Hankering

***

      Кайл начал бояться времени приема пищи.              Вероятно, не по той причине, которую многие предполагают. Это было не потому, что сидеть с семьей Картман за едой было, вероятно, одной из самых унизительных судеб, которые ему когда-либо приходилось терпеть; это было не потому, что наблюдение за тем, как эти незнакомцы изображают карикатуру на еврейскую семью, каким-то образом косвенно оскорбляло. Это было даже не потому, что он все еще не был готов поверить в искренность Картмана.       Это было не потому, что дети были излишне шумными и непослушными и вызывали бесконечный шум в том, что когда-то было мирной столовой, и даже не потому, что ребенок был каким-то демоническим отродьем, который проклинал Кайла всякий раз, когда его поощряли к этому. Дело было даже не в том, что после этого он был обременен посудой. Или даже потому, что теперь ему приходилось готовить еще для пяти человек и для себя.       Это были просто способствующие факторы.       Они бледнели по сравнению с реальной причиной того, что еда за его собственным столом стала неоправданно тяжелым временем во времена Кайла. Может быть, ему не следовало так внимательно смотреть и слушать. Может быть, ему следовало просто опустить голову и заняться доеданием собственного завтрака вместо того, чтобы так интересоваться тем, что делал Картман, и он бы не довел себя до такого состояния. Но потом он нашел способ объяснить это, сказав себе, что если бы Картман не был так очевиден, Кайл бы вообще не заметил.       Впервые это случилось на следующее утро после того, как Кайл устроил Картману разнос накануне вечером за то, что он так нагло поступил в его доме. Даже сейчас, спустя почти три недели после той ночи, Кайла все еще поражает, как его заставили чувствовать себя каким-то извращенцем-вуайеристом в собственном доме. В ту ночь он не мог уснуть от смущения и разочарования, даже после того, как тошнотворные звуки секса, которые издавала пара, стихли; наутро Кайл был недосыпающим и соответственно ворчливым, когда он трудился над духовкой, неохотно готовя завтрак для своих гостей, как вежливый хозяин.       Они сели есть после того, как Кайл накрыл на стол. Столовая была полна веселых диалогов семьи Картман, в то время как Кайл молчал, глядя на свою тарелку с колбасой, яйцами и недоеденным французским тостом с такой враждебностью, что он был удивлен, что тарелка не вспыхнула. Картман сидел рядом с ним, и Кайл даже не заметил присутствия своего бывшего друга, пока тот не начал есть. Он живо вспомнил неутомимый аппетит Эрика, и сейчас не был исключением. Казалось, что быть гурманом было чертой характера, которую Эрик перенес во взрослую жизнь, и он быстро справился с завтраком, приготовленным Кайлом.       Это было совершенно безобидно со стороны Картмана, но что-то в том, как он сделал из этого такое шоу… Это действительно чертовски повлияло на Кайла.       Может быть, Картман не хотел. Может быть, то, как он одобрительно мурлыкал после каждого набитого куска, причмокивал губами и слизывал жир с пальцев, когда думал, что никто не смотрит, было совершенно непреднамеренным.       Но Кайл искал. Он даже пялился. Вскоре тарелка опустела. Колбаса с яйцами, французские тосты, латке с фасолью, грибы и помидоры — все это убирается с тарелки за считанные минуты. Когда он закончил, он промокнул губы салфеткой, а затем посмотрел на Кайла. Поймал его взгляд и слегка улыбнулся.             — Это была хорошая еда, не смотри так удивленно. Это было потрясающе, спасибо, Кахл. — похвалил Картман, игриво улыбаясь. Кайл по-прежнему ничего не сказал, но поспешно отвел глаза, уставившись на свой недоеденный завтрак. Теперь у него было странное, растущее давление в животе, чувство, которое он сначала связал с тем, что у него пропал аппетит.       Как же он был неправ.       Он извинился, собрал грязные тарелки, и все это время семья хором благодарила его за завтрак. Он услышал шарканье стульев, когда они отходили от обеденного стола и выходили из кухни. Кайл уловил последний небрежный комментарий, когда пара выходила из дома, предположительно, чтобы забрать детей для их бустерной вакцины, о чем они говорили за завтраком.             — Боже, я так наелся, это было так хорошо.       Это звучало приглушенно издалека, доносясь до кухни из коридора и тяжело задерживаясь в воздухе даже после того, как они ушли. Остаток дня Кайл старался не зацикливаться на этом замечании. Попытался избавиться от неприятного ощущения в животе, вызванного раздражением, оставшимся после событий предыдущей ночи. Но в тот или иной момент он не мог просто списать это со счетов, попытаться оправдать это или проигнорировать.       Это его достало.       Он не знал почему, возможно, он делал вещи намного более запутанными, чем они должны были быть. Возможно, это его мозг каким-то образом объединил раздражение и разочарование Кайла в физическую реакцию, но, черт возьми, что бы это ни было, Кайл был оскорблен тем, что это так сильно его беспокоило.       Это так сильно повлияло на него, что к полудню он обнаружил, что дрочит в туалете, его джинсы смялись вокруг лодыжек, он быстро и поспешно дергает свой член в сжатом кулаке, а образы Эрика, трахающего Картмана, всех вещей в мире, проносятся в его мозгу и доводят его до абсурда.смущающе быстрый финал. Ясность после ореха поразила Кайла сильнее, чем когда-либо в тот день, и он быстро смыл доказательства своего позора и отложил их в дальний угол своего сознания.       Он сказал себе, что ему нужно избегать Эрика любой ценой, но обнаружил, что это было особенно трудно, когда Эрик так настаивал на дружеских отношениях с ним. В тот вечер они принесли еду на вынос, даже для Кайла, чтобы поблагодарить за завтрак, но он даже отдаленно не был голоден. Вместо этого он ковырялся в рисе и даже не притронулся к картошке фри.       Он наблюдал за Картманом, зацикленный на том, как он ест. Это было чертовски странно, но Кайл ничего не мог с собой поделать. Эрик болтал со своей женой о чем-то или о чем-то, его манеры за столом все так же отсутствовали, как когда они были маленькими детьми. Разговаривает с набитым ртом, и иногда на его лицо падали крошки, которые он рассеянно стряхивал на тарелку, чтобы съесть позже. Иногда он брал буквально пригоршнями, жуя картошку фри в изобилии, как будто не мог насытить рот.       И гудение. Йентл время от времени упрекала его, и они оба смеялись, как будто его отсутствие этикета, когда дело доходило до еды, было милым. Дети издавали фальшивые звуки отвращения, восклицая: Отвратительно, папа; сморщив носы и высунув языки, а Картман хихикал вместе с ними.       Может быть, он всегда был грубым за столом. Остальные члены его семьи, похоже, не были обеспокоены его привычками в еде. Они, похоже, нашли это забавным, беззаботной причудой в его характере. Это только усилило идею; Кайл превращал это во что-то странное. Может быть, он был извращенным извращенцем. В какой-то момент Картман снова поймал взгляд Кайла. Он одарил его той же полуулыбкой, что и утром, и лицо Кайла потемнело.             — Что случилось, Кахл? Ты… не голоден?       В тот вечер Кайл рано лег спать. Он оставил еду на вынос в микроволновке, чтобы поесть на следующее утро, нерешительно извинился, сказав, что у него болит голова, и побежал вверх по лестнице, ввалившись в ванную, прежде чем кто-нибудь смог привлечь внимание к его половинчатому голавлю. Он плеснул себе в лицо водой, пытаясь прийти в себя. Некоторое время смотрел на свое отражение — на темные мешки под глазами, морщину между бровями, его коротко подстриженные, растрепанные волосы, которые он забыл расчесать этим утром. Он воспользовался ванной и ушел в свою комнату, чтобы лечь пораньше, но заснуть было нелегко. К счастью, Картманы не поддерживали его мерзкими разговорами о сексе в ту ночь, но Кайл продолжал вспоминать об этом.       Почему он был так чертовски зациклен на Картмане, буквально просто ест? Он, должно быть, делал это нарочно, еще один из глупых планов жирдасов, чтобы вывести Кайла из себя. Никто на самом деле так не ест, говорил он себе, никто на самом деле не такой грубый неряха. — — —       И снова Кайл проснулся рано, чтобы приготовить завтрак.       Его сон был беспокойным, полным непрерывных метаний и поворотов, а в голове стучало. Вскоре он решил, что больше не сможет заснуть, и поплелся вниз, чтобы заняться едой.       Он нашел Картмана уже на кухне, он что-то напевал себе под нос, а кофеварка громко жужжала, перекрывая его голос. Он весь улыбался, приветствуя Кайла с добрым утром, слишком радостно для того, кто добровольно просыпается в 6 утра.             — Ты рано встал, Кахл. — Он сказал с веселой улыбкой.       Кайл проворчал почти неразборчивый ответ, все еще туманный от томления, стучащего в его мозгу. Он протиснулся мимо Картмана и открыл холодильник в поисках чего-нибудь съестного, щурясь от яркого света, который бил в его усталые глаза. Кайл ограничился пачкой кренделей, а затем сел за обеденный стол, обхватив голову руками и зажмурив глаза. После пробуждения у него появилась сильная головная боль, и казалось, что голова пульсирует.       Некоторое время было тихо. Картман повернулся, чтобы подать Кайлу кофе, но, увидев его за столом с опущенной головой, спрятавшим лицо в ладонях, остановился и нахмурился. Он осторожно подошел ближе и осторожно положил руку на плечо Кайла. Кайл весь напрягся и тяжело выдохнул.             — Эй, ты в порядке? Ты выглядишь не важно. — Спросил Картман, звуча искренне.             — Я в порядке… Просто чувствую себя немного дерьмово. — Ответил Кайл. Его голос был приглушен его руками. Картман замешкался на несколько долгих мгновений, прежде чем сесть рядом с ним. — Просто мигрень.             — Ты хочешь, чтобы я приготовил завтрак? Вчера я ходил с детьми в WalmartPlus[1] и купил несколько пирожных, чтобы просто засунуть их в тостер. Знаешь, тебе не нужно каждый день готовить нам сытные завтраки или баловать нас, как ты это делаешь. Я имею в виду, мне все равно, но это не может быть хорошо для нас, хех. Серьезно, Кахл. Все в порядке, мы ценим все, что ты для нас делаешь. — Кайл поднял глаза и поморщился от глупого выражения лица Картмана.       Благодарный и Картман были двумя словами, которые должны были быть антонимами, но в тот момент Эрик выглядел искренне благодарным. Затем снова появилась эта странная яма в животе Кайла.             — Неважно. Делай, что хочешь. Ты гость. — Коротко сказал Кайл. На мгновение Эрик выглядел противоречивым, как будто он не знал, остаться и утешить его или убраться как можно быстрее, напряженное поведение Кайла, по-видимому, повлияло на него. Его рука на мгновение задержалась на плече Кайла, прежде чем он отстранился. Он кивнул один раз, извинился и вышел из-за стола, оставив Кайла валяться в одиночестве. — — —       Прошло три недели, прежде чем Кайл наконец сорвался.       Этикет Картмана в еде не улучшился, и впоследствии стояки Кайла становились все более частыми. Дошло до того, что он хотел вообще не сидеть за столом, но это только уличило бы его.       Он терпел это еще три недели.       И за эти три недели он погрузился в своего рода рутину. С каждым днем он готовил все больше и больше. Завтрак, обед, ужин, приготовление сытных семейных блюд под видом простого и доброго гостеприимства. Он искоса поглядывал на своего друга детства, пока ел, отводя взгляд, когда Картман с любопытством оглядывался на него. Кайл просто надеялся, что он не слишком бросается в глаза.       Дети почитали своего дядю Кайла и его кулинарные способности, каждый вечер благодарили его за то, что он приготовил такую вкусную еду, приготовил все их любимые блюда, а затем побаловал их лучшими десертами. Он спокойно воспринял их похвалу, поблагодарил детей Картмана и даже жену Эрика, когда они похвалили его. И Картман, похоже, не стал мудрее, он, похоже, не знал, что на самом деле задумал Кайл. Он просто ел то, что было перед ним, и был в таком же долгу, как и остальные члены его семьи; даже когда он не мог съесть ни крошки, от него не было ничего, кроме оценки. Рыжий пришел к выводу, что хотел бы оставить все как есть.       Так продолжалось еще три недели.       И в тот день, когда все пошло наперекосяк, Йентл пообещала сводить детей позавтракать в Denny's-Applebee's Max[2] и заехать на рынок, чтобы собрать ингредиенты для того, что они хотели, чтобы Кайл приготовил этим вечером. Затем они предположительно собирались поужинать у Беннигана, что надолго оставило бы их вне дома.       Кайл был в курсе, потому что Мойше не переставал говорить об этом все утро, бредя о блинчиках и сиропе и обо всем остальном, что он мог придумать.       Его энтузиазм по отношению к ресторану обнаружил поразительное сходство с энтузиазмом его собственного отца в их юности, воспоминания о Casa Bonita вернулись к Кайлу, когда он наблюдал, как круглолицый мальчик прыгает по гостиной с веселым видом и ухмылкой. Эрик отказался, удобно, очевидно, страдая от боли в животе, или так он сказал своей жене.       Когда Йентл и дети ушли, Картман внезапно оживился. Оба мужчины лежали на диване, Картман все еще был в пижаме и поглощен триллером по телевизору. Кайл тоже пытался посмотреть это, но ему понадобилось всего несколько секунд невыносимого голоса актрис, чтобы понять, что это чистое дерьмо — поверить, что Эрика так легко развлечь бессмысленной мелодрамой, — и поэтому он переключил свое внимание на что-то другое.       Он пытался занять себя, глядя в окно, но ему не повезло. Наконец, Кайл смирился с тем, что рискнул бросить косой взгляд на мужчину рядом с ним, чтобы скоротать время, но затем он полностью осознал, во что он был одет, и это сделало его более озабоченным, чем раньше.       На Картмане была всего лишь выцветшая черная рубашка, но, возможно, она была ему мала на размер, и когда он откинулся назад, пытаясь пошевелить суставами, постанывая от усилия, обнажилась значительная часть его голого живота. Кайл изо всех сил старался не пялиться на прядь темных волос, выбившуюся из-под ткани, и практически вскочил на ноги, его лицо залилось краской.             — Э-э-э, ты-ты хочешь. Ты хочешь позавтракать? — Он торопливо запнулся, напугав Эрика своей поспешностью. Брови мужчины в очках сошлись на переносице, и он нерешительно кивнул, глядя на Кайла так, словно у него выросла вторая голова.             — Ты в порядке? Что… — начал он, но не смог закончить оставшуюся часть предложения, потому что Кайл выскользнул из комнаты и спрятался на кухне, его лицо, блядь, пылало.       Он пытался отвлечься от этого, когда наполовину разделал несколько блинов, руки практически дрожали, когда он ставил их друг на друга, чтобы сформировать стопку. Выключив плиту, он прислонился к столешнице и попытался выровнять дыхание, делая короткие, быстрые вдохи и выдохи. Кайл не знал, что с ним не так. Так нервничать из-за того же человека, которого он когда-то презирал, прыгая на каждом шагу, как будто он перевозбужденный подросток, а не мужчина средних лет, приближающийся к пятидесяти двум.       Кайл напрягся, когда через некоторое время услышал голос Эрика, который звал его, постепенно приближаясь, пока сам Эрик не появился в дверном проеме, выглядя немного ошеломленным всем этим. Кайлу потребовалось несколько секунд, чтобы успокоиться.             — Кахл, ты в порядке? — Спросил Эрик, нахмурившись, малейшие признаки беспокойства исказили его лицо. Кайл заметил, что между его бровями пролегла морщинка. — Сколько кофе ты выпил сегодня?             — У меня был только один. — Кайл ответил натянуто. Конечно, это была неприкрытая ложь, но Кайл действительно был не в настроении выслушивать лицемерную лекцию о вредных привычках. — Я просто… действительно напряженный. С работы.             — Ты поел? — Спросил Эрик, глядя на единственную тарелку с блинами, приподняв бровь.             — Да.       Еще одна ложь.       Кайл просто не был голоден. Отсутствие посуды в раковине не подтверждало его утверждение, но, к счастью, Эрик не стал настаивать дальше, вместо этого молча сел за стол со своей полупустой кружкой чая. Кайл поставил перед ним тарелку, и Эрик замурлыкал, даже не дожидаясь момента, прежде чем погрузиться в них. Блинчики были толстыми, политыми сиропом и сахаром, и выглядели очень аппетитно.       Кайл внимательно наблюдал, как Эрик ел, послушно откусывая от сладкого продукта и, как и надеялся Кайл, мурлыча слова благодарности с набитого блинчика, который он запихнул себе в рот.             — Это так чертовски вкусно, Кахл. — Эрик вздохнул, слизывая каплю сиропа с вилки. И снова невинный жест, который показался наводящим на размышления человеку, сидящему напротив него. Похвала вызвала искры тепла, затопившие желудок Кайла. — Я серьезно, чувак. Ты добавляешь наркотики в это дерьмо или что-то в этом роде?       И прежде, чем Кайл смог остановить себя-             — Ты делаешь это нарочно? — Он сказал. Эрик, который подносил ко рту очередную порцию еды, остановился, отложил столовые приборы; вопросительно взглянул на Кайла.             — Чт-что ты имеешь в виду?       Если все это было притворством, то оно было чертовски хорошим. Кайл сузил глаза, пристально глядя на мужчину рядом с ним. Выражение лица Картмана исказилось от дискомфорта.             — Ты знаешь. Приходить в мой дом спустя почти сорок лет, заниматься сексом со своей женой, даже когда ты знаешь, что я слышу это через стены. Вся эта штука с новообращенным евреем, буквально охуенно стонущим в твою вилку и постоянно комментирующим, пока ты ешь. Ты издеваешься надо мной, или ты на самом деле просто толстый идиот, который не знает, что он делает?       Слова Кайла были резкими.       Они, казалось, ошеломили Картмана, заставив его замолчать, потому что он сидел, уставившись на свои колени своими широко раскрытыми глазами-блюдцами, в течение нескольких секунд.             — Я-я не знаю, что… — Он попытался выдавить, но Кайл прервал любое слабое оправдание, которое он мог бы дать.             — Я не злюсь, я просто хочу знать, не трахаешься ли ты. Потому что я думаю, что ты просто издеваешься надо мной. Ни за что на свете кто-то не может быть таким забывчивым и, честно говоря, чертовски тупым, каким ты притворяешься.       Эрик откашлялся, замерев. Он не знал, что сказать, потирая ладонью затылок, чтобы попытаться успокоить нервозность, которая теперь росла. Он физически чувствовал, как кровь приливает к его щекам, отчего кожа становится горячей под пристальным пристальным взглядом Кайла.             — Ну, я-я действительно сожалею, если я причинил тебе н-неудобство, Кахл. Но, о чем ты говоришь? — Его голос прозвучал почти как писк, заставив его снова захлебнуться, снова прочистить горло, чтобы заполнить последовавшую тишину. — Я не- я не делаю ничего, чтобы трахнуть тебя, чувак…             — А, ладно. Значит, ты просто тупая шлюха?             — Ч- Как ты только что назвал меня?!       Картман был ошеломлен внезапной сменой тона. Он уставился на Кайла, выражение лица которого ни разу не дрогнуло с начала разговора.       Внезапно Эрика охватило ноющее чувство опасности, которое подсказало ему, что ему нужно немедленно убираться оттуда, и он пошатнулся, чтобы встать и убежать, но Кайл быстро последовал его примеру, преимущество в росте, которое он всегда имел над Картманом, теперь стало более ощутимым, поскольку он использовал его, чтобы запугать его обратно в кухню. Это было бы лучше, чем когда-либо. Он возвышался на добрых два фута над Картманом, его зеленые глаза сузились. Он впился кинжалами в голову коротышки, и Эрик отпрянул.             — Кайл, прекрати валять дурака, чувак! В чем твоя проблема?!             — Ты — гребаная проблема, толстяк. — Кайл прошипел сквозь стиснутые зубы, яд покрывал каждый слог. — Ты всегда был таким. Заноза в моей заднице с того дня, как я, блядь, встретил тебя. Провел все свое детство, унижая мой народ и ведя себя как мудак со мной и со всеми вокруг, а потом вдруг ожидаешь, что я окажусь у тебя в заднице и куплю все твое дерьмо? Ты абсолютный бестолковый идиот, Картман. Всех остальных можно одурачить, но я чертовски уверен, что нет.             После этого ситуация быстро обострилась. Просто потому, что он не мог ничего с собой поделать, Кайл оттолкнул низкорослого мужчину назад, слишком весело осознавая, что он может легко одолеть другого мужчину. Картман осторожно попятился, отступая на несколько шагов назад с каждым шагом Кайла вперед, пока не врезался в кухонную стойку, его глаза были широко раскрыты и прозрачны, как будто он собирался заплакать.             Это вызвало волну болезненного возбуждения в организме Кайла, просто вид идиотского идиота, доведенного до такого состояния несколькими неприятными словами, и когда он был в пределах досягаемости, рука Кайла метнулась в сторону, чтобы схватить слишком маленькую рубашку Картмана. Мужчина поморщился, готовясь принять удар, но его так и не последовало.             Вместо этого Кайл потащил его вперед, импульсивно соединяя их рты в липком месиве из языка и зубов. Картмана трясло, он весь горел, от щек до кончиков ушей, и не было даже малейшего сопротивления, когда Кайл просунул свой язык вперед, чтобы обвести его собственный.             Они целовались горячо и беспорядочно в течение нескольких минут, Картман практически прижат к стойке, а бедра Кайла зажаты между его бедрами и отговаривают его двигаться. У него был отчетливый вкус сиропа, крупинки сахара все еще покрывали его губы и язык, и Кайл издавал низкий горловой стон. Он придвинулся, чтобы прижаться еще ближе, и это вызвало небольшой сдавленный звук изо рта Эрика, когда нога рыжего ткнулась в палатку, которую он натягивал в своих брюках для отдыха.             Наконец, заставив себя отойти от поцелуя, Кайл прервался, на мгновение вдохнув горячий воздух в рот Эрика, прежде чем протянуть руку и обхватить эрекцию Эрика через джинсы.             — Ч-что ты делаешь? Стоп, я-я, блядь, женат! — Он неуклюже протестовал, но за словами не было настоящей убежденности, поскольку они превратились в дрожащий звук ах. Не было даже настоящей борьбы, когда Кайл снова наклонился, на этот раз направляясь прямо к шее Эрика и облизывая длинную, преднамеренную полосу вдоль его горла, как будто он просто не мог насытиться, только ахнул от ощущения языка на его чувствительной плоти. Картман слабо схватился за рукава, его широкая грудь вздымалась с каждым тяжелым вздохом, который он делал. Губы Кайла были ненасытны, ласкали его пульс и сосали красную отметину на яремной вене. — Кахл, не оставляй никаких следов.             — Боже, я тебя, блядь, разобью. — Кайл хрипло хрюкнул в розовую плоть шеи Эрика; обещание. Желудок Эрика скрутило от возбуждения, наполовину от новизны услышать что-то, сказанное таким низким, собственническим тоном, и наполовину от предвкушения того, что должно было произойти, и он беспомощно застонал, чувствуя, как Кайл начинает двигать бедрами вперед, чтобы прижаться к нему.       Член Кайла был твердым и тяжелым в свободных складках его одежды, натягивая ткань. Прежде чем он слишком забежал вперед, Кайл отодвинулся; почувствовал, как его пульс участился в висках и горле. Его руки слегка дрожали, и он сделал успокаивающий вдох, пытаясь собраться с мыслями. Эрик просто смотрел с тупым выражением лица. — Задери рубашку на груди, я хочу их увидеть.       У Эрика перехватило дыхание, но он сделал, как ему сказали, закатал рубашку и заправил ее под подбородок, выставляя голую плоть перед хищными глазами человека перед ним. Член Кайла дернулся, когда он подошел ближе, в пространство Картмана, и он не мог не протянуть руку, чтобы схватить плоскость мягкой, рыхлой плоти, бесстыдно ощупывая его живот и грудь.       Его голова остановилась на стыке между шеей и плечами Картмана, когда он продолжал ощупывать Эрика, толстяк заполнял его пальцы везде, где он касался. Его сводило с ума то, что его вес был еще одним физическим свидетельством его ненасытности, и это только еще больше заводило Кайла.             - Ты все еще такой чертовски большой, не так ли? Разве ты не наелся от того, что наедаешься каждый божий день? Ты чертовски ненасытен, не так ли? Боже, ты сводишь меня с ума. - Кайл горячо прошептал в плоть Эрика, застонав, когда он сильно прижался бедрами к бедру Эрика. Эрик не ответил, или, скорее, не мог ответить, его рот был открыт, а глаза прищурены — он был слишком сосредоточен на том, чтобы соответствовать мелким, толкающим движениям бедер Кайла, когда они томно двигались друг против друга.             — Черт, ладно. Черт. Теперь наклонись над кухонным столом. — Кайл снова отступил, покраснев. Он немедленно начал вытаскивать себя из своих спортивных штанов, но Эрик ответил взаимностью не сразу. Он тупо стоял посреди комнаты и заламывал руки, все еще дрожа от интенсивности их предыдущей телесности.             — Но — здесь? Правда?             — Давай просто скажем, что если я не трахну тебя здесь и сейчас, я закончу тем, что трахну тебя позже где-нибудь в другом месте. Поторопись, Картман.       Этого было достаточно, чтобы Эрик подчинился. Он опустился на край кухонного стола, дерево застонало под его весом, спрятал свое багровое лицо на сгибе руки и просто ждал, когда Кайл что-нибудь сделает.       И Кайл некоторое время не делал этого, вместо этого роясь в своих ящиках, пытаясь найти бутылку смазки, которую, как он клялся, он держал в одном из них. Наконец-то он нашел это, а затем снова обратил свое внимание на Эрика, который лежал на животе, широко расставив ноги, как будто пространство между ними было создано исключительно для Кайла.       Рыжий встал позади Эрика и нетерпеливо стянул влажную ткань с его ног, обнажив теплую, скользкую от пота кожу под ней. — Боже, ты такая гребаная шлюха. — Рука Кайла опустилась на обнаженную плоть, ладонь сильно ударила Эрика по заднице и заставила его слабо ахнуть в сгиб локтя.       Кожа была красной к тому времени, когда Кайл шлепнул по ней открытой ладонью, отпечатки рук были видны по всей его заднице и задней части бедер. Затем Кайл широко раздвинул щеки, чтобы увидеть свою дырочку, розовую и скользкую, когда он сплевывает на нее каплю слюны, чтобы посмотреть, как она сжимается вокруг ничего. Член Эрика висел у него между ног, покрасневший, красный и заброшенный. У него перехватило дыхание, когда пальцы Кайла скользнули по нему, несколько раз медленно потянули, чтобы подразнить Эрика, и вышли.             — Должен ли я трахнуть тебя досуха? — Кайл напевал, слова все еще были полны похоти и обманчиво любопытны. Его голый член дразняще потерся о расщелину задницы Эрика, одна из больших, грубых ладоней Кайла легла на поясницу Эрика. Одно только прикосновение послало предвкушающие искры по позвоночнику Эрика.             — Боже, как бы ты… ты не хотел меня трахнуть. — Эрик застонал, почти в бреду. Он съежился от мокрой смазки, брызнувшей на его задницу, задыхаясь — звук, который перешел в болезненный стон, когда он почувствовал, как тяжелая голова Кайла прижимается к нему, смазочная лента на кончике его члена. — О, черт, пожалуйста, пожалуйста, да…       Кайл стискивает зубы, выстраиваясь в линию, одной рукой обнимая Эрика за талию, хватаясь за одну из его любовных ручек, а другая остается на его спине. Он прижал Эрика к столу и толкнул. Его член легко скользнул внутрь, заставив их обоих застонать в тандеме. Едва способный сдержать стон, который клокотал в его горле, Кайл наклонил голову вперед, чтобы отдохнуть на груди, зажмурив глаза, пытаясь заставить себя думать о том, что нужно просто пойти в город с мужчиной под ним.       Одна из его рук покинула спину Картмана, чтобы присоединиться к другой, пальцы с силой погружаются в его толстые бедра и используют рычаги, чтобы сильно погрузиться, заставляя мужчину под Кайлом долго и протяжно скулить, что ему чертовски понравилось. Когда он достиг дна, он не стал терять много времени, прежде чем нанести неглубокий удар, сделав бесспорно быстрый пас, но не ударив так глубоко, как хотел.             — О, мой гребаный бог. — Картман хныкал в своей оценке, шум был по-настоящему непристойным, посылая острые ощущения удовольствия через член Кайла, его обрезанные ногти упирались в дерево стола, пока Кайл медленно набирал обороты и трахал его все сильнее и сильнее.       Он неуклонно продвигался глубже, толкаясь сильнее, ритмично ударяя бедрами по заднице Картмана каждый раз, когда он трахал вперед. «Кал, о боже, ах, да, черт возьми». Его речь была невнятной, прерывалась стонами и надтреснутой, высокой тональностью, которую Эрик никогда, ни разу в жизни не произносил. Пьянящая смесь смущения и возбуждения поселилась в глубине его живота, на и без того раскрасневшейся коже выступили капельки пота.             -Ммм, черт возьми, да, тебе это нравится? А? Ах, скажи мне. — выдавил Кайл сквозь зубы, выгибаясь над спиной Картмана, чтобы прошептать ему на ухо, сжимая челюсти, когда удовольствие нарастало в его животе, ощущая, как электрические цепи под кожей.       Между грязным, задыхающимся шепотом, горячим и близким к его уху, и Кайлом, протягивающим руку, чтобы прижать грубую руку к его животу, Картман не смог сделать что-то настолько простое, как сформулировать слова. Он корчился, бессвязное бормотание срывалось с его губ, когда он почувствовал, как рука Кайла обвилась вокруг его члена из-под стола, медленное, мучительное движение пальцев снимало напряжение с его члена. — Скажи мне, Эрик.             — О боже, мне это так нравится, с тобой так хорошо. — Эрик мяукнул в его руку высоким и безудержным голосом, подобострастно, практически жалобно, когда Кайл, наконец, набрал темп и начал трахать его с амбициями. Он проворчал что-то по-настоящему дикое позади себя, переходя в безжалостный темп, который заставил бы Картмана перевернуть кухонный стол, если бы не тисковая хватка, которую Кайл все еще держал за одно из его бедер, а другой беспорядочно дергал свой член под столом.       От силы толчков кипа на его голове отлетела в сторону, стол заскрипел взад-вперед, взад-вперед, но ни один из них не обратил на это особого внимания, лицо Эрика спряталось в складках его рук, а глаза Кайла были плотно закрыты.       Когда он снова открыл глаза, Кайл почувствовал головокружение, наблюдая, как плоть задницы Эрика толкается каждый раз, когда он двигал бедрами вперед, ускоряя темп до почти ошеломляющей скорости, бедра упирались в спину Картмана, когда он практически прижал его к краю стола. Кайл тяжело дышал от усилий, напряжения, стонал и пыхтел, как животное, мышцы его ног горели, но раскаленное добела удовольствие, пронизывающее его, стоило того, чтобы смотреть, как Эрик пресмыкается и плачет по его милости, стоило того, чтобы поощрять его поддерживать свой темп исила.       Вскоре он задавал ошеломляющий темп, самый быстрый на сегодняшний день, настолько быстрый, что Эрик даже не мог вымолвить ни слова. Просто благодарные, долгие, ошеломленные стоны. Рука Кайла была вытянута под углом, пальцы вцепились в уголки разинутого рта Эрика, и Эрик влажно стонал вокруг пальцев, струйки слюны стекали с его губ и собирались лужицей под ним на столешнице из красного дерева.       Внезапно Кайлу пришла в голову идея, от которой в животе у него загорелось жаром из-за возрождающегося возбуждения. Он наклонился ближе, чтобы прошептать Эрику на ухо, дыхание обжигало его плечо.             — Собираешься доесть, да? Ты, наверное, все еще голоден, не так ли? — Он горячо зашипел на кожу спины Эрика, и Эрик заскулил, как мог, из-за пальцев, втиснутых в его открытый рот.             — Давай, доедай свои блинчики, Эрик. Может быть, я позволю тебе прийти, если ты придешь. — Поэтому Эрик неуверенно высвободил руку из-под себя и потянулся через стол, пытаясь пододвинуть забытую тарелку ближе к себе кончиками пальцев, но это становилось все труднее, когда его вдавливало в стол с каждым резким движением вперед.       Ему удалось крепко ухватиться за столовые приборы, и он неуверенно поднес ко рту еще один кусок блинчика, но едва успел обхватить его губами, как снова жалобно заскулил, голова безвольно упала на стол от удовольствия.             — Боже, ты голодная гребаная шлюха, это вкусно? Давай, как тебе на вкус? — Кайл подстрекал, и Эрик вместо ответа издал благоговейный звук с набитым ртом, буквально закатив глаза в этот момент.       Он изо всех сил пытался сглотнуть, его горло пересохло и бесполезно работало, когда он сглотнул, а затем принялся за еще. И еще, и еще, пока большая часть блинчиков не закончилась, и когда он не смог откусить еще кусочек, он опустил голову, жалобно постанывая в тарелку. Внезапно Кайл в упор ударил его по простате, и Картмана снова начало лихорадить.       Рыжий быстро скользил туда и обратно, становясь неустойчивым и неряшливым и начиная хрипеть от усилий, тем не менее, попал в сладкое местечко Эрика сзади, как ему и было нужно. Он притягивал Картмана к себе так же сильно, как и, блядь, к нему. Лес заглушил безумную череду ругательств, которые выкрикивал Картман, в основном неразборчиво, короткие вздохи слогов, которые едва напоминали слова ‘так хорошо’.             — О, черт, Картман, я собираюсь кончить, хочешь мою сперму? — Кайл долго и громко стонал ему в ухо, тяжело наваливаясь на спину Эрика, глубоко засунув яйца в него и сдерживаясь, чтобы не кончить изо всех сил. Рука снова протянулась между ними и схватила член Эрика, работая его стволом в такт его коротким, беспорядочным толчкам. К тому времени Эрик был без костей, не мог кивнуть и совершенно расслабился, пока Кайл пытался унять хриплые стоны удовольствия и прерывистое дыхание, горячее и отчаянное, доносившееся до уха Эрика. — Черт. Черт, вот и все, собираюсь, блядь, аахх.       Кайл едва успел выйти, прежде чем его оргазм накатил на него, ударив его с силой приливной волны и выбив из него измученный крик, когда он выстрелил белыми струйками по изгибу спины Эрика. Эрик слабо мяукнул, даже не отреагировав на брызги на спине, слишком истощенный, чтобы даже пошевелиться. Его член пульсировал в руке Кайла, поэтому рыжий продолжал гладить его, сжимая в кулак, пыхтя после его освобождения и пытаясь привести Эрика в чувство.             - Вы близки? - Кайл фыркнул, проводя губами по влажному от пота затылку Картмана и обхватывая рукой его толстый член, добиваясь более измученных звуков изо рта Эрика.             - Боже, это было так чертовски горячо, ты так хорош. Это было так хорошо..       Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы кончить. Эрик напрягся, едва успел предупредить Кайла, прежде чем тот слабо плюхнулся на плитку под ними, и он не мог найти в себе сил пошевелиться, даже когда Кайл отодвинулся, чтобы исправить ситуацию. В конце концов, Кайл сделал это сам, стерев грязь со спины влажной тряпкой и натянув штаны Эрика обратно.       Они пришли в себя в тяжелом молчании, как будто ни один из них не хотел признавать, что, черт возьми, только что произошло. — — — —       Эрик заварил чай и спокойно пил его за столом, пока Кайл мыл поверхности тряпкой и антибактериальным спреем, только тогда, когда он оправился от своего сексуального фанка, вспомнив, как отвратительно заниматься сексом на кухне.             - Это было чертовски странно, да? - Сказал Эрик после невыносимого молчания. Его горло было хриплым, а голос звучал напряженно.             - Это было. Это было действительно чертовски странно. - Кайл согласился. Снова тишина. Эрик рассеянно пил чай, наблюдая за своим другом, пока тот занимался протиранием рабочих поверхностей, даже тех, которые были нетронуты.             - Кахл, ты, как… охотник за пухлыми или что-то в этом роде?             - Заткнись нахуй, Картман. . . . . .