***
Впервые Нил напивается именно с лисами. Он пока не может заставить себя выпить в Райских сумерках — слишком много незнакомых людей, слишком много тел, слишком темное место, он просто не может. И Эндрю никогда его не подталкивает. Тем не менее, этим вечером Нил, к большому удовольствию Ники, решает попробовать выпить. Эндрю пообещал оставаться трезвым. — Спасибо, — улыбнулся ему Нил, зная, что с Эндрю он будет в безопасности. — Не будь дураком. — Эндрю едва удержался, чтобы не закатить глаза. Нил, несомненно, навеселе, и, получив "да", он начал играть мозолистыми пальцами Эндрю. Нил может сказать, что Эндрю не особо в восторге от пьяной игры «Правда или действие», происходящей вокруг них, но доволен тем, что сидит с Нилом. А тот доволен, слушая беззаботную болтовню семьи вокруг. — Нил. Ни-ил, — донимает его Дэн, пока Нил медленно не поднимает глаза, часто моргая. — О, милый, ты пьян. Твоя очередь. — Моя очередь? — Нил моргает еще раз. — Правда или действие? Игра, в которую мы играли последние сорок минут? Ну, та, которая закрыла три ставки и принесла Эллисон почти семьсот долларов? — Ой. Я слушал, — защищается Нил. Пальцы Эндрю слегка прижимаются к его пальцам, и все еще остаются там даже спустя пару мгновений. Это заставляет Нила улыбаться. — Я не знал, что играю. — Какое из слов «вечерняя семейная игра» ты не понял? — тянет Ники, допивая очередную порцию своего зелья, слова хрипло и невнятно — Правда или действие? Нил думает, что сейчас у него с координацией не настолько хорошо, чтобы стоять или двигаться, и на всякий случай выбирает правду. Это очень отличается от их с Эндрю игры в правду, но он все равно чувствует на себе взгляд Эндрю. Однако алкоголь гудит в его крови, и он чувствует, что его обычная защита ослабевает. Эндрю здесь, так что он в безопасности. — Эм… о! Ладно, окей, какое животное, по твоему мнению, лучше всего описывает Эндрю? — спрашивает Ники, и глаза его горят, пока он выжидающе смотрит. Нил моргает, запоздало понимая, что всех необычайно интересует ответ. Нил смотрит на Эндрю, тот смотрит на него в ответ невпечатленным плоским взглядом, но Нил усмехается. Судя по подергиванию пальцев и искре любопытства в глазах, он тоже хочет знать. Нил на мгновение задумывается. Эндрю не мягкий, но и не настолько колкий, как все думают. Что ж, возможно, настолько. Но… нет, он определенно такой, решает Нил. Но под этим скрывается его личность, жизнь, цели, независимо от того, что приходит, уходит или меняется. Эндрю так легко ранить, он так легко поддается влиянию окружающих его вещей, и прекрасно умеет убеждать людей, в том, что он — ничто иное, как камень, покрытый кожей. Нил знает и о другой стороне, и теплое детское воспоминание становится воспоминанием об Эндрю, а тепло становится приятным, настоящим огнем, который, как он знает, никогда не угаснет. — Дикобраз, — решительно говорит Нил, кивая в подтверждение своего ответа. Эндрю моргает, глядя на него с полнейшей пустотой в глазах, которую Нил интерпретирует как удивление и легкое замешательство. — Определенно дикобраз. Остальные члены его семьи смеются и говорят, что это подходит, потому что Эндрю — это Эндрю. На этом они закрывают тему и идут дальше. Но Нил сонно улыбается Эндрю, и тот понимает, что за этим уникальным выводом стоит нечто большее, чем пьяный порыв. Он спрашивает позже. — Какого черта ты назвал меня дикобразом? Слова плоские и бесцветные, и Нил не слышит гнева, только искреннее замешательство. — Потому что дикобразы крутые, — говорит Нил, пьяно покачиваясь на кровати, наблюдая, как Эндрю стягивает и отбрасывает носки. — И это идеально подходит. Ты знаешь, что дикобразы на самом деле не стреляют иглами? На самом деле они… — зевок, — на самом деле очень легко застревают, вот и все. И это только тогда, когда они пытаются защитить себя, потому что живот, лицо и прочее на самом деле очень мягкие, очаровательные и чувствительные. И поэтому они используют иголки, когда сворачиваются калачиком, чтобы защитить себя. И я упоминал, что они очаровательны? Эндрю поначалу слушал с умиротворяющим вниманием, но по мере того, как Нил говорит, он может видеть перемену в глазах Эндрю. Возмущение, удивление, замешательство и крошечный намек на страх в микро-выражении его глаз, подергивании губ, движении пальцев. — Идеально подходит тебе. — пьяно улыбается ему Нил — Ты дикобраз. Я люблю дикобразов. Эндрю замирает на месте. Нил зевает и думает, что, возможно, накосячил, поэтому неуклюже протягивает руку. — Нет или да? Стой. Эм-м… да или… Эндрю пересекает комнату и сцеловывает следующие слова с его губ с такой силой, что Нил покачивается назад, но его ловит теплая рука на затылке, как всегда, когда он начинает падать. — Ты крутой дикобраз, — говорит Нил с первым вдохом, который у него получается, не совсем осознавая этого. Эндрю толкает его в плечо, заставляя лечь. Нил сворачивается калачиком на его койке, пока сам Эндрю дышит глубже, чем обычно. Это самое близкое ко вздохам в его исполнении. Эндрю натягивает на него простыню и одеяло, и Нил чувствует, как глаза начинают закрываться. Рука цепляется за подол рубашки Эндрю, когда Нил чувствует, что тот двигается. — Я не ухожу — делает паузу Эндрю, а Нил уже наполовину спит. — Ок-й, — улыбается он. — М-м. Что я за животное? Это неразборчивый набор слов, тягучий от алкоголя, сна и чувства удовлетворяющей безопасности, но Эндрю всегда понимает. Наступает долгая пауза, и Нил почти засыпает, когда слышит тихие слова. — Чертов наркоман, — шепчет Эндрю, перемежая мягкие пальцы в волосах и призрачное прикосновение губ ко лбу. — И кролик.***
Три дня спустя они находят у двери плюшевого дикобраза. Эндрю готов совершить убийство, пока не видит яркую, как солнце, улыбку на лице Нила. Тогда, и только тогда, Эндрю неохотно позволяет этому остаться. И когда Нил решительно называет игрушку Джозефом, Эндрю тут же обещает, что никогда и ни за что не отпустит своего кролика.