, конечно, ею не являлась.