Особенности вестеросской дипломатии

Моему возлюбленному сыну и другу, Роберту, королю Вестероса. «Управляя всем миром, я преследую одну цель, а именно: сохранить благое правление и выполнить долг перед Государством. Ты, о король андалов, живешь за пределами многих морей; тем не менее, движимый смиренным желанием способствовать благу нашей цивилизации, ты сокрушил моих неверных вассалов, движимый без сомнений чувством искреннего долга, что заслуживает высокой похвалы. Царственная добродетель нашей Династии проникла во все страны Поднебесной, и цари всех народов шлют нам свои дары по суше и по морю. У нас есть все, и это может свидетельствовать любой чужестранец вошедший в наши пределы. Я не придаю особого значения вещам экзотическим или примитивным, и в товарах и дарах от твоей страны мы не нуждаемся»       Пол Ко, Молот Джогос Нхая, сын Неба и носитель оранжевого мандата, истинный Император И-ти и наследник Зари.       Роберт Баратеон, первый этого имени, милостью богов король андалов, ройнаров и Первых Людей, король на Железном Троне и защитник государства, тупо смотрел на лежащий перед ним пергамент, рядом с которым лежал тонкий кусок чего-то очень похожего на ткань, покрытый замысловатыми закорючками. — Это что? — просипел король. — Письмо от правителя И-ти, ваше величество, — проблеял Пицель. — Перевод, если быть точным. Оригинал лежит рядом. — Эти-то закорючки? Да и пергамент странный какой-то. — Прошу прощения, мой король, но это особенный материал, который используют для письма в странах Востока, — сказал Великий Мейстер.       Роберт повертел в руках заморский пергамент. Легкий, плотный и белый. Удобная штука. Надо будет сказать Джону, чтоб разузнал, можно ли делать такую в Вестеросе. Обязательно. Когда-нибудь. Пока же, король, еще раз перечитал документ. А мгновение спустя великий мейстер Пицель бренча цепью несся к палатам Малого Совета, чтобы сообщить его членам одновременно радостную, удивительную, шокирующую и невероятную новость: король собирается к ним.       В Палатах Малого Совета Роберт бывал дважды. Один раз, во время Восстания Грейджоя и второй, когда ему довелось удеиниться в пустых палатах с хорошенькой служанкой. Король наградил ее округлившимся животом, а королева — пощечиной и потерей места в Красном Замке. Роберт попытался вспомнить ее имя, но не смог. Он помнил только, что собирался попросить Джона позаботиться о ней. Он поговорит об этом с Джоном. Обязательно. Когда-нибудь. Сейчас же его ждали дела Совета.       Перед ним, прямо напротив двери сидел Джон Аррен, названный отец, поднявший Долину против Безумного Короля ради него. На самом деле, Роберт вполне обошелся бы и одним лордом-десницей, вполне себе заменявшем весь Малый Совет. Он мог обратиться к Джону в любое время и с любым делом — тот всегда был готов дать ответ, помочь, объяснить. Прямо как в Долине когда-то. К сожалению, Роберт не был алхимиком и не мог размножить своего наставника. Да и сам Джон, как казалось Роберту, выглядел уставшим. Надо бы сказать Джону, что ему стоит отдохнуть, вот только как это сделать, чтобы не обидеть старика? Он подумает об этом, обязательно подумает. Когда-нибудь.       Справа от Джона сидел Ренли. Последнее пополнение Малого Совета глядело на него восторженными синими глазами. За два месяца его уже столько раз называли копией короля, что это начинало задевать оригинал. Тяжело видеть молодого себя, с годами приключений и побед впереди, осознавая, что эти-то годы тебе уже не вернуть никогда. А ведь он всего-то хотел, чтобы вокруг него было чуть меньше золотого, да и на месте мастера над законом родной брат смотрелся куда лучше очередного Ланнистера. Надо будет спросить Джона, как там Ренли, освоился ли он на рабочем месте. Самого парня лучше пока не трогать — тот либо напутает, либо бахвалиться станет. Он это сделает, обязательно сделает.       А вот о сидевшем рядом с Ренли Станнисе, Роберт и не думал спрашивать никого, особенного самого Станниса. Потому что любая беседа с младшим братом моментально сводилась к такому потоку напутствий и нравоучений, что замковый септон, занимавшийся их воспитанием казался трактирным забулдыгой. Почему на жалование морякам выделили так мало денег? Почему начальник городской стражи, вор и взяточник, до сих пор не на Стене? И так далее, далее, далее, вплоть до придворных и аспектов его, — короля! — личной жизни. Не будь ему и Джону необходим мастер над кораблями, физиологически неспособный к растратам, Станнис бы давно занимал должность королевского дознавателя. Ну или сидел бы на своей скале и скулил о Штормовом Пределе. Драконий Камень всегда был доменом кронпринца, и, по, правде говоря, Станнису стоило бы быть благодарным за то, что Драконий Камень в итоге остался у него а не был передан Джоффри. Он обязательно выскажет это братцу, как только тот вздумает его попрекать. Когда-нибудь. Однажды.       На другом конце стола, кряхтя, устраивался великий мейстер. Служивший еще Таргариенам, Пицель избежал плахи или изгнания — орден Цитадели обязывает служить замку, а не его владельцу. Впрочем, и из этого правила бывали исключения — Роберт был бы рад видеть на месте ланнистерской жабы верного Крессена, но Станнис увез его на свой унылый остров. Сам по себе, Пицель был безвреден, но, временами начинал говорить в унисон с королевой, и вот тогда от него просто не было спасу… до тех пор пока не удавалось «отвлечь» старого развратника хорошенькой кухаркой. Но скука была единственным, чем был опасен мейстер. Пусть он и служил Ланнистерам, но у семейки его жены не было никаких причин угрожать ему или его окружению. Да другие мейстеры в Красном Замке имелись.       Напротив Ренли, спиной к двери, сидел мастер над шептунами. Варис, Варис-евнух, Паук. Выписанный Безумным Королем из-за моря, он присягнул новой династии безропотно, оставив позади годы служения сходившему с ума монарху. Многие винили Вариса в том, что подозрения Эйриса Таргариена обратились в безумие, а шепотки неизбежно полыхали ярким пламенем. Но евнух оказался хитрей. Разве можно винить руку в том, что решает голова? Разве можно приписывать приказы Эйриса, короля на Железном Троне, безродному евнуху из Эссоса? Раз так, то на плаху надлежит отправить их всех, от Великого Мейстера Пицеля до последнего кухонного мальчишки. Все они исполняли приказ, все они служили короне. А короне по-прежнему нужен был мастер над шептунами. Евнух настолько прижился при дворе, что Роберту порой казалось, что на следующей день после смерти Вариса вся Королевская Гавань полыхнет ярким пламенем. Если это вообще когда-нибудь произойдет.       Петир Бейлиш, мастер над монетой — вот с кем у Роберта точно никогда не возникало проблем. Роберт, считал себя человеком невеликих потребностей. Вино, свиная грудинка — вот все, что ему было нужно. Ну и девку покрасивей. И с волосами потемней. Бейлиш, отрекомендованный Джоном, вполне мог предоставить и третье, и золото, так порой необходимое для первого и второго, да и для третьего тоже. Собутыльник из него, правда был неважный, но для этого у короля был его двор. Забавно, что человек, имеющий доступ к великолепному вину и великолепным женщинам так редко пользовался этими привилегиями. Возможно, это имело какое-то отношение к его прозвищу: Мизинец. Но Роберт слышал и другое, что Мизинцем Бейлиша назвал Брандон Старк, брат Неда. Надо бы узнать у Джона, что там за история с дуэлью. Но потом. Сейчас у него есть дела поважнее.       Роберт занял свое место рядом с десницей и окинул взглядом своих верных советников. Верные советники смотрели на него с смесью озабоченности, удивления и той восторженности, которая имеет нехорошее свойство колебаться между благоговейным трепетом и едва различимой насмешкой. Лишь Барристан Отважный остался на своем посту около двери, все такой же безмолвный, как и всегда. Несмотря на служение Безумному Королю, он оставался героем, последним из тех, кого называли «гвардией Хайтауэра». Герой войны на Ступенях, победитель Мейлиса-Чудовище, рыцарь, спасший Эйриса из Сумеречного Дола. При все своей ненависти к Таргариенам, Роберт не мог позволить прославленному рыцарю закончить свои дни в грязи Трезубца или на Стене. Барристан преклонил колено и с тех пор верно служил своему королю. И пусть его волосы со временем стали белыми, Роберту хватало опыта понимать, что Селми все еще спокойно мог бы зарубить всех своих «братьев» — пьянчугу Блаунта, бабника Гринфилда, чурбана Мура с глазами рыбины, сопляка Окхарта, Транта, в котором жестокости было больше, чем мозгов, и, конечно же, Цареубийцу с его мерзкой ухмылкой. — Пицель, ты уже сообщил моему Совету, по какой причине я собрал вас здесь? — спросил король. — Нет, ваше величество, я лишь хотел сказать что для нас большая честь видеть вас среди… — Оставь это все, мы не в тронном зале! — громыхнул Роберт. Одно дело, когда твое появления очаровывает хорошенькую девицу, но восторги этого старого пня давно стали ему поперек горла. Великий Мейстер сразу как-то съежился и сник. — Моей короне и моей персоне было тяжкое оскорбление иностранной державой, — изрек Роберт, передавая пергамент своему наставнику. — И я не намерен оставить это просто так!       Пергамент обошел стол, так что каждый из его советников смог ознакомиться с его содержанием. — Со свержения Таргариенов прошли годы, а они спохватились только сейчас. Долго же до них доходило, — хмыкнул Бейлиш. — Империя И-ти отделена от Вестероса Узким Морем, Вольными Городами, Дотракийским Морем и Хребтом Костей, — ответил Варис. — Не стоит удивляться тому, что новости распространяются столь долго. — Этот Пол Ко называет себя «молотом Джогос Нхая», — сказал Ренли. — А что это значит? — Мой лорд, джогос нхаями зовут кочевников, живущих к северу от Империи И Ти, — сказал мейстер. — Скорее всего данное прозвище этот… император, получил после того как разгромил одну из их кочевых орд. — Молот значит… — проговорил Роберт. — Ну у нас свой молот имеется, и я вполне себе готов показать этой обезьяне, что я еще не забыл, как им пользоваться.       Джон и Станнис переглянулись. Круглое лицо Вариса не выражало ровным счетом никаких эмоций. Мизинец улыбался, как будто его король сказал что-то смешное. Ренли улыбался, думая что улыбка Мизинца адресована ему. Пицель замер с открытым ртом. — Ты говоришь о войне, Роберт? — осторожно спросил Джон. — Черт возьми да! Этот Пол Ко назвал меня своим вассалом, Джон! Меня, короля на Железном Троне! — Это не может быть ошибкой переводчика? — спросил десница. — Насколько мне известно, язык восточных народов не похож на наш. — При всем уважении, лорд-десница, — взял слово великий мейстер. — Перевод был выполнен лучшими специалистами Цитадели. Трое мейстеров независимо друг от друга вели работу и результат этой работы перед вами. Ошибка исключена. — Ну а само письмо? Таргариены в Эссосе были бы заинтересованы в том, чтобы отправить королевскую армию и флот в далекие земли, оставив Вестерос без защиты? — В Вольных Городах очень немногие владеют итийским, лорд Аррен, евнух покачал головой. — Известий о том, что кто-либо из окружения Визериса связывался с этими людьми мне не поступало. — Значит, все же оскорбление, — задумчиво произнес Пицель. — Которое наш король намерен смыть кровью. — Что, думаете мне это не под силу? Это я сразил Рейгара на Трезубце, я разбил Коннингтона в Каменной Септе. Я одержал три победы в один день у руин Летнего Замка. Это я взял штурмом Пайк! — Эшфорд.       Сказано это было негромко, но весь задор Роберта тут же куда-то исчез. Ну конечно, кто еще мог бы припомнить ему его одно-единственное военное поражение? — Ну и что это должно означать? — Всего лишь продолжаю список твоих достижений, Роберт, — ответил мастер над кораблями. — Ну да, война ведь не за беременной бабой и восьмилетним мальчишкой гонятся, верно? — Ты из-за куска пергамента собираешься отправить войска за тридевять земель? Без разведки, без снабжения, без ничего? У нас и лоций по землям западней Кварта нет, потому что дальше наши корабли не ходят. И это я не говорю о казне… — И не говори. Не припомню, чтобы я назначал тебя мастером над монетой, — буркнул Роберт. — Бейлиш, что там с деньгами? — Возможно придется взять заем, но в целом зависит от исхода войны, — ответил Мизинец. — Я слышал, И-ти весьма богатое государство. — С армией, соразмерной населению всех Королевских Земель, — сказал Джон. — Прости, что? — Роберту показалось, что он ослышался. Весь Вестерос вместе взятый едва ли мог выставить и долю от этого числа. — Богатство И-ти проистекает из огромного населения. Точных цифр я к сожалению назвать не смогу, но около сотни миллионов там может набраться, верно мейстер? — обратился Аррен к Пицелю. — Да, ваше величество, это государство Востока издревле славилось своей многолюдностью.       Сотня миллионов… население Королевской Гавани, едва насчитывало миллион. Роберт и представить себе не мог такое количество человек. — И как с такими воевать? — проговорил он вслух. — Никак, — отрезал Станнис. — Мы от них за полмира, и они от нас за полмира. Едва ли им действительно есть дело до нас, иначе бы они отправили посольство, а не послание. — Но это нельзя так оставлять! — воскликнул мастер над монетой. — Это ведь выпад, оскорбление его величества! — И м-монаршей семьи также. Недопустимая гордыня, — промямлил Пицель, с куда меньшим энтузиазмом. — Войны начинались и из-за меньшего, мой король, — сказал Бейлишь, улыбаясь. — Подумайте о том, что о вас скажут ваши подданные, если узнают, что вы позволили какому-то заморскому царьку называть вас своим вассалом? А что подумают в Вольных Городах? — Роберт, я не думаю, что это стоит войны, — голос его десницы звучал мягко и успокаивающе — так же как и в тот раз, когда он пришел к нему, требовать отослать убийц к Визерису Таргариену. — Едва ли кто-то узнает о об этом письме, не так много людей в Вестеросе знают о Золотой Империи И-ти, кроме того, что эта далекая и чужая страна. — Пожалуй ты прав, Джон, — признал монарх. — Но мы должны отправить им какой-то ответ. Чтоб знали, что мы им не вассалы. Пицель, бери пергамент будем письмо писать. Значит так, пиши: — «Ты демон итийский, проклятого Иного брат и товарищ, и самих Семи Преисподних секретарь…» — Это было у Нестора Сноу из Белой Гавани. Жизнеописание Теона Старка. Мейстер Колемон читал ее вам с Недом в Долине, — сказал Аррен. — Только что вместо И-ти речь шла об андалах. — Хм-м, а ведь и правда, припоминаю. — Роберт задумчиво почесал бороду. А что так нельзя? — Могут обвинить в подражательстве, мой король, — Пицель почтительно склонился. — А если так начать: — «Не надо шутить с войной…» — а, и вот еще, «не сметь палить по Миэрину!» — Почему по Миэрину? — удивленно спросил Джон. — А боги его знают, — отмахнулся государь. — Мне тут рассказывали что есть такой город, там у каждой шлюхи по шесть рук. Так зачем же палить по такому замечательному месту? — Возможно вы имели ввиду гарпий, ваше величество? — осведомился Варис. У, правда крылья вместо рук, да и этих существ едва ли можно назвать обольстительными. — Едва ли вы могли бы быть экспертом в данном вопросе, лорд Варис, — вполголоса сказал мастер над монетой. — Едва ли вам бы удалось заработать на бестии с птичьими ногами и крыльями вместо рук, — парировал мастер над шептунами. — Впрочем, вы уже показали короне, что полны сюрпризов. — И еще припиши: «давай ударим по Пентосу», — продолжал Роберт. — Мерзкий городишко, так еще и таргариенское отродье укрывает.       Самый младший брат короля в это время долго и сосредоточенно о чем-то думал. — Так это это монолог триарха Вельфиса из Волантиса. Волантийская труппа ставила ее у нас месяц назад, — воскликнул Ренли. — И здесь клин, — Роберт огорченно махнул рукой. Его младший брат в последнее время проявлял какой-то нездоровый интерес к театру и переодеваниям, словно не вырос еще из детских игр. Монарх решил при случае озадачить Джона на предмет невесты для лорда Штормового Предела. Он это сделает. Когда-нибудь. Обязательно. — Может просто написать, что мы им не вассалы? — осторожно спросил великий мейстер. — Угу, чтоб они нас полными варварами считали, навроде дотракийцев. Не выйдет у нас достойного ответа, — тоскливо заключил Баратеон. — Мы ведь им и даров-то отправить не сможем. Ну вот что у нас есть? Лес, да камни. Валирийскую сталь жалко, стратегический ресурс. — Наложницу можно, — предложил Бейлиш. — Я слышал, что в И-ти императоры держат целые гаремы с сотнями и тысячами жен. — Тысячами, говоришь? А как это они с тысячами-то управляются? — Ну, император не спит с ними всеми. В И-ти считается достаточным если женщина может удовлетворить мужчину хорошей компанией, пением или игрой на музыкальном инструменте. — Дикость какая, — фыркнул Роберт. — Так, шлюх тоже нельзя, тоже стратегический ресурс. Еще помрет в пути, выйдет конфуз и оказия. «Серсею бы вот так сослать, да Мирцелла с Томменом расстроятся». О своем старшем сыне и наследнике Роберт старался не думать. — Вино тоже стратегическим ресурсом считать? — спросил Станнис. — Я, между прочим, уже битый час капли во рот не брал из-за этого письма! — вспыхнул Роберт. — Лансель!       Дверь распахнулась и в нее кубарем ввалился его сквайр, очередной Ланнистер, такой же зеленоглазый и золотоволосый как и остальной выводок, заполнивший его Королевскую Гавань. — Светлейший, а может, вообще ничего не отправлять? — осторожно спросил Ренли, пока очередной родственник Тайвина ставил на стол кувшин. — Ренли, ты человек у двора новый, так что заруби себе на носу: здесь говорят не то что думают и думают не то, что говорят. Так что если в письме говорят, что ничего им от нас не нужно, то и понимать это надо так, что им обязательно нужно что-то отправить.       Хлебнув прямо из кувшина, Роберт закашлялся. — Это еще что за помои? — Это вино, мой король. Как вы и просили, — ответил его сквайр. — Это помои, которыми твоя мамаша протирала причинные места твоему папаше прежде чем… тащи сюда борского, пока твой король не помер от жажды, живо!       Ланнистер поспешил к выходу, едва не зашибив по дороге Великого Мейстера. — Государь, если позволите, — Барристан Селми, прозванный Отважным, говорил мало, но в его словах чувствовался такой вес, что непременно хотелось, чтобы он сказал чего-нибудь еще. — Королю Эйрису, когда он еще был в добром здравии, а до него королю Джейхрейрису также приходилось иметь дело с письмами от далеких держав. В таких случаях отправлял обратно какую-нибудь бесполезную безделушку и забывал о послании, если только речь не шла о действительно близком государстве. — Безделушку говоришь? — Роберт вновь почесал бороду. — Джон, у нас драконьи черепа остались? — Так точно, государь, все в подвале лежат. — Ну так распорядись, чтоб отправили этим элдийцам, тфу, итийцам какой-нибудь, какой вынести сможете. У них, небось, драконов отродясь не было. — Мудрое решение, государь, — молвил великий мейстер. — Череп дракона покажет им всю серьезность наших намерений в отношении Таргариенов. — Ну раз с этим разобрались, объявляю заседание оконченным, — измотанный плодотворной работой над урегулированием дипломатического кризиса, монарх вытер лоб.       Роберт Баратеон, первый этого имени, король андалов, ройнаров и первых людей вышел из зала Малого Совета. Вслед ему неслись приглушенные голоса советников — король правит, а Совет считает медяки. Роберт усмехнулся про себя. Такая жизнь могла показаться прекрасной, но в глубине души Баратеон знал, что жить полной жизнью он уже не сможет никогда.