Праздник вина и свободы

Ноэлль, наконец, поняла, что работы и правда не найдется в Ордо Фавониус и решила пойти на праздник, еще раз увидеться со всеми гостями. А может только с одним? Нет. Слишком стыдно так думать, да и как она может… Девушка медленно шла через город, останавливаясь почти на каждом шагу и сомневаясь. В очередной раз остановившись, она увидела двух парней, в комнате которых она и познакомилась с Томой. Ноэлль почти насильно себя удержала от желания подбежать и просто спросить: «Что мне делать? Что вы с этим делаете?!» Конечно, они… кажется, их зовут Горо и Итто, в любом случае как бы их ни звали они, судя по тому, что она видела, они, конечно, помогут. Но разве подобное решение не должно исходить от нее одной? Да и они уже ушли, скрывшись за поворотом. И поэтому девушка побежала по улицам, чтоб не передумать. Только на мосту через реку, окружающую Мондштадт, она остановилась, чтобы отдышаться и идти дальше спокойно, будто никакой паники и нет. Голуби под ногами разлетелись, и слава Архонтам, Тимми ушел спать и не устроил истерику. Отреагировала ли она бы сейчас? Вряд ли. Остальная часть дороги прошла как в тумане. Наконец, ее окружила толпа, смех, шум и взрывы фейерверков. Извиняясь перед каждым, кого она случайно толкнула, она выглядывала хоть кого-то из их компании. Однако в толпе никого не оказалось, и она почти разочаровалась и расстроилась, когда она увидела знакомый силуэт немного в стороне ото всех. Девушка выскользнула из толпы прямо напротив него. Взгляд Томы еще пару секунд скользил по людям, но внезапно наткнулся на Ноэлль. Даже ее застенчивая натура не могла игнорировать то, как у парня загорелись глаза. И, конечно же, она отвела взгляд. - Здравствуй, - тихо сказала она, - я тебе не помешаю? Тома, лучезарно улыбнувшись, подошел и мягким жестом взял ее за руку. Казалось, что вся кровь в теле бросилась в лицо горничной Ордо Фавониус. - Разве ты мне можешь помешать? Я собирался тебя искать. - Но разве ты должен? Это же я тебя пригласила и не пришла. Прости. - Главное ты сейчас здесь. Они отошли снова на место, на котором и стоял Тома до прихода девушки. Немного постояв в молчании, Тома спросил: - Тебе вообще здесь нравится? Ноэлль на секунду задумалась: - Я не знаю. Мне очень нравится смотреть на улыбки и счастье людей, нравится быть там, где я могу помочь, услужить чем-то, чтоб им стало еще лучше. - Ладно, - проронил Тома, - но ты сама, что ты чувствуешь? Если не брать в расчет чувства других. - Я не знаю, - повторила девушка. Тома склонил голову набок, внимательно посмотрев на нее: - Хочешь уйти со мной куда-нибудь? - С кем-то еще? Или…только…с тобой? – последняя фраза невольно прозвучала с ноткой надежды. Услышав, как это жалко прозвучало, девушка начала пристально рассматривать толпу с преувеличенным интересом. Тома прищурился, пряча лукавую улыбку в уголках губ: - А ты боишься только со мной идти? Могу, конечно, найти кого-то… Ноэлль, наконец, посмотрела прямо на него: - А мне есть чего бояться? Или в тебе есть что-то неведомое? – она повторила его улыбку и снова смутилась. Архонты, что же он с ней делает… Ведет себя как не пойми кто, говорит непонятно что… Ужасно. Соберись, Ноэлль! - Это решать тебе, Ноэлль. Но ты всегда можешь вооружиться, а я не возьму ничего, можешь меня обыскать, - парень развел руки в стороны. Девушка сделала шаг вперед, явно желая что-то сказать, но Тома, уже не скрывая усмешку, резко и крепко обнял ее. Засмеявшись, он тихо сказал: - Но это не значит, что тебя не ждет ловушка вроде этой. Ноэлль на секунду замерла, но потом, четко осознав, что это один из последних дней, когда они видятся, тоже обняла, спрятав лицо ему в грудь. - Оу, - растерянно проронил Тома, - честно говоря, я боялся, что ты будешь против. – Парень погладил ее по волосам: - Так ты не против пойти со мной? - Конечно, нет, - приглушенно ответила горничная Ордо Фавониус. Отстранившись, они не расцепили руки, но решили в этот раз не толкаться через толпу, а просто обойти. Они шли вперед, просто в никуда, пока звуки праздника не приглушились и даже людей уже не осталось. Они молчали, просто не зная, что сказать, с чего начать. Оба чувствовали не самую приятную смесь из грусти, стыда и неведомых доселе чувств. Именно эта смесь не давала спать ночью, заставляя разрываться между долгом и чувствами. - Ты меня ведешь к Мысу Веры? – прервал молчание Тома. Ноэлль улыбнулась: - А ты… видимо, все еще помнишь Мондштадт. Да, ты прав. Там просто так… тихо. - Я тоже устал от шума и толпы вокруг. И да, конечно же, помню. Пусть и сейчас я считаю Инадзуму моим домом, но я помню, где родился. Утверждение про Инадзуму отозвалось неприятной, тянущей тоской в сердце, но на ее лице не двинулся и мускул, не убирая маску приветливости. Но несмотря на ласковое и кроткое выражение, разговор снова оборвался и между ними снова повисла тишина. За это время они подошли к самому краю мыса и Тома присел на край, свесив ноги. Девушка повторила за ним, расправив юбку платья. Бескрайнее небо с мириадами звезд, отражающееся в воде, создавало ощущение бесконечности. Казалось, что время замерло, и именно здесь бы реализовалась мечта Инадзумы – неизменная вечность. Как странно это обрести так далеко от нее. - Я бы могла здесь просидеть всю жизнь, на самом деле, - тихо заметила Ноэлль, - ни тревог, ни забот. Тома чувствовал то же самое, но сказал: - Ничего, завтра ждет уборка после праздника. Девушка рассмеялась и взглянула на него: - Портишь момент. Парень тоже засмеялся, но его улыбка буквально застыла на лице, когда он взглянул на смеющуюся Ноэлль. Дыхание невольно перехватило, и у него вырвалось: - Я буду по тебе очень, очень скучать. Горничная Ордо Фавониус тоже замерла, широко раскрыв глаза. Даже ее голос сел, когда она ответила: - Я буду помнить тебя. Улыбка Томы стала несколько печальной, когда он медленно поднял руку и заправил ей прядь за ухо. Мурашки побежали настолько сильно по коже, что ощущение стало болезненным, и Ноэлль буквально парализовало. - Мне этого достаточно, - прошептал он в ответ. И он медленно склонил голову к ней и поцеловал. Его губы оказались удивительно теплыми и мягкими, очень сильно отражающими его характер. Ее окутало абсолютное чувство безопасности, которое никогда не было таким сильным. Он не настаивал, не давил на нее во всех смыслах. И поэтому поцелуй казался хрупким, более хрупким, чем легкие семена одуванчика и лепестки сакуры. Ноэлль было очевидно, что она легко может вырваться, но она ответила на поцелуй и мягко погладила волосы. Его ладонь лежала на щеке, ласково поглаживая нежную кожу. Уже через пару минут, хотя они казались вечными, они отстранились, не в состоянии оторвать взгляд друг от друга. Тома мягко поцеловал ее в кончик носа напоследок и привлек для объятия. «Это лучшая праздничная жизнь», - подумала она. * * * Розария расплатилась за их вечернее празднование и довольно жестко сказала официанту, что с них хватит. Они сидели недалеко от лестницы на винокурне в почти пустом зале, в полутьме. - Ты не обязана была это делать. Платить. – заметила Шень Хе. Монахиня равнодушно посмотрела на нее: - Да? Ну, я может не самый добрый и ласковый человек на свете, но о приличиях знаю. Я тебя пригласила – я плачу. Не переживай – если ты пригласишь, я окуплю все сегодняшние траты. Девушка заправила белую прядь за ухо и усмехнулась: - Договорились. Розария сощурилась, подперев подбородок ладонью и уставившись в пространство. Наконец, она задумчиво проронила: - Я так давно не была в Ли Юэ. Работа не позволяет, да и… ни желания, ни особых привязанностей у меня там не осталось. Шень Хе подняла брови: - Что? Ты родилась в Ли Юэ? - А я не говорила? – не меньше удивилась монахиня: - Ну да. Но трудно сказать на самом деле сказать, где мой дом – я родилась на границе Мондштадта и Ли Юэ. С другой стороны… меня такие расмышления не посещали никогда – нет семьи и ладно, нет дома – и слава Архонтам. - Знаешь… - Девушка глубоко задумалась, но продолжила: - Знаешь, я тоже чужда своей семье, но когда вернулась в деревню, где родилась, испытала совершенно особенные чувства. А когда узнала, что отец погиб… Я даже не знаю. Он лично отдал меня чудовищу, но это же было во имя любви к моей матери. Так могу ли я его осуждать? Не знаю. Конечно, в идеале, я не имею права, но… - Шень Хе снова задумавшись замолчала. Розария помолчала, собираясь с мыслями и медленно заговорила: - Не поверищь – мне никогда не исповедовались. Это звучит глупо, но будь кто-то тут, кроме тебя, я бы его отослала к более преданным служителям Архонта. Но тебе, я смотрю, ни прощение, ни утешение не нужно. А значит я могу говорить. – Снова помолчав, она продолжила: - Ты отдельный человек, а значит тебе должно быть абсолютно плевать на то, что и кто подумает о твоих чувствах. Ты можешь спокойно ненавидеть или любить отца – и то, и то адекватно и нормально. Некоторые, не зная свою семью, ищут ее всю жизнь, некоторые же сбегают при первой возможности. И что с того? Я говорю к тому, что это тебя не определяет. Тебея определяешь только ты. Повисла тишина. Шень Хэ закрыла глаза, откинувшись на спинку кресла. Ее часто всяко утешали и поддерживали, но эта фраза от человека, который пережил то же самое, произвела совершенно иной эффект. В груди неожиданно разлилось тепло и чувство умиротворения, которое бывает только тогда, когда тебя понимают. А еще когда ты приручаешь особо «царапучего» человека. Но нет. Вряд ли ей удалось приручить Розарию, да и вряд ли когда-то удастся. Скорее всего, они даже не увидятся после того, как она покинет Мондштадт. Будто услышав ее мысли, Розария произнесла: - Кстати, ты же уезжаешь уже… - она взглянула на часы, - завтра? Шень Хэ открыла глаза и кивнула. - Что ж, в городе станет тише, - слабо и холодно улыбнулась монахиня, - что не может не радовать. Но… Наверное, чего-то будет не хватать. Глубоко вздохнув, девушка ответила: - Да, наверное. Но все же я хочу тебя сказать спасибо. Спасибо тебе, Розария, за компанию и за поддержку. Спасибо тебе за все. Я действительно никогда еще не была настолько в понимающей меня компании. Розария склонила голову набок, выслушивая эту речь. Но ее улыбка стала еще заметнее. - Ты, - ответила она, - ты, наверное, увидела, что чувства мне чужды и не нужны. Поэтому то, что я скажу, ты услышишь в первый и последний раз. Я тоже была… рада познакомиться тобой. И мне даже совсем немного грустно от того, что ты скоро уедешь. Знаешь, с тобой я поняла, что мне нужно тоже общение, просто не то, что я вижу в церкви. - Спасибо за откровенность, Розария, - искренне сказала Шень Хэ. Монахиня махнула рукой: - Что спасибо? Пригласишь в Ли Юэ? Я же обещала отбить расходы – деньги с потолка не падают. Шень Хэ впервые за долгое время искренне засмеялась: - Конечно. Хоть каждую неделю. - Запомнила.