dancing in the moonlight

      Она танцует на шесте, извиваясь, словно змея. Её движения такие плавные, что невозможно оторвать глаз. Оголённые участки кожи так и кричат прикоснуться, но позволено лишь смотреть. Деньги сыпятся на неё, и от этого желание танцевать более страстно лишь усиливается.       Лиса уже полгода подрабатывает в ночных клубах, привлекая внимание извращенцев, в последнее время приходящих поглазеть на её чертовски привлекательное тело. И одним из таких извращенцев стала холодная на первый взгляд шатенка, которая каждые выходные приходит в одно и то же время, а именно: когда Лалиса прикасается к шесту, начиная двигаться в такт музыки. Девушка будто подгадывает момент секунда в секунду. И именно поэтому как только Манобан начинает развлекать своим телом всех присутствующих, сразу встречается с кошачьим взглядом, что прикован к ней. Шатенка всегда наблюдает только за ней.       И Манобан прекрасно знает этот взгляд. Она знает эту девушку вдоль и поперёк, ибо когда-то была с ней в отношениях.       И вот очередной вечер, когда Лиса заканчивает танцевать, предвкушая спокойную дорогу домой. Однако у кого-то в клубе были на неё иные планы. — Девушка, можно вас спросить? — коренастый брюнет подходит вплотную, слегка обхватывая руку Манобан. — Мне нужно домой, — пытается отойти Лалиса. — Я не задержу вас. Я лишь хотел спросить, нет ли у вас функции «дополнительные услуги»? — он криво ухмыляется, а брюнетке в момент становится противно. — Боже, с ума сошёл? Я танцовщица, а не проститутка. — А разница? Ты всё равно торгуешь телом. — За словами следи! — не выдерживает Лиса. — Пошёл ты к чёрту! — Да стой же. Ладно, извини. Не так начал. Сколько берёшь? Я дам любую сумму. — Да ты… — она было что-то хотела сказать, однако глубокий женский голос прерывает поток возможных оскорблений. — Любую сумму прибереги на своё лечение, которое потребуется, если не уйдёшь, — девушка в обтягивающем чёрном платье резким движением убирает руку нахала, позволяя Лалисе освободиться. — Да какого чёрта, я просто хотел развлечься с ней! — Развлекись с другой сукой, а от этой отвали. — Больно надо. — закатывает глаза мужчина, скрываясь в толпе.       Девушка поворачивается лицом к Манобан, сталкиваясь с удивлённым взглядом, а затем резко хватает за руку, выводя из клуба. — И с какого это бока я сука? — останавливается Лиса, как только оказывается на улице. — Со всех, — холодно произносит шатенка. — Ты не лучше, чем он. — Неужели? Отвести тебя к нему? — девушка выгибает бровь. — Обойдусь. — Садись. Отвезу домой. — Сказала же, обойдусь. — Господи, серьёзно думаешь, что дойдёшь в таком виде до дома? Посмотри на себя и посмотри на меня, правда думаешь, что найдёшь такую же, которая в очередной раз прикроет твою спину? Тебя уже полгорода знает, а потому любой, увидевший тебя сейчас, захочет поиметь прямо в машине на заднем сидении. Повторяю, посмотри на себя. Додумалась же в таком виде ночью идти…       «Такую как ты чёрта с два найдёшь…» — С чего вдруг такая забота? Помнится, когда мы были вместе… — Это было и прошло, моя дорогая. И это не забота. — спокойно произносит шатенка. — А что тогда? — Садись уже. — игнорируя вопрос, закатывает глаза Дженни.       Манобан, недовольно фыркая, всё же садится в дорогую иномарку, не сводя глаз с Ким. Она пытается всмотреться в лицо настолько, будто оно как-то изменилось, однако оно по-прежнему красиво. — Помнится, я живу в другой стороне, — через несколько минут опомнилась Лиса, поняв, что Дженни поехала в противоположном от дома направлении. — Не волнуйся, в лес не увезу и на органы не продам. Твоё прекрасное тело должно оставаться целым.       Последнее предложение словно позволяет брюнетке вспомнить о том, что Ким только ради неё и приходила в этот клуб. Это даже уточнять не надо, тут всё очевидно.       В доме шатенки, который, как отмечает Лиса, вовсе не изменился, они оказываются как-то быстро, и та уже по-хозяйски располагается на диване. — Переночуешь у меня. — У меня, по-твоему, дома собственного нет? — Предпочла не тратить лишний раз бензин. — Слушай, — начинает строго Манобан, — А к чёрту. Сама дойду.       Она разворачивается, направляясь в сторону выхода, однако крепкая, слегка болезненная хватка не даёт возможности сделать ещё шаг. — Даже не смей в таком виде выходить за пределы этого дома. — Да что с тобой, мать твою? Какая тебе разница, изнасилуют меня или нет? — Я приходила в этот чёртов клуб не для того, чтобы вот так просто отпустить кого-то, кто хочет так легкомысленно покинуть этот дом. Даже если такси вызовешь, тебе это не поможет. — И зачем же ты приходила в этот клуб? — взгляд Лисы сменяется на более заинтересованный, а на губах появляется слегка довольная ухмылка. — Посмотреть на ту идиотку, которая тратит свои лучшие годы, танцуя на чёртовом шесте. — Это моё дело, Дженни, — взгляд снова серьёзный, — И что мне делать, решаю тоже я. — Ты уже испортила себе жизнь, когда решила податься в этот клуб. Снова я не позволю. — Я уже полгода этим занимаюсь, ты как-то поздновато. — Лучше поздно, чем никогда. — Пилон — вполне безобидная вещь, — пожимает плечами Манобан. — Пилон — да, но не шест, на котором ты крутишься. Даже не смей говорить, что это одно и то же. — И что ты хочешь? — Лиса недовольно выдыхает, медленными шагами подходя к небольшому стеклянному столику, обводя рукой хрустальные сосуды, заполненные алкоголем. — Вообще — тебя, а так — чтобы ты перестала этим заниматься. — хмыкает Ким. — Повтори? — замирает Лиса. — Неужто ослышалась? Очевидно же, что мой взгляд, всегда прикованный к тебе, говорил за меня. Знаешь, как меня злил тот факт, что ты танцуешь для них? Что тебя видят все? Станцуй для меня, — внезапно выдаёт Ким, — Лично для меня. — Это за отдельную плату обычно. — усмехается Манобан. — В этом доме всё действует по моим правилам, дорогая.       Дженни медленно подходит к проигрывателю, помещая тонарм на пластинку. Музыка спокойная, расслабляющая, плавная, как и движения Лисы.       Свет они так и не включили, ибо проблески луны, пробивающиеся сквозь панорамные окна, достаточно освещали всё необходимое для Ким, а именно: тело Манобан.       При тусклом свете луны под более спокойную музыку её тело казалось ещё более привлекательным. Оно так и просило прикоснуться, а Лалиса так и дразнила Дженни сорваться.       Она двигается в такт, да так плавно, что завораживает шатенку. Лиса с каждым шагом всё ближе, не позволяя девушке напротив оторвать взгляд. — То, как ты это делаешь… Мне и правда это нравится… — шёпотом произносит Дженни. — Неужели? Составь мне компанию.       Лалиса манит указательным пальцем к себе, а Ким, как послушный пёс, подрывается с места, подходя вплотную. Брюнетка обхватывает талию обеими руками, и всего лишь от этого прикосновения мир Дженни словно замирает. Она смотрит в глаза этой дьявольской девчонки, что соблазняет своим телом, и теряется в этом карем омуте. Ей понадобились эти полгода, которые они были в разлуке, чтобы убедиться в том, что никто и ничто в этом мире не заставляло её восхищаться подобным образом.       Она ответно обвивает свои руки вокруг талии, к которой приличное количество времени хотела прикоснуться. Она бы хотела прикоснуться к каждому участку кожи. — Мне нравится, как мы танцуем в лунном свете, — произносит Манобан. — И самое главное, что нас никто не видит. Только ты и я. — Так не нравится признавать, что на меня могут смотреть ещё сотни людей? — прежняя ухмылка возвращается. — С этого дня не смогут. — Уверена? — Более чем. — спокойно проговаривает Дженни. — Вау, — на выходе произносит Лиса, — Твоя любовь заставляет моё сердце замирать. — Моя… Любовь.? — Это не она? Что тогда? — Ты мне всегда нравилась. — Точнее моё тело. — поправляет Манобан. — Брось, я встречалась с тобой не из-за твоего тела. — Но оно тебе нравилось. — Нравится и по сей день. — Зачем ты стала приходить в этот клуб? — вновь поднимает тему Лиса. — Птички напели, что ты там ошиваешься. Честно, сначала не поверила, а когда увидела, неимоверно разозлилась. — И почему же? — шепчет Манобан. — Потому что узнала, что ты работаешь там ровно с того момента как мы расстались. Я не успела тебя забыть, а ты уже крутила аппетитной задницей перед кучкой голодных псов, каждый из которых желал тебя трахнуть прямо на чёртовом столе, где ты извивалась. — А ты, стало быть, ревнуешь? — в глазах азартный огонь. — А как ты думаешь? — Ну я не знаю. Мы расстались по твоей инициативе. — Но по твоей вине. — Не умаляй своих заслуг. Ты тоже приложила руку к этому. — И всё же ты прекрасно помнишь, почему мы расстались. Это начала далеко не я. — Вот только не начинай, иначе мы снова поссоримся. — Поссоримся, потому что ты не признаёшь своей вины? — Дженни крепче сжимает талию, будто дразня девушку.       В этот же момент Лалиса перестаёт двигаться под музыку, с каким-то раздражением смотря в кошачьи глаза, наполненные ехидством. Она хватает шатенку за руку, грубо толкая на диван и нависая над опешившей Ким. — Прекрати, — гневно произносит Манобан, — Снова хочешь вывести меня из себя, как тогда? Полгода тому назад я сдержалась, но в этот раз я не позволю обвинять меня. — Малыш, это констатация факта, я не пытаюсь задеть тебя.       Дженни смотрит с ухмылкой, а внутри полная уверенность в собственном превосходстве, что всегда выводило Лису.       Манобан шумно вдыхает воздух, намереваясь что-то сказать, но получается лишь ударить спинку дивана, отчего Ким слегка вздрагивает. — Именно твоя надменность стала причиной расставания. — Котёнок, я люблю тебя, но ещё я люблю себя, и я не позволю кому-то меня использовать, я знаю себе цену. Это не надменность. — Так ты считаешь, что я тебя использовала? — Манобан ранило услышанное. — Я уже ничего не знаю. — Не думала, что ты такого обо мне мнения… — Поверь, я любила тебя. — А сейчас? — Лиса смотрит с какой-то надеждой. — А что ты хочешь услышать? — прежний азарт просыпается в кошачьих глазах. — Желала бы услышать, что ты всё ещё любишь меня. — Ты ведь знаешь, что заполучила меня с самого начала, так к чему сомневаться? Никто из нас в душе не хотел этого разрыва, и он был бессмысленный, ибо каждая из нас хотела прийти, извиниться и снова поцеловать. Или я не права? — с интересом заглядывает в глаза шатенка. — Права. — коротко отвечает Манобан. — Так что же ты выберешь: никогда больше не быть влюблённой или любить меня? — Ким будто играет с ней. — Ты знаешь ответ. Мой выбор всегда в твою пользу. — Лалиса опускает глаза, чуть слышно выдыхая, и этих нескольких секунд хватило Дженни, чтобы вновь влюбиться.       Она резким движением притягивает брюнетку к себе, целуя с таким рвением, словно мечтала об этом все полгода, что они не виделись (хотя именно так и есть). Лиса довольно мычит в поцелуй, одной рукой продолжая упираться в диван, а другой обхватывая лицо напротив.       Ким почти сразу лишает Манобан опоры, убирая руку той с чёрного кожаного дивана. Лалиса в миг оказывается прямо под телом шатенки.       Лунный свет продолжал едва освещать комнату и вместе с ней черты Дженни, а потому в полумраке брюнетка могла лишь догадываться о том, какие эмоции сейчас присутствуют на лице Ким. — Знаешь, мне всё равно, была ли ты с кем-то за эти полгода; мне всё равно, кто был твоей первой любовью. Я должна быть последней.       Лалиса лишь издаёт еле слышный смешок. — Идиотка. — качает головой Манобан, притягивая Дженни.       Музыка продолжает играть, отчего обстановка лишь интимнее, и у обеих формируется нежелание покидать этот дом, эту комнату и этот диван. — Я ведь прекрасно помню, как извивается твоё тело. И я сейчас вовсе не о танцах. — Ким нежно целует в шею, после чего оставляет красноватое пятно, заставляя Лалису вздрогнуть. — Правда? Мои воспоминания не так свежи. Напомни.       Дженни лишь довольно усмехается, спускаясь к топу, который мало что прикрывал. Шатенку пробивают прошлые мысли о публичных танцах в подобной одежде. — Если ты снова будешь там танцевать, и в особенности если я увижу тебя в подобном на улице… — То? — перебивает Манобан. — Ну же, признай, что ты злишься. Тебе ведь так не нравится, что на это тело, — она обхватывает кисть Дженни, проводя по собственному торсу, — может жадно смотреть кто-то ещё.       Ким стискивает зубы и прикрывает глаза, выхватывая руку. — Будешь меня раздражать, и я уйду.       Хотя они обе знают, что ни одна из них не уйдёт. — Сделай уже то, о чём думала, каждый раз смотря на меня в клубе. — требует Манобан. — Ты не представляешь, что я хотела с тобой сделать.       В глазах Лисы похоть. — Поначалу убить. Ибо какого хера ты вытворяла такое. — А потом? — А потом трахнуть как последнюю суку, чтобы впоследствии даже мысли не возникало о подобном роде деятельности. — Давай мы пропустим первый этап и приступим сразу ко второму. — Так не терпится?       Ким приближается, хватаясь зубами за нижнюю губу, грубо прикусывая и оттягивая. Манобан ожидает поцелуя, однако шатенка отстраняется, проводя большим пальцем по той же губе, а глаза будто пытаются сфокусироваться на чуть освещённом лице. Пальцы спускаются на подбородок, после чего Дженни всё же целует. Но поцелуй непродолжительный и грубый. Она не собирается быть нежной. Рука уже покоится на топе, который девушка требует снять, а вместе с ним и едва прикрывающую всё необходимое юбку.       Губы вновь накрывают нежную шею, продолжая оставлять пятна, от которых наутро Лалиса явно будет не в восторге. Правая рука по-хозяйски обращается с грудью, то сминая, то поглаживая, а вскоре её ласкает язык, и Манобан хныкает, ёрзая.       Всё та же правая рука спускается ниже, касаясь нижнего белья. — Хотя бы его хватило ума надеть… — недовольно проговаривает Ким.       Она спускает кружевное бельё, проводя пальцами по промежности, заставляя брюнетку издать сдавленный стон. Дженни вовсе не собирается доставлять удовольствие так быстро. Она дразнит, продолжая касаться чувствительной кожи, а затем вновь убирая руку. — Какая же ты сука… — выдавливает Манобан. — Тебя следует проучить. — Я усвоила урок. — Сомневаюсь, — фыркает Ким, продолжая дразнить, забавляясь мучениями девушки.       Она раздвигает половые губы, но тут же убирает руку. — Твою же…       Дженни приоткрывает рот, слегка ухмыляясь. Она припадает к губам Лалисы, но в очередной раз ненадолго. Лиса тянется за продолжением, но шатенка не позволяет, отстраняясь от губ. — Ким, мать твою.       Дженни оставляет поцелуи на животе, вырисовывая мокрой дорожкой окружность. — Неужели так сложно проглотить свою гордость… — выгибается Манобан, как только язык касается половых губ. — Я ведь…       Продолжение фразы остаётся в её мыслях, а из уст вырывается резкий выдох. От только что проникнувшего внутрь языка по телу разлилось тепло. И вскоре это тепло перерастает в жар, ибо Ким вытворяла всё, что ей вздумается на протяжении нескольких минут.       Она крепче хватается за брюнетку, подавая сигнал приподняться, вследствие чего Лалиса уже оказывается сверху, пока шатенка активно работает языком.       Манобан скрещивает руки над головой, двигаясь то ли в такт всё ещё играющей музыки, то ли в такт, который задаёт лежащая под ней Дженни.       Ким сильнее сжимает бёдра, а Лиса лишь чаще выкрикивает имя девушки, интенсивнее двигая бёдрами.       И с последним стоном она заваливается набок, наконец слезая с лица шатенки. — Теперь я на всех правах твоей девушки заявляю, что ты больше не сунешься в этот клуб, — рвано дышит Ким. — Поставь в гостиной шест, я буду танцевать для тебя, — усмехается Манобан. — Снова будешь надевать подобные шмотки? Если ты будешь в этом при мне, то до танцев мне не будет никакого дела. — Я планировала танцевать без одежды, но раз ты…       Дженни припадает к губам, целуя уже более нежно, не отстраняясь. — Я скучала… — шепчет она в поцелуй, на что Лалиса улыбается. — Прости меня, — слышит желаемые слова Ким, которые так хотела получить полгода назад. — Давно простила. Ещё как только ты собрала вещи и вышла за порог этого дома. — Не волнуйся, поставишь шест, и я точно больше не уйду. — продолжает шутить Манобан. — Люби меня, — произносит Дженни, — Просто скажи, что любишь, и останься. — Ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя, — целует брюнетка, — Хоть ты и назвала меня сукой. — Заслуженно! Нечего демонстрировать всем своё полуобнажённое тело. — Будь спокойна, с этого дня демонстрировать своё тело я вновь буду только тебе. — проговаривает Лиса, обнимая лежащую рядом шатенку…