Пустота

      Был тёплый июльский вечер. Вечер, когда свет и тьма стоят на грани друг с другом, пытаясь отвоевать для себя хотя бы каплю времени и как можно дольше царить на Земле, но в итоге тьма всё же одержала верх и одинокое Солнце в который раз за миллионы лет закатилось за горизонт, чтобы утром вновь расцвести в своём великолепии.       Тьма же расползалась, стелилась по земле прохладой, сам воздух остывал после неимоверной жары, как будто спокойно засыпая, укрытый покрывалом ночи и холодные звёзды узором созвездий украшали это покрывало, постепенно загораясь на вечернем небе.       В Вичбридже, на внутреннем дворе старого особняка это небо особенно хорошо просматривалось: оно было ясным, ни одна тучка не закрывала его от чьего-либо взора и каждая звезда светила так, как будто уже к следующей ночи она потухнет навсегда. Наверное, именно из-за этих неба и звёзд во дворе на самодельных качелях сидела золотоволосая девушка, слегка покачиваясь на них, подняв голову вверх и в тишине любуясь распростёршимся над ней великолепием. Помимо звёзд, единственным источником света в это время суток здесь был фонарь, стоявший рядом с чёрным ходом и светивший в последнее время довольно-таки тускло, вокруг лампы которого летали ночные мотыльки, поминутно садясь на неё и, обжигая свои крылья, вновь начинали кружить вокруг света.        Девушка же всё смотрела на звёзды, не в силах оторвать от них глаз и соединяя их в воображении линиями в созвездия, одновременно вспоминала как радостные, так и грустные моменты, пережитые ей в этом доме, но сердце всё равно сжимала леденящая тоска: во всём этом многообразии моментов не хватало чего-то важного, из под чего в её душе осталось пустое место, как от утерянного фрагмента мозаики, отсутствие которого нельзя было заполнить похожей деталью.       Тут её размышления прервал негромкий стук двери и, бросив взгляд на дверь, она увидела знакомую ей фигуру человека в кофте с горлом и брюках, переминавшегося с ноги на ногу. Девушка молча смотрела на него, желая окликнуть, подозвать к себе, но в горле как будто что-то застряло и она просто продолжала наблюдать. Через несколько минут он глубоко вздохнул и его тень наконец-то оторвалась от стены, прошлась по земле и, уже практически бледная в свете звёзд, встала позади качели.        - Дженни... - начал он говорить и тут же осёкся в нерешительности.        Положив дрожащие руки на верёвки качелей, он обхватил их, толкая вперёд, при этом тут же отпуская их и снова обхватывая, когда они приближались к нему. Через несколько минут он внезапно остановил качели и снова заговорил:       - Дженни, ты меня помнишь?        Она лихорадочно зажмурила глаза, пробуя сосредоточиться только на этом робком, бархатистом голосе и вспомнить всё, что было до этого, возможно даже до неё, но перед глазами проносились лишь неясные силуэты и многочисленные голоса, растворяясь в какой-то белёсой дымке, так и не доходили до её сознания, но что-то в его голосе всё-таки казалось Дженни родным и знакомым, заполняющим её пустоту, поэтому она коротко ответила:        - Да.        Мужчина как будто бы воспрянул и трясущимся от волнения голосом вновь спросил:        - Ты помнишь кукольный театр? Маугли?        Молчание.        Он понял, что ошибся, начал не с того и, немного подумав, сделал ещё попытку:        - Ты, я и Сэм как-то раз ходили кататься с горки зимой, в итоге все извалялись в снегу, но всё равно не пошли домой, а остались лепить снеговика... Нас тогда ещё за это немного отругали. А помнишь, как ты только перевелась в нашу школу? Нас тогда посадили вместе...        Он продолжал делиться с ней воспоминаниями, которые оставили самый яркий след в его памяти и должны были быть их общими. Должны были... Ответом ему служило лишь молчание. В отчаянии он уткнулся лбом в извилистую кору дерева и лишь одна слеза скатилась вниз по его щеке: остальные никак не хотели появляться, не смотря на то, что глаза сильно щипало и застилало поволокой - он оставил слёзы на могиле матери и лишь горечь никогда не покидала его, являясь преданным спутником.       Дженни всё это время сидела и смотрела в какую-то незримую точку перед собой и слушала всё, что он говорил, пытаясь пробудить что-то в себе, но каждый раз, когда она пыталась ухватить это, оно ускользало змеёй от неё и девушку снова выбрасывало из этого потока разрушенных, сломанных кем-то или чем-то образов. Но тут в один момент, когда её голова уже плавилась от бесконечных усилий что-либо пробудить в памяти, когда она уже оставила эти попытки и вдохнула в себя слегка прохладный воздух, в её голове что-то прояснилось и перед глазами пронёсся образ мальчишки со взъерошенными волосами и однотонным галстуком, который он, кажется, снимал с шеи. Уловив его, она попыталась удержать в голове две составляющие пронёсшейся перед картины. Почему именно волосы и галстук, она не знала, но, возможно, ей ещё предстояло вспомнить это.       Дженни почувствовала, как пустота понемногу начала затягиваться и в носу немного защипало, но всё равно чего-то не хватало... Снова вдохнув воздух и подавив это ощущение, она встала с качели, обошла её сзади и остановилась позади него, смотря прямо в содрогающуюся спину. На секунду она заколебалась, но тут же подалась вперёд, обхватывая его обеими руками и прижимаясь щекой к спине, боясь пошевелиться. Он перестал дрожать, но застыл в таком положении, продолжая прижиматься к дереву лбом.        Даже самому Богу было неизвестно, сколько времени они простояли, подобно каменным изваяниям, но одно было ясно точно: недостающая деталь всё это время была у каждого из них, просто без помощи друг друга они не могли отыскать её...