Запах стоящих в вазе лотосов щекотал ноздри, дурманил разум и странным образом успокаивал нервы. Изящные пальчики девушки очертили белоснежный лепесток. Затем второй, третий. Это увлекало, как странный гипноз, но вскоре всё прошло и индиговые глаза снова цепляются за смутное отображение за окном. Золотой город был укутан тьмой ночного времени суток, а на этом тёмно-синем чистом покрывале без единого облачка кто-то щедро насыпал горсть белоснежный звёздочек. И теперь, фантазия умело рисовала углы и линии созвездий, соединяя все их точки.
Элиф засмотрелась, ища в этих звёздочках что-то такое... готовое заполонить душу в один миг. Плохим или хорошим. Обычным или волшебным. Приятным или больным. Тем, что определяет нашу личность, делает нас собой.
Внезапно, входная дверь покоев фараона ошатнулась, и девушка как ошпаренная кипятком резко обернулась, но там никого не было. Лишь пустота и обволакивающая разум, и уши тишина. Сегодня Кефер назначил ей встречу, сказал, есть разговор, но чтобы не торчать в тронном зале либо где-то на прогулке, предложил поговорить у него за бокалом вина. Элиф почти сразу согласилась с этой просьбой, хоть и немного «интересной».
«Интимной», — отметила для себя Элиф, осматривая помещение: стойкий запах эфирных масел, горящие свечи, черный бархат на кровати и мягкие подушки. И будто за приказом, в голове тут же всплыл образ младшего принца в его обворожительных черных одеяниях, что подчеркивали все его достоинства. А в особенности та чёрная мантия с рукавами, которая, порою, так соблазнительно спадает по рукам вниз, оголяя вид на крепкую шею и широкие мужские плечи.
В такие моменты дико хочется прикоснуться к его горячей коже, выводить эти созвездия родинок, шрамы. Хочется притронуться к этим ключицам и упругой груди, и спускаться пальцами ниже, по торсу до косых мышц. Нагло. Хочется целовать каждый дюйм отточенного тренировками тела. Ласкать и любить, захлёбываться горящими как огонь эмоциями и чувствами. И не отпускать, пока тело само не заноет чтобы остановиться.
Элиф игриво закусила нижнюю губу, словно этим желая вернуть себя в реальность, и откинуть от себя все дурные мысли. Мысли о чем-то другом.
Нельзя. Нельзя. Нельзя... — уверенно твердил внутренний голос. Нельзя, но так хочется.
Он — запретный плод, который так манит своими видом и вкусом. Соблазняет, взывая попробовать, перейти эту черту, при этом зная, что за ней стоит... Грех...
Девушка заставила себя успокоиться и просто отвернулась обратно к окну, что на половину было закрыто тяжёлыми бархатными шторами темно-красного цвета.
Красно-чёрная цветовая гамма у Кефера, как и у отца Элиф когда-то, была любимой. Ровно как и мягкий шёлк и бархат, от которых фараон отказаться не мог, да и по-просту не хотел что-то менять. Чёрное и кроваво-красное — яркий контраст, что запросто мог бы передать весь характер мужчины — властный и страстный, что кому-то его покои могли бы показаться логовом самого настоящего хищного зверя. Льва — царя, одновременно милого и опасного. Готового в одно мгновение разорвать свою жертву в клочья.
Но в каком-то смысле Кефер правда таким был. Опасным, не поддающимся на чьи-то уговоры и играющим только по своим правилам. И эта черта характера, которая проявлялась не так часто, и нравилась всем девушкам в молодом принце. Эта опасность и интрига, что была подобна искушению. Искушению, что в мечтах многих имело грани жаркой ночи, нежных поцелуев скользящих по всему телу, бурных ласк и смятой от возбуждения шелковой простыни.
Оказаться в объятиях фараона, а после и его кровати — желание почти каждой женщины.
Дверь снова ошатнулась, но на этот раз Элиф в отражении стекла увидела как в покои вошёл их законных хозяин. Она улыбнулась и медленно повернулась всем телом.
«Прекрасный мужчина», — снова эти чёрные одеяния и та же чёрная мантия. Распущенные волосы, лёгкая ухмылка и обзорный блеск в потемневших от освещения в покоях серых глазах.
— Прости что заставил ждать, нужно было согласовать кое-что с меджаями, — начал оправдываться принц шагая ближе.
— Ничего страшного, — Элиф лишь кивнула, заправляя прядь волос за ухо. — Не знала, что ты держишь в покоях лотосы. Ты всегда любил розы.
Сесен был по всей комнате. На столе, комоде, тумбах и на подоконниках. Белоснежный с небольшим розовым омбре на островатых краях лепестков. Красиво.
— Я и сейчас их люблю, просто у меня с сесеном как-то больше символики, что-ли...
Кефер подошёл к небольшому столику у стены и принялся наливать из изогнутого кувшина вино в два приготовленные бокала. Элиф неотрывно следила за ним и подошла, когда он подозвал. Села на стоящую под стеной козетку, принц сел рядом и протянул ей один из бокалов.
— Сесен символизирует свободу, — забирая напиток с рук фараона подметила девушка.
— Да. Именно потому я выбрал его. Он в каком-то смысле напоминает меня. Многие события заставили меня что-то переосмыслить. И я в каком-то смысле избавился от того прошлого, что причиняло мне боль и будто одержал свободу.
Последние слова Кефера были значительно тише, будто эта свобода далась ему очень сложно, а не так просто, как он сейчас говорит. От этого девушка невзначай притронулась ладонью к подвеске-сесену у неё на шее, и стала растирать тот лотос пальцами.
Заметив это, принц как-то горько ухмыльнулся.
— Эту подвеску я когда-то купил в одного мастера. Просто, проходил мимо лавки и чем-то она мне тогда понравилась. Будто что-то подсказывало взять её. И я взял не раздумывая. Но так она женская, то я подумал, что рано или поздно она найдет свою хозяйку. И нашла.
— Она очень красивая...
— И очень тебе подходит.
— Но почему именно я?
Девушке в самом деле было интересно, ведь в жизни Кефера было не мало дам — те же знакомые или верные подданные, что играли важную роль. Но эту подвеску, он сохранил только для неё.
— Потому что... — внезапно тон Кефера стал тише и Элиф уловила в этом что-то... не хорошее. Будто то, что ей хотят сказать, слишком больное. — Я помню, когда ты уехала на Сумеречные острова не по своей воле. Ты тогда хотела остаться тут, но твоя тётя была неумолима. А я прекрасно знаю, какого это, когда от тебя забирают свободу... И поэтому, я хочу дать тебе эту свободу здесь, в Золотом городе. Поэтому, и подарил тебе сесен, как знак свободы...
От этих слов дама невольно дернулась, словно ей ударили пощёчину.
— Спасибо, это бесценно, правда, — Элиф попыталась разрядить обстанову. Сын Ра только кивнул и поднял бокал, произнеся тост:
— Тогда, предлагаю выпить за это. За всё хорошее.
— Давай, — они чокнулись бокалами, после чего, для закрепления этих слов прильнули к алкоголю. Сладкому и терпкому вину. — Так, о чем ты хотел поговорить?
Девушка решила распросить про провод её визита. Кефер тихо засмеялся.
— Да, собственно говоря, ни о чем важном. Это скорее было поводом вытащить тебя из библиотеки.
— Ты это серьезно?
— Вполне. Иначе ты бы отказала мне. — Элиф рвано выдохнула и шутливо сгрозилась. Принц продолжил: — Да и к тому же, ты в последнее время игнорируешь меня. А при встрече придерживаешься этого официоза.
— Я? — собеседница удивилась и показала пальцем на себя.
— Да, что порою у меня есть ощущение, что ты пытаешь заслужить моё внимание или хуже того, заслужить мою любовь, — дочь Рамоны изумлённо посмотрела прямиком в отлитые серебром глаза фараона. Но ничего там не нашла, только потерянность. — Вот даже сейчас, ты цепляешься за этот официоз. Сидишь так...
— Как я сижу? — перебила Элиф совершенно не понимая что в её позе так насторожило мужчину.
— Как царица — спинка ровная, плечи расправлены, лопатки вместе, голова вскинула. Очень строго.
Тут девушка слабо засмеялась, поняв причину такой ассоциации. Поэтому поспешила оправдаться:
— Ты про это... На самом деле ты тут не при чем. Просто моя тётя с самого детства учила меня как быть леди. Ну там ходить красиво, держать спинку, говорить не как простолюдинка. И я правда училась: ходила по дому держа что-то на голове, старалась правильно выговаривать слова, чтобы речь были красивее. Поэтому, у меня это уже скорее как привычка — сидеть как леди, говорить, реагировать.
— Интересно, — Кефер пригубил вина. — Однако это неудобно. По себе знаю.
— Да, доставляет дискомфорт, — согласилась девушка пожимая плечами.
Фараон придвинулся к ней ближе, из-за чего расстояние между ними уменьшилось до минимума. Он склонил голову и Элиф буквально ощущала тепло его тела и горячее дыхание на своей коже. А затем услышала шёпот.
— Рядом со мной, тебе не нужно это делать. Не нужно сражаться за мою любовь, ты и так её получила, — небольшой поцелуй в мочку уха будто был печатью, закрепляющей все эти слова.
Дочь Рамоны ощутила как огонь этих чувств обжёг тело и щеки покрылись пунцовым румянцем. Слишком невинная и слишком мягкая. Она невзначай сгорбилась, словно сбрасывая с плеч тяжёлый груз. Младшего принца это позабавило и он улыбнулся и медленно отстранился.
— Румянец тебе к лицу.
Элиф приоткрыла ротик и с каким-то интересом стала смотреть в глаза Кефера. Но ничего там не найдя, опустила взгляд ниже, к впадшим щекам, но и там ничего интересного. Только на губах произошла осечка. И не только у неё. Принц, что также смотрел за ней, невольно коснулся пальцами её щеки и нежно погладил, опуская к подбородоку. Эта капризная нижняя губа девушки соблазнительно поджала верхнюю, а после снова опустилась. Не удержавшись, монарх провел по ней большим пальцем, после чего наклонил голову ещё ближе. Вот теперь дама ощутила, как его дыханием пропахли дрожащие губы. Мягко и неспешно, он накрыл их поцелуем.
Элиф завела свою руку ему за голову и подалась вперёд отвечая. Слишком высокий соблазн вскружил голову, увлекая словно в танец. Теперь ощутилось совсем иное чувство — азарт, что уже не позволял оторваться от его губ. Сладких, как тянущийся мед, и терпких, как это самое вино. Здравый разум отключился, а ноющее тело желало большего.
Отложив бокал с вином на стоящий неподалеку стол, девушка поддавшись соблазну выгнулась как игривая кошечка, обнимая фараона второй рукой. При этом ни на миг не прекращая целовать, где эта слишком медленная мелодия поцелуя в миг сменилась быстрой, заполняющей терпкой страстью каждый миллиметр тела. И Кефер сам уже не мог остановиться.
Он — сладкий яд. Афродизиак, что испускает чарующий аромат и искушает, заставляя который раз захлебнуться в собственных чувствах, что сейчас переполняли тело, душу, сердце... Переполняли им.
Убрав вино из рук принц нагло ухватил Элиф за талию и усадил себе на колени. Прервал поцелуй.
— Какая же ты... — жаркий шепот коснулся уха, мочку которого фараон тут же прикусил, и опустился ниже. Прильнул к бледной шее.
Девушка глухо издала звук, что вполне мог быть стоном, или шумом, или сказанным именем. Кефер ухмыльнулася, когда эта хитрая дама откинула голову назад, словно давая ему разрешение целовать. И она бы дала разрешение не только на это.
Но вместо долгожданных и таких желанных ласк монарх отстранился и снял девушку с себя. Элиф посмотрела на него каким-то потерянным взглядом. Или правильнее будет сказать полным непонимания и стыда от того, что позволила себе лишнего. Даже если инициатива была в руках мужчины, она могла ему отказать и даже не начинать ту игру, которая вряд-ли бы закончилась для неё хорошо. Только... девушка так и не осмелилась задать главный вопрос в слух. А лишь притронулась к своим губам и прошептала еле слышно:
— Прости...
Но в ответ ни слова. Кефер просто без объяснений поднялся на ноги и преодолев комнату быстрым шагом оказался у двери. Открыв, он выглянул в коридор, а оставшаяся в полном непонимании молодая особа резко встала с мягкой козетки. Напряглась. Она не слышала что младший принц говорил, но это не мешало сгорать со стыда.
Покои фараона утонули в полумраке, который мягко прорезал свет зажжённых свечей. Они были огромными, но девушка, загнанная в клетку своего разума уже не могла пошевелиться, только смотреть. В глазах фараона плескался неподдельный интерес, но Элиф ловила в них что-то совсем иное — огонь чувств и опасность.
— Не бойся, — шепнул Кефер совсем тихо, и дверь за ним закрылась на ключ.
Так же быстро, как и шагая к выходу минуту назад, хозяин преодолел расстояние между ними. Оказавшись прямиком перед дамой, он невзначай провел пальцами по её волосах, при этом ловя на себе этот полный чего-то непонятного взгляд. Это был трепет и желание вперемешку со стыдом и страхом. И последние эмоции играют в индиговых радужках слишком ярко.
— Чего же ты так испугалась? — это прозвучало слишком интимно и возбуждающе, что Элиф не сразу сообразила, что от неё ждут ответ. Только хитро сияющие глаза мужчины и таинственная ухмылка словно вывели из транса.
«Того... что провинилась», — девушка так и не сказала это в слух, но Кефер и так прочел это в её глазах. Поэтому продолжил:
— Рядом со мной, тебе нечего бояться, — он склонил голову и шепнул на ушко: — Теперь нам никто не помешает, моя принцесса... — не дав себе и секунды для размышлений, Кефер снова поцеловал.
Его губы были как обычно сладкими. Но сейчас, он целует её так жадно. Отчаянно. Обривысто. Так, как не позволял себе целовать её раньше. Так, как мечтал поцеловать уже достаточно давно. Словно зная, что она никому больше не принадлежит, только ему одному.
Снова поддавшись порыву и влечению, Элиф подалась вперёд, отвечая и этим, сметая все преграды одним махом. Она тут и здесь, бояться нечего. В крепких руках фараона, в плену его горячего тела и сладких губ.
Сладких губ... В них ощущались его настоящие чувства — трепет вперемешку с властью. Они разливалимь черным ядом в крови и горчили на кончике языка, так нагло и требовательно взывая к себе. Взывая прижаться к нему всем трясущимися телом чтобы получить уют; взывая целовать дальше, — до крови и дурмана в голове; взывая ласкать, обводить пальцами все созвездия родинок, отточенный торс, острые ключицы, не пропуская ни единого дюйма кожи.
Это сладкий дурман. Наркотик. Чувство, за которым следует беспомощность, слабость и полная потеря всего перед ним. И, что самое интересное, этому чувству не хочется сопротивляться. Напротив, отдаться сполна, ибо эта уязвимость и беззащитность, которые ощущаются в полной мере рядом с ним, в полуслове, в полушаге, в шепоте, в голосе, в малейшем действии от безграничной власти, — лучшее, что могло случиться...
«Да простит мне Ра...» — девушка дрожащими руками потянулась к краям мантии Кефера и медленно начала стягивать мешающую одежду, обнажая вид на его подтянутое тело.
— Так не интересно, — мужчина перехватил её руки, обрывая поцелуй. Элиф посмотрела на него игриво сверкающими глазками, не понимая в чем дело. Они же оба этого хотят. Оба смотрят этими голодными взглядами, как ненасытный зверь на свою жертву. И оба дали своё согласие.
— В чем дело?
— В твоей спешке, принцесса, — Кефер загадочно улыбнулся, но мантию, как того хотела дама, снял и отбросил на козетку, при этом наблюдая за этой малой лисичкой.
Она была чертовски хороша собой, как внешне, так и своим характером, что порою желал оставлять лучшего. Порою слишком острая, резкая, как её мать, а порою нежная и как ребенок невинная, что хотелось просто утонуть в ней. Только Кефер не хотел брать её сразу, как только ощутил влечение и жажду прикоснуться к ней, ощутить её вкус, увидеть её реакцию на его ласки. Не хотел, ведь знал, что то будет только быстрый секс, чтобы утолить свою похоть, а ему этого не хотелось. Он хотел насытится ею сполна, насладиться этой женщиной, заставить захлебнуться в удовольствии, ласкать долго не считая время, чтобы она сама просила, или даже молила его остановится, либо же наоборот, хотела продолжения.
Их губы снова соприкоснулись. Жадно. Требовательно. Но на этот раз Элиф отдала инициативу полностью в руки принца. Её поступок оценили.
Медленными шагами, они переместились к широкой кровати фараона, застеленной мягким, черным бархатом и скрытой за тем же черным пологом балдахина. Кефер одним рывком поднял девушку на руки и усадил на середину кровати, ближе к подушкам. Но Элиф было этого мало и она потянула мужчину на себя.
Толкнув Элиф на кровать, Кефер навис сверху и, закинув её руки у неё над головой, прижал к мягким подушкам. Обездвижил, чем полностью взял над ней власть, на которую ему дали полное разрешение.
Его тонкие пальцы скользнули по шее, отодвигая роскошные пряди черных волос в сторону.
— Принцесса...
Это слово вызвало у дамы еле уловимую взгляду улыбку. Девушка не сильно то его слушала, а просто, как героиня какого-то романа, клишированно любовалась этими серыми глазами. В них Элиф видела песчанную бурю и грозы. Видела сущность опасного зверя.
Опасного зверя, что в одним миг завладел ею... Короткие поцелуи медленно скользили по коже шеи и вниз, к усыпанным мурашками плечикам, и ещё ниже, к выпирающим ключицам и родинкам, что хитрым созвездием окружали угол левого плеча. Слишком аппетитно и слишком соблазнительно. Она вся — сплошное изящество. Такая милая, покладистая и ещё более хрупкая и миниатюрная в его крепких мужских руках.
— Кефер...
Ласки губ и языка такие сладкие. А горячее и тленное дыхание обжигало кожу, взывая целый табун мурашек. Хотелось ощущать эти касания снова и снова. Наслаждаясь и полностью утопая в этом удовольствии. А ведь это только начало игры, даже не половина.
Он — сильный наркотик, вызывающий привыкание. Он как крепкий алкоголь, которого сделав глоток один раз, захочешь сказать повтори. Ещё и ещё.
Грубые мужские руки скользнули ниже, к талии. Фараон одним рывком наднял девушку и принялся снимать белое платье. Её изумительное обнаженное тело чертовски красиво и соблазнительно смотрелось на чёрном бархате. Как пышная роза, манящая своими лепестками. Манит прикоснуться, почувствовать запах, ощутить нежность.
Цветок.
Силуэт рисуется в голове, и теперь желание неукротимо. Хочу!.. Можно!.. Нужно!.. И самое главное — могу!..
С особой лёгкостью Кефер дотянулся до стоящих на прикроватной тумбе лотосов. Взяв один, он прокрутил его в руке, и провел им по нежной коже девушки. От плеч и ключиц до груди, и ещё ниже до живота. И снова тот же путь, но на третий раз мужчина повторил ту же дорожку по коже только влажными губами. Он водил сесеном по бёдрам, плечам и стоячей груди, после повторял дорожку поцелуев в тех же местах. Целовал, а порою кусал нежную кожу, но тут же заботливо зализывал места укусов языком.
Немного хриплый стон словно был ответом на эти ласки. Голова шла кругом от эмоций, сердце в груди бешено стучало, а внизу живота всё стянуло спазмом, желая большего. И не только она этого желала. Мужчина и сам был возбуждён, но держался до последнего, мучал ласками и такими жадными прикосновениями то ладонь, а то лепестков цветка, чередуя удовольствие, что уже давно граничило со здравым рассудком. И, казалось бы, завяжи Элиф чем-то глаза, то эти ощущения обострились бы до предела, и каждое прикосновение, из-за неизвестности и горячего интереса взрывалось бы как фейерверк. Обжигало бы чувствами и дурманило разум.
Кефер на миг поднялся, но только для того чтобы раздеться самому. Дама засмотрелась, на эти точёные рельефы мышц, широких плеч, ключиц, упругой груди, торса и бедренных впадин. Младший сын Ра, был просто великолепен, словно в подтверждение своей сущности бога.
По телу прошёлся импульс. Элиф ощутила как щёки зажгло румянцем, и как страсть и желание переполняли все внутренности. Это напряжение накаляло обстановку... И наконец-то возбужденные, горячие тела соприкоснулись, становясь одним целым.
Сплетённые в замок руки снова оказались прижаты к кровати, и движения четкие, и та нарастающая страсть полыхала сильнейшим огнем. И стоны, и крики, казалось бы, эти покои знали и видели многое: приличия и непотребство, хорошее и плохое. Видели то, что скрывалось за черным пологом, и видят это снова.
Ласки, боль, удовольствие, страсть — та же песня играет снова и снова.
Ласки — нежность и забота что играет на кончиках пальцев, и на каждом дюйме кожи. Такие терпкие и вкусные ощущения скользящие по всему телу. Такие нежные и требовательные...
Страсть — этот огонь внутри не дающий ни на миг вернуться в серую реальность, захватывая с головой...
Удовольствие — чувство что потом долго не позволит уснуть, заставляя слушать сбитое дыхание и бешеный ритм сердца...
Боль — даже боль, неотъемлемая деталь, но устоять невозможно...
Вспышка. Игра близится к завершению. Ещё одна, но ещё ярче и отчётливее ощущается на ноющем теле.
— Прошу... — ломко простонала Элиф, когда последние довольно грубые толчки вызвали слезы, а пальцы её рук сильной хваткой вцепились в плечи фараона.
Девушка почувствовала, как он сам дрогнул от боли от впивающихся в его кожу женских ногтей. Но остановиться не мог до тех пор, пока не достиг того пика. Ровно как и застонавшая Элиф.
Плюхнувшись на кровать рядом с озорной брюнеткой, Кефер пытался отдышаться после бурной игры. Дочь Рамоны что-то прошептала про себя и улыбнулась, переворачиваясь на бок и глядя на покрасневшие лицо младшего принца.
— Хороший диалог, однако, — ядовито пошутила Элиф.
— Отменный, — мужчина заботливо накрыл их бархатным одеялом и притянул даму к себе.
Элиф достаточно быстро нашла себе новое уютное место — устроила голову в ложбинке его груди и улыбнувшись обняла. Ей было чертовски приятно, словно это место создано специально для неё. Хотя, возможно, так оно и есть.
«И я хотела его избегать?» — это скорее утверждение, что повторялось в голове как мелодия на сломанной пластинке. Но находясь здесь и сейчас в покоях фараона, в его кровати и в его крепких руках, что так бережно прижимали к себе, Элиф поняла, что это был самый глупый план в её жизни.
Он — тот, кто разгоняет те чёрные тучи над головой и который раз возвращает душе крылья. И, может это прозвучит банально, глупо, неправдоподобно, но он заставляет её расцветать.
Прикрыв глаза, Элиф томно выдохнула, снова отдавшись во власть этому мужчине. Кефера это позабавило, но он по-прежнему молчал, продолжая водить ладонью по её волосам, зарывая пальцы в нежные пряди, а брюнетка в ответ водила кончиками пальцев по его торсу и груди. Вверх-вниз. Легко, а то с нажимом, из-за чего принц то и делал что поглядывал на расслабленую, лежавшую у него на груди девушку.
Маленькая проказница, что так легко и безпощадно проникла в его сердце, устанавливая свои правила. Руководила. Но до чего же этот плен был сладок...
За пологом постели скрывались страсти,
В сладкой неге обнаженные тела.
И нежности, и боли, и жаркой ласки,
На мягких шелках, ты напьешся сполна.
И чувство такой манящей, жадной власти,
До лёгкой дрожи и опьянения доведёт меня.
Словно в трансе я, и желание не о мести,
В этом танце с тобой, любовью загорелась душа...
