***
На улице уже снег. Скоро Новый год, но никто не радуется. Ёлка не стоит посреди площади. Дома не украшают разноцветные длинные гирлянды, днём напоминающие порванные линии электропередач. Румянолицые дети не бегают по улицам, кидаясь друг в друга снежками. Город будто вымер. Изредка пробегают, воровато озираясь, жители с многочисленными сумками. Все кто могли, уже давно уехали. Свет в домах вырубают рано, в попытках сэкономить хоть несколько лишних ватт. С каждым днём зона карантина всё ближе. Люди в состояние близком к разлагающему сердца отчаянию сметают с прилавков магазинов всё что можно и нельзя. Участились преступления, но полиции уже плевать. Что толку бороться с анархистами, когда через неделю другую станешь жертвой кровожадной твари? Или же сам в эту тварь обратишься… Не думала девушка, что когда-то будет так считать, но в тот момент она была действительно рада, тому что Аглая с Прохором умерли. Жить в эпоху эпидемии ужасно… По новостям передавали, что всё обойдётся. Неизменная репортёрша с белозубой улыбкой рассказывала о том, что учёные уже почти нашли лекарство. Люди больше не верили. Катя вместе с ними. Игорь тоже, а Даниил… А Даниил был ещё слишком мал для подобного. Её сын… Светлые волосы как у отца, голубые глаза, заливистый смех… Каждый раз когда девушка вспоминает их семью, она улыбается. Улыбается по привычке. Как собака Павлова, привыкшая к этому однообразному действию. Нет в ней счастья или радости. Только застаревшая боль где-то в груди и жуткая тоска от которой тянет выть, вырывая собственные волосы. Она не смогла спасти… не заметила… А ведь был обычный день. Совсем как остальные... Нож быстро нарезает овощи. В другой комнате Игорь играет с Данилом. Огурец наконец нашинкован. Девушка высыпала всё в тарелку, щедро заправляя майонезом. Какой-то стук в комнате нарушил тишину. — Игорь? — ответа не было. Именно в тот момент Кате стоило бежать в гостиную с ножом на перевес. Но нет, она решила, что её не услышали. Катерина решила, что всё нормально… Обед приготовлен, но никто до сих пор не зашёл в кухню. Подозрения наконец начали появляться. Ноги повели девушку в гостиную. Из под стеклянной двери доносится лишь шорох, руки сжимают тесак, в голове голос какого-то блоггера, ещё в начале эпидемии рассказывающего историю о том как незаметно могут пробраться в дом зомби. В мозгу щёлкает страшное осознание. Дверь с грохотом распахивается. Она не успела. Всё уже было решено. Почему Игорь не рассказал об укусе? Знал ли вообще её муж о том что заражён? Катя не знает. Ничего не знает. Совсем. И думать не хочет… Перед глазами кровавая пелена. Руки с зажатым тесаком механически бьют по телу. Удар за ударом. В окровавленном трупе с раздробленной головой уже невозможно узнать Игоря. Нож со стуком падает на пол. Из глаз безостановочно льют слёзы, но Катя молчит. Ноги слегка дрожат. Окровавленные руки холодит воздух. Кроватка с её малышом больше не белая. Ткань залита красным. Шея прокушена насквозь. Холодно, пусто… Катерина уже даже не плачет. Она стоит посреди комнаты и смотрит куда-то в окно. Наконец что-то решив девушка идёт на кухню. Руки как в замедленной съёмке поворачивают переключатели газовой плиты на максимум. Катя возвращается в комнату и ложится между телами. Девушка отсчитывает минуты по тиканью часов на стене. В руках чёрная зажигалка Игоря. На полу холодно, разлитая кровь засохла, безнадёжно испортив одежду. Противный, мерзкий запах… Тело Назарова начало разлагаться. Зажигалка с щелчком открылась. Палец выбил искру…***
Откуда взялся исчезнувший ранее Тёмный Гламор? Неужели он был в Катерине всё это время, а при попытке самоубийства активировался, спасая носителя? Катя не знает. Кате уже плевать… Она не может нормально жить. Она не может умереть… Вокруг разруха. Людей почти не осталось. Назарова не любит ходить по убежищам выживших. Атмосфера тоски и безнадёжности слишком похожа на ту, что царит в её душе. Она ходит по ядерной пустоши без смысла и цели. Мертвецы не нападают. Они жаждут человеческой плоти. Катя похоже уже совсем не человек… Вокруг пепел. В душе пустота. Из бессмертного сердца вырван огромный кусок. Рану уже ничто не исцелит… В дали кто-то есть. Чёрная броня, седые волосы… Некто идёт на встречу. Вот он с ней поравнялся. Катя смотрит в серо-голубые глаза молодого парня. Ни души, ни цели… Пуст. Как она. Как все кто выжил. Она, ничего не говоря, проходит мимо него. Он, ничего не говоря, проходит мимо неё. Они не имеют цели, не имеют смысла, не имеют души. Два совершенно разных физически и слишком похожих морально существа. Существа, что вдруг застыли на месте, обернувшись друг к другу. Пустота жаждет перестать ей быть. Мёртвое хочет снова стать живым. Алое солнце наконец вырывается из плена чёрных туч, освещая порождённую давним ядерным взрывом воронку. Посреди пепла идут двое. Им по пути.