Не в силах забыть, не в силах простить

Четыре года прошло. Уже четыре года, как Марк и Натаниэль начали встречаться. Но всякий раз, когда речь заходит о том, чтобы сказать об этом кому-то, рыжеволосый постоянно отнекивается и придумывает отговорки. Самой частой из них является: "Прости, но я просто не хочу косых взглядов в свою сторону". Или: "Ох, Марк, знаешь.. Я ещё не готов объявить о своей ориентации. Давай когда-нибудь не сейчас, ладно?". И писатель всегда соглашался, ведь любит. Любит до безумия. И эта любовь делает его очень уязвимым. Да, Ансьель видел, что Куртцберг всё так же ведёт себя, как свободный парень без отношений, но до какого-то момента был непротив, ведь это нормально. Ну, или как ОН считал нормально. Конечно, часто Марк замечал, как Натаниэль засматривается на Маринетт и говорит про нее время от времени, но ведь брюнет думал, что это просто дружба. Ох, если бы он знал, что дело не только в дружбе. Если бы знал, то не терял бы напрасно эти 4 года своей жизни. Всегда, абсолютно всегда зеленоглазый списывал все это лишь на дружбу. Однажды, когда Марк вернулся с подработки в их с Натаниэлем квартиру, он услышал женский смешок, очень напоминающий смех Маринетт. Он доносился из спальни писателя и художника. Парень тут же зашёл в комнату, увидев, что его возлюбленный и подруга лежат в постели полуголые и целуются. Но, нет.. Натаниэль ведь не такой. Или все же его просто надо узнать получше? Неужели он просто мертвая оболочка, не понимающая, насколько Марку сейчас больно. Неужели, в погоне за девушкой давней мечты, он не видел, насколько его любит самый близкий человек. — Н-Нат..? Что? Ч-что это значит? Неужели.. — уже хрипя почти прошептал Ансьель. — Марк, это не то, что ты подумал! — подскочила Маринетт, рывками натягивая одежду. — Нет, Маринетт, я все правильно понял. Конечно, как я раньше не догадался. Все эти отговорки, все эти ваши переглядывания в коридоре.. Боже, какой я дурак. Маринетт, неужели, раз Адриан не отвечает тебе взаимностью, то надо перекидываться на того, кто сохнет по тебе? Ты же знала все с самого начала.. Я ведь правда верил, что не один из вас не причинит мне боли.. Почему, Натаниэль, почему ты так поступил? Ты не мог сразу отказать мне..? Это было бы не так больно! — Я просто не хотел разбивать тебе сердце. Но, Марк, когда мы начали отношения нам было всего по 14! Ты правда думал, что я проведу свою жизнь с тобой? Неужели ты и правда настолько ослеплён, что не понимаешь очевидных вещей. Прошу, прости меня, если сможешь, но я правда люблю лишь Маринетт и этого не изменить. — Любишь..? Её..? А как же твои клятвы? Как же все то, что мы прошли вместе? Как же те твои слова, что роднее меня у тебя нет никого? Неужели ты и правда никогда не любил меня и это была лишь игра.. — Да.. К сожалению это не было любовью с моей стороны.. Извини ещё раз. Я уеду, правда. — виновато произносит художник. — Нет. Уезжать придется мне. Только вот, не пожалей потом. Я сейчас же соберу вещи и уйду. Нет, даже не так. Я просто уйду. — писатель вложил ключи прямо в руки бывшему возлюбленному, — Просто знай, что я никогда больше не стану твоим. Такое я не смогу простить. Никогда. Прощай. — Ансьель забрал телефон и портфель и, хлопнув дверью, вышел из дома. Несколько часов парень сидел на скамейке около Эйфелевой Башни под дождем, проливая слёзы. Самый огромный страх Марка всегда оставался лишь один - предательство. И вот от кого, но от Натаниэля он не ожидал этого никак. Этот день он не забудет никогда. Как и его первого и, кажется, единственного возлюбленного — Натаниэля Куртцберга. Он не в силах этого вынести. Солёные ручьи катились из глаз писателя, смешиваясь с дождём. И без того охрипшим голосом Ансьель прокричал, казалось, на весь свет слышную фразу: "Pourquoi diable m'as-tu trahi, mon amour?!". На деле его не услышал никто. Мимо места, где сидел Марк, проезжала черная, до боли знакомая машина. Точно такая же, на которой ездил Адриан, когда его отец контролировал его. — Марк? — донеслось из машины, после чего послышался хлопок двери и приближающиеся шаги, — Марк, все хорошо? Что с тобой? — поинтересовался блондин, подходя и садясь рядом. Из машины вышло ещё пару человек: Зои, Люка, Кагами и Нино, но они оставались в стороне. Увидев, что к нему приближаются, зеленоглазый вытер глаза мокрым рукавом, натягивая на лицо милую, но слишком неестественную улыбку. — Я? О, да, Адриан, я в полном порядке. А что-то не так? — Нет, нет, всё так. Просто мне показалось, что ты плачешь и чем-то либо напуган, либо в очень стрессовой ситуации. Или все же не показалось? — заволновался Агрест, заглядывая Ансьелю прямо в глаза, — Марк, я выслушаю тебя. Просто расскажи. Ты же знаешь, что можешь доверять и мне, и ребятам. — Нет! Со мной всё впорядке! Мне просто нужен свежий воздух и мне не страшно! Я.. Я пожалуй пойду. И, да, спасибо за беспокойство. Я правда ценю это. — брюнет поднялся со скамьи и пошел прочь от этого места, где они с Натаниэлем когда-то встретили их первый рассвет вместе. Люка тут же рванул за ним. Но писатель ускорился, срываясь на бег. — Марк, постой! Пожалуйста, послушай! — в попыхах кричал Куффен, — Я ведь знаю все, что произошло! Прошу, остановись! МАААРК!! — в конце концов у брюнета закончились силы и он остановился, чтобы отдышаться. Тогда-то гитарист его и догнал, — Мы далеко, тут нас никто не услышит. Марк, Я знаю, что тебе очень плохо сейчас. Маринетт мне всё рассказала. Мне очень жаль, я тоже думал, что Натаниэль искренне любит тебя. — Ох, Люка.. — Марк уткнулся в грудь Люки, обняв друга, — Ты бы только знал сколько моих эмоций было потрачено на него! Сколько слез сейчас было пролито! И я просто не в силах ни простить, ни забыть это! Сейчас именно та переломная ситуация, колоссально меняющая жизнь! — Тише, тише.. Успокойся. Я понимаю тебя, очень хорошо понимаю. Я не стану давать тебе советов хотя бы потому, что не хочу давать непрошеных советов. Но если ты и правда любишь его, то я просто не знаю чем тебе помочь. Есть болезни, от которых не лекарств. Понимаешь о чем я? — в ответ голубовласый получил кивок и к нему прижались ещё ближе, — Шли свои мысли о нем на все 4 стороны. Знаю, это тяжело, но со временем переболит. Давай ка ты пока поживешь у меня, ладно? — Нет, я не могу. Мне есть, куда ехать. Спасибо, Люка. Спасибо за всё. Ты был хорошим другом. — Что ты имеешь в виду? — довольно испуганно спросил голубоглазый. — Имею ввиду, что я не боюсь потерять всё в Париже, а начать заново в Лондоне. Я просто не смогу находиться в этом городе, в этой стране. Воля в кулаке, понимаешь? — теперь уже кивнул гитарист, — Прощай, Люка.. — парень стал удаляться все дальше и дальше. С каждым шагом темп наростал и Ансьель снова сорвался на бег. Он прибыл к вокзалу и встал в очередь за покупкой билета на поезд. Марк купил билет и стал ожидать прибытия транспорта. Вдруг кто-то прокричал его имя. Писатель обернулся и увидел среди серой толпы ту самуб рыжую макушку. — Марк, погоди! — подбегая прокричал Натаниэль, — Зачем ты..? А что это? — Билет на поезд. — Куда? — Неважно. Я говорил, что исчезну из твоей жизни, это я и делаю. Едь домой, тебе тут делать нечего. — уверенно проговорил брюнет, смотря вдаль, — О, а вот и мой поезд. Был рад знакомству с тобой и дальнейшим развитиям нашего общения. — Нет, Марк.. Я не хочу тебя терять! Прости, пожалуйста! Давай просто забудем! — Ты уже потерял меня. И, Натаниэль, если это не смог простить даже такой человек, как я, значит ты реально напортачил. Прощай, Куртцберг.. — писатель вскочил в поезд и сел на место, указанное в билете. "Я не боюсь потерять всё, начать заново.." пронеслось в черновосюлосой голове, когда транспорт тронулся. Последним, что он видел в столь родном Париже — яркие глаза Натаниэля, цвета чистого неба.