***
Светуля была не просто красивой. Она из вида женщин, глядя на которых хочется орать: ну почему не моя? А Светулся вдруг стала Артëмовой, и он первое время сам себе не верил. Одна ночь… ещё одна… и вот уже помимо зубной щётки у неё в квартире и кое-какие его шмотки обосновались. Светуля была старше него, и это был, несомненно, только плюс. Помимо яркой незабываемой внешности, дикой страсти в постели, она была весьма неглупой. Разбиралась и в искусстве, и в политике, сыпала охрененно умными и красивыми фразами, а через минуту могла выдать матерный анекдот, да такой, что Артём час от смеха трясся. Но всё же у Светули оказался один жирный минус в виде её бывшего муженька. — Тëм, ну я тебя умоляю… — закатывала она глаза. — Мы же взрослые люди. Ревновать к бывшему мужу… Артём пыхтел, как тесто под одеялом: — А чего он таскается сюда? И всё хиханьки разводите. Это он нарочно, чтобы меня позлить. Небось переживает, что ты его выгнала. — Тëмочка, Марк уже вышел из того возраста, чтобы делать такие мелкие подлянки. Это во-первых. А во-вторых, я его не выгоняла — он сам ушёл. — Только что-то повадился возвращаться, — съязвил Артём. — Тебе хочется, чтобы я его гнала взашей и проклинала? — усмехнулась Светуля. — От меня этого ни один мужик не дождётся. А наш брак был ошибкой — я уже говорила. Расписались по дурости ещё на третьем курсе и гуляли друг от друга. Я знала о его шашнях, он о моих. Мы решили, что лучше быть друзьями, чем супругами. Но Артём не унимался: — Чего он таскается сюда? — Я уже говорила про лекарства. И потом, здесь его вещи. Марк отдал мне эту квартиру, а сам купил студию. Там сейчас ещё ремонт. Мне что, его вещи с балкона выкинуть? Возразить было нечего, да и бывал Марк нечасто. Просто бесил нереально. Вообще Артём был парнем не злым и, насколько помнил, его раздражал только пацан в детском саду, который имел вертолётик на пульте и никому не давал поуправлять. А тут вдруг этот… Марк Изотов-Бонд, ëкэлэмэнэ. Идеальный муж идеальной Светули. Квартиру отдал, лекарство доставал… вечерами, наверное, нимб полиролью обрабатывал, чтобы сиял ярче. Светулина мать больше дурака валяла, чем болела. Она Артёма тоже немного раздражала, называя его деточкой и приблудным котёнком. Но Светулина мать почти не приезжала, а Марк, сука, наведывался. Взять бы этого важного утырка и нагнуть. Ну, типа показать, кто из них круче. Пока что это у Марка получалось, и, причём, само собой. Он Артёма физически не нагибал, а вроде как нагнул. Глядел, посмеивался, а то и просто не замечал. Заболтаются на пару, а Артём вроде как лишний: иди, малыш — у тебя мультики начались. Да Тëмыч мультфильмы вообще не любил! Это случайно вышло… Включил, а там «Мадагаскар». Он же не виноват, что дурацкий мульт такой ржачный. Марк появлялся по понедельникам, примерно в семь, и Артём приходил в то же время. И нервничал, когда попадал в пробку и опаздывал. Мало ли, что там Светуля с бывшим делает? И не то, чтобы Артём ревновал или не доверял… Просто так приятно завалиться и с порога обнять Светулю, давая осознать Марку, что он, болван, в пролёте, и его приходы абсолютно ничего не значат. И поглядеть на эти грëбаные скулы, жёсткий рот и насмешливый прищур. Тогда губы Марка изгибались в ироничной улыбке и он вякал что-то, вроде: — Не буду мешать. — Ах, что вы, — улыбался Артём. — Какие пустяки. На ужин с нами остаться не желаете? Изотов не желал. Жаль… А потом Марк неожиданно улетел в Грецию и пропал. Со Светулей он простился, а Артёма дома не было, и он неожиданно расстроился. Мог бы и подождать — Темка тогда всего на полчаса опоздал.***
Вернулся Изотов лишь через месяц, и все эти четыре понедельника Артём по привычке нёсся домой, как шальной. Потом вспоминал, что Изотов где-то по Салоникам шарится и тормозил. И вот Марк вернулся. В среду. Тëмка плëлся с работы, мечтая пожрать и завалиться на диван, а у лифта памятником самому себе застыл Марк с красивым и внушительным пакетом в руке. Артём выдохнул и чуть на лестнице не завалился. За месяц чуть подзабыл, какой он, этот Изотов-Бонд. — Здрасте, давно не виделись, — протянул он. — Как погода на Эгейских пляжах? Изотов хмыкнул: — Местные не жалуются. Здравствуй, Тëма, — и в пакете что-то звякнуло. — Вино из солнечной Эллады? — ядовито усмехнулся Артём. — Говорят, говно у них вино. — Что ещё говорят? — равнодушно спросил Изотов, и у него, собаки, ни один мускул на роже не дёрнулся. Надо было что-то остроумное забацать срочно, но тут подъездная дверь грохнула, и двое одинаковых парней среднеазиатской наружности втащили коробку таких колоссальных размеров, что у Артёма с Изотовым рты невольно раскрылись. Грузчики, с виду тощие, пëрли, как два мамонта. Пыхтя, втащили коробку по ступеням и тут отъехала дверь грузового лифта. — Маленький не работает, — непонятно зачем сообщил Артём и Марк пожал плечами: — Ну так пусть ждут. Сначала мы, потом они. Артëм заскочил в кабину и Изотов следом запрыгнул, и хотел на кнопку нажать… но тут в кабину въехала коробка. Марка снесло в дальний угол, аккурат на Артёма, который пялился на всё это с открытым ртом. — Охренели, придурки? — заорал Изотов. — Задавите, к чëртовой матери! А ну, вытаскивайте эту хрень к ебеням и ждите своей очереди! Грузчики сказали что-то вроде: «мукаррари» и втиснулись следом. — Я тебе твой мукаррари сейчас знаешь куда запихну? — рявкнул Марк. Черноволосые близнецы не реагировали совершенно, будто в лифте кроме них и коробки никого и не было, и на бесновавшегося Изотова даже не глянули. Нажали кнопку — Артём из-за плеча Марка видел, что последний этаж, и мысленно застонал. Изотов же натурально взбесился. Собою он вдавил Артёма в угол, и при этом яростно дëргался и матерился. Материться получалось, а дёргаться — нет. По сути, Изотов тёрся своим передом о коробку, а задом, соответственно, об охреневшего от такого массажа Артёма. У Марка, бляди разэдакой, даже это эротично получалось, потому как он про сумку с импортной стеклотарой не забывал и старался очень аккуратно. Артём закряхтел. Зад Изотова как раз по его ширинке проезжался. — Уйми свою жопу, — сказал он шее Изотова. — Об бабу свою так тереться будешь. Едем уже. Всё. Марк застыл. — Извини. Прям кайфую, что стою тут между грязной коробкой и твоим хером, что мне в зад упирается. — Сейчас приедем, — тоном доброго папочки успокоил Артём. И тут они приехали. Лифт немного тряхнуло, мигнули лампы, и кабина встала между небом и землёй, вместе с грузчиками, коробкой, Тëмкой, и изотовским филеем. А вместе с лифтом встал и Артëмов член, которому насрать было, кто ему массаж делает: Светуля или задница её бывшего мужа. — Блядь! — опять сказал Марк и тут Артём с ним согласился и сказал: — Пиздец! — На кнопку нажмите! — опять заорал Изотов грузчикам. — Внизу! С колокольчиком! Нажимайте, идиоты! За следующие пять минут Артём чуть не оглох. Изотов орал про аварийную кнопку, но у близнецов, очевидно, была фобия на колокольчики, потому что они били по всём кнопкам, кроме нужной. А потом один достал мобильный и стал куда-то звонить. Побалакал, отключил телефон… И оба застыли истуканчиками. — Это как понимать? — расстеряно спросил Изотов. — Шаману своему звонили, — объяснил Артём. — Сейчас он там в бубен побьёт и лифт поедет. — Шаманы у чукчей! — О, ты не только в греческом вине разбираешься, но ещё и в чукчах? — удивился Артём. — А ты знаешь, что чукотские олени любят жёлтый снег? — Заткнись. — Причём, они любят тёплый жёлтый снег, и поэтому чукчи выходят по нужде с двумя палками. Одну втыкают в снег и держатся за неё, а второй бьют оленей по мордам, чтобы те не мешали. А знаешь, что самое поразительное? Изотов глубоко вздохнул и мрачно спросил: — Ну и что же? — А то, что «Гринпис» видит это жестокое обращение с животными и молчит. Я всегда считал их идиотами. В смысле «Гринпис», а не чукчей. Чукчи — прикольные. Я с одним чукчей, кстати, учился. Думал, правда, что он китаец, а потом оказалось, что бурят. Изотов беззвучно зашевелил губами — похоже, что молился. Артём запоздало подумал, что, может, Марк не любит чукчей, или ему не очень хорошо бывает в замкнутых пространствах, но тут Изотов и на него рявкнул: — Давай ты звони, хули стоишь, как пень! Видишь, я не могу! В аварийку звони! — В лифте не ловит, я раньше пробовал. — А почему у этих ловит? — опешил Изотов. — У их шамана волшебный телефон — отовсюду дозвониться можно. Марк заскрипел зубами: — Шутничок хренов… Что-то ты некстати развеселился, — зло процедил он. — Чего весёлого? — Ну давай коллективно поплачем, — предложил Артём. — Этих возьмём в компанию? — он кивнул на работяг. Слушай, они даже не шевелятся. Роботы, может? — Мне уже надоело… — А так тебе и надо, — мстительно заявил Артём. — Ходишь к нам, ходишь… Может, прикидываешь, как на троих сообразить? Только рожу удивлëнную не надо делать. Я прям по твоему затылку вижу, как у тебя рожа удивляется. Светуля как-то проболталась про пару ваших студенческих вечеринок. И девочки, и мальчики… И в сторонке ты не стоял. И мальчиков, и девочек… Артëм и сам не понимал, с чего это его понесло. На затылок Изотова он не смотрел, но в зеркальной стене отражалась рожа Марка, а видеть растерянность на этой красивой и всегда невозмутимой роже было так приятно, что не описáть. Артëм в тот момент даже подумал, что денёк не очень и плох. А ещё он немного возбудился, хоть и не понял от чего: от того, что тёрся об мускулистое тело или ощущения собственной невъебенности. И зарвался до того, что рискнул спросить: — А собачек не пользовал? Ну, по примеру одного актёра. Может Светуля не всё о тебе знает? Марк огрызаться не стал, а отчего-то смолчал, и Артëм хмыкнул: — Чего молчишь? Теперь кайфуешь от воспоминаний? И тут этот недоделанный Бонд чуть повернул голову и равнодушно сказал: — Да пошёл ты… Дебил. Перебор, понял Артëм и стал искать выход из положения. Казаться дебилом на фоне роскошного Изотова в планы не входило. Вдруг тереться перестанет, а Артëм во вкус входить начал. И он легонько пнул Марка коленом: — Обиделся, что ли? — На дураков не обижаются. За дурака вдруг стало обидно. Все его насмешки цели не достигли. Прооравшись на грузчиков, Изотов решил сохранять спокойствие и делать вид, что возня плебеев его не касается. Это опять начало раздражать. Стоит тут такой загорелый и невозмутимый… Загорал Марк явно на просторах Эллады, и золотистая кожа взгляд Артëма так и притягивала. Кто знает, может и везде такой золотистый. Марк Изотов с белой задницей не представлялся, а именно, как на фотографиях, где мускулистые красавцы демонстрировали медовые пятые точки. Но сейчас перед глазами Артëма была его мощная шея, а сам Марк, всегда такой самоуверенный и неприступный, сейчас, зажатый между небом и землёй, а точнее между хером Артëма и коробкой, был практически беспомощен… Может и делал невозмутимую морду лица, но факт оставался фактом. И очень кстати было то, что одна его рука была вжата в угол, а вторая была занята сумкой с бутылками, иначе плохой мальчик Тëмочка точно бы огрёб. Изотов тем временем, малость передохнув, снова на грузчиков напал и начал орать. Это надоело уже Артёму. Может, закрытое пространство на него тоже неоднозначно действовало или ещё что, но он сделал то, чего, в принципе, сам от себя не ожидал… — Ты охренел? — взвыл Марк. — Ты… Ты меня укусил! — Я же дебил, — облизнулся Артëм. — Дебилам разрешается… — Ты меня укусил, тварь такая! — Да ты задрал орать. Всё равно толку никакого… У Изотова в зеркале глаза были совершенно квадратными. Спереди коробка, сзади кретин с вампирскими замашками… Он уже воздуха в лёгкие набрал ещё громче закричать и чтобы снаружи услышали… И тогда Артëм его ещё и лизнул. Ну, он же ещё и тварь, хуле… Тварям всё можно. Изотов уже рот открыл, и с разинутой пастью так и остался. — Ну надо же, — пробормотал Артëм. — Так-то шея у всех — эрогенная зона, но чтобы вот так в прострацию впадать… Ты там не кончи раньше времени. Изотов очнулся. — Ты откуда такой только взялся? У Светки всегда адекватные мужики были. — А теперь у неё я! — гордо ответил Артëм. — Вы групповушки устраивали, а я вот люблю мужиков в лифте кусать. Особенно орущих. А знаешь, что я ещё люблю? — И знать не хочу. Что… Куда… Руки убрал! — взвыл Изотов, опять начиная дёргаться. Шокированный происходящим, он не осознавал, что, по сути, опять елозит своей пятой точкой по Тëмкиным бёдрам. — Я тебя сейчас прикончу! — Руки коротки, — злорадно ответил Артëм и обхватил свою жертву за пояс. Другого случая полапать шикарного Светулиного мужа у него не будет. А когда у Марка ремонт закончится, то не будет случая и увидеть. И желание стало вдруг таким сильным, что у Тëмыча джинсы затрещали. Он нащупал на талии Марка ремень с замысловатой пряжкой, и, очевидно, день был всё-таки Тëмкин, потому что пряжка расстегнулась сразу и через мгновение он уже расстегивал молнию. По отражению было видно, что Изотов порядочно охуел. Лицо бледное, рот приоткрылся, а глаза ошалело блестели. Артëм тут же приспустил белье и взял Изотовский хер в плен своих пальцев. — Сволочь… Прекрати… Чего тебе надо? — Шоколада… — Ты же не станешь… — голос Марка чуть не сорвался. — При людях… — По-моему, они даже не догоняют, что происходит. — Зато я догоняю! — зашипел Изотов и заелозил пуще прежнего, отчего его штаны сползли ниже. — Сука! Что же ты творишь… Тëмке — похер. Он щупал задницу Изотова и балдел. Если бы мог, таджикам спасибо бы сказал, или хозяину коробки, по чьей милости они теперь болтались в шахте лифта. Жопа Изотова, чью мускулистость он уже оценил, на ощупь оказалась бархатистой и нежным пушочком покрытой. Артëм сглотнул, чтобы не пустить слюни, как собака породы боксёр. Особо в такой тесноте не нагладишься, но очень помогло то, что Марк зад поджал, очевидно, пытаясь уберечь от лапанья межбулочное пространство, и Артëм тоже вздохнул, расстегивая и приспуская собственные джинсы. Член намазать было нечем, разве что слюны полный рот. И подготовить мужика следовало… И презерватив иметь… У Артëма из всего этого лишь слюни во рту. Но опыт в содомии, хоть и небольшой, но всё же был, и по себе он знал, каково это. Наглаживая вожделенный зад по правой половинке, левой рукой Артëм продолжал мять Изотова за хозяйство. Марк тихо рычал от ярости и бессилия, но член, тем не менее, рос и твердел — на поведение хозяина ему было наплевать. И понимая, что жить ему осталось недолго, Артëм изловчился плюнуть в свою похотливую ладошку, размазать по головке и, прошептав в загорелую шею жертвы: — А ну, стой спокойно, а то ещё укушу! — протиснул любимую пипиську меж накаченных половинок Марка. Последний понял, что влип по-полной, и уговаривать придурка сзади отцепиться — бесполезно. Марк судорожно вздохнул и застыл. И ноги шире расставил, но Артëм этой щедрости уже не оценил. Член тыкался в нужное отверстие, а притиснувшись, чутка внутрь забрался. Изотов, чёртов супермен, даже не шевельнулся, в отличии от Артëма, который в свой первый гомосексуальный опыт выл на всю квартиру. Он и сейчас был готов завыть, но уже не от боли, а от восторга. Желанная жопа, на которую он тайно дрочил три месяца, теперь была его. Ну, в определённом понятии, конечно. Изотов же вряд ли восторг по этому поводу испытывал, но терпел молча. Делать Марку больно не хотелось, но думать об это оказалось поздно. Артëм ухватил Изотова за плечо и вдавился до упора. Что-то грохнуло и звякнуло, и у одного потемнело в глазах от невероятного ощущения, а глаза второго в далёком отражении странно заблестели. Артëм вовремя это увидел и остановился. — Больно? — Нет, блядь, приятно… — хрипел Марк. — Веришь — нет, всю жизнь о таком мечтал! — Ну я… — Головка от хуя, — рявкнул Изотов. — Что застыл, забздел резко? Продолжай, коли начал, маньяк хренов! Артëм выдохнул и продолжил. Вину свою он ощущал, и при других обстоятельствах обязательно сделал бы Марку приятно. Может даже отсосал бы. Артëм ещё ни у кого в рот не брал, но Марк — это другое, — Артëм понял это давно, но окончательно осознал лишь сейчас. Двигался он аккуратно, поддерживал Марка, аки нежную девственницу, и держался, можно сказать, из последних сил, ибо колбасило его не по-детски. Какой бы ни была обольстительной и умелой Светуля, и какие бы ролевые игры она не придумывала, самым жарким и упоительным оказался секс с её бывшем мужем. В грязном лифте, без душа, красивых слов и нежных прелюдий, зато под наблюдением двух грузчиков, про которых они оба благополучно забыли. По сути, это было изнасилованием, и Артëм это понимал. Понимал, да, но поделать с собой ничего не мог. Верни всё назад — всё одно так же бы закончилось. Но как же хорошо было! Даже две шокированные черноволосые головы, пялящиеся на них из противоположного угла не мешали. Помалкивали и ладно… Артëму на них было наплевать, а уж Марку, скорей всего, и тем более. Артëм порой ловил отражение и видел, что щëки у Марка полыхали и губы кусал, но прочесть что-то в его взгляде было невозможно. Надо было делать что-то ещё… — Я сейчас, — пробормотал Артëм и сам стал бёдрами вертеть, меняя направление, и в какой-то момент Марк еле слышно вздохнул, но совершенно по-иному. И Артëм воодушевился. Задница Изотова — само совершенство, что снаружи, что и внутри, и теперь Артëм это в полной мере оценил. Придерживая Марка за бедро, вторую руку он всё же запустил в его шевелюру. Волосы короткие, чуть вьющиеся и жёсткие, но Артëму всё равно нравилось. А ещё через миг до него дошло, что Марк сам за коробку держится. Артëм вспомнил про гроханье и звяканье. Стало быть драгоценные свои бутылки Изотов всё-таки бросил, но вместо того, чтобы как-то отбиться и похуячить Артëма хотя бы локтем, Марк держался за коробку. Не против, значит… И тогда Артëму совсем хорошо стало. Он долбился в Изотова уже не сдерживаясь, а тот в свою очередь об коробку и супер упаковка шевелилась, отчего грузчики на другом конце её придерживать стали. — Мукаррари, бляха, — шептал Артëм, ускоряясь и приближаясь к финишу. В такой заднице он бы по-любому долго не продержался. Артëм ебашил членом, не обращая внимания ни на что, и тут не только грузчики, но и команда спасателей его не остановила бы. Напряжение сконцентрировалось внизу живота и вдруг отпустило махом, и Артëма накрыло с головой, даже в ушах зазвенело. Он застонал, изливаясь, и, не удержавшись, снова тяпнул Изотова за загривок. Как стучали снаружи по дверям и орали, он не слышал. Сил хватило лишь вытащить хер, отпуская жертву и подтянуть портки. Встречать спасателей с голой жопой было бы неинтеллигентно. Двери кабины со скрежетом разошлись, потом выехала наружу коробка и два сиамских близнеца друг от друга отлепились окончательно. Изотов развернулся и последнее, что Артëм увидел, это кулак, летящий в его лицо. В глазах потемнело, разом поплохело, и где-то в затылке кукушечка закуковала, отмеряя, очевидно, последние секунды его жизни. — Я найду две палки, — пообещал Изотов, поднимая его за шкирку. — И буду херачить тебя по морде, как тех оленей. — Я не ем жёлтый снег, — невнятно пробормотал Артëм. — Ты, падла, будешь жрать всё, что я скажу! — Ладно, — покладисто согласился Артём, и от второго удара окончательно ушёл в сумрак.***
От Светули Артём съехал, чему она абсолютно не удивилась и лишь насмешливо фыркнула: — Ты ведь сразу на Марка глаз положил, верно? Артëм густо покраснел и замялся: — Светуль… — Ой, не мямли, — захохотала она. — И не красней. Тоже мне, пай-мальчик. Марк ведь так же на тебя заглядывался. Заглядывался, значит, убито подумал Артëм. После кулака Изотова и небольшой отключки, мозги встали на место, и произошедшее уже не казалось весёлым. Изнасиловал мужика, которому он, оказывается, тоже нравится… Можно было по-человечески, а он Изотовскую шею увидел, вдохнул его аромат… и всё. Теперь Марк его, небось, ненавидит. А Артëм даже не вспомнил, кончил тогда Марк или нет. — Светуль… а как же ты? — А мне пора переходить на новый уровень, — беспечно сказала Светуля. — Меня тут предложили познакомить с одним царевичем… — С кем? — вытаращил глаза Артëм. — На Роллс Ройсе катается, а вокруг лягушонки в коробчонках ездят. Собою ничего так… И не глуп. Я всё ждала, когда у вас зрительный контакт закончится и наладится физический… Артëм отвернулся. Был контакт, чего уж… По-умному, конечно, позвонить и извинения принести. И у Артëма в голове мысленный диалог: «— Ой, мне так жаль…» И Изотов такой: «Да ерунда, забей, с кем ни бывает…» Мда… Через день Артëм вернулся в свою любимую однушку и попытался делать вид, что всё забыл. Получалось плохо. Артём мотался по квартире как неприкаянный и чуть не плакал. Вот на кой хер он свой хер из штанов тогда достал? Всего-то надо было немножко подождать и всё по-другому бы закончилось. Артём уже был готов звонить Светуле и клянчить адрес Марка, но в глубине души понимал, что его просто пошлют. Он бы сам послал после такого. Два дня Артём страдал, а на третий заявился Марк. Выглядел он как всегда охренительно, хоть и был не в костюме, а в белом свитере и джинсах. Да что говорить… Марка хоть в навозе валяй — всё равно будет лучше всех. Артëм шокировано вздохнул. И тут же мрачно выдохнул: — Мстить пришёл? — спросил он. — Ну-ну. — Не нукай, не запряг ещё, — оскалился Марк и протянул сумку, из которой раздался знакомый звяк. — Опять вино? Да не пью я эту дрянь. — Вина ему ещё, — фыркнул Изотов, бесцеремонно оттесняя Артëма и протискиваясь в прихожую. — Водка там. — Но я… — Рот будешь открывать, когда я разрешу. И есть что велю. Забыл? Артëм рот захлопнул и закивал. Он, в целом, больше пиво любил, но сейчас и кислоты бы напился. Марк у него дома — это главное! И похер, что мстить пришёл. Если с водкой — месть уже обещала быть интересной. В голове Тёмки образовалась пустота, внизу живота приятно потеплело, а где-то за спиной запели невидимые ангелочки. Но всё-таки спросил на всякий случай: — А бить будешь? — Буду, — коротко кивнул Марк. — Возможно ремнём. Светуля не говорила, что на наших студенческих вечеринках мы практиковали жёсткий секс? По порке я большой специалист. Ангелочки за спиной резко заткнулись, показали невидимые языки и улетели от греха подальше. — Лучше трахни, — попятился Артём. — У меня от твоего удара и так башка полдня болела. Изотов прищурился: — Тебе сказать, сколько у меня задница болела? Артем горестно вздохнул. Крыть было нечем, а извинениями он не отделается. Если хорошо подумать, Марк и заяву мог накатать. Ремнём по жопе — это фигня. И лучше сразу, потому как оттягивать неизбежное глупо. Зато потом… Ну не просто же Изотов пороть и бухать пришёл? Артём рукой на диван показал, дескать, всё готово… снял штаны и лёг на живот. — Однако, оперативно, — сказал Марк, но голос у него был слегка озадаченный. Как бы Артём не трепетал за свои ягодицы, но всё же позлорадствовал, что уже дважды Изотова из колеи выбил. У того опять лёгкая растерянность в глазах мелькнула. Но Марк соорентировался быстро. — Славная жопка, — сказал он. Провёл по коже кончиками пальцев, отчего Артём мурашками весь покрылся, а потом звонко шлëпнул, и бывший насильник — ныне добровольная жертва, вскрикнул от неожиданности. — Очень славная, — повторил Марк и стал раздеваться. Артём на порку настраивался и этот интересный момент пропустил. И только когда Изотов штаны с него полностью содрал и лёг рядом, вдруг дёрнулся. — Лежать! — Как так-то… Чë, прям сразу? А пороть? — А что, очень хочется? — хохотнул Марк. — Успеешь. Да повернись ты уже — я с затылками не люблю разговаривать! — и сам перевернул Артёма на спину. — Боишься? Тёма лежал зажмурившись. Ремень, кажется, отменился, но особой ласки от Марка он не ждал, и снова вздрогнул, когда ласково провели по щеке. — Ох, и глупый ты парень, Тëма. Тебя воспитывать — одной порки мало будет. И поцеловал его. Больно не было. Артём, хоть и расслабился от ласк Марка, но всё равно нервничал. Но больно не было абсолютно. Изотов — умелый и властный, разок пресёк его жалкие попытки шевелиться и что-то делать и всё делал сам. Артём чувствовал на себе его руки и только ахал и глаза закатывал. И губы Марка — тоже властные и умелые — полностью захватили и взяли в плен. Тëмка по сравнению с ним глупый, неопытный мальчишка. У него и было-то пару раз… В нужный момент он лишь закряхтел и воздух захватал, помянуя свой опыт и готовясь к худшему. Но больно не было. Было странно, непонятно, может не очень приятно, но лишь поначалу. Марк мог бы и не церемониться, но его терпение и нежность были безграничны. И Артём поплыл, с каждым толчком погружаясь в пучину удовольствия глубже и глубже. Изотовский член словно изначально для его задницы был создан. Он и трахал будто по-особенному, каждый раз проезжаясь по волшебному месту, и у Тëмки искрило в глазах. Ангелочки давно вернулись и теперь не пели, а летали вокруг ложа любви, визжа и явно завидуя. Артём удовольствие каждым органом и нервом чувствовал, и слабым аханьем это подтверждал. Марк ускорился и кончил первым. Обхватил член Артёма, и довёл и его до разрядки, заставив выгнуться и вскрикнуть. Шевелиться не хотелось. Артём распластался по дивану и еле дышал. — Марк… Это было так… Всё мерцает перед глазами. Теперь я понял, что такое небо в алмазах. А я с тобой… Ну, тогда… — бормотал Артём, утыкаясь в подушку. — Думал, что больше не получится. А потом и вовсе… — Давай, давай, извиняйся, мне нравится, — благосклонно кивал Марк. Улëгся удобнее, снова развернул Артёма, пристроив его голову себе на грудь. — Ты такой… Приходил, смотрел… Мне перед Светулей неудобно было. Я с ней, а думал о тебе. С работы мчался каждый раз… — Да я видел. Прилетал, взмыленный… Артем беззвучно засмеялся: — Я ещё знаешь, о чëм думаю? — Что тебе писец, как со мной повезло? — Ага. И жутко интересно, что же за мукаррари у них в коробке было?