Давай сейчас не об экономике.

Рома стоит у раковины в туалете третьего этажа кампуса уже минут пять, нервно теребя браслет на левой руке. Дверь, наконец, открывается, впуская темноволосого парня. Рома поднимает хмурый взгляд, — Ну почему так долго, Джонь? — Да опять эта тётка задержала, задрала уже со своим проектом по экономике. Сил моих нет.. Рома подходит к нему, протягивает руку, щёлкая замком двери за его спиной. Тот ничего не говорит. Рома же протянутую руку обратно не отводит, кладя холодную ладонь на талию парня, слегка прижимая того ближе. — Ну что ты так, не злись. Хотя мне нравится, когда ты такой. Выглядит горячо, — кокетливо замечает Роман, второй ладонью оглаживая широкую шею. — Но давай сейчас не об экономике. Джонни согласно хмыкает, прикасается своими губами к чужим, в это время свои руки кладёт на худые плечи. Отстраняется, — Ты намазал их вкусной помадкой? — немного удивлённо поднимает брови. Рома согласно кивает, — Нравится? Это клубничная. — Нравится, — просто отвечает Джонни, вновь переводя свой взгляд с глаз парня на его соблазнительно пухлые губы. И не отказывает себе в том, чтобы снова пристать к ним. Проникает языком в приглащающе открывшийся рот, руками исследуя чужую спину. Спускается к ягодицам, с удовольствием сминая их в своих ладонях. — Джонни, — выдыхает Рома слабым шёпотом. — Давай к подоконнику. Джонни подхватывает его за эти самые ягодицы, и Рома окальцовывает его шею своими руками, опрокидывая голову, пока Джонни вылизывает его шею. Сажает его на подоконник. — Подожди-подожди. Ты помыл руки? — Рома утвердительно кивает. — Бля.. Подожди, солнце, я сейчас, — Джонни идёт к раковине. Рома думает, как же мило из его уст звучит это пресловутое «солнце». Джонни возвращается, встаёт между раздвинутых ног, рьяно прижимает парня к себе, прикусывая чужую бледную шею. Руками залезает под футболку, продолжая исследовать всё и везде. Рома лишь цепляется за него, рвано вдыхая-выдыхая. Доверчиво ластится к чужим прикосновениям. Джонни расстёгивает ширинку на его джинсах, через ткань трусов трогая полувозбуждённый член, начинает слабо ласкать его. Рома часто дышит. Джонни аккуратно стягивает с Ромы джинсы, затем трусы, просовывая те Роме под попу — подоконник, всё же. Встаёт на колени, мягко касается губами внутренней стороны бедра, успокаивая, идёт поцелуями выше, утыкается носом в блядскую дорожку, вдыхет, тем временем руками очерчивая неровные круги на ляжках. Спускается, наконец, к возбуждённому органу, лижет по всей длине и берёт в рот головку. Рома зарывается пальцами в его тёмные волосы, немного запрокидывая голову назад. Джонни же, насладившись головкой, берёт глубже, и, привыкнув и к этому, расслабляет горло и двигает головой вперёд, насаживаясь до основания. Потом полностью выпускает член и снова насаживается до конца. Рома стонет, слегка оттягивая волосы Джонни. Тот ускоряет темп, и через некоторое время наполовину выпускает член изо рта, позволяя Роме излиться в него с протяжным стоном. Джонни заглатывает всё, на последок облизнув головку, и присасывается к яичкам, по очереди беря каждое в рот. После отсраняется от разомлевшего парня, поднимается с колен и целует сухие от частого дыхания губы, в это время надрачивая себе и быстро доходя до разрядки, издавая приглушённый чужими губами стон. Джонни бережно ставит Рому на ноги, помогая надеть трусы, а потом и джинсы, сам же идёт мыть руку и вытираться салфетками. Рома подходит к нему со спины, утыкаясь носом в плечо и мямля тихое «Спасибо». Джонни поворачивается в его объятиях, обе ладони кладёт на чужую тонкую талию и целует куда-то в скулу, выражая так своё «Пожалуйста», и вообще «Для тебя всё, что угодно».