Под градом жестоких насмешек он сохранил величие
***
Глаз бога согревал ладонь, а свет храма слепил после долгого пребывания в мрачном павильоне Сяккэй. Непривычное ощущение сбивало с ног. Его пальцы дрожали, а глаза старались не выдать эту редкую эмоцию, что сковывала его разум. Сейчас это действительно опасно, – «они» наблюдают со всей настороженностью. О-о, совсем недавно такое отношение бы принесло ему одно удовольствие. Но теперь он не мог определиться, какое именно чувство преобладает в нем: страх или раздражение? — Паймон кажется, Странник все ещё представляет угрозу. Разве… правильно будет просто отпустить его? Определенно побеждает раздражение. Молчаливые глаза Путешественницы задали тот же вопрос. Они ищут подвох. Прислушиваются. И не зря. Ему кажется немного нечестным – владеть такой интуицией. Теперь он думает, что побеждает страх. — Что тебя так беспокоит? Хорошие герои победили, я у ваших ног, пора взять передышку. Или боишься, что злой Странник вновь обыграет тебя в играх разума? — Именно! — Паймон взмахнула указательным пальцем, но осеклась, — То есть, никто тебя не боится… Но за тобой глаз да глаз! Глаза Паймон округлились еще сильнее от его дерзких слов, если бы это было возможно. Можно сказать, это их первая перепалка в этой жизни. Он немного забылся. Всё по новой. Смягчить тон, выровнять улыбку, встать в дружелюбную позу, — все это должно быть знакомо Скарамучче. Впервые это отнимает столько сил. Удивительно, что сейчас эти шарниры вообще способны подчиняться ему. Он обменялся с Люмин взглядами, чуть наклонив голову. Спокойно обведя его лицо глазами, она впервые подала голос с того момента как испытание в храме закончилось, но обратилась не к нему: — Нахида, как и сказано ранее, мы берем Странника под наблюдение на некоторое время. Отправляемся в полдень. Скарамучча нервно мотнул головой. — Что?! Разве мы берём его с собой? Паймон имела в виду… Паймон не имела в виду, что именно нам надо за ним присматривать! — громко шептала она Люмин. Никаких слов утешения она не получила, поэтому неуверенно полетела за уточнением к Нахиде. Архонт лишь мягко улыбнулась, тихо прошептав ей что-то, отчего та затихла. Кажется о его существовании снова начинают забывать. — Ваш верный пленный всегда к вашим услугам. Отдаю честь, но, похоже, меня не слышат. Дорогая Путешественница, с нетерпением жду нашей встречи чуть позже. Даже куклам нужно немного личного времени, не думаешь? — он жёстко улыбнулся. Гадать не нужно, Нахида решила, кому отдать часть свободы Скарамуччи намного раньше этого момента. «Сказано ранее»? Они это обсуждали, но, похоже, забыли сказать только ему. Божество мудрости милосердно и одновременно так жестоко. Скарамучче казалось, что все это какой-то глупый спектакль. Он не готов, он только что родился. Его вновь кидают в мир, не успев обрезать пуповину. Он старательно втягивает воздух, как всякий младенец, и ищет что-то похожее на мать. Однако натыкается на палача, если младенцы вообще осознают, кто такие палачи. Скарамучча отвернулся, вновь вбирая воздух. Испытательный срок. Такое ему было не впервой. Внимательные глаза снова очертили силуэт Люмин. Спокойна, как обычно. Едва заметная морщинка между бровей не покидала её лица все это время. Похоже, что не один Скарамучча был поглощён мыслями. Удивительно, но все, чего сейчас хотели эти двое, — узнать, о чем думает каждый. Мысленно Люмин все ещё находилась там, в павильоне. Вспоминая образ коварного Странника, она соединяла все детали его прошлого в одну большую личность. И то, что у неё получилось не сошлось так ладно, как это показывал ей Скарамучча с прилипшей к лицу улыбкой. Люмин все ещё было тяжело его читать. Она знала его прошлое и не могла сказать, что он сделает завтра. Скарамучча же знал лишь её имя и мог предсказать, что она сделает на годы вперёд. Сейчас он безоружен, но по его взгляду видно, как он предупреждает о своей опасности. Было бы неловко просить Нахиду установить между ними ментальную связь, ведь они и так побывали во всех тёмных уголках его жизни. Рассмотрели его душу со всех сторон. Люмин больше всего не любила ту часть её работы, где нужно залезать так глубоко в головы людей, что становится не по себе. Ей действительно казалось, что это форма насилия. Остаётся только удивляться, как Нахида живёт с этим столько лет. Ты грешник. Тебя предали, обманули, раздели догола, а затем начали судить. Ты стоишь и послушно выслушиваешь приговоры чужих людей, которые забыли тебя четверть часа назад, а сейчас относятся с презрением. «Почему он хочет покаяться?» — думала Люмин. Почему он все ещё вежлив, словно и правда признает, что у кого-то вроде них есть право на суд? Почему Нахида спокойна? Подозрение, подозрение. Жалость. Желание позаботиться. Неприятие, непонимание. Ей хотелось извиниться, хотя не было за что, и не было того, кто в этом нуждался. — Я понимаю. У тебя два дня. Затем мы отправляемся, — её взгляд смягчился. Он быстро заметил эту перемену, и не дожидаясь момента, пока кто-то передумает прочеканил: — Жду не дождусь. Мазнув по ней безразличием, поправил шляпу, чуть съехавшую вправо. Паймон, немного очнувшись, тревожно выражала свою позицию по поводу важных разговоров, скрытых от нее, а Люмин мысленно, как показалось Скарамучче, общалась с Нахидой. Время выиграно, остальное ему было не важно. Даже палач бывает мил. Уняв дрожь, он спешно зашагал прочь, не ответив на прощальные слова. Его Красивая фигура в тот же миг покинула храм Сурастаны.***
Паймон не сильно волновало, что их пребывание в городе затянется еще на два дня. В конце концов, здешняя экзотическая еда, продающаяся на Большом базаре, ее вполне устраивала. Гораздо больше тревожил будущий спутник, что не особо церемонился с ментальным здоровьем окружающих. Время от времени она заводила об этом разговор, как бы намекая на возможную рокировку в их отряде. Волновалась. Да, Скарамучча был не самым приятным собеседником, но в данный момент Люмин казалось, что это не такая и плохая затея. Стоило ли оставить его на попечении Нахиды? Может быть. Трудно не заметить то, что каким-то образом они нашли общий язык. Чувствовал ли Странник что-то общее с божеством, от которого отвернулся собственный народ? Мог ли он принять Архонта с трагичной историей предательства в свой личный круг обманутых и обездоленных? В любом случае Сумеру еще не был регионом, о котором бы Люмин могла знать все. Новые загадки? Прекрасная возможность проверить свой ум и внимательность. Многочисленные поручения от гильдии? Как раз шанс применить усовершенствованные тактики боя, что Люмин подчерпнула из капсулы знаний. Просьбы жителей? Ну… что насчёт проникновения в культуру сумеровцев? В общем, лишний компаньон бы не помешал. Примерно так она ответила Паймон, заучив речь до этого. — Да, да! И грибное ассорти, пожалуйста! Люмин, ты уже выбрала что-то? — Донеслось сквозь тихий гул в таверне. — Закажи то же, что заказала себе, — запоздало ответила она. — Уверена? Хм... Обычно ты берешь в два раза меньше, — она в сомнении оглядела Люмин, видимо оценивая способности. — Ну ладно, Паймон так и знала, что сегодня нам необходимо хорошенько подкрепиться! Но кусок в горло не лез. Люмин пока не нашла настолько же эффективного способа абстрагироваться, как делала это Паймон. Перед миссиями ее хороший аппетит переходил в стадию «невообразимый», что, возможно, было стрессовой привычкой. Время тихо близилось к вечеру, и жёлтый свет, отражавшийся через витражные, окна мягко ложился на столы. В «Ламбаде», как правило, собиралась уйма народа. Прихожане, туристы, студенты — все смешались в один цветной клубок. Обилие запахов, доносящихся с соседних столиков поражало. Паймон полетела за новым заказом. Легкий укол боли вспыхнул в висках, и исчез так же быстро, как и появился. Внезапно прилипшая духота вызывала раздражение, что грозило вылиться на окружающих. Она обвела взглядом помещение, ища выход. Шныряющие официанты мелькали перед глазами. Поднявшись, Люмин, поспешила на свежий воздух. Пересекая невысокий каменный порог, она с силой толкнула тяжёлую дверь. Ощутимая прохлада сразу же коснулась ее щёк. Дышать стало легче, но тревога все ещё не отпускала. «Нахида и в первый разговор не выразила протеста об образовании нашего трио» — подумала она. Не заметить жадности Люмин при упоминании Странника было простительно лишь слепцу. Их новый спутник, бесспорно, настоящая находка: гляди, гляди, да каждый раз видишь в нем что-то интересное. Владеющий настолько скрытой информацией о Тейвате, что многие года путешествий не восполнили бы ее ценность. «Она не попросила присмотреть, а лишь позволила сделать это мне». Вот он, саркастичный кладезь знаний, смотрящий на все с вызовом; а главное — союзник, о существовании которого не знает никто за пределами храма Сурастаны. Союзник? Насколько сильно ударит по Фатуи потеря такого кадра? Насколько сильно они продвинутся в своих знаниях, если вместе со Странником исследуют весь Ирминсуль. «Пожадничала, но разве не позволено «герою» хоть немного личных желаний?». Люмин надеялась, что эту фразу в ее голове Нахида тем утром не услышала, и была очень признательна ее тактичному умолчанию. Никто открыто не выразил порицания, но и слов одобрения не было. Ей было важно принять решение в ту же секунду, как оно могло только оформиться в голове, а перерыв в несколько дней теперь служил червяком, который прогрызал в ней сомнения. Может, она действительно сошла с ума, приняв такое решение? — Ой-ей! Почему ты так быстро ушла от Паймон? Я даже не доела вторую порцию! — Паймон немного резко взмахнула рукой, пытаясь отдышаться. — Прости. Хотела прогуляться. Я не собиралась далеко уходить. — Тогда, что мы делаем на уличной террасе? Люмин оглянулась. Таверну и правда отсюда было не увидеть. За мыслями она не заметила, как оставила позади сотни метров и сейчас стояла у открытой беседки. На этот раз Паймон не могла не почувствовать, как потяжелел воздух. — Он беспокоит тебя, да? Еще не поздно отказаться. Хотя без всех этих страшных устройств он выглядит безобидным. Но его фразочки! Ух, этот… этот! — Ее щеки надулись от напряжения, а руки пару раз побоксировали воздух. — В чем дело? — Я так и не придумала ему достойное прозвище! — Безусловно, это катастрофа. — Он даже сказал, что будет ждать, когда я его придумаю! — Он так сказал? — Конечно, ты что, не слышала? Еще посмотрел так на меня будто я какой-то жук, который прилип к его шляпе! Да Паймон такое выдумает, что мало не покажется! Люмин спрятала улыбку. В чем-то их привычка дразнить Паймон была схожа. Не поздно отказаться? Не в этот раз. Они гуляли до сгущающихся сумерек, пока наконец их не сморила усталость. Паймон не беспокоила бессонница, а свежий ночной воздух и вовсе не дал возможности оставаться в сознании. Временное пристанище, выданное Нахидой, являлась просторной комнатой для одного человека. Паймон часто могла растянуться на всю кровать, замотавшись одеялами. Потесниться было несложно, обычно Люмин не волнуют подобного рода вещи, но сегодня её беспокойство как никогда даёт о себе знать. Глаза не смыкались в полудреме, а икры ног твердели от напряжённых нагрузок сегодняшнего дня, грозясь перейти в судороги. Точечная головная боль под ночь превращалась в пульсирующую. Навалилась жажда. Люмин понимала, кто мешал её сну. Не найдя силы перестать прокручивать эту ситуацию снова и снова, она наконец сдалась. И началась целая эпопея резких, взрывающихся мыслей, которые все больше заполняли её сознание. Казусов было немало. Он может сбежать, скрыть информацию, намеренно поранить ее, а что еще хуже — кого-то из местных. Стоило ли брать на себя ответственность за нестабильное существо, что недавно хотело подчинить страну? Для Люмин не впервой поддерживать себя в устойчивом положении, когда твой враг грозится стереть тебя с этой земли. Гораздо сложнее устоять против врага под крылом. Враг? Не исключено, что Скарамучча и вовсе откажется разговаривать с ней на протяжении всего путешествия, отправляя лишь мысленные комментарии Нахиде, мол: «Ничего интересного найдено не было. Лучше обратитесь за этим к моим неумелым товарищам». Она вздохнула. Рой новых мыслей, что ещё не успели оформиться в голове, продолжали жужжать, словно пчелы. Раньше бы Скарамучча, увидев ее состояние, скорее зарделся от гордости в связи с тем, что одно его упоминание так тревожит. Как бы отреагировал этот? Не ясно, сколько времени прошло до того момента, пока Люмин не осознала, что ее руки трясутся, а в горле стоял ком, словно что-то перекрыло ей воздух. Потные ладони сжались в кулаки в неопределенной попытке отвлечься, взять себя в руки. Герои, палачи — у всех бывают плохие дни. Тихие вздохи наполнили комнату. Стараясь не будить Паймон, Люмин клацнула посудой на столе, набирая воды. Табун холодных мурашек, пришедший после невыносимого жара, полоснул от плеч до спины. Похоже, она постепенно приходила в себя, раз почувствовала сквозняк. Ночи здесь довольно прохладные. Засыпая, она ещё слышала отдельные слова и непонятные фразы у себя в голове. Кто-то зовёт по имени. А вот ей уже кажется, будто она посреди сумеровского леса. Зелёное. Нежный цвет. Лицо Нахиды. Может, архонт сжалится и подарит ей красивый сон? Грибное ассорти. Смутные слова о помощи. Яркое утро. Голубые одеяния касались её руки. На следующий день в небе не было ни облака. Неприятные симптомы прошлой ночи, если не отпустили до конца, то пообещали спрятаться. Последний выходной перед путешествием обещал быть приятным. Но пока они были в городе, Люмин твёрдо решила купить таблетки, притупляющие головную боль и снотворное. Паймон кряхтит во сне необычайно громко.