***
Год спустя. Июнь
Окна распахнуты, летний ветер подкидывает тонкие голубые занавески. Красно-оранжевый рассвет заливал просторную светлую гостиную, время близилось к шести утра. Раздражающая мелодия домофона разносилась из глубины прихожей. Я нехотя поднимаюсь с постели. Я несколько раз нажимала на кнопку домофона, пока не услышала характерный железный звук. После снова упала на кровать, но уснуть не получилось. — Я думала ты сдохла, — хриплым, уставшим голосом бросила мне подруга. — Какого хрена так долго? — возмутилась она и легла на мою кровать. — Поля, а какого хрена ты не берёшь с собой ключи? — Я забыла, — звонко смеётся. — Думала вернусь раньше, но этот сукин сын продлил мне смену. Девушка идёт в душ, а я иду на кухню. Варю кофе и кашу, делаю бутерброды. Мы садимся завтракать. Такое утро уже стало обыденным, после того как Полина переехала ко мне. Мы познакомились в торговом центре в одном из бутиков. Вкусы у нас были схожи. Полина помогла мне обустроиться в Калиниграде, и на удивление, мы очень быстро подружились. Первые несколько месяцев финансово мне помогала мама, она искренне хотела наладить отношения между нами, мы восстановили общение. Мама звонит мне по выходным. Я дала обещание себе, что не вернусь к прошлой жизни, не вернусь к постоянно боли. Я даже сменила фамилию и устроилась на две работы. — Я тебе завидую, Громова, живешь как хочешь ещё и предки при деньгах, — говорит Полина. — Дааа, прям сказка, — саркастично смеюсь я. Гришины исправительные работы здорово повлияли на меня. Больше того, я не хочу делать ничего того, что может меня выдать и дать им возможность найти меня. Я никогда не вернусь в Москву, плевать я хотела на все их дела. Той девочки больше нет. Я уничтожила её за этот год. — Я иду в зал, затем на работу, — сообщаю Полине и встаю из-за стола. — Зайка, одолжи мне пару тысяч до следующих выходных, — умоляюще смотрит она. — Я переведу тебе на карту. Полина отдала мне свою вторую банковскую карту, потому что у меня не было. Я избавилась от счетов в разных банках. Сначала пользовалась кредиткой мамы, затем только наличкой, а после Полина добродушно отдала свою. Стало проще. Хотелось как можно тщательно стереть все следы своего существования. Настолько, насколько это было возможно. Самый спокойный год в моей жизни. Такой приятный. Я немного потренировалась в зале, приняв душ отправилась на работу. Работать в ресторане очень просто и весело, но тяжело. Платили щедро. В баре в ночную смену можно было хорошо выручить чаевых. Я сбавила свои потребности и теперь денег всегда хватает. Моя финансовая ненасытность, которая подталкивала меня к постоянному адреналину, больше не волновала меня. Я продолжала работать над собой, Полина в этом помогала как могла. Ей нравятся медитировать, делать всякие дыхательные практики, а самое главное она была повёрнута на концентрации энергии. Что это значит, я хрен знает, но я уже год не пила алкоголь и не ревела как сучка. За этот год я плакала всего два раза. Один раз из-за смены обстановки, а второй раз из-за Ляхова. Полина говорит, что эта любовь поможет мне направить мою энергию на самоизлечение и созидание, а это приведёт к самореализации и духовному росту. Тебе бы, Полина, позавидовал сам Будда, с такими познаниями о мире… Я надеваю форму, собираю свои длинные чёрные с синями прядями волосы в низкий пучок, подкрашиваю губы и выхожу в зал. Гостей ресторана сегодня не так много. Мне нравится наблюдать за ними, получать радостные улыбки и благодарности, хорошие чаевые. Мои коллеги простые люди, у каждого своя личная драма и интересы. Теперь я понимаю Марка. Почему он пошёл работать бористой. Это увлекательно. Смотри, я теперь тоже честная. Забавно, мое хобби больше не приносит ничего и руки не чешутся. — Алина, подойди пожалуйста, — зовёт меня директор зала, — Можешь сегодня смену закрыть? — обеспокоено интересуется она. — Ладно, хорошо. Сегодня снова буду поздно. Самолечение — это постоянная работа. Я так устою, что на самокопание ничего не остаётся. Оно и к лучшему. Последний гость ушел в двенадцатом часу. До закрытия остаётся пятнадцать минут. Я начинаю прибирать зал, почти весь персонал закончил работу и уже уходит домой. Закончив со всеми делами, я переодеваюсь, прощаюсь с охраной и вызываю такси. Всё время, что я прибиралась за стойкой, меня не покидало странное предчувствие. Легка тревога отзывалась покалываниями в кончиках пальцев, по затылку и шее бегает холодок. Отдёргивая себя от дурных мыслей, я всё же решила позвонить Полине и узнать всё ли в порядке, а также написала сообщение маме, больше некому. Первые месяцы я безумно скучала по Ляхову. Моя жизнь без него будто не была моей. Вспоминала все разы, все дни проведённые вместе. От первой встречи, до последнего прощального поцелуя. Что он почувствовал когда проснулся один в постели? Искал ли он меня всё это время? Пытался ли связаться? Эти вопросы мучали меня так долго, что теперь от них на сердце неприятное жжение. — Всё нормально. Ужин тебе готовлю, — Буркнула девчонка мне в ухо. — Я еду домой, скоро буду, — отвечаю ей и сбрасываю вызов. Наступило облегчение. Я расслабилась. Зашла в квартиру, бросила сумку на пуфик и повесила джинсовку на крючок. Полина ввозилась на кухне и с кем-то разговаривала по телефону. Я поспешила принять душ и переодеться в пижаму. Чёрные волосы пришлось долго расчёсывать, потому что в тугой и неопрятной прическе они страшно спутались. Без макияжа лицо совсем бледное и бесцветное. — Ты сегодня долго, — замечает Поля. — Когда ты уже ей скажешь, что закрывать смену каждый раз ты не обязана, потому что ты не единственная официантка работающая в ресторане, — фыркнула подруга. — Ну пока мне за это платят, всё нормально. К тому же, мне перепадает больше чаевых, — отмахиваюсь от её ворчания. Полина ещё немного расспрашивала меня о дне, а затем она ушла в импровизированную спальню. Я ужинаю в гордом одиночестве. Всё как и всегда. Это мне нравится — спокойная, статичная жизнь. Есть в этом своя магия и почему мы с самого начала так не жили. Куда мы всё время бежали? Отчего? Почему прятались, нервничали, когда всё оказалось так просто. У меня планировался выходной, поэтому я не ставила будильников и проснулась от солнечного света и тихой, но весёлой беседы. Спросонья я не сразу поняла происходящего, но немного поморгав, я ужаснулась от увиденного. Нет, нет, нет! Это какой-то кошмар! Я не верила происходящему. — Ой, мы шумели? Доброе утро, детка, — лучезарной улыбкой приветствует меня Полина, выглядевшая как с глянцевой обложки журнала. — Почему ты мне не рассказывала, что у тебя такие симпатичные друзья, — девушка кокетливо закусила нижнюю губу. Я подскочила с кровати и метнулась в ванную комнату, захлопнув дверь. Я быстро включила кран, ледяная вода хлынула мне в ладони. Я ополоснула лицо, шею и руки, но дрожь не сходила. Ручка несколько раз дернулась. — Впусти меня по-хорошему, — слышится низкий голос по ту сторону. Я сделала глубокий вдох, попыталась успокоиться. Ручка снова задёргалась и я всё же решила повернуть защелку. Дверь распахнулась, подтянутая фигура проскользнула внутрь и замок снова защелкнулся. — Нашёл. Привет, моя девочка, — раздаётся издевательский тон. — Артем, — хрипло выдавливаю я и жмусь спиной к стеклянной стенке душевой. — Детка, я тебя потерял. Ты оказывается переехала, живешь неплохо, — он медленно приближался ко мне. — Что тебе надо? — как можно увереннее пытаюсь говорить я, но колени предательски трясутся. — Даже не поцелуешь? — руки опускаются на стекло по обе стороны меня, Артём наклоняется, безбожно сокращая расстояние между нами. — Что тебе надо, Шатохин? Уходи! — я кладу руки ему на грудь и пытаюсь его оттолкнуть. — Ух ты… даже так? — смеётся. Черт бы его побрал с его фамилией. Дёрнуло же за язык. Вторую фамилию я услышала случайно, когда он разговаривал с кем-то из семьи. «Шатохин» только для очень близких и значимых людей. Ему идёт эта фамилия больше, чем «Кулик». — Заставляешь меня бегать за тобой. Алиночка, забыла, что за услуги надо платить. Блять. Только не это. У меня только всё наладилось по-настоящему. Парень отходит от меня и облокачивается на дверь, скрещивая руки на груди. Его глаза изучающе меня рассматривают. Я потираю потные ладони о ткань шорт, стараюсь успокоить бешено колотящееся от страха сердце. Целый год — 365 дней я жила самой обычной и даже скучной жизнью. Радовалась лучам солнцам, тёплому дождю, горько сваренному кофе и запаху хвойных Полинкиных духов. — Я помог тебе с информацией, деньжат подкинул по-мелочам. — Я для тебя тоже сделала не мало… За гроши. — Хватит, родная, пора вернуться домой, — хищно скалится Шатохин. — Мой дом здесь, я никуда не поеду. Шатохин меняется в лице, скалится издевательски. Затеял свою собственную игру, но я не собираюсь сдаваться. — Пусти меня, — я толкаю его и мы вываливаемся в комнату. Полина ушла. — Набралась смелости, я смотрю. — Набралась! — парирую я. — Между нами всё закончилось. Я отработала долг брата, помогла тебе с твоими делами в Питере, даже отдалась в том злосчастном номере. Да, я пришла за помощью, потому что… Между нами повисла долгая тишина. Я чувствовала прожигающий любопытством взгляд Артема. Словно я зверёк для эксперимента, за которым он наблюдает. — Уходи, Артём. Я если и вернусь, то только грузом 200. Я так растеряна, что совершено не знаю как себя вести, что говорить и делать. Надо куда-то уйти из дома. Я быстро скинула с себя шорты и натянула темно-серые джинсы. — Алиночка, друзей не бросают. Ты же не хочешь, чтобы им было плохо, верно? — Артём медленно подходит ко мне. — У меня нет друзей, — буркнула я. — А как же твоя соседка? Полина делала нас друзьями, это она внесла в мою жизнь эту форму отношений. Нет, если с ней что-то случится… Шатохин приблизился ко мне настолько близко, что я ощущала тепло его тело. Наклонившись к моему уху, он хрипло прошептал: — А как же твой Ляхов? Он в огромной опасности… из-за тебя. Слова болезненно вцепились в мои извилины и дали импульс в сердце отчего оно сжалось. В груди тупо заныло и я испугано посмотрела на Артема. В его лице ни капли насмешки — серьёзен. — Хватит мной играться! Что ты, что Ляхов достали меня. Я не хочу снова в это дерьмо. Я больше ничего не хочу знать! — Не будь дурой. Слишком поздно становиться праведной, — он касается тыльной стороной ладони моего виска и ведёт по щеке. — Ты нужна в Москве. Поработаешь на меня чуток. — Я. Не. Поеду. В. Москву! Надо было инсценировать самоубийство. Бегство не помогло… — Гриша очень по тебе скучает, очень тебя ждёт. К тому же и я… Теперь он мной манипулирует, но какой смысл? Я точно знаю, что ему плевать и уже поздно. Они женаты и счастливы, они понимают друг друга, знакомы так давно, связанны общими трагедиями и где в этой истории я? Если бы мы были полотном эпохи возрождения, то Гриша и Кристина были бы в самом его центре, на переднем плане, а я была бы тенью под деревом, находящиеся на третим фоне. Быть рядом с Артемом также глупо. Всё равно, что жить с тромбом, который может разорваться в любую секунду. — Уходи. Он ухмыляется, ещё минуту смотрит на меня и уходит. Я остаюсь в квартире одна. Обняв себя, оседаю на пол и ровно дышу, чтобы успокоиться и унять дрожь. Прошлое больше ничего не значит. Важно только сегодня. Я смотрю на фотографию в рамке, которая стоит на полке у кровати. Марк обнимает меня со спины и лучезарно улыбается, а я смотрю на праздничный торт — мгновение. Лёгкая радость заколола в груди. Прости, но тебя не вернуть, а я ещё живу. Ты ввязался в дерьмо и не смог выбраться, пострадал. Я вроде как, тоже вляпалась, но целый год! Целый год жила так обычно, нормально и даже скучно. Спокойно. Жаль, что любовь угасает так медленно. Я отбросила печальные мысли и занялась домашними делами. Навела порядок на кухне и общей комнате, а также в ванной. Тревожность никуда не испарилась и к вечеру и я решила встретить Полину с работы затем вместе пойти в кафе. Я слушала музыку, гуляла и думала. Очень много думала. — Ты чего молчишь? — спросила меня Полина. — Плохо себя чувствуешь? — Нет, я в порядке. Можно вопрос? Последний раз. — Конечно! — Не хочешь потусить в Москве? — осторожно спрашиваю. — Ты что?! Конечно хочу! Я никогда там не была, — радостно заявляет девушка. — Говорит человек, который объездил пол-Европы. — Короче, у меня есть дела в Москве? Поедешь со мной? Поживём немного там и за деньги не парься. Я всё решу. — Да! Черт, возьми! Я поеду с тобой, — её глаза загораются. Полина стала весело болтать о своих путешествиях. Я её внимательно слушала и радовалась, что она у меня есть.***
Знакомый лифт, знакомый этаж, я окунаюсь в пучину воспоминаний. События кажутся чужими, далекими, ненастоящими. Артём сидел на кухне, курил и с победоносными видом смотрел на меня. Я села на против. — Молодец, милая, быстро соображаешь. Меньше недели прошло, — ухмыляется. — У меня есть условия…