Не дурак

Может так даже будет лучше. Лучше, чтобы всё закончилось. Шаг ближе к краю. Крыши, жизни и проблем. Он не помнил, когда это началось, но именно сегодняшний день добил до конца. Ударил прям под дых. Именно поэтому он окинул взглядом, раскинувшийся перед ним вид. Старые дома его района казались мёртвыми, заброшенными, но родными. Деревья, защищающие его от солнца в жару. А ещё детская площадка с детьми, играющими в песке. Приятное ощущение лета. Только девять утра, но люди есть. Они, по крайней мере, живут, а не существуют. Лето пройдёт так быстро, как и всегда, которое никто не запомнит, как и никто не заметит падающее тело с крыши девятиэтажного здания. Глубокий вдох, который больно отзывается в легких. Шаг. А потом... чья-то рука, хватающая капюшон. И голос. Знакомый какой-то. Но из-за быстро колотящегося сердца он не узнает, пока не поворачивает голову слегка в бок. — Скучно, — фыркает его одноклассник, отпуская руку, держащую ткань одежды, предварительно слегка одтянув с самого края, но сделав это так непринуждённо, будто они сейчас сидели где-то внизу на лавочке, а не на крыше девятиэтажки. Он глупо смотрел на него, не понимая, почему кто-то вообще отвлёк его от... сказать, язык не повернулся. А второй продолжал, окинув знакомого насмешливым взглядом. — Ну? И чем ты тут занимался? — он лениво подошёл к краю, глянув вниз, и оценивающе цокнул языком. — Женя, ну ты же не дурак? Хотя, может и дурак, это с какой стороны посмотреть. Женя наконец нашёл в себе силы сделать хотя-бы какое-то действие. Он вздрогнул и охрипшим голосом выдал начало предложения. — Что ты?... — Все поразъехались, — недовольно махнул рукой второй, потом резко повернулся на левой ноге, сделав шаг в сторону двери на лестницу. Но не переставал следить за одноклассником, будто тот мог в любой момент броситься вниз. — Я погулять хотел, так то. Поэтому к тебе припёрся. У подъезда мать твою встретил, сидела с соседкой какой-то, спросил, где ты шляешься. Она и сказала, что дома сидишь. Ну дома тебя, естественно, не было, — из горла вырвался короткий хохот с еле заметной ноткой презрения, которую тот подавил игривостью в глазах. — Я пошёл на крышу, потому что это было очевидно. Чувак, ты оставил слишком много беспорядка перед смертью. Убираться за тебя никто не будет. Оставив за собой угнетающее молчание, он вышел на лестницу со словами: «Пошли, тебе что делаеть нечего?». И Женя пошёл. И почему он сейчас не летел вниз, а слушал совершенно глупые речи этого недоумка? Это он и сам не понимал, но неожиданно для самого себя принял, как должное. Уже на пятом этаже, Женя выдавил: — Я не Женя. — А кто? — усмехнулся другой в ответ, не замедля темп. — Светлана? — Евгений. — Значит, Женя. Не пудри мне мозги. Исподволь напряжённость и угнетенность стали пропадать или же подавляться под влиянием раздражения, накатывающего с головой. Он мог давно закончить с тем, что планировал. Но почему-то послушал какого-то идиота и даже пошёл за ним следом. Возможно, виной всему неопределённая отстраненность, из-за которой он делал всё непроизвольно, на автомате. Но прежде чем подобрать нужные слова, чтобы высказать хоть что-то, он не заметил, как они уже вышли во двор, а яркий солнечный свет ударил в лицо, грея щеки и нос. — Проживи лето, - бросил парень Жене, заметно расслабляясь, но игнорируя это ощущение, после того, как они ступили на асфальт. — Не хочу. — Не хочешь или не можешь? — Не могу. — Смоги. Иначе... знаешь, ты стоишь передо мной в списке класса. Если тебя не будет, меня станут вызывать на одного человека раньше, думаешь, это так круто? — не дождавшись ответа, он расхохотался, заметив изумленное выражение лица Жени. — А если серьёзно, то ты просто трус. — Это сильный поступок... — Это слабый поступок в любом случае, а ты дурак, — одним махом руки, он дал понять, что тема закрыта, и побрел по тротуару. Женя раздраженно засеменил за ним. Они не были друзьями, только учились в одном классе, не более. Яков Юстовский — его одноклассник, хаотичный бездельник, бегающий от уборщицы в ботинках, без сменки и за школу, курить. Меняющий компании своего общения как перчатки, которые никогда не носил, даже зимой. Женя не мог сказать, как человек может жить без определённого общения, хотя сам часто оставался той самой особью, сидящей на перемене за партой, раздражаясь от каждого слова в свою сторону. Он общался с одноклассниками только по делу, хотя имел пару контактов с людьми в интернете. Но с интернетом ты не сходишь погулять, в магазин и за мороженым в такое лето, как сейчас. Это угнетало. — Долго ещё будешь выбирать? Они стояли у морозильной камеры с мороженым в магазине. Юстовский держал в руках две пачки белого, наблюдая за задумчивой миной одноклассника. Женя, опустив руки на стекло морозилки, вглядывался в цены и надписи. — «Живчик» хочу. — Иронично, — немного подумав, прыснул Яков. Удивительно, но за всё время, он ещё не спросил Женю о том, почему или по каким причинам. Только посмеялся, назвал его дураком и потянул в магазин. Это нормально? Нет. Но так есть. Таким уж является Юстовский. В школе он надоедал практически всем. С начала года бегал за каждым одноклассником, но это не долго продолжалось. Можно заметить, что людей, подобных Жене, он оставлял в покое, когда понимал, что человеку не интересно. Вроде уважал границы, но постоянно маячил перед глазами, как юла. И учитывая это "уважение личных границ", Яков всё равно до сих пор не оставил своего одноклассника в покое. Сейчас они сидели на лавочке около магазина, расслабленно разглядывая асфальт перед глазами. Женя молчал, он давно выпил свой живчик, поэтому больше себя занять было нечем. В отличие от него, Юстовский доедая своё мороженое цокнул, показывая этим, что подбирает слова. — Ты что летом планируешь делать? — очередной глупый и неуместный вопрос слетел с его губ, и пока у Жени произошло короткое замыкание, он засунул последний кусок себе в рот и быстро продолжил. — Мне показалось, что ничего, поэтому у меня для тебя есть предложение. Ты согласен? — Ты... я же его ещё даже не услышал, — он скептически поднял бровь в ответ, скрестив руки не груди. Женя откинулся на спинку лавочки, протягивая ноги вперёд. — Хотя, думаю, озвучил бы ты, я бы всё равно отказался. — Как хочешь, — фыркнул Яков, махнув рукой, якобы показывая, что ему плевать. — Но через неделю я уезжаю на дачу. Родители остаются в городе, а я собирая компанию друзей, пару человек уже есть. Ты был в моем списке возможных. Ты согласен? — Нет. — Хорошо, — на удивление легко принял ответ Юстовский, вставая с лавочки. Выкинул обёртку от мороженого и обернулся к Жене. — Тогда иди прыгай, моё дело предложить. И зашаркал по тротуару вдоль деревьев. Женя непроизвольно дернулся и, не думая, бросился за ним, будто хватаясь за своего одноклассника, как за собственную жизнь. Он хотел, чтобы Яков отстал, но понимал, что уйди он, Женя точно спрыгнет. — Стой!... Юстовский развернулся и скучающе засунул руки в карманы. — Или дача, или крыша, — он поставил Женю перед очевидным выбором, но таким неожиданным, что тот слегка замешкался. — Говори или я ухожу. Быстрее думай. Женя. — Дача, — выплюнул тот, и сам зажмурился от собственного решения. Он не понял, почему не сказал «крыша», ограниченный во времени, он выдал тот вариант, которые желал где-то в глубине души. Может так будет лучше? Может быть. Яков смерил его взглядом и насмешливо цокнул, понимая, что теперь может его оставить. — Хорошо, до отъезда неделя. Теперь у тебя есть обещание, которое ты не сдержишь, если умрёшь. Поэтому... давай, не валяй дурака. И повернувшись на левой ноге, медленно побрел в свою сторону, оставляя за собой человека, который теперь не может умереть. Неделя плыла с неимоверной тягомотностью и тяжестью. Время казалось замедляется с каждой секундой, а волнение от предстоящей поездки ежедневно появляется где-то в животе. Яков больше не приходил, а Женя занимался чем угодно, чтобы унять скуку. Начиная от бега по утрам, заканчивая чтением книг по вечерам. И всё, лишь бы не думать о крыше. И это, на удивление, помогало. Не только не думать, но и расслабляться и освобождаться от негативных мыслей и ощущений. За день до отъезда ему написал Яков, сообщив, что он зайдёт за ним вечером следующего дня. Женя прочитал и напечатал короткий ответ, показывающий, что он правда выйдет и будет ждать. Вещи были собраны быстрее, чем он ожидал. Так что торопиться было некуда. Голова была теперь переполнена предстоящей поездкой. Честно признаться, Женя волновался больше по поводу новых людей, с которыми ему предстоит встретиться. Он был уверен, что Юстовский будет общаться со всеми одновременно, поэтому с ним возиться уж точно не станет. С одной стороны хорошо, что никто не будет его трогать, раздражать или мозолить глаза. Но с другой... погружаться в себя всю дорогу было не лучшим вариантом, а уснуть он вряд-ли сможет. Он не сомневался, что не приживется в незнакомой компании, но успокаивал факт, что его никто не станет удерживать, он в любой момент сможет уехать домой, если так захочет. Небо стало темнеть, а в окнах люди начали поочерёдно включать свет. Мать ушла к соседке, когда Женя остался один. Он сидел на кухне возле окна, вглядываясь в сумрак дорожки, ведущей к его подъезду. Замечая любое движение, он вздрагивал, уже был готовый подорваться и выходить, но возвращался к окну, понимая, что это лишь дворовые коты или голуби. Юстовский явился тогда, когда Женя начинал засыпать. Он позвонил в дверь и дождался, когда ему откроют. Окинув одноклассника взглядом, Женя не заметил какие-то изменения, которые могли бы произойти с ним за эту неделю. Та же футболка до локтей, явно больше нужного размера, и широкие спортивные штаны. Он был без рюкзака или чемодана, видимо, оставил где-то. — Ну что? — Яков скользнул взглядом по его лицу, мысленно кивнув самому себе. — Едешь? — Да. Они вышли из подъезда, встречая тёплый свет уличных фонарей. Воздух был свежим и прохладным, поэтому дышать стало легче.