Буква

Ярос на пальцы свои, как на чужие, смотрит. Огонёк фиолетовый на них то зажигает, то гасит, то снова зажигает. Пальцы покалывает н̶е̶привычно. Обычно его магия его самого же грела, умело направляемая в нужное место. Сейчас холодит, будто он пальцы не в тепло вязкое, а в снег колючий опустил. На ладонь снежинка опускается. И ещё одна, и ещё. Ярос голову поднимает, на ночное Питерское небо щурясь с усмешкой. "... если снежинка не растает... " Яр понимает причину покалывания и скалится болезненно каждый раз. Его заклинания наглухо вязались на его учителе, подпитывались энергией их тандема, горели-грели-светили ярче ярче ярче. Его учитель, собственно, и был его заклинанием. Вот только вокруг Яроса мир не вертится. А когда сам он понял, какую ошибку допустил, было уже поздно. "... в твоей ладони не растает... " Сандру ещё других таких же волшебных поломышей восстанавливать, на ноги снова ставить и их же силу открывать им. И у всех все хорошо, один только Яр как больной чокнулся на нём. На том, как мягкие губы осторожно нужные слова произносят. На глазах, не по возрасту глубоких, в которые больше нескольких секунд не посмотришь - не вынырнешь потом, сам себя потеряешь в них. (Ярос терял, он знает наверняка). На руках тёплых, которые на запястья ложатся осторожно, направляя, подсказывая. На нём на всем. Ярос не понимает, как другие с ума не сходят. Яр на себя злится за то, что о губах-глазах-руках этих он в самых смелых снах грезит уже третий год. Злится за банальное желание огородить его от других учеников. За глупую бестолковую ревность к каждому потенциальному. Злится. В ярость приходит, и снова бьется-стучит, на себя внимание обращая. Лучший ученик. Самый жестокий, сперва в нос с кулака и пол лица опалить, потом разбираться, а стоило ли. Стóит всегда. Ярос себе не признается, но если это возможность снова с ним побыть, то он готов пол города спалить для этого. Петербургу пойдёт его фиолетовый, переходящий в янтарный Сандра. Ярос глаза прикрывает устало. Очень осторожно позволяет себе представить их вдвоем, держащихся за руки, посреди чёрного пепла из огня на земле и белого пепла, сыпящего с неба. На щеку приземляется снежинка. Яросу чудятся губы Сандра, и он з а д ы х а е т с я, сам изнутри сгорая в серый пепел. "... пока часы двенадцать бьют... " Снежинка на тёплой щеке стирается горячей неудержанной слезой. И ещё одной. Яр глаза рукавом утирает злобно и резко ладони вниз с окна направляет. Пламя фиолетовое послушно вырывается из пальцев, оставляя вокруг на коже ледяную корку, и Яросу смешно становится до истерики. Он зубы стискивает и поверх нетронутого снега на газоне гигантскую полыхающую "S" выводит. С улыбкой психа смотрит, как попавшая под раздачу трава и веточки потрескивают на фоне черно-серого Питерского неба. Самый подходящий город он выбрал, чтоб так влюбиться, конечно. Пропитанный депрессией и тоской, и на что он собственно рассчитывал, дурак. За жестокость и вспыльчивость в его личном деле стоит пометка sanguineus, кровавый. Время от времени то тут, то там появляющиеся s'ки Яр любопытствующим этим и объясняет, зло глазами сверкая. Потому что истинное значение для него этой буквы знать кому-то, кроме него самого, совсем не нужно.