Привычка оставаться

      Хёнджин не может скрыть улыбки на лице, получив сообщение от Джисона, и буквально летит на всех парах к Хану, который ждёт его в актовом зале. Им в последнее время практически не удается побыть вместе из-за загруженного графика младшего, поэтому, когда тот вырывается, душа Хвана оказывается на седьмом небе от счастья. Тем не менее, когда он прибывает на место, улыбка улетучивается сама собой, поскольку Джисон, очевидно, не в порядке: нервно сжимает ладони в кулаки и судорожно кусает губы. Хёнджин успокаивает себя тем, что он просто ждет не дождется встречи с ним, поэтому молниеносно подлетает, обнимая со спины.       — Хан~и, — восторженно зовет его старший. — Я так скучал.       Джисон отстраняется, поворачиваясь к нему лицом, и Джин начинает переживать, потому что эмоции на лице младшего далеко не радостные. Хан касается его рук своими и несильно сжимает ладони.       — Давай расстанемся, — опустив голову, тихо произносит он.       — Что? — переспрашивает Хван, ощущая, как земля уходит из под ног.       Джисон не отвечает. Смотрит в пол и, кажется, не может набраться смелости поднять глаза.       — Повтори, — шепчет Хёнджин в надежде, что ему послышалось.       Хан нервно сглатывает и всё же поднимает полный грусти взгляд.       — Прости, Джин~и, — тихо произносит он, поджимая губы.       — Но почему? — растерянно спрашивает Хван подрагивающим голосом. — Что я сделал не так?       — Ничего, — отрицательно машет головой Джисон. — Ты самый лучший человек в мире, ты просто не мог сделать что-то не так.       — От самых лучших не уходят, — пытаясь подавить нарастающий ком в горле, шипит старший.       — Пойми, дело не в...       — Назови причину, — перебивает его Хёнджин уже осипшим голосом.       — Я полюбил другого.       Хван слегка пару раз понимающе кивает головой, вытаскивая свои ладони из рук младшего, который их совсем не крепко держал, и на ватных ногах разворачивается, направляясь к выходу.       Джисон еще что-то ему говорит в след, но Джин уже не слышит. В ушах стоит гул, а перед глазами блеском отдаются подкатывающие слезы, напоминающие ему маленькие осколочки души, которая сломилась в этот самый момент.       Он не испытывает боли или тягостного чувства. Только лишь опустошение. Словно его хрупкий мирок, как карточный домик, сдуло ветром, не оставив камня на камне. Хван буквально ощущает, как его сердце трескается пополам и ломает ребра.       Даже не помня, как он дошел до комнаты с совершенно другого корпуса, преодолев путь в метров пятьсот, Хёнджин уселся на край кровати, но спешно подвинулся назад, залезая с ногами на мягкую поверхность. Немного потупив стену, он притянул к груди колени и уткнулся в них лицом, прикрывая глаза и давая волю слезам, которые скатывались по щекам крупными каплями, обжигая кожу.       И вдруг накрыли воспоминания, притянув за собой множество вопросов вдогонку. Ничего не предвещало беды от слова совсем, ведь Хан еще пару дней назад крепко обнимал его, прижимая к себе ближе, и нежно целовал до саднящих губ. Как так вышло? Как Хван мог пропустить момент, когда младший к нему остыл? Еще совсем недавно он льнул к нему с таким трепетом.. Еще совсем недавно.       Может, Джисон просто устал от него? Не мудрено, поскольку они вместе уже много лет. Были... Для Хёнджина весьма счастливых, а вот для Хана... Он не уверен.       Пока Хван упивался жалостью к себе, дверь в комнату слегка приоткрылась и сквозь щелку показалась знакомая мордашка. Джину было тяжело рассмотреть черты лица в метре от него из-за пелены слез перед глазами, но этот силуэт не спутаешь ни с чем.       Феликс робко вошел внутрь, задерживаясь на пороге и подавая голос:       — Хочешь поговорить? — тихо спросил он.       Хван лишь покачал отрицательно головой, снова утыкаясь носом в колени, и Ли замолк, медленно приближаясь к старшему. Усевшись на кровать сбоку от него, Феликс протянул руку за спину Хёнджина, слегка приобнимая и позволяя облокотиться на свое крепкое плечо.       Ли был отличным другом, как считал Хван. Он был понимающим и совсем не тяготил своим присутствием. С ним всегда было очень легко, прямо как сейчас. Он не достает вопросами, не пытается утешить, и даже не напрягает ничуть тем, что находится рядом, когда Хван в таком разбитом состоянии. Феликс молчит и легонько поглаживает ладонью его плечо в успокоительным жесте, пока Хёнджин захлебывается слезами.       И старший презирает себя еще больше, потому что он так старался для Джисона, который в итоге оставил его, и Ли точно последует примеру Хана, поскольку Хван понимает, что недостаточно заботился о таком прекрасном друге, отдавая всего себя Джисону. Обида душит с новой силой и он наклоняется ниже, прикасаясь щекой к бедрам Феликса. Он стискивает зубы, чтобы как-то угомонить свой пыл, но слезы новой волной катятся вниз, оставляя влажные дорожки после себя, и Хван приоткрывает рот, жадно глотая воздух.       А в следующий момент больно прикусывает бедро младшего, заставляя того зашипеть. Джин пугается, потому что не хотел этого и сам не понял, что на него нашло. Он поднимает растерянный взгляд на Феликса, но тот лишь улыбается уголками губ и перемещает свою руку на макушку старшего, ероша его волосы.       Хван смотрит немного непонимающе, поскольку его удивило то, что Ли не стал злиться, но тем не менее рад этому, посему отпускает эту ситуацию. Он снова укладывается на бедра младшего и подносит ко рту руку, прикусывая ребро ладони.       Мысли путаются, жалость к себе постепенно угасает и Хван чувствует, как проваливается в небытие. Теплые и крепкие руки Морфея утягивают его в свое царство, а он и не сопротивляется.       Проснувшись с утра в гордом одиночестве, он подбирает свою улыбку и желание жить с пола, возвращая себя в привычное состояние. Он держится, прогоняя от себя все навязчивые мысли, достаточно долго, практически до самого вечера. Но стоит ему увидеть Хана, как занавес падает, огорошивая старшего событиями прошлых дней. Ощущение далеко не из приятных — словно водой окатили.       Хван нервно сглатывает и опускает голову, стараясь не смотреть в сторону Джисона. Тем не менее, во время общих съемок не смотреть не получается и он изо всех сил старается не подавать вида, что что-то не так, бросая косые взгляды на Хана. Под конец шоу Хвана попускает, он смотрит с досадой, но без явной неприязни.       Всё меняется в тот момент, когда, после выключения камеры, Джисон обнимается с Минхо, и Хёнджин замечает. Замечает и сам Джисон пристальный взгляд, резво отстраняясь от Ли. Он явно хочет подойти к Хвану, но тот уходит раньше, чем Хан решается.       Снова гложит чувство обиды, что некогда эти нежные руки касались его самого, а теперь...       Наверное, ничего не может ранить сильнее, чем видеть любимого счастливым в объятиях другого.       Хёнджин снова находится в пустой комнате в гордом одиночестве и убивает себя морально, болью отдающимися картинками воспоминаний получасовой давности, когда снова появляется Феликс. Он молча садится рядом и поглаживает старшего по спине кончиками пальцев, вновь укладывая его на свои колени.       — Почему? — тихо скулит Хван, сжимая в ладонях бедра Ли.       — Потому что так велит судьба, — тихо отзывается младший.       — Фаталист, что ли? — со всхлипом спрашивает Джин.       — Нет, но я думаю, что всё, что ни делается, всё к лучшему, — медленно и с расстановкой проговаривает каждое слово Феликс.       — Имеешь в виду, что мои страдания это хорошо? — сдавленно произносит Хван.       — Имею в виду, что тебя ждёт что-то более прекрасное после того, как ты отпустишь всё происходящее и начнешь двигаться дальше, — слегка сжимая плечо Хвана, говорит Ли и устремляет задумчивый взор в стену перед собой.       Хёнджин немного приподнимает голову и смотрит в глаза младшего, который ловит его взгляд и дарит ему лёгкую, едва заметную улыбку.       — Действительно так считаешь? — выждав паузу, подает голос Хван.       Ли тянется рукой к лицу старшего, подушечкой большого пальца стирая скатывающиеся по щекам капельки слез.       — По-другому и быть не может, — с теплотой в голосе отвечает Феликс и перемещает пальцы чуть дальше, убирая назад прядки волос Хёнджина.       Хван чувствует помутнение своего рассудка и, не особо отвечая за свои действия, тянется вперед. Он накрывает губы младшего своими, робко вовлекая в нежный поцелуй. Рука Ли смещается на его шею, а подушечка большого пальца слегка поглаживает острый подбородок.       Спустя мгновения Хёнджин отстраняется так же резво, как и прильнул. Он виновато смотрит и шепчет тихое:       — Извини, — но не дождавшись ответа, продолжает тараторить: — мне жаль, прости, я не знаю, что на меня нашло, ты был мил со мной и я...       — Всё хорошо, — перебивает его Феликс и смотрит так понимающе, что колени подрагивают. — Не переживай, я всё понимаю.       — Но я...       — Легче стало? — с улыбкой интересуется Ли.       И когда Хван неуверенно кивает, продолжает, прижимая его к себе:       — В таком случае цель оправдала средства.       Хёнджин краем глаза замечает, как Феликс нервно сглатывает и прикусывает щеки изнутри, тем не менее сохраняет приподнятые уголки губ в улыбке. Хвану интересно, что за этим кроется, но он не спрашивает, уверяя себя в том, что ему показалось. Он сейчас слишком восприимчив, поэтому видится всякое.       Время идет своим чередом, а мягкие трепетные губы Феликса не выходят из головы. Хван отчаянно пытается себя убедить в том, что это было лишь выражение благодарности и запомнилось только потому, что Ли просто-напросто поддержал его. И если это он принять может, то чувство вины гложить не перестает.       Днём Хёнджин страдает по Джисону. Он всё еще не может выкинуть его прочь из своих мыслей. Не удивительно, поскольку они были вместе досточно долго. Именно, что были, но Хвана не тревожит. Он всё еще провожает взглядом полным болью Хана, который льнет к Минхо, но теплая крепкая ладонь Феликса, сжимающая его руку в нужные моменты, заставляет немного прийти в себя.       Хёнджин начинает проникаться поведением Ли младшего, вдруг осознавая, что он всегда рядом — такой добрый и хороший. Поэтому ночами его преследует чувство долга вперемешку с нехваткой Феликса близь себя.       Феликс перестал приходить по вечерам, чтобы утешить, после того злосчастного поцелуя. Хван бесится и ненавидит себя за это, но не до конца, потому что в светлое время суток младший всегда бок о бок с ним и ни слова не говорит о произошедшем, но тем не менее больше не является в комнату Хёнджина. И посему Хёнджин сам хочет навестить его, но не решается.       Проходят дни и Хван постепенно приходит в норму. Сердце неприятно щемит до сих пор, когда он видит Джисона, который дарит свою улыбку Минхо, но на душе уже не так тягостно. Время, кажется, лечит.       Хёнджин понемногу окунается в одиночество, уединяясь в своей комнате и тоскливо вглядываясь в темноту. Почему-то очень хочется Феликса рядом: посмотреть с ним фильм или поиграть во что-нибудь на телефоне, как они обычно проводили совместно свободные часы. Хван думает, что самое время нарушить покой младшего. Ко всему прочему он в последние дни совсем загонял себя — тренируется чуть ли не до потери пульса. Да и выглядит Ли-младший словно в воду опущенный, так что определенно точно надо наведаться и развеселить мальца. Негоже таким мрачным ходить.       Джин направляется в комнату Феликса, по пути обдумывая, чем бы им всё-таки заняться — даже открывает нетфликс, чтобы посмотреть новинки. Он немного мнется на входе, наспех пытаясь прочесть отзывы, но всё же решает, что они могут посмотреть их вместе, поэтому заходит, не удосужившись постучать.       Феликс точно не ждал гостей, посему испуганно подскочил на кровати и стал вытирать тыльной стороной ладони щеки. От слёз? В темноте Хван не мог разглядеть действительно ли младший плачет или ему повиделось. Тусклого света от ночника едва хватало, чтобы рассматривать силуэты.       — Ты чего? — растерянно прошептал Хёнджин, быстро преодолевая несколько метров и садясь рядом.       — Всё в порядке, — всхлипывает Ли.       — По тебе и не скажешь, — Хван тянет руку к лицу младшего, стирая оставшиеся на нем капельки.       — Могу я попросить тебя уйти? — шепчет Феликс одними губами, перехватывая его кисть и отстраняя от себя. — Я хочу побыть один, прости.       Хёнджин смотрит ему прямо в глаза, в которых читается обратное желание. Слишком проникновенный взгляд Ли не выдерживает и опускает голову, прикусывая губу.       — Пожалуйста, — снова тихо всхлипывая, произносит младший.       Но Хван не уходит. Не хочет или не может оставить друга в таком состоянии. Тот был с ним в сложную минуту и Хёнджин не простит себе, если ринется с места сейчас, поэтому он двигается ближе и приобнимает подрагивающие плечи младшего, который снова заливается слезами.       — Зачем ты это делаешь? — спрашивает Феликс, поднимая взгляд.       — Зачем обнимаю? — непонимающе уточняет Хван, отстраняясь буквально на сантиметр, чтобы посмотреть на заплаканное личико под боком.       — Зачем даешь надежду? — практически цедит младший, поджимая подрагивающие губы.       — Что ты имеешь в виду? — снова не понимает Хёнджин, но шестеренки начинают крутиться в его мозгу после того, как он озвучил свой вопрос.       — Ты серьезно? — Феликс медленно моргает и морщит лоб.       Шестеренки со скрипом начинают работу, словно заржавели, и призывают лишь догадки. Хван смотрит как-то неистово, но слов не находит, поэтому Ли уточняет:       — Ты серьёзно не замечаешь моих чувств? — шепчет. — Или тебе просто всё равно?       У Хёнджина вдруг начинают пролетать в памяти все моменты, связанные с Феликсом, но все события воспроизводятся будто под другим углом, с другого ракурса, с которого Хван совсем не смотрел. Он вспоминает, как искренне младший ему всегда улыбался, а в глазах искрились огоньки. Вспоминает, как Феликс обнимал его чуть дольше, чем кто-либо еще, словно совсем не хотел отпускать. Вспоминает, как он касался его в самые неподходящие моменты, вовсе не ища поводов. А еще вспоминает его неоднозначную реакцию на поцелуй. Да, он сказал, что это ничего не значит и он всё понимает, но вот его чувства в тот момент явно были другими.       — Мне не всё равно, — нервно сглатывая, отвечает Хван.       — Тогда скажи, почему? — Феликс ищет ответ на свой вопрос в глаза напротив. — Скажи, почему мучаешь меня? За что?       Хёнджин не знает почему. Он слишком долго тонул в Джисоне, чтобы заметить рядом сияющий взгляд Ли. Ему стыдно. Очень стыдно. Он бы никогда не хотел причинить вред такому замечательному Феликсу, который всегда поддерживает, во всем помогает и всё понимает.       Но разве это не должно было быть так, как было? Хван был в отношениях. Любил. Растворялся полностью. Разве не было бы предательством с его стороны обращать внимание на другого человека? Разве не были бы ложью все его слова и чувства, посмотри он в сторону Феликса? Это было бы нечестно по отношению к Хану. Даже не беря во внимание, что его самого в итоге предали, он был честным и хочет оставаться честным. Если ты выбираешь человека, ты берешь на себя ответственность. Ответственность за его счастье и спокойствие рядом с тобой. Оставаться преданным очень важно. Как минимум для Хвана.       — Скажи, неужели я недостаточно хорош для тебя? — снова опуская голову, задает новый вопрос Ли, не дождавшись ответа на предыдущий.       — Ты лучше, чем просто хорош, — судорожно сжимая пальцы на футболке младшего, подает голос Хёнджин.       — Тогда почему? Что не так? — сбито тараторит Феликс. — Чем так прекрасен Джисон? В чём я не дотягиваю?       А ведь и впрямь, в чём? Нет такого фактора. Они оба по-своему замечательные и не уступают друг другу. В чем-то лучше Ли, а в чем-то Хан. Но Хван не сравнивает. Не по такому принципу влюбляются. Ты можешь быть тысячу раз красив, талантлив, умен, но это не гарант того, что ты привлечешь внимание кого-то конкретного.       Так в чем же причина? Хёнджин честно не знает. Он не выбирал, кого любить. Они с Джисоном начали встречаться еще будучи трейни, а Феликса и в помине тогда не было. Всё произошло само собой — Хан был обаятельным, нежным, ласковым и находился столь близко, что вскружил ему голову в считанные мгновения. А дальше по накатанной. Какое ему дело было до Феликса, когда рядом такой любимый Джисон. Был.       Хван не отвечает ничего младшему и, подавшись вперед, накрывает его губы своими, пленя. Поцелуй получается нежный и робкий с солоноватым привкусом из-за слез. Хёнджин прикрывает глаза и, кажется, забывается.       И что же это значит? Он переобулся? Скорее, принял действительность. Пусть катится к черту Хан и все чувства к нему тоже.       Когда человеку не светит в одном уголке, он отправляется искать счастье в другом.       С другой стороны, получается нечестно, поскольку это можно расценивать, как попытку залатать дыру внутри себя с помощью доверчивого и наивного Феликса.       Тем не менее Хван убежден, что всё-таки любовь — это выбор, а не чувство. Да, это обязательно должно быть подкреплено влечением, но, тем не менее, осознанность присутствовать тоже должна.       И Хёнджин делает свой сознательный выбор, возможно, впервые, но всё же уверен, что выбор этот правильный. Как может быть иначе, когда это маленькое чудо с невероятно чувственными и мягкими губами вызывает трепетное чувство в груди.       Хван сам не замечает, как углубляет поцелуй, буквально вгрызаясь в нежные губы, и развязно вторгается в чужой рот языком, очерчивая ровный ряд белоснежный зубов. Руки кочуют по изящному телу Феликса, перебираясь с шеи на талию и обратно, иногда чрезвычайно больно сжимая, чем заставляют младшего ёрзать на месте и слегка прогибаться.       В тот момент, когда чувствует тяжесть внизу живота, которая начинает отдаваться болезненными покалываниями, Хёнджин отрывается от сладких губ и утыкается переносицей в лоб младшего.       — Прости меня, Ликси, — шепчет он, сбито дыша.       — За что? — Феликс отстраняется и смотрит растерянным взглядом. — Ты собираешься уйти?       — Нет, — успокаивает его старший, улыбаясь уголками губ.       — Тогда за что ты извиняешься? — всё еще с беспокойством в голосе интересуется Ли.       — За то, что я дурак и заставил тебя страдать, — Хёнджин смотрит виноватым взглядом, не зная, куда деть себя.       — Ты не дурак, — тише прежнего произносит Феликс. — Просто останься со мной и я тебе всё прощу. Я буду стараться стать лучше. Лучше, чем Хан. Я изменюсь, обещаю, — он опускает голову, нервно сглатывая подкатывающий к горлу ком, и продолжает: — не думаю, что мне удастся его заменить, но я...       — Послушай, — перебивает Хван, касаясь его шеи ладонями так, чтобы подушечки больших пальцев касались щек, и заставляет посмотреть на себя. — Во-первых, ты никогда не будешь заменой Хана, но не потому что не сможешь, а потому что я тут не для того, чтобы ты зализал мои душевные раны, — он делает глубокий вдох. — А во-вторых, тебе не нужно меняться и пытаться походить на кого-то. Ты прекрасен потому, что ты — это ты. А становиться лучше... — Хёнджин запинается, подбирая слова.       — Попытаемся вместе? — с надеждой спрашивает Ли и старший кивает.       — Ведь нет предела совершенству.       Феликс наконец-то улыбается и сам тянется вперед за поцелуем, но Хван позволяет лишь слегка коснуться своих губ, чмокая и отстраняясь.       — Не хочешь? — Ли трется своим носом о нос старшего, складывая руки на его бедрах в замочек.       — Как-то рано, не находишь? — Хёнджин поджимает губы, неловко косясь в бок.       — Ты не ответил, — коварно подмечает Феликс. — Хочешь или нет?       — Хочу, — томно произносит старший на выдохе.       Ли снова широко улыбается и все же вовлекает его в смазанный, но недолгий поцелуй. Достаточно быстро юркие пальчики Феликса проникают под резинку спортивных штанов, а сам он немного сползает вниз. Хван перехватывает его запястья, вынуждая приостановиться, и вопросительно смотрит, когда младший умещается меж ног.       — Что ты делаешь? — интересуется Хёнджин.       — Собираюсь тебе отсосать, — как-то вычурно отвечает Феликс и даже не стесняется.       У Хвана аж дух перехватывает. Такой милый и скромный мальчик сейчас очень нескромно оперирует пошлыми фразочками. Ли видит, что старший подвис, удивленно уставившись, поэтому легонько шевелит руками, заставляя того опомниться.       — Можно? — спрашивает он, прикусив губу.       — Я просто думал, — Хёнджин не знает, как объяснить то, о чем он подумал, поэтому выдавливает из себя: — тебе не обязательно...       — Но я хочу, — по-детски обиженно заявляет Феликс, перебивая старшего. Ему бы еще ножкой топнуть для полной картины. Он делает глубокий вдох и продолжает: — если бы ты знал, как много и часто я фантазировал об этом, ты бы так не тормозил.       — Ты фантазировал о... — Хван запинается, потому что ему как-то неловко это произнести вслух.       — О том, как делаю тебе минет, да, — договаривает за него Ли.       Хёнджин смотрит озадаченно в глаза напротив и рот сам собой приоткрывается от ошеломления. Что, черт возьми, происходит? Феликс грезил мыслями о том, как бы ему отсосать? Где та невинность, которую он видел прежде в его глазах? Кажется, вовсе испарилась. С такой стороны видеть Ли непривычно, но нравится до чертиков. Вернее — до стоящего до боли члена.       — Уже вижу, как прослываю в твоей голове извращенцем, — подает голос Феликс, прерывая затянувшуюся паузу, — но можно ты уже руки уберешь? Или тебе нравится это всё и ты хочешь, чтобы я продолжал умолять тебя разрешить мне отсосать, м?       У Хвана челюсть уже по полу волочется — как много распущенных фразочек этот изумительный рот может еще сказать, прежде чем у Хёнджина сердце вырвется из груди от бешенного биения. Это не то чтобы странно даже, а скорее несообразно, но нельзя сказать, что старший не проникается. Он отпускает руки Феликса, убирая свои за спину, облокачиваясь о мягкую поверхность кровати.       Хван следит внимательно за каждым действием младшего, но когда припухшие от поцелуев губы Ли накрывают головку его члена, Хёнджин задирает голову назад, прикрывая глаза и кусая щеки изнутри до боли, чтоб не заскулить. Когда Феликс опускается вниз до упора, позволяя органу проникнуть в его горло, и высовывает язык, слегка задевая мошонку, Хван не может сдержать стон.       — Нравится? — лукаво интересуется младший, выпуская член изо рта.       — Очень, — с придыханием отвечает Джин. — Очень нравится.       Ли ухмыляется и снова насаживается на колом стоящий орган и активно начинает двигать головой, втягивая щеки и едва ли помогая себе рукой. У него получается всё настолько хорошо, что даже слишком. У Хёнджина вдруг загорается синим пламенем ревность — где же младший этому научился? С кем? Как много было пробников? То есть, он ни разу не был замечен ни с кем и сам не рассказывал ничего. Нет, Феликс, конечно, разглагольствовал про свои отношения в прошлом, но с девчонками, а с девчонками такому не научишься. Тогда на ком он учился всё-таки?       Хван скалит зубы от неприятного чувства и тянет руку к макушке младшего, впиваясь в его прядки пальцами. Он опоминается, когда Феликс с трудом высвобождается и откашливается, потому что Хёнджин неосознанно грубо схватил его за волосы, прижимая, и толкнулся слишком глубоко.       — Прости, — спешно извиняется Хван, перемещая ладони на щеку младшего и нежно поглаживая. — Я задумался и...       — Всё нормально, — перебивает его Ли, утирая губы предплечьем. — Я просто не ожидал. Ты можешь.       Хёнджин не отвечает и лишь отрицательно покачивает головой, нервно сглатывая вязкую слюну. Феликс возвращается к своему занятию, снова накрывая головку члена губами и опускается ниже, а Хван убирает руку с его лица от греха подальше, но Ли не оценивает.       — Ты можешь, Джин~и, — ласково шепчет он, опаляя горячим дыханием уздечку.       — Я не... — Хёнджин снова запинается, потому что мысли давно улетели в другую галактику и возвращаться не собираются.       — Fuck me in my throat, — томно проговорил Ли, не дожидаясь пока старший выдавит из себя что-то.       Феликс заговорил на родном языке и до Хвана не сразу дошел смысл сказанного, но в момент осознания его глаза загорелись, а зрачки увеличились.       — Please, honey, — шептал младший, лениво облизывая головку.       И у Хёнджина то ли от сладкого тембра голоса, ласкающего слух, то ли от обворожительно милого выражения лица, источающего желание, отключился мыслительный процесс напрочь. Он завел руки за голову Феликса и, когда в приоткрытый рот член проник наполовину, Хван резко надавил на его макушку, насаживая полностью. Немного помедлив, задерживаясь в узком горле, он ослабил давление, позволяя Ли немного отстраниться и сделать глоток воздуха. Хёнджин повторил это действие несколько раз, после чего начал набирать более быстрый темп, буквально вытрахивая рот младшего.       Феликс, кажется, и не был против достаточно грубых и резких движений, хотя его глаза поблёскивали от слез, а нос закладывало. Но он лишь крепко стискивал пальцами простынь под ними до побелевших костяшек и иногда касался собственного подбородка, стирая стекающую по нему слюну в перемешку с естественной смазкой.       У Хвана звездочки маячили перед глазами, преграждая вид лица внизу. Он хотел видеть, очень хотел, поэтому пытался проморгаться, чтобы сфокусировать зрение, но получалось плохо. Пелена застилала весь зрачок, заставляя жмуриться, и переносила сознание минимум в стратосферу.       Хёнджин настолько увлекся, что совсем забыл давать возможность вдохнуть Феликсу. Он был на пределе, когда младший вырвался и отстранился, чтобы сделать вдох. Пару солоноватых капель упало на губы Ли, заставив его резво снова обхватить губами член и насадиться до основания, позволяя головке члена упереться в гортань. Вязкая жидкость неприятно стекала по горлу, а Феликс даже поморщиться не мог. Он лишь напрягал мышцы лица, стараясь не умереть от щекочущего чувства в глотке, но, кажется, чересчур сильно, потому что венка, находящаяся на шее, стала выделяться на светлой коже.       Когда Хван убрал руки с задней части головы младшего, Ли сразу же выпустил член изо рта, пытаясь проглотить всё и отдышаться. Немного переведя дыхание, он нацепил на лицо коварную улыбку и облизнулся довольный собой.       Феликс скатился с кровати и потянулся к тумбочке за салфетками под пристальным взглядом благодарности старшего. Едва ли он закончил возиться, тщательно вытирая лицо влажным кусочком ткани, краем глаза он заметил, как Хёнджин, следуя его примеру, поднялся с кровати. На удивление младшего, он не подошел к нему, а пошел к... выходу?       — Уходишь? — слишком обеспокоенно спросил Феликс ломающимся голосом, провожая того взглядом.       Хван заметил подрагивающие нотки в голосе Ли и улыбнулся такой милой реакции, но поспешил успокоить.       — Только дверь закрою, — поворачивая ключ в замочной скважине, ответил он.       Хёнджин обернулся, замечая, как нервно опустились плечи младшего на выдохе. Он медленно подошел к нему сзади, приобнимая за талию, и подул на загривок, призвав мурашки.       — How dare you think that I would leave you without help with such a big problem, — томно прошептал Хван в шею перед собой на родном языке Феликса, опуская одну руку вниз и проходясь по подрагивающему животу кончиками пальцев.       — I did not dare. I am so sorry, — в тон ему ответил Ли. — What can I do to make you forgive me?       — Beg me, — крепко обхватив ладонью одной руки член младшего, Хёнджин коснулся второй его шеи и несильно надавил, заставляя откинуть голову назад на свое плечо.       — I... — Феликс хотел ответить, но не смог издать ни звука, потому что напряжение отдавалось по всему телу словно разрядами тока.       — Beg me, — повторил Хван чуть громче и его пальцы с силой сжались на нежной тонкой шее.