Шипы и Надежда

      Итэр страдает бессонницей. Сильной бессонницей. С момента их разлуки с сестрой тот почти не смыкал глаз, что очень сказывалось на его состоянии. Изводя себя, он не замечал, что делает не только себе хуже, но и остальным вокруг. Малышка Паймон так же не сводит очей от своего компаньона, чтобы тот ненароком никуда не сбежал от неё. Всё же, даже феям нужен сон.       Скарамучча давно следил за Итэром. Ему просто было интересно смотреть за его безуспешными попытками найти сестру, ничего более. Просто обычный спектакль. После их первой встречи, что-то вдруг щёлкнуло в сознании куклы, раньше он не встречал подобно отзывчивых людей, что достигли хоть какого-то успеха иль прогресса, и это веселило предвестника. Хотелось увидеть как он падёт. Хотелось увидеть отчаяние. Хотелось почувствовать ту боль, когда ему обрубят крылья надежды и заставят упасть на острые шипы. Но сколько бы Скарамучча не следовал за парнем, тот так и не увидел этого падения. Каждый раз Итэр побеждал, правда, эта победа ничего не влекла за собой. Прогресс поиска его «Любимой сестры» буквально стоял на месте.       Что уж говорить о том, что Итэр сейчас был беспомощен перед сказителем, зажат в угол как слепой котёнок. Парень опирался о дерево, из носа шли струйки крови, тот иногда откашливался кровью. Наверняка, это больно. Но к сожалению, кукле не постичь этих чувств, кукле не узнать, каково сейчас больному, но кукла может знать, каково сейчас мёртвому. Он не дышит, не чувствует, созданный из ненависти и злобы, никто не сможет его перевоспитать, никто не сможет вложить в него часть своей любви, даже ты, путешественник.       Сказитель жесток, ему всё равно на самочувствие парня, он должен заглушить ту пропасть, что внутри него.       Сейчас не лучшая погода, молнии ревели, грозясь снова попасть в рандомную точку. Конечно, и так понятно, что это дело рук Сказителя. Путешественник и вправду что-то чувствовал, но глупой Паймон было не до этого, может быть, поэтому молния и попала в летающее несовершенство, оставляя её компаньона на растерзание ненасытной кукле.       Путешественник не хотел сдаваться, даже с такими ранениями всё ещё хватался за свой меч смотря ненавистным взглядом на Сказителя, но этот взгляд только смешил, тебе не постичь ту ненависть, что чувствую я.       Сказитель подошёл к парню, присев на корточки, рассматривая его лицо. Путешественник хотел было замахнуться на куклу своим мечом, но холодное оружие тут же отлетело электро атакой куда-то в кусты, оставляя паренька безоружным. — Такими слабыми трюками ты на мне даже царапины не оставишь, путешественник. — насмехаясь, говорит тот — Неужели это единственное на что ты сейчас способен?       Итэр зарычал, наверняка, тот хотел всыпать ему по смазливой морде, но это был лишь слабый рывок, из-за которого тот потеряв равновесие упал прямо в лапы Сказителя.       Тот брыкался, кусался, но кукле чужда боль, ему всё равно на эти укусы, на все попытки человека превзойти его, он всё равно не сможет.       Скарамучча схватил за подбородок паренька, грубо того поцеловал. Он ничего не чувствовал. Этим же занимаются только тогда, когда два человека любят друг друга? Сливаясь вместе в гнусном грешном танце, желая стать одним целым. К сожалению, Сказитель не знает об этих чувствах.       Первая, кто учит любить — это самый близкий нам человек: наша мама, только вот, Скарамучча научился лишь ненавидеть, лишь крушить и лишь мстить. Он хочет отомстить всем, ему всё равно, есть ли у них семья, дети, друзья — он рано или поздно всё равно до них доберётся после чего он их сокрушит, уничтожит, заставит их семью плакать над изуродованным трупом.       Путешественник забавно мычит во время поцелуя, старается отпихнуть холодную куклу от себя, но тот лишь крепче сжимает в своих руках тело мальчишки.       Жадный, грубый, без доли грамма любви и понимания поцелуй. Можно ли это вообще назвать поцелуем? Скорее всего нет, но так-то, Сказителю всё равно, как это явление называть.       В надежде хоть что-то почувствовать, тот углубляет поцелуй, исследуя рот путешественника. По всей сути, это так мерзко: залазить в чужой рот своим языком. Будь Скарамучча человеком, он скорее всего быстрее блеванул бы, чем реально слился с кем-то в ярком танце языков.       Итэру всё-же удаётся оттолкнуть от себя куклу. Тот судорожно искал глазами своё оружие, что где-то уже потерялось в кустах. Конечно, от Сказителя в таком состоянии он далеко не уйдёт.       Схватив того за ногу, он подтащил к себе ближе паренька. В глазах виден испуг, эти глаза такие живые, такие чувственные, такие жалкие, но почему Скарамучча не может получить даже эти гнусные эмоции? Неужели он их не заслуживает?       Сказитель прижимает парня к мокрой от дождя траве. Сейчас он выглядел до жути слабо. «Это ли почётный рыцарь Ордо Фавониус?» — с гнусной улыбкой думал Скарамучча, глядя на трепыхающееся под ним тело.       Рывком спустив брюки с боксерами путешественника до колен, тот смотрел как парень вздрагивает от каждой капли дождя, что попала на открытую кожу. Скорее всего, он заболеет, но это мало волновало Скарамуччу.       Тот смотрел на открывшийся ему вид с неким презрением, заставляя Итэра ещё больше стесняться. Сказитель прикоснулся к половому органу путешественника заставляя того вздрогнуть и ещё больше зажмуриться, будто-бы это спасёт его.       У Скарамуччи не было опыта в «этом», все его действия были сумбурными основываемые на несуществующих инстинктах. Тот имел лишь размытое представление о том, как это делается. Он хотел лишь причинить как можно больше боли путешественнику и не только физическую, но и моральную. Зачем ему это всё? Он сам ответа не знает, чем то его зацепил этот пацан.       Обхватив член Итэра, тот стал делать до боли одинаковые движения, что вызывали у самого путешественника табун мурашек то-ли от холодных кукольных рук то-ли от страха, а может и всё вместе. Тот прерывисто дышал, сдерживая пошлые звуки, пока Скарамучча сосредоточился на процессе.       Спустя минуты две-три путешественник издал громкий стон кончив в руку Сказителя, тот лишь ухмыльнулся, смотря на озлобленно-раскраснёное лицо Итэра, что ещё был в сознании.       Скарамучче нужна была сперма партнёра только для того, чтобы хоть как-то растянуть неподатливого паренька. Будь где-то поблизости какой-нибудь мелкий слайм, всё было бы намного проще, но сейчас не было времени сражать этих тварей.       Сказитель чувствовал каждый вздох парня, каждое его подрагивание, каждый его всхлип из-за пальцев, что находились внутри и беспощадно терзали нежные стенки своими ногтями. Скарамуччу не возбуждал голый вид путешественника, пусть для многих он и будет привлекателен, его возбуждало то, что он доминирует, что делает больно, вроде-бы, такому сильному пареньку. Сама мысль о том, что сейчас чувствует Итэр приводила Сказителя в садистский восторг.       Вытащив пальцы, Сказитель брезгливо обтер их о траву. Путешественник уже выглядел измученным, он был весь мокрый то-ли от дождя, то-ли от волнения и страха, глаза были на мокром месте предчувствуя скорый град слёз. Он уже не пытался сбежать, лишь пытался закрыться, уйти от навязчивого взора.       Скарамучча с наигранной нежностью дотронулся до косы юноши распуская мокрые волосы. Покрутив несколько секунд в руках резинку, тот выкинул её куда-то себе за спину.       Парень приспустил свои шорты вместе с нижним бельем обнажая свой член. В отличии от Итэра он не чувствовал холод, ему наоборот было прекрасно, что не сказать о путешественнике.       Подтянув к себе парнишку поближе, тот умостился между ног путешественника предвкушая последующие действия. Кажется, до Итэра только сейчас дошло, что с ним собираются сделать. Мальчишка возобновил свои попытки выбраться из цепкой хватки не желая быть использованным в столь грешных целях. В ход даже пошла анемо стихия, что доставила Сказителю сильные неудобства, поскольку все капли дождя полетели в наглую физиономию Скарамуччи.       Сказитель тут же прекратил попытки Итэра сбежать, прижав его запястья к мокрой земле. — Слушай, если ты не перестаешь танцевать подо мной, — язвительно начал Сказитель — Твой маленький компаньон тут же отправиться на мясорубку вместе с тобой. — Скарамучча обратил внимание путешественника на Паймон, что лежала без сознания и явно не могла сбежать из этой суматохи.       Искатель приключений тут же затих перестав брыкаться, смотря на своего компаньона и по совместительству лучшего друга. Это было очень подло со стороны Сказителя, использовать против Итэра его главную слабость — друзей и близких.       Самодовольно хмыкнув, Скарамучча продолжил делать то, что хотел.       Подставив головку члена к Итэру, что тут же напрягся, не желая впускать в себя что-то постороннее. Собственно, не то чтобы это Сказителю помешало. Войдя в путешественника на половину, Скарамучча попытался отдаться ощущениям, почувствовать хоть что-то к мальчишке под ним кроме… Зависти? Сказитель не знал из-за чего, но он завидовал Итэру. Всегда такой светлый, весёлый, добрый. Люди к нему тянутся. Скарамучча к нему тянется, но не из любви или подобных этому ужасных чувств, что-то другое толкает его к пареньку и Скарамучче очень хочется познать это чувство, хочется понять, почему вдруг он зациклился на нём.       Толкнувшись в первый раз, Итэр вскрикнув тут же прикрыв рот рукой, — это смотрелось до боли смешно.       Каждый толчок выбивал из мальчишки болезненные вскрики. К сожалению, мольб о пощаде Скарамучча не слышал, что ещё более веселило его заставляя играть в жестокую игру: «Выбей из него мольбы о пощаде». Игра в одни ворота. Тем временем как Скарамучче весело, Итэр корчится под ним от боли.       Сказитель делает ещё пару грубых толчков, после которых останавливается длительно простанывая. Это нельзя назвать полноценным оргазмом. Так как Скарамучча кукла — он не может выделять телесные жидкости. Это можно назвать «Сухим оргазмом», но ничем более.       Путешественник полностью обмяк в руках Сказителя, хотя ещё был в сознании. Тот прерывисто дышал пытаясь восстановить дыхание.       Дождь уже закончился. Скарамучча чисто из милости натягивает штаны на Итэра, после чего сам одевается и приводит себя в порядок.       Сказитель кидает взгляд на уставшего парня, что всё ещё пытался сдержать слезы обиды. — Вот что я тебе скажу, путешественник, — говорит Скарамучча поправляя на себе шляпу. — Если ты не можешь одолеть даже меня, то сестру свою ты и подавно не найдёшь.