Сломанные. Склеенные. Воспарившие

Я стою перед дверью и не могу постучать. Сжимаю букет полевых цветов, потому что ты ненавидишь тепличные. И всё ещё не могу постучать. Продолжаю изучать деревянную поверхность, а в голове набатом стучит мысль. «Ты подвёл её!» «Ты подвёл её!» «Ты подвёл её!» Мысль не утихает, а я лишь обессиленно выдыхаю. Ты там, за дверью, совершенно не ожидаешь, что я успел вернуться с Тамарана. А я жмусь как последний трус. Прочищаю горло и стучу в дверь. - Тук-тук. Говорю это громко, потому-то не хочу, чтобы у тебя были ассоциации с той ночью, из-за каждого стука в дверь. Но мне не спасти тебя от внутренних демонов. Даже себя не спасти. Дверь открывается очень быстро, уверен настолько, насколько ты смогла её открыть в своём состоянии. И, как только защищающая квартиру преграда отходит в сторону, моё сердце замирает. Видеть тебя в инвалидной коляске… невыносимо больно. Это как возвращаться в ту ночь и видеть тела родителей на полу цирковой арены. Это как неизбежность. - Поверить не могу, неужели это ты? В твоих глазах удивление, даже шок, и… стыд? - Я был в другой галактике и возвращался так быстро как мог, - нелепые оправдания, которые, прямо сейчас именно таковыми и ощущаются, слетают с языка. - Заткнись, Грейсон! - наконец-то твои эмоции берут верх и из глаз начинают течь слёзы. - Просто заткнись и обними меня! И я падаю на колени в ту же секунду, замыкая тебя в кольцо своих рук.       Холод хромированных ручек коляски жжёт тыльные стороны ладоней, словно сухой лёд или безумная искусственная бурда Фриза, а ты лишь крепче прижимаешься к моему плечу. И с каждым всхлипом я чувствую как разрывается сердце. - Господи, Барбара, прости, пожалуйста, прости, что меня не было здесь, - превращённые в слова эмоции вырываются из меня, прорывая плотину, - я должен бы…. - Шшшш... И твои губы накрывают мои. Это не наш обычный поцелуй, полный страсти, пылкости двух молодых людей. Он словно просьба, попытка хотя бы ненадолго вернуть всё как было до той ночи. И я поддаюсь. Отталкиваю дверь и успокаиваюсь только тогда, когда слышу, что замок вернулся в пазы. Подхватываю тебя на руки и несу в спальню. Цветы остались на половице. Ещё по пути ты начала расстёгивать пуговицы моих пиджака и рубашки. И мы не говорим. Сейчас не время. Я кладу тебя на кровать и чувствую, как твои нежные ладошки переместились к ремню. Почему происходящее чувствуется таким правильным и неправильным одновременно? Почему меня начинает потряхивать только от одной мысли о том, чтобы раздеть тебя? В попытке избавиться от наваждения, запрокидываю голову и смотрю на потолок. Чтобы ты ничего не заподозрила, нарочито медленно снимаю пиджак и рубашку, бросая их на пол. - Дик… Не знаю, был ли это эмоциональный призыв или отклик. Но моё имя, сорвавшееся с твоих губ вбило в мою голову главную установку: Не ты здесь в центре внимания, циркач! Поэтому я вновь целую тебя. В комнате темно, мы даже в глаза друг другу смотреть не можем. И остаётся только надеяться на свои ощущения. Рефлекторно я переключаюсь на твою шею, а руками начинаю оглаживать тело. Руки струятся по плечам и ниже. Твоя грудь, бока… Всё так знакомо. И я не могу заставить себя спуститься ниже. И ты это тоже понимаешь, начав самостоятельно снимать джинсы. Мне стыдно. Но здесь не я в центре внимания. Снимаю твою лёгкую домашнюю рубашку и нащупываю лифчик.       Раньше я непременно посжимал бы твои прекрасные перси, уделяя непомерно много внимания затвердевшим от возбуждения соскам, но сейчас всё по-другому. Расправляюсь с последними элементами своей одежды и, судя по звуку, ты также поступила со своей. Мы вновь сливаемся в поцелуе и я пересиливаю себя. Ты на подушках, я сверху. Обычно ты любила быть сверху… Веду ладони ниже и трепетно, практически невесомо, касаюсь спины. Сжимаю ягодицы. Ты не сняла трусики. Ты знаешь как я люблю снимать их самостоятельно… На секунду меня пробил холодный пот, но рефлексы всё сделали сами.       Развожу твои ноги в стороны и не чувствовать никакого, даже маломальского сопротивления с твоей стороны до одури пугает, но скрип ткани постельного белья и твои возбуждающие призывные стоны успокаивают. Провожу головкой вдоль стенок твоего тёплого и взмокшего влагалища, проверяя пределы. Этого тебе явно недостаточно, чтобы всё почувствовать. Поэтому я вхожу внутрь. Ты вскрикиваешь. Толчок. Твои ногти впиваются мне в спину. Толчок. И я до смерти счастлив, что ты ещё можешь получать удовольствие от секса. Мы продолжаем. Моя рука находит твою. Пальцы переплетаются. Губы накрывают губы. Я не хочу чтобы эта ночь заканчивалась…

***

Утро наступает быстро. Обычно мне снятся сны. Чаще кошмары. С самого детства. Сейчас я просто открыл глаза.       Ты лежишь слева, волосы раскиданы по подушке и дребезжащий за окном рассвет позволяет раствориться в их тициановой насыщенности. Как только я вернулся в Готэм, то сразу отправился в твою квартиру. Никакого поместья, никакой пещеры. Пора за работу. Аккуратно поднимаюсь, стараясь не разбудить тебя. Тянусь за рубашкой… - Доброе утро. Чувствую как ты улыбаешься и, если бы не вина, я бы смог улыбнуться в ответ. - Доброе, - отвечаю больше на рефлексе, перестав одеваться. - Не знаю, что ты сделал вчера ночью, но я не чувствую ног. Твой голос полон ехидства. А меня будто в раскалённую лаву окунули. - Барбара! - резко разворачиваюсь. - Хэй, если кто и может глупо шутить на эту тему, то точно я, - твой мягкий кулачок утыкается в моё плечо. Ты улыбаешься, прикрываешь своё прекрасное тело простынёй и дразняще заправляешь выбившийся локон за ухо. У меня перехватывает дыхание от одного твоего вида. - Я люблю тебя. Показалось, что ты удивилась. - И я тебя люблю. Просто показалось. И мы вновь сливаемся в поцелуе.